Иногда "греть" уши бывает полезно

      Незадолго до прибытия в Лондон Гарри уведомил своих «друзей», что отойдёт по маленькому, ему, мол, приспичило. Те только головами кивнули и продолжили ругаться. В смысл их очередной свары парень уже даже не вслушивался, благо, что он им не требовался как участник, а только как слушатель-статист. Да и не соврал он, практически, ибо, действительно направился в туалет. Увы, но сейчас это единственное место, где можно было уединиться.       Колдовать в Хогвартс-экспрессе нельзя, вроде как, но мало кого этот факт волнует, и школьники, пользуясь тем, что это всё ещё магическая территория, колдовали только так. Впрочем, Поттер уже и в этом моменте нашёл кучу несостыковок. Например, несовершеннолетним колдовать нельзя, но в «Норе» у Уизли те же близнецы по этому поводу не парились — колдовали и в хвост, и в гриву. Потому что создать игрушку «Исчезающая палочка, превращающаяся в мышь» одними только зельями, без применения чар и трансфигурации — невозможно. А это гарантированное использование волшебной палочки. И никаких министерских предупреждений и угроз с отчислением им не приходило, только мать, миссис Уизли, покрикивала на нерадивых сыновей. И то, как подозревал Гарри, не потому, что те колдовать изволят, а потому что шутки у них дурацкие, причиняющие неудобство всем обитателям «Норы». Да ещё и при сиротке Поттере нужно было показать, что он не единственный, кому колдовать на каникулах вроде как запрещено. После выходки Добби и кричалки из Министерства лопушок Поттер этому верил и несоответствий не замечал. А вот сейчас задумался — как так-то?       Вот этим несоответствием он сейчас и решил воспользоваться.       Быстрая проверка подтвердила, что сброшенные, казалось, маячки вернулись на свои места. Включая маячок авторства Гермионы на очках. Дамблдор же не заморачивался и «лепил» маяк на самого Гарри. То есть на тело: куда прилипнет — там и оставалось. Очки и одежду и потерять можно, так что не слишком надёжный якорь. Почему Гарри так уверен в авторстве колдовавших? Так сигнальные нити, они же в литературе именуемые «поводок», от маячков к кому вели? К Гермионе и Дамблдору. Впрочем, как Гарри уже знал из детективных романов, определить авторство и прочих чар, не имеющих такого явного «следа», тоже вполне возможно. И это заклинание он тоже изучил.       Вопрос только в том, что его личная «база данных» по слепкам аур ограничивается только теми волшебниками, с кем он лично контактировал и знает их имена. А это другие ученики и учителя школы и ещё несколько десятков волшебников, которых он встречал в «Дырявом котле» и Косой аллее. А потому, например, чары, наложенные той же Чжоу — он распознает уверенно. Чары, наложенные кем-то из тех волшебников, с кем он сталкивался, но не знает имени… По крайней мере, может точно указать, что этот след ауры ему знаком и колдовавший входит в его «базу данных». А вот чары, наложенные кем-то, с кем он не сталкивался — нет. Точнее, не так. Он их сможет распознать после того, как лично столкнётся с этим волшебником. Чары идентификации как бы запомнят аурный слепок наложившего заклятие и «заснут» до поры до времени, а при встрече с автором подадут сигнал, «мол, вот он, колдовавший».       Собственно, по такому принципу и работают следователи из Аврората и ДМП, когда отлавливают преступников. А в глубинах Отдела Тайн даже есть некий артефакт, что как заправский компьютер объединяет всё узнанное отдельными оперативниками, ведущими какое-либо расследование, в единую для всех прочих оперативников базу.       Разумеется, это в том случае, если колдовавший не озаботится стиранием своих аурных следов после совершения волшебства. Это тоже известный трюк, как надеть перчатки, чтобы пальцевых следов не оставлять. Так что на этом попадаются только неопытные преступники, за которыми охотится Аврорат. А прочим, законопослушным, вроде нет причин затирать следы своего колдовства.       