Большая стирка

Лампы под потолком магазина моргнули, привлекая к себе внимание. Девчонка за прилавком покосилась на них с легким беспокойством, но в следующее мгновение длинные галогеновые трубки вернулись к своей нормальной яркости, натужно гудя. – Пакет нужен? – Да, пожалуйста, - Жюдит оторвалась от ненужно долгого созерцания цен на сигареты. Пакет кричаще желтого цвета приземлился на прилавок с громким шелестом целлофана. Затем он зашуршал снова, нагружаемый покупками. Звякнули монетки, упав на пластмассовое блюдечко вперемежку с парой мятых купюр, застучали клавиши терминала. Напоследок шкрябнув поверхность прилавка острыми краешками картонных упаковок, пакет сыто перевалился через край и пошелестел к двери в такт удаляющимся шагам. Жюдит шла быстро, покачивая сумкой из стороны в сторону. Список ее покупок был довольно прост: упаковка яиц, пакет молока, буханка хлеба, немного бекона, небольшая пачка муки и палочка масла. Из этого не вышло бы ничего изысканного или хоть сколько-нибудь сложного. Зато можно было состряпать легкий завтрак. Или обед. Или ужин. Она позволила себе пофантазировать о том, что бы она приготовила из этих ингредиентов. Вариантов было, в общем-то, немного. Но блинчики с беконом получились бы вкусными. Или она могла бы сделать их сладкими и съесть с растопленным маслом и сахаром. Омлет? Да, и лучше с сыром, хотя сыр она не покупала. Яичница с беконом? Она бы не отказалась от яичницы с беконом. Офицер Мино сглотнула слюну, наполнившую ее рот. Обеденный перерыв был четыре часа назад, и ее желудок урчал от голода, жадно требуя еды. Уже темнело. В окнах соседних жилых домов зажигались уютные желтые огоньки, мягко сдвигая синие сумерки с вечерних улиц. Люди возвращались с работы, воссоединялись с семьями. Вместе занимались домашними делами. Наверное. Жюдит отвернулась от света, подняв воротник своего тонкого пальто, которое совсем не спасало ее от липкого холодного воздуха, и нарочно миновала поворот на улицу, которая вела к ее дому. Сегодня она шла не домой. В тот же день, но двумя неделями ранее, погода была просто отвратительной. Стена воды, падавшая с неба, ухудшила видимость до нуля, и вести патруль было практически невозможно. И Жюдит, и Жан до упора старались оставаться внутри мотокареты, но все равно промокли до нитки. Даже по нескольку раз. В итоге Жюдит отделалась трехдневным насморком, а вот Жан... Он слег со страшной лихорадкой, даже с постели встать не смог. Доктор Готтлиб наведался к нему и оставил лекарства, но на этом вся помощь от участка закончилась. Жюдит уже больше недели не видела своего напарника. И прямо сейчас направлялась к нему с пакетом из Фриттте, набитым продуктами. Когда она спросила у секретарши адрес Жана, та так на нее посмотрела, словно намекала на интрижку между офицерами Мино и Викмар. Адрес она все равно дала, но Жюдит покоробило такое праздное любопытство. Было понятно, почему другие люди их так воспринимают, но вечные шепотки и косые взгляды изрядно жгли спину. Жюдит полностью устраивало то, что она стала напарницей Жана, хотя поначалу это было результатом неудачного стечения обстоятельств. Они успели неплохо сработаться и как-то незаметно установили вполне дружеские отношения, настолько здоровые, насколько это вообще возможно между женщиной и мужчиной с клинической депрессией. Квартира Жана находилась в обособленном здании в конце этой улицы, напротив старого деревянного дома с кривым извечнитовым забором. Жюдит поднялась по ступенькам крыльца и, помедлив пару секунд, нажала одну из кнопок на панели у двери. Гудок. Гудок. Еще гудок. Ну, давай же! Еще гудок, теперь кажущийся издевательски длинным. Тут динамики хрипло раскашлялись помехами и грубо