Просчёт в плане

      Гарри выругался про себя под плащом-невидимкой. Крестраж! Он был последним чертовым крестражем Волдеморта. Теперь все наконец-то обрело смысл: мысли Волдеморта, вторгающиеся в его собственные, его странная способность говорить на змеином языке, этот шрам…              Он был крестражем! И хуже всего было то, что Дамблдор, скорее всего, подозревал об этом ещё с самого начала. Единственный человек в мире, который действительно заботился о нем — по крайней мере, Гарри так думал, — все это время планировал жертвенную смерть мальчика, который выжил. «Если бы в старом директоре была хоть капля гриффиндорского мужества, — с горечью подумал Гарри. — Он давным-давно убил бы меня сам, милосердно вонзив клык василиска в последний крестраж Темного Лорда прежде, чем я бы понял, что происходит». Но профессор Дамблдор не хотел запятнать свои руки невинной кровью; он предпочитал держаться на вторых ролях, планируя и интригуя, поблескивая голубыми глазами, манипулируя людьми, бормоча полуправду, пока остальные делали именно то, что он хотел. Даже если это означало добровольно идти на смерть.              В прошлом году были моменты, когда Гарри сомневался, что у покойного директора вообще был план. Возможно, Дамблдор был стариком, который терял самообладание, как и думало Министерство. Но сегодня вечером Гарри наконец увидел, что у директора с самого начала был блестящий и безжалостный план: Гарри должен был умереть. Он должен был подойти к Волдеморту и сказать: «Пожалуйста, убей меня. Я здесь, чтобы умереть». И затем, в момент великолепной иронии, которую мог придумать только Дамблдор, Тёмный Лорд уничтожил бы свой крестраж.              И тогда игра была бы почти закончена; Волдеморт превратился бы в смертного человека, и кто-нибудь — возможно, Невилл, возможно, Рон или Гермиона — убил бы Темного Лорда и его змею, и тогда война была бы окончена. Гриффиндор снова выиграл бы игру. Главный победный снитч был бы пойман под носом у Темного Лорда.              Снитч. Гарри вспомнил, что проклятая штука была все ещё у него в мешочке на шее. Его последний подарок от Дамблдора. Гарри вытащил его и уставился на маленький шарик, который слабо светился в темноте леса.              Я открываюсь под конец.              О, чертовски идеально. Даже снитч был зачарован Дамблдором, чтобы предсказать смерть Гарри. Снитч с надеждой трепетал в его руке, словно ожидая, что Гарри скажет что-то героическое и благородное.              — Ждёшь, когда я умру, да? — Гарри сердито посмотрел на снитч. — Готов к завершению игры? Ну, а я нет, — он изо всех сил швырнул маленький золотой мячик в лес, и тот сразу же исчез между тенистыми деревьями. — Я не люблю подстроенные игры, — внезапный всхлип вырвался из его горла. Дамблдору никогда не было до него дела! Дамблдор все это время хотел его смерти. Лживый, коварный ублюдок.              Краем своего сознания Гарри чувствовал, что над ним начинали кружить несколько дементоров, но он не обращал на это внимания. Он был слишком зол, чтобы впадать в депрессию, и дементоры, очевидно, это почувствовали, они тихо упорхнули, когда Гарри зашагал через лес.              Он был крестражем Волдеморта! Что ж, это всё изменило!              Из тени деревьев выступали две фигуры: Яксли и Долохов, их палочки были зажжены.              — Кажется, я что-то слышал, — раздался грубый голос Яксли. — Это мог быть Поттер или один из кровожадных монстров, которые бродят здесь по ночам, — его голос звучал немного нервно.              — Здесь обитают акромантулы и оборотни, — голос Долохова дрожал от страха.              Гарри решил положить конец их страданиям. Он отбросил мантию-невидимку в сторону.              — Это я. Гарри Поттер. Отведите меня к Тёмному Лорду, полагаю, он ждёт меня, — к его удивлению, его голос звучал спокойно и ровно. Гарри знал, что ему теперь нужно делать. Это было очень, очень очевидно… Дамблдор никогда не думал об этом, не так ли? Сердце Гарри слегка затрепетало в груди в предвкушении.              