Но везде и во всём есть своё «но». Тот же Гарри к настоящему времени уже на автомате использовал это самое «затирание». Следует ли из этого, что он законоНЕпослушный? Впрочем, учитывая, сколько школьных и не очень правил он нарушал до этого — в каких-то моментах сам, в каких-то его к этому недвусмысленно подталкивал сам директор, — и с удвоенным энтузиазмом продолжает нарушать сейчас…       После усвоения и анализа данной информации у Гарри опять возникли вопросы. И первый из них был: а каким всё-таки образом фиксируется колдовство несовершеннолетнего? Если уж на колдовство на Тисовой отреагировали незамедлительно, а на колдовство близнецов в «Норе» — ноль внимания. Следилки на палочке? Да, не-е-е… На своей он никаких посторонних чар не выявил. На ней вообще, до странного, не имелось никаких чар (как же их изготавливает Олливандер?), да и… Если бы это фиксировалось через палочку, то…       В его случае (колдовал-то Добби, без палочки и своей магией) реакции не должно было быть, а вот в случае близнецов — должны были повязать. Ведь проверяющие или кто там за этим следит в Министерстве должны были точно знать, чья палочка была задействована. Про запасные палочки, которые Уизли могли бы купить, но не афишировать их наличия, в случае этой семьи речи быть не может — они Рону весь второй курс сломанную палочку не могли заменить. Да и та была не новая, а досталась от старшего братца Чарли. То есть, если чары «надзора» накладываются именно на палочки, то в случае с близнецами ответственные просто не могли не заметить использования колдовства несовершеннолетними в неурочное время.       Были, конечно, сомнения, что на это закрывались глаза, потому что мистер Уизли сам работник Министерства и мог, что называется, замять, но по дальнейшему размышлению Гарри пришёл к выводу, что нет — это не так. То есть мистер Уизли не прикрывает своих оболтусов, а следилок на палочках просто нет, вот и не знают надзиратели, что несовершеннолетние волшебники колдуют вне Хогвартса. И данный аспект «надзора» просто перекладывает ответственность на родителей таких учеников, а родители, которые сами волшебники, не очень чистоплотно этот аспект выполняют. Если только дитятко не в маггловском мире вдруг колдовать начинает. А пока дома да на магической стороне, зачем им запрещать: они волшебники или магглы какие?       Беспалочковые чары? А близнецы ими владеют? Вроде старый магический род, даже входящий в эти их… Священные Двадцать Восемь. Просто шифруются при Поттере.       Тоже вряд ли. За столько-то лет, что он их знает и тесно общается, особенно в школе, они бы не раз и не два прокололись. Если не близнецы, то Рон точно. Почему именно близнецы бы не прокололись? Так они многократно умнее того же Рона. Одни их шуточные разработки, пусть порой и жестокие, главное, что они есть, чего стоят. А этот… Шахматы — его единственное достижение, и те… Сейчас у Гарри появились сомнения в том, что он побеждает честно, а не мухлюет по чёрному. Шахматы-то волшебные. И да, к ситуации с победой в шахматы в конце первого курса, тоже возникли вопросы.       Учитывая его нынешнее знание о том, что его существование ой как мешало, мешает и будет мешать кое-кому в магическом мире и это не только Волдеморт, но «папочка» Джеймс Поттер, а также его собственные выводы о том, что директор всё это подстроил специально, которые он сам же вывел ещё только придя в себя в Больничном Крыле после спасения философского камня (а спасения ли?), то недалёк и вывод к тому, что партия-то была подстроена, и Рон, на самом деле, к выигрышу в этот раз не имеет никакого реального отношения.       