Стаканы. Склянки. Кубки.

Глава 1. Виски для гостей. — Так, как ты говоришь, тебя зовут? — спросил неухоженный мужчина, с зализанными реденькими волосами в пучок. Пялился уже с минуту, поверх затемненных очков, на Оливера Вуда, едва тот присел на софу перед ним. Мужчина сидел в неестественной позе: ссутулен, согнут, напряжён, как будто готовился либо напасть, либо убежать. Он слегка облизнул свои губы, задев языком густые усы, что сероватой щеткой топорщились под его мясистым красным носом. — Оливер… — неуверенно начал юноша, — Оливер Вуд. Гриффиндорец не то, чтобы ни разу не бывал в гостях у магглов, он просто не привык к такой чистой, простой, стильной обстановке вокруг. Более того, он приехал вместе с родителями на рождественские каникулы сюда, к кузине, в Лондон, покинув родную Шотландию. — А меня Карл, приятно познакомиться. — мужчина протянул руку, и, после рукопожатия, еще более нагло продолжил раздевать глазами юношу. Они сидели друг напротив друга, в липком буром полумраке просторной гостевой комнаты на замшевых ворсистых софах. Вуд в свитере и брюках, мужчина — в расстегнутой клетчатой рубашке и в спортивных штанах. Сбоку тускло мерцала наряженная рождественская ёлка, с одним единственным подарком под ней. Большие настенные часы с кукушкой пробили десять вечера. Мужчина протянул бутылку, плеснул остатки виски по трём стаканам: себе, Вуду и кому-то ещё. — Его зовут Оливер Вуд! Он, также как и я, спортсмен, только не пловец! — раздался с кухни ломающийся голос другого молодого юноши, пытавшийся перекричать тихо звучащее радио на фоне. — Карлуш, а у тебя же моё любимое салями! Зажопил для меня, да? — Да ешь, пожалуйста! — поднял удивленно брови мужчина. — Захвати джин, Эрик. — У меня не сто рук! — высунулся из–за дверного косяка смуглый поджарый парнишка, что был ниже Вуда на полголовы. — А всего лишь две! — Но какие! — со знанием дела похвалил мужчина. Оливеру стало немного не по себе, он достал из кармана значок Гриффиндора, некогда потерянный, но возвращенный Гарри Поттером в раздевалке, внимательно осмотрел его, будто бы там была написана подсказка, как себя вести на первом групповом сексе, затем еще раз осмотрел пространство вокруг себя и неуверенно сказал: — Интересно тут у вас… Это вы рисовали? — спросил он указывая на стену сбоку от них, на которой красовался пейзаж реки, уходящей по полю в горы. — Нет, это фотообои. Сейчас они снова возвращаются в моду, ты не знал? Кстати, можно на «ты». В комнату ворвался Эрик — взбалмошный пловец Лондонской сборной, плюхнулся на софу, рядом с Карлом, и, с легким грохотом, вывалил на стол всё то, что взял с кухни. Оливер не привык к таким застольям, но слышал от папы, что закусывать надо обязательно. — А где джин? — спросил возмущенно мужчина, поднимая брови поверх очков. Эрик озорно обвел его в ответ взглядом, темно–алые губки скорчились в обиженной ухмылочке, молча задрал свою футболку, обнажив перевернутую горлышком вниз бутылку, спрятанную за пазуху. — Какой сообразительны. — сказал мужчина. Грубой морщинистой рукой он гладил смуглый пресс юнца. Кивнул, указывая на ширинку: — Только моё горлышко должно касаться того, что есть там… — О-у-у, собственник! — дразнил его Эрик. Мужчина был точно не вдвое, но втрое старше своего шестнадцатилетнего визави. Они контрастировали: прыткий, обласканный солнцем стройный брюнет и седоватый, рыхлый, мутный нафталиновый старикан. По-крайней мере Оливер Вуд таким его увидел. — Как вы познакомились, орлята? — спросил Карл вкрадчивым тоном. — О-о-о, это была целая история! — закатил глаза в предвкушении