Некоторое время Пожиратели Смерти неуверенно смотрели на него, их лица были бледными в свете их палочек. Затем Долохов пришёл в себя, направил свою палочку на Гарри и коротко сказал:        — Поттер. Тёмный Лорд будет рад тебя видеть. Идем. И без фокусов, иначе я убью тебя на месте, парень.              Гарри почувствовал внезапное желание закатить глаза от фальшивый бравады Пожирателя Смерти.              — Лорд Волдеморт хочет видеть меня живым, Долохов. Тебе не кажется, что он может быть немного недоволен тобой, если ты принесёшь ему мой труп?              — Не произноси его имя, — слабо проговорил Долохов.              Гарри пожал плечами и молча пошёл через лес с двумя Пожирателями Смерти. Он мог слышать, как они шепчутся друг с другом за его спиной: «Как ты думаешь, почему он не нервничает? Мальчишка должен быть в ужасе. Что-то здесь не так…».              Достигнув поляны, где когда-то жил Арагог, они остановились. Толпа Пожирателей молча наблюдала за приближением Поттера и двух мужчин. Сам Волдеморт стоял посреди поляны перед большим костром, мерцающий свет которого отбрасывал странные отсветы и тени на бледные черты его лица.              — Мы… мы привели Вам Гарри Поттера, милорд, — сказал Яксли, его голос дрожал.              — О, нет! Нет! — Хагрид, который был привязан к дереву неподалеку, закричал, тщетно борясь с удерживающими его магическими цепями. — Гарри! Нет!              — Они не приводили меня. Я сам решил прийти, — Гарри спокойно повернулся к Волдеморту. Алые глаза встретились с его.              — Ты решил прийти? Как это мудро с твоей стороны, Гарри, — голос Волдеморта был мягким. — Ты знал, что это неизбежно, не так ли? — он поднял старшую палочку и направил её в грудь Гарри. Тень улыбки промелькнула на его бледном лице. Гарри услышал, как Харгрид громко заплакал. Краем глаза он заметил Нарциссу Малфой, вцепившуюся в Люциуса так, словно вот-вот упадёт в обморок.              Гарри глубоко вздохнул и пристально посмотрел в алые глаза Темного Лорда. Затем он сделал то, чего Дамблдор от него точно не ожидал.              — Я твой крестраж, Том. Во мне хранится осколок твоей души. Ты случайно сделал меня своим крестражем в ту ночь, когда подарил мне этот шрам. Я твой крестраж и я вернулся к тебе, — слова на змеином языке слетели с его губ так же естественно, как и человеческая речь.              — Что? — Волдеморт замер, уставившись на Гарри. — Что… Что ты хочешь сказать?..              — Что он делает? — голос Беллатрисы повысился до истерических тонов. — Что он говорит? Мой господин, он использует какую-то странную магию…              — Тишина, — Волдеморт говорил тихо, но над толпой Пожирателей Смерти немедленно воцарилось молчание.              Волдеморт медленно подошёл ближе к Гарри, его лицо было ещё белее, чем обычно.              — Ты говоришь на парселтанге, Гарри? — Нагайна резко обернулась, услышав змеиную речь своего хозяина, и устремила на Гарри пристальный взгляд жёлтых глаз.              — Именно твоя душа, заключенная во мне, даёт способность говорить на парселтанге, Том. Я твой крестраж. Я носитель твоей души.              Волдеморт стоял совершенно неподвижно, казалось, целую вечность. Затем он выдохнул и произнес:       — Ты мой крестраж? Ты — мой?              Гарри кивнул.              — Вот почему Дамблдор планировал, чтобы ты убил меня. Он хотел заманить тебя в ловушку, заставив уничтожить последний осколок твоей души.              — Он хотел, чтобы я убил тебя? — Волдеморт выглядел как громом пораженный. Он протянул руку и коснулся плеча Гарри. — Дамблдор планировал, чтобы я убил тебя? Он хотел, чтобы я навредил своему крестражу? — долгое время он молча стоял, его рука тяжело лежала на плече Гарри; затем он прошептал:        — О, Салазар, каким слепым я был! — Теперь в его взгляде было что-то новое, странная нежность, которую Гарри никогда раньше не видел в этих алых глазах.              Длинные белые пальцы быстро коснулись лба Гарри.              — Мой крестраж. Да, сейчас я это чувствую, моя душа шевелится в тебе…              Гарри затаил дыхание. Он чувствовал это: что-то в нем тянулось к человеку, стоящему перед ним, что-то, что принадлежало Тёмному Лорду.              