Да и сам Рон не того склада характера, чтобы через силу менять свои привычки, даже если это сильно нужно для дела. А привычка — эта та ещё морока, которая на раз выдаёт своих «владельцев». На чём и погорел Крауч под Оборотным — на привычке нервно облизывать губы. По крайней мере, именно это послужило тому, что его опознал отец, и поплатился за это жизнью. Почему за столько времени нахождения Крауча-младшего под Оборотным зельем в виде Моуди, этого «не заметил» Дамблдор, на минуточку числящийся вроде как лучшим другом Аластора — загадка.       Для Гарри загадка. Хотя брезжит на краю сознания и догадка. Но вот разбираться в этом вопросе он уже не будет. Он пойдёт совсем другим путём.       Так что если бы у Уизли дети дома практиковали беспалочковые заклинания и чары, то Рон рано или поздно бы прокололся перед «лучшим» другом. Так что тоже не вариант.       Кстати о беспалочковых… А вот сам Гарри начал замечать за собой, что чем чаще он применяет какое-либо колдовство, то… Короче, в некоторых чарах ему уже и палочка не нужна, оказывается. В основном это стало касаться бытовых аспектов: волосы после душа просушить, шнурки на ботинках завязать, рубашку «погладить» и почистить, если она случайно заляпалась, а переодеться пока недосуг. Даже «Репаро» стало получаться по щелчку пальцев, слишком часто его приходилось накладывать на то и дело норовящие разбиться очки. С прочими чарами, коими он не пользовался ежеминутно, таких метаморфоз не происходило, но…       Гарри принципиально стал натренировывать некоторые из заклинаний, и они уже с горем пополам тоже стали получаться без использования палочки. Однако ни Рон, ни близнецы, ни Перси, ни Джинни ни разу при нём не использовали таких вот «набитых на руку» чар. В то время как остальные однофакультетники нет-нет, да и приколдовывали без инструмента. Раньше Гарри это замечал, но не придавал значения. А вот с некоторых пор… Как стал замечать и тот факт, что беспалочково и как-то даже «привычно» колдуют только чистокровные, коих на их факультете тоже было достаточно. А вот полукровки и магглокровки — никогда. Как и Уизли.       Но возвращаясь к Надзору.       Следовательно, скорее всего отслеживают не всех подряд, а только магглорожденных, что на каникулах отправляются не в магический дом, а в дом магглов-родителей. И следилки, или что-то там из серии следящего-наблюдающего, «висят» именно на местах проживания. А вот отсюда вытекает второй вопрос: если есть возможность проверить, кто и что колдовал, то почему в применении Левиосы на пудинг «тёти» Петунии обвинили именно его? Ведь Добби, заострим внимание, колдовал мало того что своей домовушеской магией, так ещё и без применения палочки Поттера. Одна «Приори Инкантатем» и это бы стало очевидно! Разве нет?       Но почему-то маги разбирать ситуацию не стали, а должны были, судя по наспех прочитанному законодательству, да и детективные романы в этих вопросах его порядочно «подковали».       Гарри горько вздохнул и движением палочки стёр эти метки. Банальной «Финитой», которой можно отменить действие практически всех заклинаний, что они изучают в Хогвартсе. А всё, что невозможно снять этим простым действием, считается Тёмными искусствами. И вот, вроде как на ЗОТИ они должны изучать методы противодействия и нейтрализации именно этим заклинаниям, но вместо этого они изучают какой-то бестиарий и способы борьбы с ним: оборотней, красношапов, баньши и прочих тварей.       И даже Муди-не-Муди-а-вовсе-даже-Крауч-Пожиратель показал им, что такое эти самые Тёмные искусства, но… Опять это «но». Показать — показал, а бороться с ними не учил.       Если уж трём Непростительным и правда нечего противопоставить, то вот остальные тёмные заклинания, что они изучали в этом году… Они их изучали, но не способы противодействия им. Вот в чём затык. Не защиту от ТИ, а сами ТИ — и Дамблдор снисходительно на это закрывал глаза, а вместе с ним и прочие личности, даже министерские, коих в этом году в Хогвартсе было море. Да и по поводу невозможности противодействовать Непростительным — это уже спорный вопрос. Сам-то Гарри и «Империо» успешно противостоял, и Аваду, по уверениям всех вокруг, в сопливом возрасте отразил. И даже «Круцио» в исполнении самого Волдеморта пережил.       