Эрик, положив руки на скрещенные ноги. — В министерстве спорта Великобритании… — замялся Вуд, беря в руки стакан с виски, от чего тот мигом запотел в месте соприкосновения пальцев со стеклом. — Да! Именно там! — перебил Эрик. — Он пришёл с какой–то старой седой лесбухой, оба в мантиях, с мётлами! «Дворники, наверное» — я тогда подумал. А оказалось, что где-то там, на каком-то хуторе в Шотландии, есть спортивные состязания по подметанию дворов на скорость! Представляешь? — он поднял бровки домиком, глядя на своего престарелого ухажера. — Немыслимо, какой только ерундой люди не занимаются… — со смехом отреагировал мужчина, повернув лицо на Вуда. — Это не ерунда! — резко оборвал их Оливер. — Ладно-ладно, касатик, как скажешь! Дворники всегда нужны. — В общем, на чём я остановился? — продолжил нараспев тараторить Эрик. — Ах, да! И вот мы с ним поровнялись в коридоре, пока наши тренера за дверью что-то обсуждали. Ну, посмотрели, посмотрели, побыковали друг на друга, мол, пацаны есть пацаны, но только взглядом. И осторожно так, он спросил: «где здесь туалет на этаже?» Так робко, и замялся, замолчал. А потом взглянул аккуратно, сверху вниз. Боже, это было так классно, страстно, сексуально — я думал, я прям там его чести лишу! Тогда-то и стало понятно, что он — НАШ! — Хорошая история. Я люблю истории, — с нежностью взглянул поверх очков мужчина, поедая взглядом своего молодого соседа по койке. Он обхватил его рукой сзади, за плечо, и прижал к себе. — Ну да, Карл же у нас учитель истории! — Эрик, козлёнок ты такой, я же просил не говорить никому, кем я работаю! — Ага, потому что придут копы и повяжут тебя, извращугу старого! — издевательски выпалил парнишка, глядя ему в лицо с задорной искоркой, потом полузакрыл глаза и быстренько чмокнул Карла в губы. — Да я же шучу, не сердись… — Знаю, козлёнок. Оливер Вуд закашлился, чем обратил своё внимание воркующих напротив него голубков. Вероятно, виски не в то горло попало, или он не был готов к такому волнительному зрелищу. — На водички. — потянулся к графину Эрик, чтобы обслужить их гостя. — Спасибо, — выкашлял поперхнувшийся Оливер. Вид его красноватых, прослезившихся глаз, румяных щек, шмыганье носом вызвало у Эрика умиление. — Он такой милашка, правда? — шепнул юноша. — Вы меня смущаете, ребята! — Сказал Оливер, потянувшись за бутербродами с икрой, которые под шумок на полуавтомате намазывал Карл свободной рукой. Гриффиндорец не был голоден, но решил, что в такой ситуации лучше всего будет занять рот едой, чтобы из него не смогли выудить тайны магического мира его новые знакомые. Болтун — находка для шпиона. — Так ты учишься, работаешь? — спросил Карл у гостя. — Не говори, дай я скажу! Кушай, кушай, — сам того не зная, выручил Оливера словоохотливый Эрик, которого переполняла важность от того, что он что-то знает про своего сверстника. — Оливер учится в частной академии на последнем, седьмом курсе, в Шотландии. Что-то там то ли с биологическим, то ли с математическим уклоном, я так и не понял… Фигня, короче! И вот сейчас этот породистый жеребец приехал к нам в Лондон, на каникулы к родственникам. Скоро уедет. Там в той школе, так строго, как в казарме… Последние слова он произнёс таинственным шёпотом, тут же отправив в свой рот большую хрустящую чипсину. Повисла пауза. Молодые жевали, мужчина задумчиво буркнул: «мда». — Ну, так чем займёмся? — сдавленно, имитируя непринужденность, спросил Оливер, впившись взглядом в Эрика. Это была мольба разрулить неловкую ситуацию, в которой вратарь Гриффиндора еще не оказывался. А его бойкость осталась где-то там, на