Волдеморт быстро повернулся к собравшимся Пожирателями Смерти.              — Все вы, идите домой. Сейчас! Освободите великана, он нам больше ни к чему. Битва окончена. Я нашёл Гарри Поттера и я убью любого, кто посмеет причинить ему вред. Мальчик должен остаться в живых.              — Мой господин! — голос Беллатрисы был истерическим. — Он околдовал Вас своей странной речью! Не слушайте его! Я убью его, мой господин. Ава…              Темный Лорд направил свою палочку на Беллатрису.              — Авада Кедавра, — его голос звучал спокойно, почти безразлично. Беллатриса рухнула на лесную подстилку. — Если остальные из вас тоже не хотят умереть, я убедительно прошу следовать моим приказам и отправляться домой прямо сейчас, — Волдеморт обвил рукой талию парня. — Держись крепче, Гарри. Нагайна, идём.              В следующее мгновение мир погрузился во тьму, и Гарри почувствовал знакомое давление в конечностях, свойственное появляться во время аппарации. Открыв глаза, он обнаружил, что стоит в элегантной гостиной, мебель которой была покрыта тонким слоем пыли. Рука Лорда всё ещё обнимала его.              — Добро пожаловать в Дом Реддлов, Гарри, — мягко сказал Волдеморт. — Здесь я буду оберегать тебя от вреда, который тебе могут причинить во внешнем мире. Я надеюсь, что тебе здесь будет удобно, если нет, то ты сообщишь мне об этом.              Взгляд жёлтых глаз Нагайны задержался на лице Гарри.              — Он —часть нас, хозяин? Он — наша душа?              Волдеморт кивнул, в алых глазах появилась внезапная мягкость.              — Да, Нагайна. Он — наша душа.

***

      Волдеморт мало говорил в последующие часы; он просто сидел и смотрел на Гарри, словно в изумлении. Гарри съел еду, которую ему предложил напуганный домашний эльф, но Лорд ничего не ел. Гарри был голоден, и было приятно наконец утолить голод, хотя было немного странно при этом ощущать на себе пристальный взгляд Волдеморта.              После трапезы домашний эльф приготовил для Гарри теплую ванну и дал ему комплект чистой одежды. После водных процедур домашний эльф проводил его в спальню, в которой, казалось, пыль протирали вспешке. Волдеморт ждал его там.              — Садись, — Лорд указал на большую кровать с балдахином. В руках он держал флакон с какой-то странно пахнущей субстанцией. — У тебя повсюду порезы и ушибы. Их немедленно нужно обработать, пока не началось заражение. Сними рубашку.              — Вирри может это сделать, хозяин… — нервно пропищал домашний эльф.              — Уходи. Ты не тронешь его. Он принадлежит мне, — голос Волдеморта был холоден; домашний эльф поспешил удалиться.              Гарри послушно снял рубашку.              — Что? — он чувствовал, что Тёмный Лорд снова смотрит на него.              На лице Волдеморта появилась лёгкая улыбка.              — Как странно, я помню тебя совсем ребёнком, Гарри, но, похоже, ты стал мужчиной, — он начал втирать мазь в многочисленные кровоточащие порезы и ушибы Гарри. — Ты сильный, — его взгляд остановился на плечах парня.              Гарри почувствовал, что его лицо начинает краснеть.              — Я полагаю, бегство от тебя поддерживало меня в форме.              Как странно, как ужасно странно чувствовать, как эти длинные холодные пальцы скользят по его коже! Его движения были неуклюжи, как будто он никогда раньше не делал ничего подобного, но он не торопился, ему было важно, чтобы каждая крошечная царапина была покрыта целебной мазью. Это было так странно — чувствовать заботу Волдеморта, и всё же в этом было что-то успокаивающее. Кто-то наконец-то заботился о нем. Кто-то хотел, чтобы Гарри остался жив, был здоров. Даже если этим кем-то был Волдеморт… Гарри удовлетворенно закрыл глаза.              — Ты становишься сонным, — в голосе Лорда послышался намек на смех. — Ты должен отдохнуть, Гарри. Ни о чем не беспокойся. Здесь ты будешь в безопасности. Всегда.              Гарри послушно лёг на кровать и закрыл глаза. Впервые в своей жизни он погрузился в сон, чувствуя себя совершенно умиротворенным.

