Сегодняшнего дня у нас больше не будет

— Арису! — Где ты?! — Арису, вернись! Панические крики друзей звенели в пустом и влажном воздухе ботанического сада, заставляя Арису лишь теснее сжиматься в объятиях, бесполезно закрывая уши руками. Он хотел, чтобы это прекратилось. Он хотел, чтобы все прекратилось. Просто остановите всё это. С того момента, как Карубе, Чота, Шибуки и он вошли в темный сад, пахнущий гниющими растениями, умирающими лозами и влажной землей, тревожное, сильное чувство неправильности практически душило его, высасывая остатки сил, которые он успел накопить после короткого сна. Эта игра, она была… ужасна, так тщательно спланирована, что правила заставляли думать, что выхода нет. Как и сам сад. Ему повезло, что он нашел небольшое укромное местечко, спрятавшись за стеклянной стеной и перилами. Это не мешало крикам остальных троих, всех овец, доноситься до его ушей через наушники. Он не мог выключить их. — Арису! Это был твой план? Обмануть Чоту, чтобы он посмотрел на тебя, и сбежать, чтобы спастись? Ты всегда был эгоистом… слишком ленивым, чтобы что-то сделать или чего-то добиться! Резкие слова Карубе, словно стекло в ушах, вызвали слезы на глазах Арису, но в глубине души он понимал, что все сказанное Карубе — правда. Что он сделал в своей жизни? Он ничего не добился. Он был никем, замкнутым человеком, играющим в свои игры день и ночь, обузой для всех. Карубэ был прав. Арису встал, в его глазах мелькнула решимость, когда они встретились с его отражением. Он должен был встретиться с остальными. Он должен был встретиться с самим собой. Когда он отвернулся, свет в наушниках замигал, привлекая его внимание, и это заставило Арису остановиться. Подождите. Отражение. Лицом друг к другу. Только один волк. И волк меняется, когда игроки встречаются взглядами. Будет ли… Если посмотреть друг на друга в бассейне с водой в центре сада, станут ли они все волками? Эта мысль прозвучала как шепот надежды, и его сердце едва заметно вздохнуло. Арису моргнул про себя. — Неужели мы так и умрем? Кричать друг на друга? Ненавидеть друг друга? Слезливый голос Чота прорезал шум в голове, и Арису снова моргнул. — Я не хочу так умирать… мы не такие. Какие мы? Кем они были на самом деле? Когда Арису задумался над этим, в памяти всплыли яркие моменты, когда они, смеясь, катались на велосипедах по городу. Ели рамен и читали мангу, смеялись друг над другом и над тем, что у них нет задницы, или сисек, или члена. Да и вообще. Карубе и Чота всегда были рядом. Каждый раз, когда отец обижал его. Каждый раз, когда Хаджиме игнорировал его. Когда они называли его неудачником. Позором для матери. Они были рядом с ним. Но были ли они там, когда Карубе постоянно находил себе девушку, говоря, что только он один может завязать отношения, потому что Чота и Арису безнадежны? Были ли они там, когда Чота нашел работу, но сказал, что Арису там никогда не приживется? Они всегда пытались помочь, по-своему, но почему они не помогли сейчас? Почему именно Арису должен был все исправить? Почему это была его обязанность? Не его вина, что они слишком слепы, неспособны думать самостоятельно, так быстро ополчились против людей, как быстро они ополчатся против него, когда будут играть в следующую игру? Если они дойдут до следующей игры. Всегда ли так было? Он уже не был уверен. Он уставился на себя, чувствуя, как темнеет его взгляд, и странный шум, похожий на жужжание, проникает в его уши, перекрывая звуки, издаваемые его друзьями. Его «друзья»… Были ли они на самом деле? Всегда ли Арису был в мире один? Нет, они не поступили бы так с ним, они были его друзьями, они заботились о нем, несмотря ни на что, не так ли? Почти на расстоянии он мысленно видит себя, неподвижно стоящего на улице, вокруг него бродят люди, не прекращая прилива и отлива своей