Летучая мышь

Уединение. Нет ничего лучше уединения. Байрон всегда знал это, именно поэтому его дом стоял поодаль от всего поселения, прямо у кромки леса. Может, было в этом что-то зловещее. Одинокий лекарь, живущий на отшибе, выходивший из дома по вечерам, чтобы собрать лечебных трав для своих неведомых отваров, иногда наведывающийся в лавку за продуктами. Про него ходило много слухов. Они скорее льстили, чем злили. В любом случае, Байрона уважали и относились к нему с осторожностью. Именно то, что было ему нужно для спокойной, размеренной жизни. — Вот так, — вкрадчиво сказал Байрон, закрепляя повязку. — Теперь нужно походить с ней пару дней, а дальше рана сама заживёт. Сейчас я дам вам мазь. В шкафу был идеальный порядок. Баночки и склянки стояли ровно, на каждой красовалась бумажка с названием и подробной инструкцией по применению. Байрон гордился своим шкафом снадобий, который он тщательно наполнял уже в течении многих лет, создавая новые лекарства и дорабатывая старые. — Ох, спасибо! — всплеснула руками Пэм — грузная хозяйка пекарни. — Даже не знаю, как Вас благодарить. С меня пирог. С чем Вам сделать? — Не стоит, — улыбнулся Байрон, протягивая ей пузырёк, — это моя работа. — Вы всегда нас выручаете, — не унималась женщина, — что бы вся деревня без Вас делала? — Мазь наносить в течении недели после снятия повязки, — проконсультировал Байрон, проигнорировав похвалы. Было конечно приятно, но он слышал это ни раз. — А ты, — он повернул голову, обращаясь уже к Джесси — дочке Пэм, которая смирно сидела на стуле, рассматривая свежую повязку на своей ноге, — постарайся не бегать, чтобы не пришлось заживлять все по новой. Девочка быстро кивнула, осторожно поднимаясь с места. — За ней глаз да глаз нужен, — посетовала Пэм, — только отвернусь, а она уже с новыми синяками домой прибежит. — Дети, — пожал плечами Байрон. Как хорошо, что у него их нет. — Ещё раз спасибо! — громко поблагодарила Пэм, стоя в дверях, одной рукой обнимая Джесси за плечо. — А пирог я Вам все таки принесу. — Хорошо, — сдался Байрон, разводя руками. Наконец, дверь закрылась и долгожданная тишина окутала комнату. Байрон опустился в кресло, с облегчением выдыхая и потирая переносицу. Он любил помогать людям, залечивать их раны, совершенствовать свои лекарства, благодаря их болезням, ему правда было приятно видеть вновь здорового пациента, полного сил. Самое главное, Байрон гордился, что это все его заслуга. Так он чувствал себя важным и даже талантливым в какой-то степени, чувствовал, что оставит свой блеклый след на этой земле. Да, он любил помогать людям, но, Господи, сколько же от них было шума. Вся эта суета, крики больных, которые в панике думали, что умрут от простого кашля, а потом бесконечные громкие благодарности, как будто он мёртвого оживил. Будь он хоть немного общительнее, души бы не чаял в своей работе. Но жизнь несправедливая штука. Уже темнело и пора было выдвигаться. Байрон ещё утром набросал небольшой список трав и кореньев, запасы которых у него заканчивались. Главной целью был Мирабилис, чьи цветы распускались лишь под покровом ночи, что было очень кстати. Так что у Байрона был ещё один отличный аргумент (помимо детей, таскающихся в лес ради своих игр) почему идти надо именно с наступлением темноты. Дети конечно в самую глушь не ходили из-за запретов родителей, но все же. Байрон и сам не собирался соваться в чащу, это могло быть попросту опасно. Он застегнул пальто на все пуговицы, повязал на пояс сумку, зажёг керосиновый фонарь и запер дверь. Ключ как обычно положил в нагрудный карман. Ночной воздух был свеж и прохладен. Всё как любил Байрон. От солнца постоянно хотелось укрыться и исчезнуть, лишь бы не чувствовать на коже этих обжигающих лучей, вдыхать изо всех сил, но все равно не надышаться, потому что липкая духота просачивалась в самые лёгкие. Ночью все было по-другому. Тише, свежее, загадочнее. Видишь ты гораздо меньше, зато обостряются остальные чувства, самым нутром ощущаешь мир вокруг себя, пропуская его насквозь. Волчья ягода уже покоилась на дне сумки. Байрон рвал полынь, когда услышал жалобный писк откуда-то из дальних кустов. Он насторожился и прекратил свое занятие, прислушиваясь. Писк повторился. Байрон