То, что маячки так легко слетели, а прочих обнаружено не было, как ни странно, и порадовало его, и огорчило.       Порадовало потому, что, несмотря на тот факт, что он ранее уже сбросил с себя два таких маячка, директор не удосужился как-то «укрепить» новый или придумать что-то другое. И как-то Гарри сомневался в том, что директор не знает, как это можно сделать. Возможно, Дамблдор решил, что это была случайность. Огорчило… Хм-м… Как бы это сказать-то? Его опять посчитали лопушком, которому и такого маячка будет достаточно? И это после того, как за последний месяц Гарри эти маячки снёс аж дважды?       Гордыня?       Возможно.       Да, Гарри тоже не лишён некоторого честолюбия. И любил заслуженную похвалу. Он не считал себя Героем и не любил свою известность как Мальчика-Который-Выжил, потому что не считал, что это именно он развоплотил Тёмного Лорда, тем более, что по словам того же Дамблдора — это сделал не он, а его мама, наложив на него некую материнскую защиту, которая и отразила Аваду.       Впрочем, всё это оказалось тоже ложью, ибо Поттеры, как оказалось, живее всех живых, и что там на самом деле произошло — уже непонятно. Да и родителями они ему не являются. О какой, в таком случае, материнской защите может идти речь? Как и в случае с «кровной защитой» на доме «тётушки» Петунии.       Но речь о том, что Гарри не считал развоплощение Лорда своей заслугой, а оттого и не любил свою известность именно как того, кто это проделал. Но вот признание и похвалу за то, что он считал именно своими заслугами, он вполне себе ожидал и любил. За спасение Джинни, например. А вот «спасение» Габриэль ДеЛакур на втором этапе Турнира Гарри после некоторых размышлений за заслугу не считал. Скорее, винил себя за проявленную наивность. Поэтому мысль о том, что Дамблдор всё ещё считает его лопушком и не удосужился как-то обезопасить свой маяк на его тушке — была где-то как-то обидной.       Но только едва-едва.       Всё же Гарри один раз снял, второй, а потом подумал: зачем ему привлекать к себе внимание, постоянно слетающими маячками и вызывать подозрения? И решил не снимать их до самого последнего момента, когда данную ситуацию исправить уже будет невозможно.       И сейчас это время настало.       На маленьком свободном от санустройств пятачке отработанным движением обыкновенного перочинного складного ножичка высек-нацарапал печать обращения к сути своей магии. Всё просто: круг побольше, в нём круг поменьше, а между кругами всего три древних символа. Даже не рунопись, гораздо более древнее проявление — пиктроглифы. Воля, желание, изменение. Даже точность не требуется, лишь бы круги не сильно кляксу напоминали, да символы хоть какой-то треугольник выписывали. Точнее, символы написаны так, чтобы образовать вершины треугольника, вписанного во внешний круг. А Гарри данную печать отрабатывал долго — когда это нужно делу, даже лентяй Поттер доводит нужное ему заклинание, в данном случае рисунок, до совершенства.       Достал из карманов три свечи и поставил их на символы.       Карманы его джинсов уже давно превратились в практически бездонные с помощью чар расширения пространства. И ничего, что эти чары изучаются на шестом курсе, ничто не мешало ему их выучить уже сейчас. Тем более, что в учебниках все заклинания ученикам выдаются уже выверенные, как отполированный кристалл. Остаётся только вызубрить формулу и взмахи палочкой, а потом натренировать до совершенства. А сам учебник можно позаимствовать у тех, кто постарше. Ничего нового придумывать не нужно.       