***

      Гарри проснулся посреди ночи. Ещё не открыв глаза, он почувствовал, что Волдеморт все ещё находится в комнате с ним.              — Что ты здесь делаешь? — прошептал Гарри в тишине комнаты.              — Наблюдаю за тобой, — голос Лорда мягко понизился.              Гарри медленно открыл глаза. Комната была освещена только слабым светом серебристой луны, косо падающим через окно, но он все еще мог разглядеть в полумраке бледное лицо Волдеморта. В тёмной комнате его глаза казались скорее черными, чем красными.              — Почему ты наблюдаешь за мной?              Некоторое время Волдеморт сидел не подвижно, обдумывая вопрос.              — Я не совсем уверен, но мне нравится смотреть на тебя. Мой крестраж, — он провел холодным пальцем по щеке Гарри. — Такой новый и такой знакомый… Потерянный кусочек души.              Гарри улыбнулся и снова закрыл глаза.

***

      Несколько часов спустя, когда первые бело-голубые лучи рассвета забрезжили за окном, Гарри проснулся и обнаружил, что Волдеморт спит рядом с ним. Несколько минут он лежит совершенно неподвижно, прислушиваясь к тихому дыханию Темного Лорда. Очень странно было видеть Волдеморта, лежащего вот так, спящего, беззащитного. Гарри много думал о Волдеморте и его деяниях на протяжении многих лет, представляя, как тот расхаживает, смеётся, строит козни, кричит, пытает, убивает… Но почему-то мысль о том, что Волдеморт может спать, ему никогда не приходила в голову.              Гарри приподнялся на локте и с любопытством посмотрел на Темного Лорда. Волдеморт выглядел совершенно по-другому, когда спал, решил Гарри. Возможно, это было просто потому, что за закрытыми веками не было видно пугающих алых глаз; он выглядел более человечным, когда спал. Теперь Гарри даже мог различить черты Тома Реддла в контурах бледного лица. Он почувствовал внезапное желание прикоснуться к лицу, которое когда-то так пугало его. Будут ли щеки Волдеморта холодными и твердыми, как мрамор, или мягкими, как кожа человека? Гарри осторожно провел пальцем по высоким скулам. Кожа под его пальцами была холодной, но более гладкой и нежной, чем ожидал Гарри. О, если бы Рон и Гермиона могли видеть его сейчас, как он прикасается к спящему Тёмному Лорду, в какой ужас они пришли бы! И если бы Дамблдор мог его увидеть…              Внезапное воспоминание о Дамблдоре и его пугающем плане было подобно ледяному уколу в сердце Гарри. Дамблдору никогда не было до него дела. Дамблдор все это время хотел его смерти. Но Волдеморт… Волдеморт хотел позаботиться о нем, убедиться, что он в безопасности. Кто-то заботился о нем. Гарри снова и снова прокручивал эту мысль у себя в голове, поражаясь ей. Возможно, он не так уж сильно возражал против того, чтобы быть крестражем. Было что-то странное и сладкое в этом внезапном чувстве сопричастности…              Волдеморт не пошевелился, но слегка улыбнулся во сне. Гарри зачарованно уставился на эту улыбку. Он на мгновение заколебался, но затем быстро поцеловал Волдеморта в губы. Возможно, это был крестраж в нем, который заставил его сделать это, или, может быть, это было чувство долгожданной принадлежности кому-то…              Тёмный Лорд пошевелился, и Гарри отпрянул, испугавшись того, что он сделал. Рассердится ли Волдеморт на него? Но в алых глазах, которые встретились с ним взглядом не было гнева, только замешательство.              — Что ты делаешь? — шепотом спросил Волдеморт, садясь на кровати, отчего Гарри вздрогнул и покраснел.              — Я не знаю. Я просто…              — Ты целовал меня? — в его голосе слышалась нотка недоверия.              Гарри кивнул, его щеки пылали, он отпустил глаза.              — Полагаю, я хотел… как-то посвятить себя тебе… Сдаться. Быть твоим, если ты просто пообещаешь заботиться обо мне…              Волдеморт молчал, но спустя некоторое время тихо заговорил.              — Даю тебе слово, Гарри. Я буду защищать тебя вечно, мой драгоценный.              Гарри почувствовал, как что-то холодное коснулось его лба, его шрам. Потребовалось мгновение, прежде чем он понял, что Волдеморт целует его. От холодного прикосновения по его спине пробежали мурашки.              