Важность титула

Неловкое молчание заставило одного из парней опустить глаза в пол. Даниэль, что непривычно для его натуры, выглядел совсем как ребенок, который в чем-то провинился и вот-вот услышит нотации от взрослых. Его соперник, стоящий напротив, лишь невозмутимо провёл взглядом снизу вверх и остановился на еле приоткрытых мраморных глазах своего неприятеля, зрачки которых подрагивали от волнения. Было так странно наблюдать за тем, как когда то уверенный в себе человек напротив него — тот, кого он считал эталоном нарцисизма, идеальным примером самовосхищения, что всегда являлось естественным для будущего правителя целым гергцовством, сейчас прятал глаза, явно стыдясь своих слёз, а покусанные губы всё больше выдавали растерянность на лице юноши. Даниэль не желал поднимать свой взгляд в сторону, казалось бы, врага. Последнее, чего он хотел на данный момент, так это то, чтобы Алан высматривал его столь жалкую натуру сквозь пелену нескончаемой вины перед ним — представителем низшей знати. Только не сейчас и только не в этот момент, когда Даниэль был на грани того, чтобы разрушить эту ослепляющую иллюзию самоуверенного, состоятельного человека с крайне успешным будущим, как привыкли все видеть. Алан же, смотря на такую отвратительную и одновременно привлекательную картину, демонстративно прикрыл глаза, тем самым создавая видимость опущенного взгляда. Смешанные чувства по типу ненависти, желания и множество мыслей в голове не давали парню проронить ни слова. Он не был растерян или одурманен, лишь только смотрел на молодого человека напротив, и сам не мог понять, какие эмоции и чувства так разрывали его грудь изнутри, оставляя болючие раны. Алану казалось, что вот-вот он сойдет с ума. Хотелось сжать его в своих крепких руках и сберечь от любого негативного влияния, что только существует в этом бренном беспорядочном мире сплошного хаоса. С другой стороны, доминировал соблазн взять этого богатенького щенка за горло и всеми способами припомнить его грязные и жестокие слова, которые он часто высказывал в адрес людей, кого считал хоть немного ниже себя по чину, в том числе и Алана, тем самым повышая приоритет среди учеников и в очередной раз утверждая свое высокое эго, которому послужила чрезмерная изнеженность и опекунство родителей. Недолго думая, Алан решил прервать томное молчание и подошёл практически вплотную к Даниэлю, заставляя того поднять руки защищающим жестом, и наконец то полностью открыв вид на глаза, будто наполненные лазуритом. Даниэль, который был ниже его практически на голову, с неким предвкушением и страхом смотрел то на лицо юноши, то на его грудь. — Что? Паника охватила, Дэнни? Алан говорил негромко, но чётко, смотря прямо в голубые глаза. Даниэль мог слышать каждую нотку презрения в его низком голосе и ощущая то давление, которое успело вырасти между ним и Аланом. — Когда это ты начал чувствовать страх? Когда убили твоего отца или когда ты понял, что убьют тебя? Голос Алана становился всё громче, повышая градус между двумя представителями особых чинов. Даниэль чувствовал, как после произнесённых слов про отца его сердце заколотилось в бешеном ритме, к горлу подкатил ком, губы сжались в тонкую нить, а капли слёз все же еле пробивались, скатываясь по веснушчатым щекам. Подобная картина заставляла Алана испытывать искреннее удовольствие и наконец-то долгожданное чувство отомщения. Всё, что он хотел запечатлить — это слёзы и боль в лице того, кто на протяжении всего проживания в академии подлым способом принижал его и ему подобных. Теперь настала очередь Алана жестоко пользоваться беспомощностью герцога. Настала его очередь унижать, а униженным на этот раз будет сам Даниэль. Уже через минуту просторная комната наполнилась громкими всхлипами и плачем герцога, но Алана это ни капли не смутило, а лишь наоборот разогрело в нём больший азарт. Аккуратно взяв Даниэля за