Гарри посчитал их весьма полезными для проживания у Дурслей. Зачаровал один раз, в школе, а там они и на Тисовой функционировать не перестают, лишь бы источник магии в виде волшебника для подпитки чар имелся рядом. Тогда же были признаны полезными и тщательно отработаны чары «Стазиса», седьмой курс. И ещё до подслушанного разговора Гарри начал набивать себе карманы готовой едой из кухни Хогвартса. Ну и прочие мелочи и нужности (уже для побега, после подслушанного разговора), вроде вот этого ножичка, свечей, необходимых, сваренных ещё в Хоге, зелий, отправлялись в данные закрома.       Вот и получается, колдовать среди магглов он лично не будет, а работа артефактов не отслеживается. А карманы на его джинсах — это уже эдакий артефакт.       Зачаровать именно карманы, а не школьную сумку он решил потому, что сумку и сам сундук, как он подозревал, регулярно шерстили. Обыскивали. Что уж там искали — непонятно, но сумка перестала быть надёжным сейфом для его тайн, а сундук и вовсе при прибытии на Тисовую всегда отправлялся под замок в чулан под лестницей.       Случившийся после первого «пробного» зачарования казус заставил Гарри подумать ещё и о том, как защитить «пространственный карман» от несанкционированного проникновения чего-либо. Что за случай? До определённого момента мальчик, как и многие в его возрасте, не задумывался откуда, точнее, как его одежда принимает чистый и опрятный вид, после того, как он, например, вернулся с тренировки по квиддичу. Потом стало понятно, что этим в Хогвартсе занимаются домовые эльфы: следят за чистой одежды учеников, как минимум, а не только готовкой на кухне и накрыванием столов в Большом Зале для трапез. Так вот, после того, как Гарри первый раз удачно зачаровал карманы, на следующий день он сунул руку в карман за бутербродом, а получил в руки скукоженный невнятный комок неизвестно чего. Пробовать даже не стал. Зато выяснил, что все уже уложенные туда вещи, благо это был эксперимент и там их было не так много, были напрочь испорчены водой и моющими средствами.       Логическая цепочка привела к выводу, что домовики «постирали» вещи, а вода попала в расширенный чарами карман. Ну, ещё бы она туда не попала. Сама вода после, в процессе сушки, выпарилась, но вот всё, что было в карманах, оказалось испорчено. Так что Гарри ещё и озаботился некоей защитой, чтобы в последующем избежать данных казусов, то есть мало того, что он «расширил» пространство в карманах, так ещё и запечатал это пространство под пароль. Теперь, если просто сунуть руку в карман, то рука попадёт в обычный карман, а вот если с добавлением силы, — уточнение: его силы, — то в пространственный мешок.       Следующая проверка показала, что больше в карманы ничего лишнего без его непосредственного участия не попадает.       Заодно парень озаботился и своим гардеробом. На тот момент купить новую одежду он вряд ли смог бы, а потому озаботился бытовыми чарами, которые помогли ему привести обноски Дадли в более или менее приемлемый вид. Сейчас и так сойдёт, а после он купит себе новый гардероб. Или не купит. С финансами вырисовывается напряжёнка. Но большей частью нынешнего гардероба он будет вынужден пожертвовать.       Раньше его не то чтобы не беспокоило то, что он вечно в обносках Дадли ходит, но и не сильно напрягало. Пацан же! Они о приемлемой внешности особо не задумываются, а таких зализанных, как Малфой, даже на смех поднимают и маменькиными сыночками обзывают. Но где-то в глубине души всё же понимал, что это не комильфо, а уж после сравнения двух мантий и преобразившегося внешнего вида, а также того, как на этот вид реагируют девочки…       Впервые эта мысль забрезжила в его мозгу как раз на Святочном балу, когда МакГонагалл одним движением палочки трансфигурировала жуткую праздничную мантию Рона, что прислала миссис Уизли, вместе с новой мантией Гарри, во что-то более удобоваримое. Получилось не фонтан, но и не то убожество с пятнами от непонятно чего, драными кружевами и нафталиновым запахом. Вот тогда-то Гарри и стукнуло в голову, что он вполне может обноски Дадли хотя бы до нужного размера уменьшить. А там и чары «Репаро» вспомнились, и обновления цвета. Вещи стали выглядеть почти как новые, а кроссовки перестали просить каши.       