Волдеморт отстранился, но Гарри обвил руками его шею и притянул к себе ближе. Гарри внезапно почувствовал, что всю жизнь мечтал о том, чтобы кто-нибудь поцеловал его, но нежное прикосновение было слишком коротким. Его губы жадно впились в губы Волдеморта. На мгновение Лорд замер, прижавшись губами к губам Гарри. Затем он прерывисто вздохнул и поцеловал парня в ответ. Он целовал губы Гарри, его лицо, волосы, шею.              — Мой, — выдохнул он в шею Гарри. — Ты мой, — поцелуи стали более глубокими, более собственическими, более опасными. — Мой…              Гарри смутно в глубине своего сознания отметил, что поцелуй с Волдемортом очень сильно отличался от поцелуя с Чанг или Джинни. Он не почувствовал ничего особенного, кроме взволнованной неловкости, когда целовал Чо. С Джинни он иногда чувствовал приятное трепетание в животе. Но поцелуи Волдеморта были бурей, которые сносили крышу, он не мог ни думать, ни дышать. Тело Гарри, казалось, реагировало само по себе, он целовал бледную кожу, срывая тёмный плащ, стонал, двигался навстречу мужчине, который находился над ним, темный огонь пульсировал в самóм его существе.              — Остановись, — внезапно прошептал Волдеморт. — Гарри, нет!              Нет? Парень отстранился, уязвленный до глубины души. Ему показалось, что Волдеморт проклял его.              — Ты… Ты не хочешь меня… Прости, я не должен был…              Тёмный Лорд прижал длинный палец к дрожащим губам парня. Его дыхание было поверхностным и учащенным.              — Конечно, я хочу тебя, Гарри. Как я могу не хотеть того, кто принадлежит мне? Но мне нужно время, чтобы успокоиться. Я не могу допустить, чтобы я причинил тебе вред, твои прикосновения вызывают во мне странное безумие. Я должен восстановить контроль над собой, чтобы случайно не причинить тебе вред.              — Что? — Гарри посмотрел в бледное лицо человека, которого он когда-то боялся. По какой-то причине теперь он более отчётливо видел красоту Тома Реддла под маской монстра. — Причинить мне вред? Каким образом?              Ему показалось, или на бледных щеках появился лёгкий человеческий румянец?              — Я видел, что происходит, когда люди вот так теряют над собой контроль, — голос Волдеморта был будто бы задыхающимся. — Их желание обладать становится физическим, и они насилуют свой объект обожания, причиняют ему боль. Я не могу позволить, чтобы это случилось с тобой.              Гарри сглотнул. Он протянул руку и коснулся лица Волдеморта.              — Я верю, что ты не причинишь мне вреда.              Волдеморт закрыл глаза.              — Нет, ты не понимаешь, Гарри. Ты всё ещё довольно молод, возможно, ты ничего не знаешь об этих вещах. Этот… поцелуй… заставляет меня хотеть делать с тобой то, что делают мужчины с женщинами, а иногда и с другими мужчинами. Я хочу войти в твоё тело и обладать тобой. Я хочу позволить этому огню, который бушует в моей плоти, поглотить нас. Я хочу двигаться внутри тебя…              Гарри обвил шею другого мужчины руками. Что-то тёмное и сладостное шевельнудось в нем при звуке голоса Темного Лорда. Облизав губы, он приблизился к уху Волдеморта.              — Я хочу, чтобы ты сделал это. Я хочу, чтобы ты был моим любовником, — прошептал он.              Он мог слышать, как дыхание Волдеморта стало ещё более учащенным.              — Ты хочешь, чтобы я?.. Но ты не понимаешь, Гарри, тебе будет больно, — голос Волдеморта был неровным.              Гарри крепче обнял мужчину.              — Тогда используй немного смазки или заклинание. Сейчас, пока я не умер от желания… — он крепко поцеловал Воледморта и просунул руку под мантию, нащупывая его член. С долгим дрожащим вздохом Волдеморт выгнулся навстречу прикосновениям.              — Ты действительно хочешь этого? Со мной?              — Больше всего на свете, — прошептал Гарри на змеинном языке. — Ты хочешь меня?              