подбородок, он более внимательно рассмотрел его покрасневшее от слез лицо, с которого моментально смылась вся напыщенная гриммаса превосходства, после чего барон резким толчком заставил вписаться второго спиной к стене, из-за чего блондин сквозь зубы прошипел от боли. Сейчас в его истинном облике нельзя было увидеть ничего кроме жалости и полной уязвимости, что только забавляло Алана. Недолго думая, он резко, словно зверь схватил Даниэля за горло, все больше прижимая его к бетонной стене. Его глаза хоть и были светлыми карими, но Даниэль видел в них только кромешную темноту, в которую можно было провалиться, словно в бездонную яму. Он чувствовал на себе тонкие пальцы, туго сжимающие его горло, перекрывая дыхательные пути, но у него даже не было сил сопротивляться безумным действиям со стороны брюнета. Он чувствовал, что начал слышать собственный пульс одновременно с сердцебиением Алана, которые бились практически синхронно. Брюнет с пламенем в глазах и горячим наслаждением наблюдал за медленным угасанием того, кто смел принижать его долгое время, но вскоре в голове что-то резко по щелчку заставило Алана ослабить хватку и чуть разжать ладонь, что сопровождалось хриплым кашлем со стороны Даниэля. Алан увидел на лице герцога мольбу о помощи, чтобы тот прекратил над ним так издеваться, но этот садист лишь нагло улыбался, явно удовлетворённый таким унизительным положением своего соперника. Он прекрасно знал, что никто ничего не услышит, не придёт на помощь, ведь они находились в самом непосещаемом зале академии, где особенно вечером никого не было, что только более подогревало интерес, заставляя испытывать возбуждение от избытка адреналина. Он понимал, что именно это его единственный шанс устроить жестокую расправу над своим обидчиком, пока тот полностью уязвим и морально разбит потерей, чувствуя страх пред той же участью. Было ли это аморально и неправильно? Безусловно, Алан понимал, что так и есть, но сейчас его это ни капли не волновало. Он чувствовал желание и поставленную цель, для достижения которой он предпримет любые методы, чего бы они не стоили, поэтому Алан всё же решил поддаться извращенному соблазну, притянув измученного парня к себе и жадно вцепившись в его губы, сразу впустил свой язык внутрь. Он не владел мастерски какой либо техникой, а чисто интуитивно исследовал ротовую полость блондина, больно прикусывая его нежные губы, из-за чего Даниэль уткнулся руками в грудь, стараясь оттолкнуть, но был слишком слаб в связи с кислородным голоданием. Ему не оставалось ничего, кроме как зажмурить глаза и сквозь боль и унижение поддаться вперёд и ждать, когда это всё закончится. Он и подумать не мог, что всё только начинается. Когда Даниэль уже демонстративно начал постанывать от боли и неприязни, Алан разорвал этот порочный, жестокий, до жути возбуждающий его поцелуй, вытерев губы от лишней слюны и капель крови. Смотря на этого бедного испуганного мальчика, юноша испытывал такое блаженное чувство, которого жаждил уже долгие годы. На его лице читалась издёвка и одновременно сумасшедшая страсть, которую можно увидеть только в обличьи у настоящих извергов. — Ты умрёшь так же, как и твой отец. Я обещаю тебе, Дэнни, что ты сдохнешь. Алан, почти шепотом прошипел эти слова парню прямо перед его лицом, заставив слёзы на щеках герцога побежать быстрыми струйками, а дыхание вновь участилось как и пульс. — Не говори так. Прекрати это, прошу. Даниэль умолял дрожащим голосом перестать упоминать о его неизбежной участи. Он отлично понимал, что если киллер не был пойман, то следующий, за кем он пойдёт — это наследник титула. Из губы сочилась кровь, оставляя неприятное послевкусие во рту. Он не хотел этого. Он хотел спрятаться, убежать, провалиться под землю, лишь бы не стоять на трясущихся ногах перед этим садистом, выжимая из себя последние силы, чтобы вырваться из его хватки, но все было