жизни. Впереди он видит Карубе и Чота, стоящих вместе. Вокруг них горел маленький огонек, направляя их в будущее. Арису всегда оставался позади. Он всегда оставался позади. Он никогда не стремился наверстать упущенное. — Пожалуйста, Арису… — Арису! — Остановись! — Арису закричал, желая сорвать с себя наушники, отчаянно хватаясь за них руками, но не останавливаясь. — Пожалуйста… Я не хочу этого, я никогда этого не хотел. Агонии в голосе Арису хватило, чтобы остановить гнев Карубе и горе Чоты, и все стихло. Арису слышал биение своего сердца в ушах, сырой воздух был неподвижен, а звуки бега Карубе прекратились. Никогда еще Арису не испытывал такой благодарности, как в этот момент. В тишине, в этот момент. Арису понял. Арису понял, что с него хватит быть позади всех. Его уже было не догнать. — Простите… Карубе, Чота… Я… Я не знаю, что делать… Я не могу спасти нас в этот раз. Я бы хотел… Я просто… Слова, хотя и прозвучали, как Арису, но за ними чувствовалась какая-то пустота, и он оборвал фразу, не в силах ее закончить. — Это не твоя вина, Арису… ты всегда винишь себя, но это не… это не твоя вина, — сказал Чота, голос его срывался. Он все еще плакал. От его мягкого тона сердце Арису упало, а в горле поднялась тошнотворная тревога. Карубэ вздохнул: — Ты прав, Чота, ты не виноват, Арису. Прости, что обвинил тебя. Они отступили. Арису уставился на себя, закрыв глаза. У него было решение, но он молчит. Он мог просто сказать, что придумал что-то, быстро, и спасти всех. У него было решение. У него не было решения. — Ха, помнишь, как мы случайно украли велосипед того парня? Полусмех Карубе заставил Арису моргнуть, прервав его бушующие мысли. Чота тоже засмеялся: — Да, я думал, он выбьет из тебя все дерьмо… пока Арису не нашел ту дыру в заборе. — А потом ты застрял своей толстой задницей, и нам пришлось тебя вытаскивать, да еще и штаны при этом потерял. Оба мужчины рассмеялись, и Арису обнаружил, что не может сдержать смех. Он закрыл глаза, вспоминая все те хорошие времена. Небольшое теплое чувство охватило его, но, открыв глаза, оно быстро сменилось тошнотворным ощущением пустоты. — Арису, ты всегда придумывал самые безумные планы, — ласково произнес Чота. У него было решение. У него не было решения. Осталась одна минута игры. Был еще один момент, когда Арису показалось, что он сейчас побежит и найдет их. Но он так же быстро прошел. Когда он осознал свое окончательное решение, на смену пустоте пришло что-то холодное и твердое. Наконец-то стало легче. Он принял правильное решение. Карубе и Чота — они олицетворяли прошлое. Его прошлое. То, в котором он ничего не делал, ничего не менял. Он жил для других. Сегодня он будет жить для себя. — Прощай, Арису. Чота. — Арису, спасибо. Карубе. Раздался громкий писк и внезапный взрыв. Тишина. Полная тишина. Выйдя из своего укрытия, Арису увидел красные лужицы. Карубэ был недалеко от него. Он окинул взглядом скрюченные безголовые тела в саду. В воздухе витало что-то не заряженное, но наполненное чем-то темным, невыразимым. Он вышел из сада, позволив ожесточению и холоду в сердце опуститься в кости, и опустился на землю неподалеку от места своего перерождения. Он сидел, пока небо не стало розовым, сидел, пока оно не стало голубым и снова черным, не видя ничего и никого. Это была его цена. Его друзья, их жертва означали, что он сможет стать кем-то сильнее, лучше. Но пока что он должен был оставаться, двигаться было невозможно. Груз душ его друзей был тяжел. И тут в поле его зрения появились шаркающие ноги, белые кроссовки. Протянули руку, и Арису, не задумываясь, взял ее. Этот человек вполне мог убить его. Но… Арису не почувствовал в этом человеке ничего темного. Поэтому он пошел следом. Когда Арису пришел в себя, он лежал на раскладушке, поверх которой лежало небольшое одеяло. На нем все