каркнули знакомым голосом: – Чего вам? – Жан, это Жюдит. Пришла узнать, как ты себя чувствуешь. И еще принесла тебе немного еды. Он замолчал, будто раздумывая. Прежде чем положить трубку, мужчина сказал уже более спокойно: – Второй этаж. Последняя дверь слева. Механизм домофона пиликнул, пропустив Жюдит внутрь. Тут было совсем темно. Наверное, кто-то разбил, а то и просто прикарманил подъездную лампочку. Пришлось крепко взяться за перила, чтобы не споткнуться. Внезапно на нее накатила волна нервозности, заставившая ее снова почувствовать себя сопливой девчонкой. Не желая с ним мириться, она тут же вытеснила это ощущение из головы, но какой-то его слабый призрак все-таки остался бродить на задворках ее сознания. Возможно, причина была в том, что она ни разу не была ни у кого из своих коллег. Или в том, что нахождение в чужом доме всегда чувствовалось для неё слишком... Личным. И Жюдит не была уверена, что сможет с этим справиться. Темнота продолжалась и на втором этаже, но в конце коридора ее вспарывала узкая полоска света, исходящая из приоткрытой двери. Когда Жюдит подошла к ней, дверь со скрипом качнулась, приглашая внутрь. – Привет. Жан встал с колченогой табуретки у двери, засовывая руки в карманы своих разношенных домашних штанов. – Здравствуй, - коротко улыбнулась Жюдит и машинально протянула руку ко лбу мужчины, чтобы проверить, нет ли жара, однако быстро опомнилась и остановила себя на полпути. – Нет, температуры уже нет, - он заметил этот жест и тихо фыркнул, - но мигрень и кашель остались. Я-то думал, что просто получу недельный отпуск, но мне действительно пришлось все это терпеть. А после этого –снова на работу, представляешь? Ну просто охренеть как круто. – О... Мне жаль это слышать. – Да ну, будет тебе извиняться. Просто чья-то иммунная система работает получше, чем моя, - он пожал плечами и отвел взгляд. – Может, и так, - Жюдит позволила себе усмехнуться, - Но она точно не рассчитана на то количество бумажной работы, которое ты мне оставил. – За что мне ни капли не стыдно. Терпеть не могу все эти бумажки, - глаза Жана слегка сузились, и он саркастически улыбнулся. – Эй-эй, я тоже люблю вести светские беседы через порог, но я думала, что ты хотя бы впустишь меня для начала. Да и продукты надо поскорее разложить по местам, - Жюдит покачала пакетом в руках. Приветствие и правда затянулось. По выражению лица Жана не было понятно, о чем он думал, однако было очевидно, что слова Жюдит застали его врасплох. Женщина почувствовала укол обиды. Скорее всего, он рассчитывал ограничить их взаимодействие разговором в дверях. Но почему? Ему понадобилось некоторое время, чтобы сформулировать ответ: – Кхм. Конечно. Входи, Джуд. Пока они говорили, Жан загораживал собой весь вид на квартиру. Когда же он наконец отодвинулся, Жюдит увидела. Она сделала пару шагов внутрь, ошарашенно крутя головой по сторонам. Глаза сразу захотелось закрыть, однако женщина не нашла в себе сил этого сделать. А. Так вот почему. Квартира была небольшой, но казалась еще меньше из-за царившей здесь кошмарной свалки. Грязная одежда неопрятными гнездами валялась у стен крошечной прихожей, по всему полу кучковались пустые банки из-под пива, газеты и скомканные журналы. Кухня тоже выглядела запущенно: грязная посуда громоздилась в раковине, а мусорные пакеты выстроились у стены, как выставочные экспонаты. Жюдит не видела спальню, так как дверь была заперта, но была уверена, что она выглядит не лучше. И этот запах... Она взглянула на полную пепельницу, стоявшую посреди кухонного стола. Здесь пахло сигаретами. Сигаретами и тоской. – И этим ты питаешься? – Она кивнула в сторону стола, нервным смешком пытаясь скрыть волнение. – Отчасти, - Жан