тщётно. Сознание отключалось. Он не хотел умирать. Уж лучше погибнуть от рук убийцы, чем заснуть, видя перед собой ненавистную персону с противной ему ухмылкой. Только Алан совсем не планировал убийство. Всё, что он хотел — это вдоволь наиграться с телом своего неприятеля, ублажая свои аморальные потребности. Схватив обеими руками ворот дорогой бежевой рубашки, которую Дэнни носил довольно часто, барон разорвал пуговицы, заставляя их отлететь на пол. Спустя мгновение, немного полюбовавшись бледным телом герцога, он обхватил руками его талию, зажимая второго всем своим крупным корпусом, не давая пошевелиться. Он поглаживал довольно рельефный торс и спину парня, не спеша опускаясь ниже к брюкам, параллельно расстёгивая ремень, в то время как блондин, чувствуя тяжелое дыхание над своим ухом, робко подрагивал, то ли от поступающего возбуждения, то ли от множественных прикосновений холодных пальцев к голой коже или же от полной беспомощности и ожидания предстоящего кошмара. Брюнет свободно исследовал уязвимое и принадлежащее ему туловище. Схватив парня за тонкие запястия, он вознес их над головой, впечатав в стену, параллельно второй рукой довольно изящно расстегивая ширинку чужих брюк. Он запустил её внутрь, сразу почувствовав через ткань нижнего белья напряжение в паху, от чего Даниэль, не ожидав подобного действия, ещё больше прижался к стене, будто желая пройти сквозь неё и убежать как можно дальше. — Будешь кричать, зашью тебе рот. Алан прошептал в губы, смотря в его стеклянные голубые глаза, которые так и отражали полное отчаяние и безысходность. Он приспустил брюки, чтобы в дальнейшем было удобнее стимулировать член парня. Поглаживая половой орган сквозь ткань нижнего белья, он наблюдал за судорожно бегающим взглядом Даниэля, который являлся отдельным удовольстивем для доминанта. Оттянув резинку нижнего белья и спустив его ниже, Алан холодными пальцами обхватил возбужденный член, заставляя того зажмурить глаза и резко вздохнуть, что скорее напоминало тихий стон. Он не стал церемонничать, и сразу начал водить запястием вдоль длины полового органа, слишком быстро ускоряя темп, что заставляло испытывать неприятную боль. Блондину, не способному противостоять по силе сопернику, оставалось лишь тяжело дышать и прикусывать губы от совсем не приятных ощущений, ожидая только худшего. В этот раз рядом с ним не оказалось ни старших герцогов, ни профессоров, ни его противного классового сообщества, которые всегда могли оправдать его любые мерзкие слова и поступки лишь из-за высшего статуса. Даниэль не мог взглянуть в глаза своемусопернику. Он не хотел видеть его ублажение и довольную физиономию от того факта, что юноша действительно испыта такое постыдное возбуждение от его противных действий. К душевной боли из-за смерти отца, прибавилась боль от резких колющих манипуляций с его членом, которые совершал дворянин низшей знати. Это ли не позор. Сквозь свои мучения он чувствовал полное разрушение личности, падение своей же чести и чести его семьи, обличая всё то наследие, которое его предки формировали веками. Он ощущал, как большой палец медленно скользит по головке члена, и издав несколько громких вздохов параллельно движениям руки вниз верх, Даниэль еще сильнее прикусил без того раскровавленную губу, чтобы не удовлетворять потребности этого извращенца. Каково же было его облегчение, когда Алан убрал запястие с его полового органа, решив, что мальчик и так достаточно получил «наслаждения». Теперь настала его очередь. Он проскользил рукой от паха по груди прямо к горлу и схватив парня за шею, притянул того, чтобы поцеловать его кровавые губы. На этот раз поцелуй был не такой грубый, а более глубокий и чувственный, словно Алан предоставлял последний шанс Даниэлю почувствовать какую то нежность перед аморальным соитием. Отпрянув от лица парня, Алан заглянул в его восхитительные глаза, которые