поднял с земли фонарь и направился к источнику звука. В ветках куста что-то барахталось, пытаясь высвободиться. Свет фонаря на мгновение ослепил существо, и оно зашипело, задергавшись ещё сильнее. — Ну, тише, — Байрон поставил фонарь рядом, освобождая руки. Через пару мгновений на его ладонях лежала взъерошенная летучая мышь. Сразу было видно, что что-то не так. Одна лапка была подогнута и левое крыло тоже выглядело странно. Байрон не был ветеринаром, ему доводилось работать со змеиными ядами, на этом его общение с животными заканчивалось. Но не мог же он, вот так, бросить зверька тут на произвол судьбы. — Пойдём домой, — обратился он то ли к мыше, то ли к себе самому, — я постараюсь что-нибудь сделать. Летучая мышь пискнула, как будто отвечая. Байрон нашёл это забавным и усмехнулся. Не так он планировал провести вечер, но Мирабилис может подождать. Дома Байрон сразу же подготовил небольшой операционный стол. Постелил чистую ткань и достал все необходимое. Мышь спокойно лежала и даже не дергалась, видимо чувствуя, что человек будет оказывать ей помощь. Байрон надел очки, настроил свет лампы. Он не раз накладывал шину на переломы, но сделать это с таким маленьким существом будет гораздо труднее. Он провозился час, и работа была наконец сделана. Лапка и крыло были успешно зафиксированы и забинтованы. Байрон откинулся на спинку кресла, выдыхая. — Надеюсь, у летучих мышей переломы заживают быстро, — сказал он, сдвигая очки на лоб. — Чем прикажешь тебя кормить? — спросил он у «пациента», который отдыхал после операции, все так же лёжа на подстилке. — Мне теперь ловить тебе насекомых? Мышь уже мирно сопела. Вопрос с едой временно откладывался. У Байрона появилось немного времени на чтение, но его глаза тоже слипались. Что дальше делать с животным, он решит завтра. Утро вечера мудренее. *** — Какая красавица! — вскрикнула Джесси, как только летучая мышь оказалась в её цепких детских руках. — Это мальчик, — не отрываясь от работы, сказал Байрон. Он записывал новый рецепт, который доделал пару часов назад. — Да ну, жуть, — поежилась Пэм, бросив взгляд на существо, которое тискала её дочь. — Можно я покормлю его? — Джесси умоляюще посмотрела на спину Байрона, сидящего за рабочим столом. Байрон одобряюще хмыкнул. Ему оставалось дописать пару строк, но из-за болтовни сосредоточиться было сложнее. Джесси радостно подпрыгнула, тут же ринувшись к столу, на котором красовался ещё тёплый пирог с вишней. Это был уже третий пирог за месяц, и Байрон бы вздохнул про себя, увидив этот скромный подарок, но как раз месяц назад он, к своему удивлению обнаружил кое что. Его, уже домашняя, мышь с радостью уплетала выпечку. Байрон недоумевал. Ладно бы фрукты, но вместе с тестом же ест. Зато все трудности по поводу питания сразу отпали. Мышь делила с ним его завтраки и обеды. Байрон обернулся через плечо, чтобы наблюдать картину, как Джесси достаёт ягодки из пирога и осторожно протягивает их мышке, которая, в свою очередь, с аппетитом их поглощает. Байрон улыбнулся самыми уголками губ, что не скрылось от внимательного взора Пэм. — А вы прям расцвели с появлением питомца, мистер Байрон, — улыбнулась она. — Это не мой питомец, — Байрон тут же опомнился и сделал серьёзное лицо. — Я просто спас эту мышь от гибели, как только она окрепнет, тут же вернётся на волю, как и заложено в природе. Байрон не хотел признавать, что уже успел привязаться к мыше и успокаивал себя мыслью, что она все ещё тут, потому что переломы не до конца зажили. Она попросту не может улететь. — А как его зовут? — спросила Джесси, выуживая самую большую ягоду. — У него нет имени, — пожал плечами Байрон. — Пусть будет Томас, — воскликнула Джесси, поглаживая мышь. — Тебе нравится твоё имя, Томас? «Ужасное имя» — подумал Байрон. — Хорошо, пусть будет, — сказал он вслух, чтобы девочка не придумала, что похуже. Мышь встряхнулась, сделала несколько взмахов крыльями, взлетая со стола и неловко приземляясь на плечо Байрону. Полёты пока проходили с трудом, но разминать крылья было нужно. Байрон автоматически протянул руку, чтобы почесать мышь за ухом. Это уже можно было назвать ежедневным ритуалом. — Ну вот, а Вы говорите, что не питомец, — усмехнулась Пэм. — Так, юная