тепло.

луг залит теплом. лучи солнца мягко, будто играючи, ласкают кожу и нежные лепестки многочисленных цветов. и голубые глаза, столь нечасто освобожденные от оков темных очков; в них не ледяной океан. безоблачное летнее небо, озаренное солнечным светом. лололошка сам будто соткан из этого теплого сияния. ясный, полный доброты взгляд, лучистая широкая улыбка и переливчатый смех. люциусу непривычно. он не понимает. в преисподней, извечно пылающей жгучим пламенем, покрытой коркой горячей крови и испещренной озерами кипящей лавы, ему было холодно. нестерпимо. до дрожи в коленях, боли в груди и трясущихся по ночам рук. или жарко. когда гнев столь сильно укоренялся в сознании, что всё тело горело поистине адским пламенем и так хотелось разрушить все вокруг вместе с самим собой. но никогда не было тепло. аккуратными шагами, стараясь не наступать на полевые цветы, полубог идет к небольшим деревьям. дубы склонились вперед - будто тянутся друг к другу, стараясь коснуться хотя бы кончиками ветвей. невольно люциус обращает взгляд на юношу рядом. смахивая каштановые кудри с лица, он с восхищением оглядывает место, куда они пришли. в его глазах живые, горячие эмоции, что он даже не старается скрыть. взмахивает руками, чувственно вздыхая от радости и озаряет чужое бледное лицо светлой, широкой улыбкой. — не знал, что ты любишь такие места, - лололошка смотрит проницательно. замечает всё, каждую деталь, каждый взгляд и неаккуратное слово. наблюдает, как люциус хмурится, отводя взгляд, тут же покрывшийся коркой высокомерия и спускает с плеч змею. — думаешь, мне есть дело? я устал искать айко еду, а тут много мышей, - мироходцу хочется смеяться. недавно он лично принес в северный замок большой запас крольчатины. змея, отпущенная хозяином, шустро уползает, скрываясь среди травы и цветов. в алых глазах скользит легкое, инстинктивное беспокойство, когда она скрывается из поля зрения и люциус улавливает острым слухом тихий смешок. заметил. — в чем проблема, смертный? - сталь крупицами прорезается в голосе, а в груди неприятно жмет. что это? демоническое нутро никогда не признает страха, глубоко пустившего корни в душу. страха, что первый друг разочаруется в нем, тревоги от мысли, что он покажется мягкотелым. все тело люциуса вытягивается по струнке, кажется, будто даже светлые волосы сейчас встанут дыбом. не престало властителю преисподней вести себя так. и лололошка видит это. качает головой, аккуратно проводя мозолистой ладонью по плечу полубога. светлая печаль в голубых глазах становится почти явной, когда от прикосновения чужое тело вздрагивает. он тоже боится. того, как люциус напряжен в проявлении каких-либо чувств, того, что он вновь закроет на большой замок то мягкое и теплое, что хранит глубоко внутри. — нет, ничего, - юноша вновь поправляет кудрявые волосы и тянет полубога вниз, призывая опуститься прямо на траву. на бледном лице недоумение. он колеблется, чуть согнувшись над мироходцем. очередная людская традиция? всё это странно. то, что сейчас ему предлагают просто посидеть на земле, то как мягко сжимается рука лололошки на ткани темной накидки, то как он смотрит. и удивительнее всего то, что от этих нелепостей становится вдруг так тепло и уютно. с губ люциуса срывается вздох. он опускается вниз на траву рядом с юношей и мимолетно удивляется тихому разочарованию, искрой пронесшемуся в груди, когда маг разжимает хватку на его плече. над головой мелодичными трелями заливаются птицы, где-то рядом шуршит айко, радуясь очередной прогулке, солнце освещает лицо лололошки. он прикрыл глаза, подставляясь под лучи света. так непривычно беззаботно. и все эти земные, совершенно никчемные моменты с трепетом отзываются в животе легкими, изящными бабочками. остаются в голове светлыми воспоминаниями. одними из многих. как вечер в библиотеке северного замка. в ожидании, пока лололошка и маги ордена заняты неисчислимыми заботами, полубог ада перебирал и читал книги, с интересом запоминая каждое слово. как ребенок, губкой впитывая информацию о новом, неизведанном мире. «страницы очередного чтива с потертой обложкой мнутся в руках. с раздражением, вспыхнувшим в алых глазах, люциус обращает взгляд на лололошку, устроившегося в углу библиотеки. — эй, ты, - сосредоточенный мироходец коротко вздрагивает от звука голоса. чуть отстраняя от лица книгу с заклинаниями, он обращает скрытый за очками