Волдеморт долго смотрел на него, алые глаза всматривались в зеленые, и Гарри почувствовал, как что-то шевельнулось в его памяти. Он вспомнил как Квиррелл смотрел в зеркало Еиналеж, его лицо преобразилось от неистовой тоски, его глаза отчаянно искали проблеск волшебного камня, скрытого внутри. Гарри узнал это желание сейчас, в глаза Волдеморта, и это заставило его задрожать. Он тоскует по мне. Я так же драгоценен для него, как и тот камень…              Внезапно Волдеморт запечател на губах Гарри неистовый поцелуй, обхватывая его руками. Что-то шевельнулось глубоко в душе Гарри от этого прикосновения.              — Я буду нежен с тобой, — прошептал Волдеморт.              Но он не был нежным.              Сначала Волдеморт казался нерешительным, почти испуганным, когда его руки задержались на коже Гарри; он будто боялся, что тело парня было слишком хрупким для его прикосновений. Но неистовый ответ Гарри в виде учащенных движений рукой на члене мужчины положили всякий конец нежности. Они срывали друг с друга одежду, руки и губы лихорадочно касались горячей кожи. Тепло… Теперь Волдеморт был тёплым на ощупь, человеческим… Торопливо заклинание сорвалось с губ Волдеморта, а затем Гарри почувствовал вес своего возлюбленного над собой и бешено бьющееся сердце рядом со своим.              Руки Волдеморта и его затвердевший член отчаянно искали вход в тело Гарри. Был краткий миг боли, а затем восхитительная полнота и яростные, отчаянные движения… Волдеморт снова и снова стонал имя Гарри, входя в него, как будто произнося древнее магическое заклинание.              Их глаза встретились, и Гарри почувствовал, как магия его возлюбленного тянет его, разрывает на части, поглащая и воспламеняя само его существо.              — Ты мой, — выдохнул Тёмный Лорд. Но, когда Гарри посмотрел в его лицо, разгоряченное желанием, так похожее на человеческое, он вдруг понял: тот Волдеморт, которого он знал несколько дней назад, возможно, не понял бы его, но этот другой был рядом. Волдеморт был его, одержимым своим крестражем… Гарри отдался дикому безумию ударов Темного Лорда, диким, яростным ударами и странной нежности, которую он видел в глазах Волдеморта. Затаив дыхание, Гарри наблюдал, как Тёмный Лорд ослабел и вскрикнул, когда его тело напряглось и выгнулось. Гарри почувствовал тепло семени своего любовника. Кончив вслед за Волдемортом на его тело, он прошептал:              — Том.              Волдеморт прижался лбом ко лбу Гарри, пытаясь отдышаться.              — О, мерлин, это было… больше, чем волшебство, — мягкий поцелуй упал на губы Гарри. — Я причинил тебе боль?              Гарри улыбнулся.              — Нет, Том.              — Том? — он неуклюже провел рукой по волосам парня. — Почему ты так меня называешь, Гарри? Я больше не Том Реддл. Он был человеком, хрупким и смертным. Я стал чем-то другим.              Гарри поднял лицо своего возлюбленного и заглянул ему в глаза.              — Прямо сейчас ты человек, Том. Прямо сейчас, со мной, ты — это ты.              Дрожащая рука снова погладила волосы Гарри.              — Так вот, что это такое, это любопытное ощущение, которое разрывает моё сердце, когда я становлюсь единым целым со своим крестражем? Немного человечности? — Волдеморт нежно поцеловал Гарри в губы. — Я думал, что оставил все это позади. Что ж, если немного человечности — это цена, которую я должен заплатить за обретение своей души, полагаю, мне придётся заплатить её… — он снова поцеловал Гарри, но в этот раз поцелуй был намного глубже. — И подумать только, что я планировал убить тебя… Моё сердце разрывается при мысли, что я мог причинить тебе вред. Когда-то я думал, что то пророчество не оставило мне другого выбора. Я все спланировал, Гарри, твою смерть и моё бессмертие. И я полагаю, что у Дамблдора тоже была спланирована моя смерть — и твоя — полностью. Но в его плане был серьёзный просчёт, и просчёт в моем плане, и просчёт в моей судьбе, предсказанное пророчество для нас двоих.              — Просчёт? — Гарри провел пальцем по губам Волдеморта.              Мужчина снова поцеловал его.              — Ты, Гарри. Ты был этим чудесным просчетом в плане, любовь моя.