леди, — кашлянул Байрон, обращаясь к Джесси, — лучше покажите мне вашу новую царапину. Джесси послушно закатала рукав рубашки, демонстрируя маленькую царапинку на локте. Рана была пустяковая, и у Байрона закрались подозрения, что посетители пришли, чтобы занести пирог, обсудить последние новости, разведать как он тут поживает, да ради чего угодно, но уж точно не для лечения. Он вздохнул, понимая, что узнав про «питомца», они будут наведываться ещё чаще. Пэм кажется поняла всё по его взгляду. — Извините, — виновато сказала она, — по такой ерунде наверное не стоит заявляться, у Вас много работы, а мы и так часто беспокоим. — Всё в порядке, я просто дам вам несколько растворов и бинты, чтобы всё можно было обработать в домашних условиях. Байрон полез в шкаф, переставляя склянки. Мышь крепко держалась коготками за его пиджак, видимо не собираясь покидать его плечо. Ощущая эту хватку, Байрон вдруг почувствовал какую-то, доселе неведомую, домашнюю атмосферу, окутывающую его тёплым мягким одеялом. И вот, он уже готов есть свежие пироги хоть каждый день, перекинуться с Пэм парой слов о аномально жарком лете за чашечкой чая, болтовня уже не кажется такой раздражающей и пустословной. Да, к такому легко привыкнуть. *** Так прошли месяцы. Байрон сбился со счета и перестал себе врать. Мышь окончательно поправилась и теперь носилась под потолком, полная сил. Режим дня у неё был странный. Летучие мыши ночные животные, но Байрон давно убедился, что эта совсем не обычная. Правда, ночные вылазки у неё все же случались. Когда это произошло в первый раз, Байрон ужасно испугался. Вечером мышь вылетела в окно и не возвращалась до утра. Байрон не придал этому значения, потому что животное любило гулять, они вместе ходили собирать травы. Пока Байрон работал, мышь вилась вокруг его головы или облетала деревья неподалёку. Иногда, она улетала на пару часиков, но всегда возвращалась. В ту самую ночь же, она пропадала слишком долго, на утро её тоже не было. Байрон места себе не находил. Вдруг его друг опять попал в беду и надо бежать его спасать. Байрон не хотел думать о том, что природа взяла свое, и мышь, поддавшись инстинктам, наконец вспомнила о своем диком происхождении. Дом тут же потерял краски, и Байрон полностью осознал, что зверёк наполнял его скромное существование радостью. Мышь вернулась через три дня, как ни в чем не бывало залетев в открытое окно и приземлившись на плечо пораженному Байрону, который встретил её с распростертыми объятиями. Буквально. Если бы Джесси увидела, как серьёзный доктор Байрон тискает мышку в руках, то жутко умилилась. После того случая Байрон волновался куда меньше, если мышь опять пропадала. Он всегда чувствовал, что она вернётся. В общем, у них царила полная идиллия. Разве что Томасом Байрон его не называл. Во-первых, имя правда дурацкое, во-вторых, что-то в глубине души подсказывало Байрону, что имя у мыши уже имеется, слишком уж умные были у неё глаза. Но много думать об этом не хотелось, а то становилось как-то не по себе. Этот вечер не предвещал ничего необычно, даже когда в дом постучалась плачущая женщина и сбиваясь начала умолять спасти её ребёнка, пока Байрон пытался её успокоить. Он быстро собрал аптечку и последовал в деревню. У ребёнка был обычный жар. Байрон выдал нужные лекарства, а так же честное слово доктора, что на выздоровление хватит недели и никто конечно не умрёт. От чая с благодарностями он отказался. Хотелось побыстрее укутаться в плед в своём родном кресле. Открыв дверь и стоя на пороге своего дома Байрону показалось, что он спит. Для верности он моргнул пару раз, но голый мужик посреди кухни не исчез. Неужели, за то короткое время пока он отсутствовал его решил ограбить какой-то извращенец. Точнее сожрать его еду. Ещё лучше. Мужик медленно положил кусок пирога, который пару секунд назад уплетал с таким аппетитом, что не заметил, как хозяин вернулся. — Я все объясню, — сказал он, поднимая руки (хотя лучше бы прикрылся ими) и пятясь от стола. — Да уж, потрудитесь, — приподнял брови Байрон. — Только обещай спокойно дослушать и не орать, ладно? — мужик сел в кресло, кладя плед себе на колени. Байрона до глубины души поразила такая наглость. — Что ты делаешь в моем доме?! — Байрон