взгляд на приближающегося люциуса. полубог, не скрывая раздражения пихает юноше раскрытую книгу и щелкает пальцами, выделяя алым светом слово на странице. — что это значит? почти в каждой книге упоминается это слово, но никто не объясняет его смысла, - за темным стеклом не видно того, как в голубых глазах мелькает интерес. лололошка опускает взгляд на текст и недолго молчит. губы его расползаются в улыбке. — ты не знаешь, что такое любовь? - люциусу становится почти обидно от этого тона. лололошка старается сдержать смех, и пусть его глаз не видно, несложно догадаться, что в зрачках плещется смесь веселья и удивления. будто это что-то экстраординарное. лишь раздраженный вздох, предвещающий высокомерную тираду успевает сорваться с демонических губ, прежде чем маг откладывает книгу и начинает аккуратно говорить. — любовь - это такое.. чувство по отношению к другому человеку. когда тебе хочется видеть его больше, защищать.. когда ты желаешь ему самого лучшего и стараешься дать ему это, - лололошка неловко заламывает пальцы, замечая то, с каким вниманием и интересом его слушают. раздражение медленно испаряется с лица люциуса, уступая место задумчивости. юноша продолжает. — когда тебе комфортно рядом с человеком, ты ему доверяешь и хочешь, чтобы он доверял тебе. вот, - в пыльном воздухе библиотеки повисает молчание. оба юноши, не произнося более ни слова, смотрят друг на друга. тишина, вязко оседая на поверхность предметов становится даже неловкой. полубог трет пальцами подбородок, и медленно, в по-детски непосредственном тоне произносит слова, что заставляют тело покрыться мурашками. — тогда я чувствую к тебе любовь.» лололошка молчит, быстро замечая погруженность люциуса в мысли. в его руках тихо шуршит трава и стебли цветов, медленно сплетаясь в венок. ясные голубые глаза обращают свой взор на пепельно белые волосы полубога. аккуратно, словно страшась повредить фарфоровую статуэтку, мироходец наклоняется вперед, снимает с юноши темный цилиндр и надевает на его голову венок. невозможно сдержать улыбку и теплый трепет. растерянность на бледном лице, нежный лепесток ромашки, оторвавшийся от изделия под легкими порывами ветра, и оставшийся посреди прядей волос. люциус наблюдает за чужим лицом, излучающим мягкость и свет. осторожно касается пальцами цветов на голове, вместе с легким волнением ощущая изумление. — ты.. меня короновал? это местный знак власти? - тишину, нарушаемую лишь шелестом листьев, прерывает заливистый смех. лололошка смеется, глядя, как непонимание окрашивает щеки люциуса в мягкий розоватый цвет. в груди разливается теплое марево, хочется смеяться и растрепать белоснежные волосы, приводя лишь в большее недоумение. в порыве мироходец наклоняется чуть ближе, и выкраивая возможность говорить, между смехом произносит. — нет, это.. - мгновение. смех понемногу стихает, а голубые глаза покрываются тонкой пленкой воспоминаний. а что это? надевая венок, он совершенно не руководствовался конструктивными мыслями, лишь поддался желанию. но сейчас он вдруг вспоминает. тихий шелест страниц, мягкий голос бастиана, утопающий в писке многочисленных животных. вспоминает гербарий старого мага, его рассказ о значении разных цветов и вскользь упомянутые обычаи мира фей. что значит венок из ромашек? люциус молчит. лишь наблюдает, как маг отводит в сторону взгляд голубых глаз, а его щеки покрываются мягким румянцем. — это одно из проявлений любви, - тишина вновь опускается на небольшую поляну, укрытую от солнца кронами двух деревьев. айко, словно чувствуя, как в душах обоих странников распространяется мягкий свет, тихо устраивается неподалеку. не ползет к своему хозяину и не издает привычного для всех шипения. полубог подается вперед. вся самоуверенная суть утопает где-то в глубине - он неумело прижимается всем телом к мироходцу, обвивая его плечи руками и медленно касается горячими губами губ лололошки. по коже бегут мурашки, когда мозолистые руки аккуратно гладят его спину, прижимая чуть ближе. в груди и где-то в животе тянет и люциус морщится - это ощущение он бы сравнил с бабочками, порхающими прямо у него внутри. странно, но так чертовски хорошо. он не умеет проявлять любовь. забытый всеми, он знал лишь ненависть, грубость, высокомерие и раздирающее желание признания. и лишь лололошка, сам того не ведая, сумел показать, какого это - любить. «мне никогда не было так тепло.»