квиддичном поле. Тут он был обычным мальчишкой в лапах Тех–Кого–Не–Надо–Дважды–Просить. Вуд ощутил, как медленно поползло время, атмосфера наполнялась зудящей неопределенностью. Не успел он опомниться от скандала с родителями (от которых сбежал этим вечером по незнакомому адресу в записке от Эрика), как оказался совсем в другой атмосфере, требующей других навыков. Ему было крайне неловко, но жутко интересно. Приятное тепло от алкоголя растекалось по всему его телу, расслабляло и закручивалось паху. Он скрестил руки, чтобы никто не заметил его нарастающего бугорка, давящего ширинку. — Пока можем в карты поиграть, — налил себе еще алкоголя Карл. — Я жду тут кое-кого. Понимаешь… Мы, лондонские ребята, имеем традицию ходить друг к другу в гости. Оливер поёжился и строго спросил Эрика: — Ты же сказал, что мы будем только втроём. Что это значит? Эрик махнул рукой и залпом осушил свой стакан виски, едва поморщившись: — Да, фигня. Ничего серьезного. Придёт горстка старых педерастов, быстро наклюкаются и разойдутся! И мы до утра будем одни! — потом он резко повернулся к Карлу и спросил. — Ты кого позвал? — Эмили Погремушку, Алексов, Майка, но он сказал, что скорее всего не придёт. И этого, как там его… чудаковатый такой… — мужчина начал щелкать пальцами, будто бы подгоняя свои мысли. — …Сэм Флинт, точно! Оливер сглотнул, вспомнив Маркуса Флинта, вечного соперника с факультета Слизерина. В этом году их команды еще не встречались, и не стоило лишний раз думать о предстоящей стычке. Парень едва подался вбок, будто бы он снова на воротах. Но этого никто не заметил, только гриффиндорский значок в брюках дернулся и кольнул его. — Так мало народу? — огорчился Эрик. — Я думал, будет человек хотя бы двадцать! Я чё, зря учил брейкданс? Айс, айс, бэйби! Телефонный аппарат тебе на что? — Да кого увидел в клубе, того и позвал. Может, еще кому скажут… — Я надеялся, что ты пригласишь Тони-пепперони. — Ага, щаз! Чтобы вы у меня в ванной друг друга жахали? Ах ты… маленький, блудливый засранец! — Ну не ревнуй, не ревнуй! — сказал юный пловец, а потом взвизгнул от внезапного щипка под рёбра от своего взрослого партнера. Оливеру порядком надоело это всё, он сам немного заревновал Эрика. Он позвал его жестом в коридор, мол, надо поговорить. Эрик поставил стакан на стол, отряхнул руки и вышел вслед за ним. — Слушай, Эрик, какого чёрта? Мне это всё не нравится! Этот Карл… и что еще за Тони? — А что такого? — Я, конечно, сейчас немного разгорячен, но… Я думал твой бойфренд немного моложе, немного красивее, и чуть-чуть, капельку, сексуальнее! — Не кипятись. Можем мы с тобой только, а он посмотрит! Давай! Тебе самому не надоело по толчкам, по душевым? Смотри, какой у него траходром около ёлки! — Это мерзко… Он мерзкий! Я не хочу, я не смогу! А еще приходят какие-то левые люди! — Мне что, нельзя иметь друзей? СОБСТВЕННИК! — отчеканил Эрик, затем положил руки на шею Вуду и полез целоваться. — Прекрати, нам надо решить. — Да чего тут решать? Ты что, больше меня не любишь? — глаза Эрика раскрылись на максимум, и теперь он смотрел жалким смуглым воронёнком, брошенным в гнезде. — Ты мне очень, очень нравишься! Ладно, проехали! Надеюсь, этот мерзкий старик будет сидеть в углу молча. — Ага… В собственной квартире, в канун Рождества! Может ему еще на коврик лечь? Он хороший… Ну? Поцелуй меня! Оливер наклонился к парню, как вдруг, резкой трелью прозвенел звонок в дверь, да так неожиданно, что Оливер чуть не выпрыгнул из тапочек.       