И на фоне продолжающего выглядеть бомжом Уизли стал выгодно выделяться. На него стали обращать внимание девочки. И это было приятно. Вскоре Гарри даже задался вопросом, почему Рон на фоне своих братьев выглядит как последнее отрепье. Ведь они тоже одеваются, точнее, их мама и им закупает одежду в этаком роде магическом секонд-хенде. Но они выглядят на порядок аккуратнее и… элегантнее, что ли? И ладно педант Перси, но балагуры-близнецы, которые ещё и экспериментами занимаются, что не исключают всяких разных и опасных для одежки случайностей. Зелья — они такие, чуть зазевался, и полкотла выплеснулось тебе на мантию. И хорошо, если просто выплеснулось, а не прожгло дыру. Теперь он и это очень хорошо себе представлял — сам попадался. Он даже не экспериментальными составами баловался, а просто учился варить по учебникам, своим — и тем, что есть сейчас, и тем, что были на младших курсах, — и позаимствованным у старших курсов. А про косметические зелья и у девчонок не побрезговал литературу с рецептами подрезать.       И они, что удивительно, хихикая и строя ему глазки, её, литературу и рецепты, давали!       Одно плохо — ему нравилась Чжоу, а она встречалась с Седриком. Тем не менее, ставшее регулярным общение с девчонками чуть сгладило его вечную косноязычность и убрало изначальную закрепощенность. И сейчас он уже не тушевался, когда нужно было обратиться к ним с каким-либо вопросом и даже пригласить на шутливый тур вальса по гостиной Гриффиндора. По вечерам в гостиной частенько устраивалось что-то вроде дискотеки.       Возвращаясь же к моменту сегодняшнему…       Осмотрев получившуюся конструкцию, парень удовлетворённо кивнул и полностью скинул всю одежду. Уменьшив всё, кроме и так по самое небалуйся зачарованных джинсов, чтобы не мешалось, он сложил вещи на небольшую приступку. Оставшись обнажённым, он шагнул в центр кругов. То, что он собирался сейчас сделать, обычно проводили родители новорожденного младенца, как бы представляя его роду и магии. И да, для этого не нужен был родовой алтарь или сакральный камень. Хотя бы потому, что не все рода могут таким артефактом похвастаться, хотя, конечно, при наличии данного атрибута всё происходило куда как торжественнее и пафоснее. Но сейчас у Гарри такой возможности не имелось, так что по простому, без эффектов и торжественности, обойдётся.       Взмахом палочки заставил свечи вспыхнуть ярким солнечным огоньком. Уронив три капельки крови из проколотого всё тем же ножичком пальца, в каждый из огоньков, он стал протяжно тянуть одну ноту, чем постепенно вогнал себя в трансовое состояние, где единственным его желанием была мольба к магии о даровании имени.       И его просьба была услышана.       Если бы он мог сейчас посмотреть на себя со стороны, то увидел бы, что огонь свечей сменил своё уютное красно-оранжевое свечение. Сначала стал голубым, потом сменил цвет на синий, который потемнел до индиго и, в конце концов, стал каким-то пронзительно-фиолетовым. При этом огонь увеличился в несколько раз, больше став напоминать небольшие костерки, нежели маленькую звёздочку. Ещё через секунду вокруг парня взметнулась сплошная стена этого пламени, и всё опало.       Не осталось ничего.       Ни пламени, ни свечей, ни царапин на полу, выписывающих круги и символы.       