встал посреди кухни, скрестив руки на груди, - Но обычно я ограничиваюсь растворимой дрянью из магазина, на большее я не способен. Ну или жратвой из самарского ларька неподалеку, если мне хочется шикануть. Ирония в его голосе была почти материальной. Это была еще и попытка свести все в шутку, однако никому из них двоих не было смешно. Да ни за что на свете этот человек не станет самостоятельно готовить себе что-то хоть чуточку здоровое. Не здесь. Не так. Не на этой плите. Она похожа на место убийства. Внезапно сумка в руках Жюдит показалась ей бесполезной. – Как долго это... продолжается? - ее голос был тих и серьезен. Глаза женщины впервые прямо встретились с глазами Жана, мутными и измученными болезнью. – Думаю, ты знаешь ответ, - он склонил голову набок, изучая реакцию Жюдит. Она не выдержала его испытующего взгляда и опустила глаза. Конечно, она знала. И то, что после известных событий все стало еще хуже. Жюдит явно не подумала об этом заранее. О том, что она могла увидеть после того, как настояла на том, чтобы войти в его дом. И что она при этом почувствовала бы. Она знала о случае Жана. Но все равно не была готова к тому, что все окажется настолько плохо. Подумай, Жюдит. Ты имеешь дело с беспорядком каждый день. Это - твоя работа. Как офицера полиции. Как матери. Одно ты знаешь точно: всегда должен быть кто-то, кто займется этим пыльным, неблагодарным делом. И почти всегда это была ты, потому что если не ты, то кто? На этот раз это не твоя обязанность. Ты можешь развернуться и уйти, и никто тебе и слова поперек не скажет. Вот только хочешь ли ты уходить? – Я бы хотела помочь тебе, Жан, - Жюдит осторожно положила пакет на стол и подняла голову, чтобы снова встретиться с ним взглядом. – Ты это о чем, Джуд? - он выглядел растерянным. – О том, что я хотела бы помочь тебе... Со всем этим. Добровольно. Жан оглянулся по сторонам, как будто видел все это впервые. Между его нахмуренными бровями появилась сердитая морщинка. – Разве... Разве я просил об этом? - его голос казался напряженным, и он четко произносил каждое слово, не будучи уверенным, что правильно понял женщину. – Живя в чистом месте, люди чувствуют себя лучше, - Жюдит сделала маленький шажок вперед, сохраняя голос как можно более мягким, как если бы она разговаривала с ребенком, - Во многих смыслах. И физически... И душевно. Я уверена, что доктор Готтлиб... Однако Жан не захотел ее слушать. Он даже не дал ей закончить. – В отличие от некоторых, доктор Готтлиб не имеет привычки совать нос в чужие дела. А теперь скажи, - Жан усиленно протер глаза, шипя сквозь зубы, - я просил о помощи? Разве у тебя нет дел у себя дома? – Но я же вижу... – Нет, не видишь. Тебе пора остановиться, - он зло выплюнул эти слова, и они обожгли ее, как кислота. – Но я хочу помочь! - Жюдит знала, что ее крик не сделает ситуацию лучше, но она уже потеряла всякий контроль над собой. – Я не твой муж, Жюдит, и в твоей помощи не нуждаюсь! Иди и помогай ему! На этот раз это была не кислота. Это больше походило на пощечину. – Чтобы оставить тебя здесь, в таком состоянии? Когда я действительно могу тебе помочь? Ну уж нет! - Теперь они кричали с одинаковой громкостью. Жан выглядел так, как будто сейчас лопнет. Или ударит ее по-настоящему. – ЛАДНО! Делай, что хочешь, мать твою! Я в этом не участвую! - Его голос раскатом грома пронесся по захламленной кухне, отдавшись в дрогнувших оконных стеклах. Жюдит вздрогнула и отшатнулась, глядя на Жана с ужасом. Он не задержался здесь надолго. Чуть не сбив ее с ног, мужчина выбежал из кухни и хлопнул дверью. Она все еще стояла посреди комнаты, тяжело дыша, и только сейчас заметила, как сильно бьется ее сердце. Жюдит коснулась собственного лба, и