Самолюбие в отражении твоего танзанита - мимолётное мгновение

Вечерняя атмосфера Чайника Безмятежности умеет по-своему успокаивать. Пухляш давно уже как посапывает в своём импровизированном пристанище, рыбки в аквариуме тоже притихли, и только Мурё не спит, примостившись под боком у Люмин за чтением книги. Где-то на кухне отбивают часы, играет тихая умиротворяющая музыка, а за окном слышен незаметный шум водопада в Озере Сапфировой Милости, не заглушаемый даже мелодией на фоне. Люмин всегда нравилось наблюдать за Странником, когда он читает. Уж больно сложно оторвать взгляд от его пристального и изучающего взора, бегающего по страницам книги. На этот раз он взял из библиотеки обучение техникам декоративного шитья, всматриваясь в текст так пристально, что кажется, будто он смотрит на одну из сложнейших загадок Инадзумы. В сознании девушки надолго засела картина, как Мурё старательно проделывает стежок за стежком, сшивая вместе части тела одной маленькой куколки. Оказывается, шить его научили ещё несколько столетий назад, в Татарасуне, сразу после ежедневной помощи Ниве в ковке, он увидел, как одна из жительниц тогда ещё процветающего острова шьёт игрушки своим детям. Неудивительно, что невинный и ещё не испорченный будущим Кабукимоно проявлял живой интерес ко всем людским занятиям, желая быть похожими на них. Хочется обрадовать, впечатлить, подарить, удивить, показать, открыть, поднести ему новых эмоций, что бы он испытал то, что не испытывал уже как несколько столетий, скрывая где-то глубоко в себе всё, что возымело потом накопительный эффект. Слишком рано судьба показала ему свою обратную сторону. - Дотторе... ха-ха-ха-ха! Дотторе! - Я более чем уверен, что ты - такой же человек. - Опять я лишился сердца. Больно. - Ты говорил, что отрёкся от всего человеческого, но на деле лишь веками хоронил свои чувства. - Лучше бы и мне сгореть до тла. Нет. Лучше бы я вообще не рождался. - Смотрю, острота языка всегда при тебе. Не забывай, кому ты обязан жизнью. - Ты обещал мне! Ты пообещал, что мы всегда будем вместе! Ты ничем не отличаешься от Нивы и других... Почему же ты просто умер?... - Он ответит за всё. Оставшиеся Фатуи - вместе с ним. - Действительно ли никогда не рождаться - твоё желание? - Ты уже несколько минут на меня так пялишься, даже неприлично как-то, - внезапно подаёт голос Странник, прерывая мыслительный процесс Люмин. - Тебе что-то нужно от меня? - А? Нет, просто... - Тебя настолько шокирует факт наличия у меня хобби вопреки моим предыдущим высказываниям? - Как бы стереотипно не звучало, но это занятие будто не стыкуется с твоим характером. По крайней мере, у меня в голове, - хихикает Люмин. - М? А у меня в голове не стыкуется то, что такая хрупкая барышня держит в руках меч и побеждает гигантских мех, - незаметно для девушки, успев вернуться к чтению, бубнит Мурё. - Скажи, тебе тогда было... больно? - К чему этот вопрос? - Я думала о том, что хочу подарить тебе новых впечатлений. - И каких же? Люмин под недовольный бубнёж забирает книгу из рук Странника и едва ощутимо, словно боясь надавить, целует. Мурё первые секунды лишь обрабатывает у себя в голове случившееся, ведь он до сих пор не до конца привык к таким резким авантюрам, но сразу после этого начинает отвечать и даже вести в этой игре, довольно что-то промычав в поцелуй. Девушку подобный расклад более чем устраивает, поэтому она решает не отставать, а начать исследовать языком нёба своего оппонента, вызвав явный восторг Странника, решившего углубиться ещё сильнее. Со стороны всё выглядит так, будто он не проживёт и минуты без давно полюбившихся губ. В ход со стороны Люмин идут всевозможные ублажки - от поцелуев до покусываний. На фоне всей этой прелюдии кажется, что воздух становится затхлым и душным, всё тело горит от желания, а приятная