Мимикрия

Босые смуглые ноги. Хитрая улыбка. Крестьянка быстрым шагом уходит по песчаной дороге. Хорошенькая молодая крестьянка. Оборачивается. Будто невзначай приподнимает край туники. Гладкая кожа. Темные круглые ляжки, россыпь волос. Кронк идет следом как зачарованный. В груди стучит сердце охотника. Он, кажется, даже знает ее. Видел пару раз в коридорах академии. Морщит лоб. Кавиллака? — Стой! — кричит он, — стой, Кавиллака! Она звонко смеётся, высовывает розовый язычок. Он ухмыляется, переходит на бег. От него не убежишь. Красивое, ладное тело. Широкие бедра. Она призывно манит пальчиком. Он нагоняет. Она вскрикивает и смеется. Мягкая, гладкая кожа. Он втискивает ее за руку в ближайшую тесную постройку. Она хихикает и глупо округляет глаза. Скалит белые зубки. Игриво вырывается, но позволяет класть руки на тонкую талию и тащить ее вниз, на влажный, тёплый пол. Он крепко прижимает ее двумя руками. — Попалась, — довольно произносит Кронк. Она приторно выдыхает, проводит языком по губам. Вытягивает губы трубочкой и сдувает его волнистую прядь со своего лица. У крестьянки мягкий живот и хорошая грудь. Он кладет руки на разведенные бедра. От нее пряный запах женщины. Он хочет радостно провести рукой вниз, туда где всё — только чисто женское и приятное для пальцев. Смотрит в тёмные глаза. Но вдруг замирает. Не то. Что-то не то. Крестьянка поддаётся вперёд обхватывает его шею, кусает губы, а в голове бьется мысль — не то, не то. Подвох. Есть подвох. В темноте ее глаза горят черным золотом. Она прижимается всем молодым податливым телом. Не то. Не то. Ноет в голове. Она призывно выгибается в спине. Нет! Ее зрачки расширены. Кавиллака судорожно проводит языком по губам. Кронк приподнимается на руках, оглядывает ее прищуренным взглядом. — Что будет, если я смешаю ртуть с раствором соли и подожгу смесь? Кавиллака испуганно моргает и пытается вырваться. — О чем ты? — Соль и ртуть, — медленно повторят он, — Что будет, если я их смешаю? — Пусти! — пищит она. Кронк упрямо задает вопрос: — Что будет если я смешаю ртуть и соль? Девочка перестаёт вырываться. В глупых глазах внезапно блестит сталь. Край губ дёргается в мрачной усмешке. — Произойдёт реакция разложения. Выражаясь твоим языком — вещество приобретет форму змеи. Глаза Кронка расширяется. Он в страхе отшатывается. — Вот сука, — медленно тянет восхищенным шёпотом, — а я ведь почти поверил. Она брезгливо вылезает из-под него, отстраняется, складывает руки на груди. Поза — знакомая до ужаса. Никаких сомнений — кто перед ним. — Ну и что меня выдало? Кронк закидывает руки за голову. — Ты знаешь, очень успешно на этот раз, я почти поверил. Меня смутил один жест. Поэтому и не сработало. А вот другие люди, думаю, поверят. Изма плюхается рядом. Раздраженно поводит плечами. Тяжело поднимается молодая обнажённая грудь. Тело Кавиллаки. Кронк косит глаза на голую грудь. Забавно. Изма воспринимает это тело как чужую оболочку. Даже не пытается прикрыться. Будто просто влезла в костюм. И в этом есть что-то совершенно пугающее и ненормальное. Но он привык. Она мрачнее некуда. Вздыхает со злобой. — Ты хоть понял мой план? Кронк понял всё, но снисходительно мотает головой. — Объясни. Она цокает языком. — План прост и гениален. Я соблазню Кузко. Приму облик красотки Кавиллаки, втрусь в доверие и задушу ублюдка в его же королевской постели. Кронк широко улыбается. — Блестяще. — Наследник императорского рода умер во время унизительных постельных игр. Да еще и с крестьянкой. Звучит, а? Улик на меня нет. Всё чисто. — Блестяще, — повторяет Кронк. Ему действительно нравится. Изма усмехается. Глаза горят. И он думает, что, может быть, именно по этому блеску он её и раскусил. Глаза Кавиллаки не умеют так блестеть. А тело всё-таки хорошее. Он опускает глаза на грудь. — Толково сделано. Тянет руку, чтобы прикоснуться. Она косится на него, больно ударяет по руке. Кронк ойкает. — Ну дай оценить работу. — Обойдешься. — Брось. Это ведь грудь Кавиллаки. — настаивает он, — это ее тело, не твоё. Не будь такой жадиной. Красивая грудь. Пышная. И мягкая, наверняка. Кронк изучает ее глазами. Несколько минут назад он вроде прикасался к ней, но без особого энтузиазма. А теперь внезапно до ужаса захотелось снова коснуться. Он сжимает кулаки. Изма раздумывает две долгих секунды, а потом вдруг резко берет его пальцы и сама кладёт сверху. Он давится от неожиданности. Под рукой что-то мягкое, теплое, упругое — как он и думал. Что можно сжать. Хочется сжать. Кронк чуть надавливает, погружая пальцы в мягкую плоть. Изма смотрит с усмешкой пару секунд, но вдруг вздрагивает и отводит глаза. Тело чужое, тело глупой Кавиллаки со второго курса, а вздрагивает почему-то она. И Кронк чувствует как чужое, бесспорно чужое, тело полностью покрывается мурашками. Сквозь мягкую молодую кожу нервно стучит сердце. Но чьё это сердце? Сердце ли Кавиллаки, которой не повезло встретиться на пути старой ведьмы или сердце самой Измы? Он медленно проводит пальцами по груди, осторожно обводит пальцем по ареолу соска. И может поклясться, что то сердце, не принадлежащее никому, совсем ничейное сердце, всё же предательски ускоряется. — Ну ладно, хватит, — Изма резко сбрасывает его руку. Он пытается заглянуть в её глаза, но она настойчиво отворачивает голову. Он замечает лишь лихорадочный румянец на смуглых щеках Кавиллаки. Изма натягивает тунику на чужие плечи и крепко затягивает пояс. — Пойдём, нужно ещё найти Кузко.