Только обнажённый молодой парень, что пока ещё продолжал стоять с поднятыми к потолку руками и слегка покачиваться. Но вот он встал ровно, опустил руки, развернулся к маленькому, и что главное, подозрительно молчаливому, зеркалу над умывальником, и распахнул свои потрясающие ярко-изумрудные глазищи с аметистовыми вкраплениями. У него и раньше цвет глаз был зелёный, типа в мамочку, а остальное досталось от папочки. Да только то, что счастливо смотрело на мир сейчас, и в подмётки не годилось тому, что было до того как. Да, собственно, и откуда его глазам взять цвет глаз Лили Эванс, если она его матерью не является?       — Ну, здравствуй, Стингрей Ашшиат Блэк. Да, всё-таки Блэк, если судить по прямым намёкам Матери Магии.       Он снова зажмурился, вспоминая те видения, что посетили его во время транса.       Его сознание покинуло бренное тело и воспарило над Хогвартс-Экспрессом. Выше, ещё выше. Вот уже синева неба сменилась чернотой бесконечного космоса. А там первой в глаза бросилась туманность Скат. Уроки Астрономии мальчик хоть и не очень любил, но всё же учил. Несколько минут, так ему казалось, хотя в реальности прошли секунды, он любовался этой туманностью, а после перед его внутренним взором предстало созвездие Водолея и, как-то уж очень ярко, полыхнула Аш-Шиат. И вскоре после этого он пришёл в себя, стоя на пустом пятачке туалетного узла в поезде.       — Что ж, морское животное скат тоже весьма опасное существо. Мне нравится. А представляться буду Греем. Пусть серый цвет сбивает народ с толку ещё больше. Пока что афишировать свою принадлежность к Блэкам не буду. Это ещё как-то доказать нужно, — он потрогал пальцами уже давно побелевший зигзагообразный шрам. — Медленно, но заживает, однако.       Грей ещё раз внимательно осмотрел своё отражение в зеркале. Как ни странно, больших изменений во внешности не случилось. Если не считать цвета глаз. На него из зазеркалья всё так же смотрел молодой Джеймс Поттер. Разве что только волосы больше не топорщились упрямыми хохолками.       К концу учебного года они неизменно отрастали и усмирялись под собственной тяжестью. Это тётя каждое лето его стригла. Нет, не так экстремально, как в тот раз, когда он на одной силе желания за ночь вернул всю шевелюру к исходному состоянию. Но очень коротко. Что ж, имеет смысл опустить причёску ещё больше и после завязывать их в хвостик.       — Однако… — задумчиво протянул Грей и начал облачаться. — Как же я забыл! — хлопнул он себя по лбу. — Поттер же говорил что-то о том, что я стал наследником рода в обход его сына Гарольда. Надо полагать, что имелся в виду род Поттеров. А как такое возможно?       Вот нарисовался и ещё один вопрос, с которым предстоит разбираться.       Одевшись, Грей стал вытаскивать из карманов уже другие атрибуты: тональный крем, красящий волосы тоник, ещё зелья в пузырьках и даже нечто загадочное в баночках. Спустя почти час из зеркала в туалетную комнату смотрел мулат, с чёрными как ночь глазищами и кучерявыми волосами. Не Дин Томас, конечно, но что-то из этой серии. Ещё перед тем как накладывать тональник, Грей прилепил на горбинку носа и по скулам нечто, напоминающее мягкий воск, что существенно изменило в конечном результате черты его лица.       Удовлетворённо кивнув сам себе и своему отражению в зеркале, парень немного поменял форму своих приметных очков — увы, цвет глаз он изменить мог, а вот справиться с нарушениями зрения был не в состоянии, но очки носили многие в магическом мире, следовательно, он не будет выделяться. Другое дело, что форма оправы Гарри Поттеровских очков была весьма приметной. Вот её-то он и изменил.       И да, тональник, имитирующий нужную смуглость кожи, он накладывал не только на лицо и руки, а на всё тело, ибо… Ну а вдруг одежда где порвётся и мелькнёт белокожее недоразумение, похерив всю конспирацию на корню? По заверениям автора зелья, гарантирована несмываемость в течение суток. Тоник он варил по стандартному рецепту, а вот оттенок менял уже сам, просто добавляя больше красящего пигмента. Это было предусмотрено, так как маги в магической Британии, да и Франции тоже имели разный оттенок кожного покрова: от снежно-белого до чернильно-чёрного. А тоник, в его изначальном варианте, должен был всего лишь прикрыть небольшие дефекты на коже, а не полностью менять её цвет. Вот только: а почему нет?       