судорога стягивает где-то внизу живота. Из-за того, что весь мир резко сужается лишь до одного человека, легко не заметить, как меняются доминирующие роли, как весь процесс уносит оставшиеся частички здравого смысла в небытие, от чего обеим сторонам уже не хочется разбираться в этом супе. Мурё с каждой секундой всё сильней теряет самообладание в её руках, видится, что эту картину Люмин запомнит на всю свою жизнь: всегда хладнокровный и собранный Странник, лежит под ней, весь красный, тяжело дышащий, смотрит на неё и только на неё своим танзанитом. Девушка однозначно может выделить отдельный критерий в прелюдии, в котором находит особое удовольствие, а именно - проходиться языком по всевозможным частям тела: ключицам, мочкам, шее, носу. Странник же, взяв себя в руки, решает продолжить игру, хотя исход данного "поединка" уже давно известен им обоим, ведь единожды признав поражение в этой битве, легко понять - этот проигрыш стоит того. Мурё решает слегка зарыться руками в волосы любимой, с целью принести хоть какие-то приятные ощущения. Люмин замечает эту попытку, и с улыбкой отстраняется, после чего располагается рядом с недвусмысленно топорщившейся тканью хакама. - Мурё? Могу ли я..? - Что? - пытается показушно тянуть время Странник, но по его давно раскрасневшейся мине всё уже давно ясно. - Я лишь хочу сделать тебе приятно. Странник после небольшой паузы даёт своё согласие, слепо доверившись дальнейшим действиям девушки, ведь как они считают, самое главное - уметь доверять друг другу. Люмин начинает неторопливо развязывать пояс хакама, темпом как бы подчёркивая чистоту и безвредность своих помыслов. Мурё лишь наблюдает за дальнейшими действиями девушки, в душе ожидая подвоха вместе со скрытым страхом неизвестности, нарастающем где-то глубоко изнутри. Но это Люмин. Она же - свет. Она его спасла, излечила, починила. Только ей он будет доверять, ради неё он будет преодолевать свои страхи. Наконец разобравшись как с верхним, так и нижним бельём, Люмин переводит взгляд на Странника, молчаливо спрашивая разрешения, на что он молча кивает. Рука опускается на его возбуждение; в прямом и переносном смысле, щупая, тем самым проверяя реакцию Мурё. Ставшее тяжелым дыхание говорит о правильном направлении. Она начинает придерживаться определённого темпа, находя для себя увлекательным наблюдать за реакцией Странника. Мурё же всячески старается подавить все непристойные звуки, так и рвущиеся наружу. Единственное, что удаётся услышать - тяжелые вздохи, иногда перерастающие в тихие мычания. Но Люмин этого вполне достаточно, ведь и без того приятно осознавать, что она сама является причиной всех эмоций на лице этого угрюмого нечто. От обилия естественной смазки самую малость неудобно, но она твёрдо для себя решила, что будет идти до конца. Она начинает ускоряться; активней надрачивает, желая скорее помочь ему достигнуть пика. Люмин смотрит на Мурё, прикрывающего часть лица от смущения, желая удостовериться, всё ли в порядке, и улавливает ответный взгляд. Время начинает казаться вечностью, хочется поддаться греху и утонуть в этих глазах цвета грозового неба, особенно когда он смотрит так влюблённо и нежно. Девушка последний раз проводит рукой по члену, задев головку, и Странник изливается ей в руку, выстанывая что-то нечленораздельное. Она ложится рядом, всматриваясь в родные черты лица. Как же он чертовски красив. Отойдя после оргазма, Мурё жмётся к ней, как котёнок. После продолжительного немого обмена восхищением, Странник прерывает тишину: - Ты спрашивала, больно ли мне тогда было. Это было отвратительно больно, казалось, что по мне идут трещины, что я рассыпаюсь на куски, но так ли это важно сейчас, когда я и вечер и утро могу назвать добрыми благодаря тебе? - улыбается уголками губ Мурё. - Спасибо. Я правда ценю это.