Глава 2. Знакомства без купюр. За звонком последовал гулкий стук в дверь, затем какой-то непонятный хриплый хохот на весь подъезд. Эрик открыл дверь, и на него буквально вывалилась пьяная грузная женщина в бежевой шубе, с торчащими в разные стороны, склеенными талым снегом, клочками меха. Не совсем женщина. — Муа, муа! — поцеловала она Эрика в обе щеки, её блондинистый парик слез набок. Это была дрэг квин, иначе говоря, транс–дива, которая, по всей видимости, либо хорошо знала пловца, либо была настолько под мухой, что все ей казались своими. — Давно ждёте? Муа! А это кто? На шокированного зрелищем Оливера уставилась пара жадных, черных, густо подведённых глаз. Перекаченные уколами красоты губы транс дивы так и застыли в поцелуе полураскрытой пунцовой устрицей. Она дважды хлопнула накладными ресницами, и Вуд пришёл в сознание, подбирая слова. — Я Оливер Вуд, мисс… сэр? — Ну какой я тебе сэр, ты чё опух, родной? — она перешагнула через ногу Эрика обнажив сильные ноги в чёрных чулках. — Я Эмили. В клубе меня зовут Эмили Погремушка, но для тебя, лапуля, я хоть Маргаретт Тэтчер! — Приятно познакомится, мисс! — То-то же! — Она подошла невероятно близко к Вуду, кокетливо взяла его за воротник свитера, так, что в нос шибанула смесь пивного перегара, фиш–энд–чипс и приторных женских духов. — Спортсмен? Любишь скачки? У меня давно такого не было. Эмили резко повернула голову на Эрика и хищно, бесцеремонно выспросила: — Давно вместе? Карл знает? — Всё тебе скажи, шалава! — Щас я тебя отправлю в дальнее плаванье, вот по этому линолеуму! — она снова повернула голову на Вуда и томно вздохнула. — Ах, ночь всё еще молода, а я уже нет! — Эмили, привет! — опёрся на дверной косяк Карл. — Ты чего одна? — Алексы сейчас придут, ящик пива выгружают из машины. Я тут Самира видела, с мясной лавки, так он уже бухой вдрызг, пополз за мной по аллее, начал прошлое вспоминать, умолял вернуться! — А по-моему он просто блевал… — в дверях появился обычного вида мужчина. Налысо стриженный, гладко выбритый, среднего роста, средних лет, в брюках и свитере он по-простому улыбался своим знакомым. Его взгляд скользнул на Оливера, они тут же пожали руки. — Я, Алекс Ковальски! — Оливер Вуд, приятно познакомиться. Со стороны лестницы послышались поднимающиеся шаги, легкий перезвон стекла, и вот уже ящиком вперёд зашел второй мужчина, придерживая тару бородатым подбородком и закрывая ногой дверь. Поставив ящик на обувную полку, он тяжело выдохнул, закатил глаза, и, карикатурно высунул язык, изображая усталость. Алекс Ковальски потрепал его по голове, плавно спускаясь тыльной стороной ладони по его щеке и гладя его трехдневную темную щетину. — Это мой муж, Алекс Майклз! — гордо сказал он. Вуд немного покраснел, потому что нашел Майклза очень привлекательным, махнул рукой вверх, коротко буркнув: «привет!». — Ещё будет кто? Хочу сегодня оторваться по полной! — энергично сжав кулаки, выпалил Эрик. — Чара и Кэйтлин с нами вышли, Сэм забежал за жратвой. — рапортовала Эмили, затем осторожно отвела прядь волос парика от намалёванного рта. Словно уговаривая хозяина квартиры она добавила: — Карлуш, срать хочется! Пусти, а? — Да кто ж тебе запрещает, все свои! — сказал мужчина, помогая ей раздеться и провожая всех гостей к столу. Через десять минут все уже непринуждённо болтали, их голоса смешивались с радио и телевизором. Дрэг квин сняла каблуки, обняла подушку. Сгорбившись и распластав ноги, она грустно сидела в углу, перещёлкивая пультом каналы в поисках мелодрамы. Минут через десять, две нескладные девушки: одна кучерявая, повыше и потоньше, другая стриженная под мальчика, пониже и покрупнее, раздевались в прихожей. «Чара и Кэйтлин» — подумал