он оказался горячим, словно это у нее был жар. Какая ирония. Наступившая тишина охладила ее. Правда, лишь для того, чтобы к ней снова вернулась неуверенность. Ладно. Жюдит все равно должна с чего-то начать. Но с чего именно? С мусорных пакетов? Со шкафов? С посуды? Или с прихожей? А чем ты собралась это делать? Проверь, есть ли у него хотя бы что-нибудь подходящее. Находки ее не впечатлили. Единственную мочалку, которую она нашла на дне раковины, давно следовало выкинуть. Наполовину использованная бутылка мыла для посуды тоже никуда не годилась. На эту свалку ее явно не хватит. Похоже, ей придется еще раз наведаться во Фриттте. С тревогой намотав пару кругов по кухне, она решила написать записку для Жана, не уверенная, что он снова впустит ее. Уходя, она на всякий случай подперла входную дверь кирпичом, найденным на крыльце подъезда. На этот раз кассирша из Фриттте даже не спрашивала, нужен ли Жюдит пакет, без слов выложив на прилавок сразу два. Снова звякнули монетки, дзинькнула касса, выбивая чек. Затем звуки шагов медленно, под тяжестью пакетов, двинулись к выходу. Они остановились прямо перед дверью, когда Жюдит решила обернуться: – Спасибо за вашу работу. Приятного вам вечера. Девушка за прилавком отвлеклась от дешевого журнала, удивленно хлопая глазами. – Э-м-м-м... Всегда пожалуйста, мадам. Но Жюдит уже ушла. Обратный путь был коротким. Кирпич все еще держал входную дверь, внутри все еще было темно. Женщина ожидала, что дверь Жана будет закрыта, но, когда она потянула за ручку, та легко распахнулась. На кухне горел свет. Единственный стул был занят Жаном, который с ожиданием смотрел на только что вошедшую Жюдит. Она ответила ему тем же, заметив, что тот уже не выглядит сердитым. Скорее, теперь он был похож на мокрого бездомного щенка. Мужчина заговорил первым, борясь с кашлем: – Ну... Так с чего мы начнем? Надо было признать, что Жюдит, возможно, переоценила свои силы. В одиночку она точно не справилась бы. То, что она увидела, когда только вошла сюда, было лишь верхушкой айсберга. Всегда есть разница между спонтанным и планомерным беспорядком. Первый может показаться серьезным и масштабным, но на самом деле его довольно легко убрать. Второй же имеет слои. И чем глубже, тем хуже. Для Жюдит это было похоже на ростовые кольца в сердцевине дерева: каждый слой скрывал под собой свою историю. Хорошие дни, плохие дни. Словно вырванные страницы календаря, они скапливались в виде различного мусора и мешали двигаться дальше. Иногда даже в прямом смысле. В то же время Жюдит поражало, как живо она могла воспроизвести некоторые эпизоды из жизни Жана просто по тем мелким деталям, которые она замечала во время их совместной уборки. Засохшие растения в пыльных горшках на подоконнике и полупустая червивая коробка овсянки в шкафу явно были куплены в одно время. Вероятно, в качестве обещания «быть здоровее». Груды и кипы старых записей о делах - тут все очевидно. Под мусорными пакетами они нашли два кухонных ножа, что вызвало у Жана задумчивое хмыканье. На стене в ванной Жюдит обнаружила какие-то липкие темные пятна, которые удалось отмыть только после нескольких подходов, а в воздухе еще долго пахло кислятиной. Что касается одежды на полу, то часть из нее пришлось выбросить. Жюдит безжалостно отправила в мусорку семь непарных (и дырявых) носков, страшного вида рубашку с огромным пятном крови, грязнейшую пару парадных брюк и заплесневелый носовой платок. Остальные, еще пригодные для нóски вещи были собраны в одну корзину, и Жан отнес их на первый этаж. Он заявил, что где-то там есть прачечная. Несмотря на то, что Жан разрешил Жюдит заниматься уборкой, он все же старался сохранить личное пространство. Он вообще не