еще были грязный свитер и обувь, которые он одел несколько дней назад. Во рту было сухо. Приподнявшись, Арису наконец заметил еще одного человека, который сидел в комнате за столом и раскладывал, похоже, больничные принадлежности. Мужчина был небольшого роста, даже меньше Чоты, с серебристыми светлыми волосами, в белой куртке. В комнате царила тишина, за исключением мелких движений, которые мужчина совершал во время работы, — плавных и точных. — Вы очнулись, — сказал мужчина удивительно глубоким голосом и посмотрел на Арису. Арису почувствовал, как у него остановилось сердце. Солнечный свет, словно теплые угольки, разливался по комнате. Мужчина был прекрасен. Но мужчина, казалось, ждал, что он ответит, и Арису прочистил горло, морщась от жжения. — Хм, здравствуйте. Где… где я нахожусь? Уголки рта мужчины скривились в небольшой улыбке: — Добро пожаловать в утопию. ______ Арису потребовалась неделя, чтобы адаптироваться, как раз вовремя, чтобы сыграть партию в четыре червы, чтобы продлить визу. Он был единственным выжившим. На следующий день он сыграл еще раз — двойку червей. Почему-то лидер заведения, Шляпник, решил, что Арису — ценный сотрудник, потому что он трижды подряд собирал червы. Арису не считал это чем-то особенным. Все, что от него требовалось в игре в червы, — это впустить в себя этот темный холод, который леденил все неуместные мысли и идеи. Он просто играл. Чишия, человек, спасший его, единственный врач Пляжа, никогда не играл с ним. Но, к удивлению Арису, это принесло ему облегчение. Вместо этого Чишия играл в игры с такой безжалостной эффективностью, что, как правило, большинство посланных с ним боевиков не возвращались живыми. Временами Арису становилось грустно, когда он находился в лазарете, наблюдая за работой Чишии или просто составляя ему компанию, когда не было раненых, которых нужно было лечить. Такой блестящий и прекрасный ум, как у Чишии, не позволял ему полностью раскрыть свой потенциал. На самом деле, Чишия нашел Арису совершенно случайно: играя в бубновую восьмерку, Чишия и девушка по имени Куина наткнулись на него. Должно быть, Чишия привел аргументы в пользу того, чтобы привести Арису на Пляж, и при одной мысли об этом сердце Арису необъяснимо потеплело. Когда Чишия вернулся с игры весь в чужой крови, Арису запаниковал, проверяя его на наличие ран. Чишия просто позволил ему это сделать. — Это не мое. Несмотря на негромкие слова Чишии, сказанные таким тоном, который, казалось, был обращен только к нему, Арису все равно не смог сдержать дрожание рук. — Это от человека, которого я использовал, чтобы продвинуться в игре. В глазах Чишии, всегда таких темных, как беззвездное небо, появился легкий блеск, и Арису захотелось заглянуть в них и посмотреть, как красиво они блестят. — Вот так и здесь. Люди умирают. Люди живут. Но мы не можем винить их за это. Слова Чишии словно вытащили из Арису что-то, что он хотел спрятать и засунуть глубоко внутрь. Он был прав. Арису знал это. Арису знал это каждый раз, когда выходил на игровую арену, а телефон говорил «сердечки». Он не мог ничего поделать с тем, кем он был. Он не мог помочь тому, кем он стал. Но он мог пообещать себе. Он мог жить для себя. Только ради Чишии он будет жить. Чувства, которые он испытывал, он знал, что это правда. Они были похожи. Чишия никогда не осуждал его, не сторонился, чувствуя себя неловко рядом со способным игроком. Он принимал его таким, какой он есть, видел в нем его чистую, истинную сущность. И никогда не отворачивался. Чишия спас его. Чишия был его будущим. Арису прижался к лицу Чишии, на его руках осталась кровь от куртки Чишии и кровь мертвеца, размазанная по его щеке. Глаза Чишии закрылись, когда он склонился к нему. Пригнувшись, Арису впился в губы Чишии обжигающим поцелуем. Обещание. Они выберутся вместе.