блестели от слёз и от света единственной горящей лампы. Его губы слегка дрожали, поэтому брюнет только дотронулся до них большим пальцем, вытерев от капель алой крови. Хотелось чуть дольше насладиться подобным видом Даниэля, ведь его лицо было целым искусством, детищем великого творца, летописца или художника. Только несмиренное желание и порывы были куда сильнее эстетического наслаждения. Брюнет схватил парня за бедра и повернул того лицом к стене, чтобы занять удобную позицию. Он провёл рукой вдоль выпирающих костей позвоночника, заставляя тело Дэнни покрыться мурашками от знобящих и даже приятных ощущений. В это время возбужденный член через брюки интенсивными движениями тёрся о его чуть приоткрытые ягодицы, заставляя парня застыть в напряжении. Алан спустил руку к пояснице, а затем к ягодицам, сильно сжимая их, но долго с этим затягивать не стал. Он взял два пальца в рот, смочив их слюной для удобства и нащупав задний проход, под под еле слышный стон, интенсивными движениями начал растягивать тугое отверстие. Второй рукой он возносил зяпястья Даниэля на головой, не давая тому лишний раз пошевелиться. Дэнни, почувствовав пальцы Алана внутри себя, издал жалобный стон, но сразу же попытался его приглушить. Он испытывал нестерпимую боль и дикий стыд перед собой и прежде всего, перед своим покойным отцом. Ему было уже не так важно, как он выглядел в глазах этого больного извращенца, но ведь гордость и самоуважение по-прежнему его не покинули, только вот сил больше не оставалось. Алан решил, что манипуляций пальцами уже было достаточно, поэтому он начал растёгивать ширинку брюк, доставая пульсирующий член довольно приличных размеров, к которому приливала кровь, доставляя дискомфорт владельцу. Если бы Даниэль был повёрнут к нему лицом, он бы явно разрыдался еще больше, понимая то, что его ждет настоящая пытка. Но он не видел того, что вот-вот окажется внутри него, лишь чувствовал как головка полового органа соприкоснулась с его анальным отверстием. Подобное действие заставило его сжать губы, ожидая худшего в бесконечной панике и тревоге, которые в этот момент охватили разум Дэнни. Тело начинало всё сильнее дрожать, а озноб поступал с большей силой, из-за чего по бледному лицу снова покатались слёзы, как он почувствовал, что продолговатый член резким движением вошёл внутрь него. Он думал, что его мозг буквально отключился. В этот момент Даниэль прогнулся в пояснице, стиснув зубы от боли, которая пронзила все его тело. Он больше не мог сдерживать тот шквал чувств, и из глотки вырвался громкий стон, больше похожий на крик. Он зарыдал ещё сильнее и практически захлебывался в собственных слезах из-за невыносимых болезненных ощущений в заднем проходе и в районе живота. Он чувствовал, как Алан, даже не думая о его состоянии, скользил внутри него, при этом всё больше и больше ускоряя темп. Он чувствовал его тяжелое дыхание у себя на затылке, и то, как начали неметь его руки над головой. Он чувствовал, как пальцы второго туго сжимали бедра и казалось, что на них как и на зяпястьях, останутся синяки. Он чувствовал, как его разум помутнел, что дахания и вовсе не хватало, ноги становились ватными, а его сознание вот-вот отключится, а на лбу вдобавок к слезам, выступили капельки пота из-за видимого перегрева. Алан же в свою очередь, двигая бедрами и входя практически на всю длину члена, получал огромное удовольствие, наблюдая за тем, как бледное дрожащее тело извивалось под его воздействием. Помимо физического ублажения, он наконец-то почувствовал внутреннюю удовлетворённость, властвуя над тем, кто всегда принижал его из-за низшего статуса. Сейчас он на полную ощущал своё господство над этой жалкой ничтожностью, наконец-то позволяя себе осуществить все свои садисткие потребности, как можно сильнее втрахивая того в стену. Он не придавал значения тому, было ли Даниэлю приятно или больно. Он