пустил ее в свою комнату, сказав, что разберется с этим сам. Женщина не настаивала. Но когда они собирали грязную одежду, через приоткрытой дверь его комнаты она успела кое-что заметить. А точнее, его идеально выглаженную форму РГМ, висевшую на спинке стула. Жюдит могла поспорить, что это была самая чистая вещь в этом доме. Оставалось самое неприятное. Мытье пола никогда не было любимым занятием Жюдит, но тем не менее она продолжала выжимать тряпку и драить пол до тех пор, пока он не перестал прилипать к ногам. Чтобы этого добиться, потребовалось около четырех смен воды. Выкрутив тряпку в последний раз (похоже, это когда-то было футболкой Жана), она вылила грязную жидкость в ванну и снова включила воду. Это для пола в спальне, который Жан вымоет, когда вернется. Выставив ведро в коридор, Жюдит впервые за три часа выпрямилась во весь рост. Вот и все. Теперь здесь чисто. Было приятно видеть пол чистым и не захламленным ненужными вещами. Женщина беспрепятственно прошла на кухню и со вздохом облегчения опустилась на хлипкий шатающийся стул. Что-то раздражающе желтое на крышке холодильника привлекло ее внимание. Пресвятая невинность! Продукты!!! Желудок Жюдит тут же заявил о себе громким урчанием. Это преступление против собственного тела - так с ним обращаться. Если сейчас не наступит время блинчиков, то она точно хлопнется в голодный обморок. Приготовление теста было делом пары минут. Едва дождавшись, пока нагреется сковорода, которую женщина нашла во время уборки кухни, она вылила в нее первую порцию теста. Блинчик получился немного не очень, но Жюдит проглотила его почти не жуя, обжигая рот и прикрывая глаза от удовольствия. В коридоре хлопнула дверь. Это был Жан. Вскоре он появился на пороге кухни, с любопытством принюхиваясь. Мужчина замер с немым вопросом на лице, глядя на Жюдит. Она ответила, жуя очередной блинчик: – Если поторопишься, то тебе тоже достанется. На самом деле, теста оставалось еще прилично, так что Жан мог не спешить со своей комнатой. Женщина продолжила подкидывать блины, с каждым разом все успешнее. Из коридора доносились плеск воды и шуршание тряпок. За окном, гудя, на высоких скоростях проезжали грузовики. Горячее масло аппетитно шипело на сковороде. На мгновение все это показалось ненастоящим, как осколок другой реальности. Реальности, в которой хотелось жить. – Джуд, можно я попробую? - Он вернулся на кухню, указывая пальцем на сковороду. – Конечно, - Жюдит свободной рукой пододвинула к нему тарелку со стопкой блинов. – Нет, я про готовку. – А, без проблем, - она протянула сковороду Жану, - Ты когда-нибудь пек блины? Или оладьи? – Не-а. Но я надеялся, что ты меня научишь. – Хм. Ладно. Значит, сначала нужно убедиться, что сковорода достаточно горячая, и только потом добавлять масло. Совсем чуть-чуть, да, вот так. И подождать, пока оно разогреется. – С этим мы уже разобрались. Что потом? – Потом мы наливаем столовую ложку теста. Ну... Ой, это было слишком много. – Что, я уже налажал? – М-м-м, нет, просто этот будет немного толще, чем остальные. Теперь мы ждем, пока оно подрумянится с другой стороны. Кстати, у тебя случайно нет лопаточки? Нигде не могу найти. – Нет. Никогда ей не пользовался. – Тогда будем переворачивать его вилкой, как я это делала раньше. Хорошо, теперь ты попробуй. Да, просто поддень краешек и переверни. – Ч-черт! Просто взял и порвался. Почему, сука, так трудно перевернуть этот блядский блин? – Не драматизируй, он все еще съедобный. Давай, наливай следующую порцию. И не смотри на меня так, теперь ты знаешь, как это делается. А я пока сделаю нам чаю. Тайком ухмыляясь, она включила чайник и достала две кружки. Одну Жан принес из своей комнаты, другую Жюдит выудила из-под