Оливер Вуд. До чего же улыбчивые и весёлые, румяные с мороза! Та, что пониже сразу схватила крепкими пальцами пепельницу и, напевая рождественскую мелодию, занырнула в гостиную. Потом в прихожую зашел высокий нелепый мужчина в длинном плаще, пока отряхивал снег, дважды задел шляпой лампу в абажуре. Его лицо показалось крайне знакомым юноше. Точно, ошибки быть не может: это его он видел в последний раз в начале учебного года на перроне у Хогвартс экспресса. Мужчина провожал Маркуса Флинта в вагон Слизерина, передавая тому через окно метлу и чемоданы. Сэм Флинт был определённо не только однофамильцем, но и внешне был похож на своего более молодого родственника, разве что старше лет на 20 и выше на полторы головы. Оливер вжался спиной в софу, но, вовремя выпитый алкоголь, сбавил градус его тревожности. Он даже не почувствовал, как в его кармане в очередной раз, будто бы символически, перевернулся значок Гриффиндора и зацепился за ткань брюк. В конце концов, земля круглая: внезапный шухер насчёт его ориентации вряд ли грозил Вуду, тем более, что Сэм выглядел простым добрым гигантом. Что-то в его облике внушало безопасность. — Иди к нам, Сэм! — кричал один из Алексов, лысый, с большой кровати, лежа в обнимку со своим мужем. — Бегу! — откликнулся Флинт и, топоча пятками, как гиппопотам, пронёсся мимо Оливера, даже не замечая его. Вероятно, привык к тому, как часто в этом доме меняются люди и лица. Он плюхнулся задом на край кровати, взял у Кэйтлин (той, что пониже) пепельницу и, прищурив глаза, подкурил свою сигарету об тлеющий окурок. Его темные прямые волосы паклей свисали до слегка горбатого носа (в этом было его различие с Маркусом). Когда он улыбнулся и выдохнул дым, то Оливер отметил, что зубы у него такие же кривые, как и у его родственника. — Чара, Кэйтлин, Сэм — это наш новый друг Оливер Вуд! — Сказал Эрик, который уже давно расхаживал без всякого стеснения, в одной тельняжке и длинных семейных трусах до колена. — Ай–яй–яй, при дамах то, чать не на пляже! — звонко хлопнула ему по заднице дородная Кэйтлин. — Рада познакомиться! — Чара улыбнулась своей шикарной улыбкой Оливеру, протягивая руку, вставая с подлокотника кресла, в котором расселась её бойкая подруга. Вуд на мгновение запечатлел в её взгляде маленькую искорку, приглашение, интерес, так неявно, но так понятно! Последний раз на него так смотрели после победы Гриффиндора хихикающие пятикурсницы с Когтеврана, с которыми он поровнялся по пути к раздевалке игроков квиддича. — Сэм Флинт! — сплюнул долговязый мужчина и подмигнул Оливеру. Он зажал сигарету меж зубов и громко хлопнул в ладоши, привлекая внимание всех. — Может, потанцуем? Или партейку в бридж, ребята? Или в бутылочку, а? Но сначала фокус! Глава 3. Каракатица. Хогвартс не был монастырём, как бы на то не надеялись родители воспитанников данного заведения. Раз в декаду, как по расписанию, рожала какая–нибудь старшекурсница. Что было до викторианской эпохи — так и вспомнить страшно. Только расцвет Британской Империи на рубеже 19 века поднял моральную планку всех жителей метрополии: и магов, и магглов. Оливер знал, что такое игра в бутылочку, с ней его познакомили братья Уизли два года назад. Тогда-то он и поцеловался впервые с Алиссией Спиннет. Осторожно начали встречаться. Развращенный порнографией (опять же от близнецов), он захотел большего, но Алиссия смутилась и предложила подождать до совершеннолетия. Юноша мечтал, что они вместе будут играть в Холихедских Гарпиях, открывать дверь дома после тренировки, а навстречу — толпа детишек… но разругался с ней из–за мелочи. Вуд