лишь воплощал в реальность свои желания, расстворяясь в собственном сладострастии. Помещение заполнилось всхлипами и стонами Даниэля, раздаваясь мёртвым эхом. Только он понимал, что никто сейчас не услышит и не придёт к нему на помощь. Давление упало, а температура повышалась, заставляя накрыться бледной пеленой и без того измученное сознание. Кончики пальцев слегка посинели из-за слабого поступления крови. Дыхание давно сбилось, а горло слегка охрипло. — Прекрати. Даниэль жалобно простонал сквозь всхлипы в надежде, что Алан закончит невыносимое терзание. Только тот явно не собирался. — Пожалуйста. Он заикался и еле произносил некоторые буквы, так-как воздуха в легких практически не было. Казалось, слёзы давно закончились и теперь все, что ему оставалось так это ждать разряда. Вдруг он ощутил, как член неожиданно вошёл на полную длину, головкой достав до той самой точки невозврата, заставив тело Дэнни сжаться в комок напряжения от поступающих неоднозначных ощущений. Он почувствовал непонятный трепет в нижней части живота, а член только больше возбудился, после чего выпустил белое семя наружу. В последующих действиях боль перестала доминировать над телом, сменяясь странным чувством удовлетворения. По крайней мере уже было не так болезненно, а стоны стали не такими громкими. Теперь блондин издавал тяжелые вздохи в такт толчкам со стороны доминанта. Туловище уже почти потеряло свою функциональность, а голубые глаза, которые ранее излучали всевозможные эмоции и чувства, меркнули сплошной пустотой и стали практически серыми. Голова полностью отключилась и казалось, что в скором времени отключится и тело. Алан чувствовал, что вот-вот близится уже подступающий оргазм, поэтому сильнее вцепившись в покрасневшие бедра парня, ускорил темп. Совершив ещё несколько предварительных толчков, он кончил прямо внутрь тела в завершающем экстазе, одновременно отпустив его запястья. Дэнни только мог ощущать, как тёплая жидкость заполонила его анальное отверстие и вытекая, пачкала нижее бельё и брюки. Алан чувствовал, как голова чуть кружилась, а пульс бился с бешеной скоростью. Он отстранился от тела, чтобы застегнуть ширинку и привести себя в порядок. Ощутив освобождение от рук брюнета, Даниэль мгновенно скатился по стене вниз не в состоянии удержаться на ногах. Бетонный пол был холодный, но это было не так принципиально на данный момент. Пальцы были ледяные и почти не двигались, а на запястьях виднелись покрасневшие отёки, которые вскоре посинеют. На щеках были заметны следы от высохших слёз, а тело по-прежнему содрагалось в избытке страха. Даниэль не чувствовал, не чувствовал ничего кроме отчаяния и сокрушения всего своего душевного и физического состояния, и каких либо принципов. Он не просто ощущал себя использованным, он чувствовал гибель своего личностого фундамента. Всё так же негромко всхлипывая, он зажмурил глаза, выпустив последнюю каплю слёз, позволяя своему разуму поникнуть в бессознательном состоянии. Алан лишь хладнокровно разглядывал довольно живописный вид измученного герцога, которого он только что буквально изнасиловал. Он знал, что наконец то смог заполучить желанное превосходство. Он знал, что Даниэль слишком слаб, чтобы затмить в своём созаннии сегодняшний вечер. Он знал, что тот теперь думает о том, как бы быстрее умереть. Он знал, что тот скорее не доживёт и до похорон своего отца, покончив со всем уже сейчас. Но цель была достигнута. Теперь он больше не был под влиянием осуждения и многочисленных унижений. Теперь он был властью. Не сказав ни слова, Алан развернулся в сторону двери и громкими шагами направился к выходу, оставив Даниэля томно умирать от собственном сокрушении. На утро следующего дня, в 1:36 PM, когда все дети находились на уроках, тело Даниэля было найдено повешенным в его комнате проживания. Вероятная причина самоубийства по мнению криминалистов — гибель отца.