кучи грязной посуды на кухне. Пока кипела вода, она наблюдала за мужчиной со спины. Что бы он ни говорил, в какой-то момент у него стало выходить довольно неплохо. Наконец, они оба сели за кухонный стол. Сначала они просто молча ели, наслаждаясь пищей. Жюдит снова закрыла глаза, жуя. Было вкусно. И еще вкуснее было оттого, что она ела не одна. – Так ведь гораздо лучше, правда? - женщина откинулась на стуле, оглядывая кухню. – Ладно, ты права, - фыркнул Жан и сделал еще один глоток из своей кружки, - ты неплохо разбираешься во всех этих... штучках. – Стараюсь, - она слабо улыбнулась, - По-своему, это моя работа. – Да ну? – На то я и офицер РГМ. А еще жена и мать, - Жюдит криво усмехнулась, отводя глаза. Она словила себя на мысли, что последняя часть её фразы прозвучала глупо и неуместно. – И что, окупается? - голос мужчины был равно пронизан иронией и сочувствием. Женщина не ответила. Это был риторический вопрос. – Может, именно поэтому ты врываешься в дома коллег и переворачиваешь все вверх дном? - Он шутливо задел ее локоть своим, - Но шутки в сторону, я всерьёз беспокоюсь о твоих детях, Джуд. Они, наверное, ждут тебя дома. А ты здесь. В этот поздний час. На этот раз его слова ощущались как игла. Игла, которая воткнулась в ее самое слабое место. Она шмыгнула носом. Ей хотелось бы обидеться, но Жан выглядел искренним. Он имел право на ответ. – Не ждут. Мои дети с их бабушкой и дедушкой, уже достаточно давно. И как бы я ни любила своих мальчиков, - ее голос дрогнул, - я понимаю, что я им не нужна. Да и какая из меня мать? Вечно на работе, вечно по колено в грязи, убийствах и трупах. Во всей этой мерзости. Это явно не то, что им нужно. – А их отец...? - Жан внимательно смотрел на нее. – Давно его не видела. Да и не особо хочется, если честно. Когда я прихожу с работы, в доме остаюсь только я. Так что не волнуйся. Меня там никто не ждет, - улыбнулась Жюдит. Как будто тут был повод для улыбки. Они оба замолкли на некоторое время. Женщина грела руки об уже остывающую кружку. Она знала, что Жан сейчас наблюдает за ней. Грубая рука протянулась к ней и накрыла ее запястье. Жюдит повернулась к нему. Она глядела на него, не моргая. Она видела себя в его усталых глазах. «Я понимаю». Кухня качнулась у нее перед глазами и повернулась набок. Ее голова теперь лежала на плече Жана. «Я знаю, что понимаешь, Жан. Я знаю тебя лучше, чем мне это было нужно». – Останешься на ночь? - его голос звучал низко, вибрацией отдаваясь через его грудную клетку к уху Жюдит. Ей почему-то показалось, что он колеблется. Но и она тоже колебалась. Хотя ей очень хотелось бы остаться. Она зарылась лицом в его плечо, вдохнула его запах. Он пах потом и сигаретами. Она очень, очень хотела остаться. – Не в этот раз, - Жюдит подняла голову с его плеча, мягко отказываясь от его предложения. Он вздохнул. – Значит... Ты сейчас пойдешь домой? – Да, - Женщина отставила свою пустую кружку. С каждой секундой она все меньше и меньше была уверена в том, что говорит. – Жаль. Она не двинулась с места. Ей очень захотелось сделать что-то, о чем она могла потом пожалеть. Всего одно движение - и между их лицами не осталось и дюйма. Жан не отпихнул ее, не отвернулся, не отстранился. Он не сделал этого даже тогда, когда ее рука коснулась его заросшего щетиной лица. Боясь сделать лишний вдох, Жюдит наклонилась ближе и прижалась к его губам легчайшим поцелуем. Мужчина ответил – слабым, едва заметным движением, но затем осторожно прервал его. – Останься, Джуд. Пожалуйста, - теперь в его голосе не было никаких колебаний. Это уже даже не звучало как просьба. Его ладони легли ей на плечи. От него так и веяло теплом. У Жюдит не нашлось причин сказать «нет». И она осталась.