Ещё раз осмотрев себя в зеркале, Грей накинул на себя минимальный морок, иллюзию себя прежнего. Чары, не стоящие выеденного яйца. Даже лёгкий «Гламур» намного серьёзнее, ибо «Гламур» в основе своей имеет принцип трансфигурации кожного и мышечного покрова в разной степени, а иллюзия — это всего лишь обман зрения, основанный на оптическом искажении световых отражённых потоков. Для того, чтобы сыграть последний акт Мерлезонского балета, вполне годящиеся. Вряд ли его «друзьям» придёт в голову проверить его на наличие этих самых чар и тем самым развеять их. Как только они расстанутся, и Уизли с Грэйнджер будут уверены, что он отправился отбывать повинность в Дурслькабан, он от них избавится. Даже за аркой перехода, уже в маггловской части, он ещё сможет провернуть небольшое колдовство — именно потому, что тут ещё слишком много волшебников, творящих магию. Если не сами ученики, покидающие платформу, то их родители.       Не все волшебники покидали платформу чисто магическим способом перемещения. Это Малфои аппарировали с места, кто-то пользовался каминами, а кто-то из полукровок, как тот же Финниган, тоже выходили на маггловскую часть вокзала, где его встречала мать-волшебница вкупе с отцом-магглом.       Впрочем, вернуться в купе, где всё так же самозабвенно продолжали лаяться «друзья», даже не заметившие более чем часового отсутствия Поттера, Грей постарался перед самым-самым прибытием на платформу. Только и оставалось, что подхватить сундук, пустую клетку и выкатиться вместе с толпой на перрон. В этот раз он и сам спешил, а не пережидал толкучку, как обычно. Ему было важно затеряться именно в толпе полукровок, спешащих на выход.       Гермиона старалась не отставать от Грея, породив тем самым у него подозрения, что она его банально «пасёт» и как пастух ведёт свою отару, она ведёт его до Дурслей. Но нет. Едва они пересекли барьер, как Грэйнджер, коротко выдохнув, отправилась к своим родителям, уже не обращая внимания на бывшего Поттера. Ну, это было ему только на руку. Парень, скрывшись за колонной, мгновенно скинул с себя чары иллюзии, оставшись загримированным мулатом. Спокойно прошёл мимо ожидающего его Вернона Дурсля, который уже начал краснеть от негодования по поводу того, что «Гарри Поттер» изволил задерживаться на магической части платформы, куда ему хода нет. Отыскал на стоянке автомобиль Дурслей, втолкнул сундук в легко раскрывшийся беспалочковой «Алохоморой» багажник, закинул туда же палочку, набросил на всё это богатство дезиллюминатор, который со временем развеется, и, оставив при себе только рюкзак, покинул Кинг-Кросс.       Насколько он помнил по прошлому лету, от Кинг-Кросс до Чанинг-Роуд, на котором находился вход в «Дырявый Котёл», можно было дойти и неспешным шагом.       — Ну, что? — вопросил он у хмурого неба. — На Мерлина надейся, а сам не плошай!       И побрёл неспешным шагом в нужную сторону. ________________________________________ Дельта Водолея (δ Aqr, δ Aquarii) — третья по яркости звезда в созвездии Водолея. Имеет историческое название Скат, происходит от арабского сак (As-Saq) — нога, так как находится на правой ноге Водолея, чем и объясняется название этой звезды[8]. Также имеет название Шеат, которое делит с Бета Пегаса и происходит от того же арабского корня. В Средние века Шеат производили от Аш-Шиат, что означает желание. Туманность Скат (Henize 1357) — самая молодая из известных планетарных туманностей. The Stingray Nebula (Hen 3-1357) is the youngest known planetary nebula (PN).