имел в виду одно, а она другое. Девушка обиделась, а он так и не понял почему. И не извинился. Играли в молчанку. Прстепенно, через полгода, они снова сдружились, понимая, что лучше им попытать счастье с другими учениками. Их пути вне команды и учёбы навсегда разошлись. Пока карты со свистом разлетались по столу над наполненными стопками, Эрик вертел задом перед Оливером, приглашая потанцевать вместе, но Вуд не решался. Фокусы с исчезновением быстро наскучили ему, особенно, когда стало понятно, что Сэм не только мухлюет, но ещё и использует беззвучную магию, хотя в последнем Вуд не был уверен. Был ли он родственником Маркусу Флинту? Был ли он магом? Или это всего лишь совпадения? — Давайте сыграем в бутылочку, — улыбаясь, предложил Сэм, убирая колоду карт. — Правильно говоришь! — подала голос со стороны телевизора Эмили, досасывая остатки пива из бутылки. А затем как–то многозначительно взглянула именно Оливеру Вуду в глаза. — Правильно же? Да, ангелочек? — Не знаю… — смущённо ответил юноша. Он не анализировал что сейчас правильно, а что — нет. Одно было известно точно: ему хотелось отвлечься от дома. Хотя, по-настоящему никто вокруг не интересовал его. Никто, кроме загорелого парнишки, что танцевал сейчас под музыку, кривляясь перед отражением в окне. Единственное, что беспокоило Оливера, так это непроходящее щемящее чувство в груди. Он чувствовал, что охладел к своему визави, и теперь просто выдавливал из себя прежнее влечение. Когда в сентябре он встретил Эрика, на саммите, посвященному молодежному спорту, парень надеялся, что это — на всю жизнь. Их первый поцелуй был классным, а секс ещё лучше. Всю неделю они возились в своих гостиничных номерах, пока их не разлучили тренеры их команд. Эрик чем только не удивлял своего неопытного ровесника, особенно в сексуальном плане, и, как подающий большие надежды пловец, заныривал в душу Вуда всё глубже и глубже. Устраивал романтику, совершенно спонтанно (хотя всегда это выглядело, как хорошо продуманный план). Прилипал, как банный лист, от которого хотелось скрыться. А ещё Эрик много врал (а Вуд почти верил). Например, что он у него третий. Со вторым, с Карлом, тот встречался лишь из–за денег, а первого он не особо помнит… Темно, говорит, было. Чем больше Вуд изучал объект своей страсти, тем больше он разочаровывался. «Лучше сгореть тут, чем сгнить дома» — решил он для себя и наощупь достал пустую бутылку из–под стола. Бутылочка звонко встала в центре расчищенного стола. Уговор был, что все присутствующие целуют друг друга в губы, в ином случае жмут руки. Карл схватил скачущего Эрика за трусы и силой усадил на диван, тот только и успел огорчённо сказать: «это была моя любимая песня». Алексы придвинулись на горизонт, не покидая кровати, чтобы горлышко бутылки показывало издалека и на них. Эмили села на ковер, рядом с креслом Чары и Кэйтлин (девушки тоже участвовали), поставив допитую бутылку рядом с собой. Сэм, несмотря на возмущённые возгласы Эрика, присел на софу Оливера. — Начнём, пожалуй! — сказал Сэм, откинув волосы со лба. Бутылочка закрутилась. Будто бы заколдованная, она сначала показала на двух Алексов (те страстно поцеловались), потом на Чару и Кэйтлин (снова поцелуй), затем на Карла и Эрика. — Так нечестно, целуются только те, кто уже встречается! — обиженно сказала Эмили. — Не повезло, да… — сказал Сэм. Однако на следующем развороте бутылки Оливер наконец–то смог поцеловать Эрика. Он ждал этого долго. На виду у других людей (к которым Оливер неоднозначно относился) целоваться было интересно, но не так интимно. Слишком показуха. Бутылочка