больше не собирался церемониться с этим нахалом. — Как бы получше сказать... — мужик почесал голову, не обращая внимания на гнев собеседника. — Я тут вроде как живу. Байрон может и был не так молод, но маразм его пока не настиг. И он готов был поклясться, что никакой худощавый, бледный хам не снимал у него комнату. — Ты что, совсем охренел? — Байрон схватил со стола первое, что попало под руку (это оказалась чашка) и замахнулся. — Тихо, тихо! — мужик прикрыл голову, запуская пальцы в свои взлохмаченные фиолетовые волосы. — Мышь летучую помнишь? — Что ты с ней сделал? Злость с новой силой захлестнула Байрона, как только он вспомнил о своём питомце, которого нигде не было видно. Если этот извращенец что-то с ним сделал, то он за себя не отвечает. Он уже мысленно прикидывал, как далеко нужно будет пройти в лес, чтобы труп никогда не нашли. — Это и есть я. Прекрасно, он ещё и сумасшедший. — Ты че несёшь? — вопрос был задан уже с усталостью. Байрон поставил чашку обратно и потёр виски. Может этот псих пришёл к нему за лечением? — Так, вот теперь обо всем по порядку, — человек в кресле примирительно выставил руки вперёд, видимо все ещё боясь попасть под горячую руку. Байрон скрестил руки на груди, взглядом вопрошая к ответу. — Я — вампир. Только давай без лишних вопросов, типо скольких людей я успел съесть и собирался ли сделать это с тобой. Сразу говорю, что не собирался. Байрон приподнял брови, но ничего не сказал. Он не мог выдавить из себя ни слова. Его не удивило само сущесвование вампиров, а скорее тот факт, что ему посчастливилось лично лицезреть одного их представителя прямо в своём кресле. Легенды о вампирах в этих лесах он слышал и не раз, но думал, что они служат для запугивания детишек, чтобы в чащу не лазали. — Наверное знаешь, что вампиры обращаются в летучих мышей? Вот и я обратился в тот день. Подумал, что что-то я давненько не летал, надо бы крылья размять. Не рассчитал маленько свои силы и впилился в дерево с размаху. Благо ты рядом оказался. А то я бы так и сдох в том кусте. Вампир виновато покосился на Байрона и сложил руки на коленях. — Ладно, ладно, — Байрон потёр переносицу, — А жить то ты у меня стал какого хрена? Чего не улетел, когда поправился? — Да не знаю, — протянул вампир, теребя крашек пледа. — Понравилось мне с тобой. Тепло, уютно, еда вкусная, да и вдвоём веселее как-то. Я уже и забыл, каково это находиться в компании. — Настолько забыл, что даже разрешения не спросил, — Байрон устало присел на стул. Вампир пожал плечами. — Ещё вопрос, — Байрон окинул взглядом собеседника. — Почему ты голый? — А ты че думаешь одежда вместе со мной обратиться должна? Летучая мышка в маленькой милой одёжке? — вампир замахал руками, изображая крылья. — Ничего я не думаю, — огрызнулся Байрон. Он встал и направился к шкафу в глубине комнаты. — Мог бы для приличия из моего что-нибудь взять, — сказал он доставая с полки рубашку и штаны. — Не в моём стиле, — мотнул головой вампир, кутаясь в плед. — Надевай, — строго сказал Байрон, протягивая ему одежду. — Или сейчас на улицу вылетишь. — Ты меня любишь, — как ни в чем не бывало выдал вампир, натягивая штаны, — не прогонишь. Байрон был ошарашен таким заявлением. Это вдруг пробудило в нем давно забытые эмоции, и он почувствовал как краснеет, будто подросток. — Я тебя не знаю даже! — крикнул он. — Ты так заботился обо мне, гладил так приятно, всякие милости говорил, — вампир улыбнулся, обнажая острые клыки. — А говоришь, что не любишь. — Так это я к тебе как к животному! — Разницы нет. — Да ты... — Байрон хотел было сказать что-то ещё, но понял, что спорить бесполезно. — Как тебя зовут то хоть? — Томас, — вампир ухмыльнулся, с прищуром смотрят на него. — Не паясничай, — строго сказал Байрон. — Мортис. — Ладно, Мортис, давай чаю попьём, что ли. Крови, я так понимаю, тебе не надо, раз ты все эти месяцы прекрасно поглощал мою еду. Заодно расскажешь о себе побольше. — О, это надолго, — сказал вампир, потягиваясь. — Да мы и не торопимся, — ответил Байрон, невольно улыбнувшись. Всё таки доля правды в словах Мортиса была. Байрон действительно полюбил маленькую летучую мышь, так почему он не сможет полюбить придурковатого вампира, свалившегося на его голову.