еще несколько раз покрутилась и вот уже Алексы жмут руку девушкам, Сэму, Карлу. — Ваша бутылка БРА–КО–ВА–ННАЯ! — взбеленилась Эмили, которая последние три раскрутки подавалась из края в край, лишь бы получить свой жребий. Она смахнула её со стола, быстро заменила на ту, что была под рукой и, никого не спрося, крутанула дважды. Наконец–то одинокой трансвеститке повезло: горлышко указывало на Оливера Вуда. Оливер, улыбаясь, пытаясь не обидеть дрэг квин, осторожно протянул руку. Все застыли и смотрели, что произойдёт дальше, зная непростой характер Эмили. Та поскучнела, её взгляд наполнился злобой, горечью и тоской: — Вот так всегда! Не любят меня мужики. Оливер всё еще радушно держал в воздухе руку, согнувшись над столом. Ему было неловко и даже немножко совестно, за то, что он не хочет целовать эту даму. Вдруг Эмили резко схватила его за руку, и, с невиданной силой потянула его на себя. Парень рухнул и проехался по гладкому столу, пока не оказался на ковре рядом, в теплых объятьях страстной и ненасытной трансвестки. Он явно не ожидал такого — на него стремительно надвигались красные, пухлые, как задница бабуина, губы. Рефлексы заставили его откатиться в сторону, он задел тумбу, с которой упала баночка лубриканта и размазалась по всему его свитеру и брюкам. Парень громко выругался. — Застирать надо, смазка на жировой основе. А не то прощай свитер, — сказал спокойно Карл, который, вероятно уже привык к любым разрушениям в его доме. — Я принесу соль! — подала голос Чара, после чего Оливеру стало гораздо легче на душе. Наконец хоть кто-то позаботится о нём этим вечером. Парень встал, извинился перед хозяином дома и побежал в санузел. От резких движений он понял, что выпил сегодня больше, чем ожидал. Его рефлексы вратаря притупились, внимание рассеивалось с каждой минутой, а люди вокруг становились какими–то подозрительно открытыми. — Ничего, всё будет нормально, надо лишь привынкуть! — пытался обмануть себя юноша выкрутив вентиль крана до упора. Он зачерпнул горсть воды, но первым делом плеснул себе на лицо, чтобы протрезветь. Это не помогло… Сзади в зеркале отразилась Чара с пачкой соли. Девушка еле заметно улыбнулась и спросила: — Вот соль! Оливер, всё нормально? — Да, всё хорошо, спасибо! — буркнул он. — Просто чувствую себя немного не в своей тарелке. Новые люди, всё такое… — Может, тогда ты пойдёшь домой? — спросила она осторожно. — Знаешь, не все люди нам подходят, не любое общество. Оливер ударил кулаком стену, он был в бешенстве от того, что он никак не мог заставить себя получать удовольствие от этого вечера. А дома его ждали докучливые родители, которые точно устроят ему разбор полётов — парень трансгрессировал не сказав куда, к кому, и на долго ли. — Спасибо, Чара. Мне нужно просто чуть больше времени… Не успел он окончить фразу и повернуться к девушке, как в ванную залетела Эмили с сумочкой наперевес. — Уйди, девочка! — она вытолкнула Чару и, без лишних церемоний, заперла дверь изнутри. — Что ты делаешь? — офигел парень. — Тебе грустно, да? — трансвеститка принялась рыться в своей сумке, пока не достала пузырёк с таблетками. — На, тебе поможет! Выпей три сейчас, а через десять минут еще две. — Что это? — спросил Вуд, потом вспомнил скандальные колдографии из желтой прессы, где его кумиров заставали за употреблением разных таблеток и порошков. — Не-е-ет! Я не буду. Он начал мотать головой, потому что говорить уже становилось трудно. Эмили рухнула перед ним на колени, жадно вцепилась в его брюки и, не разбирая ничего, принялась ковыряться в его ширинке. Язычок молнии спустился вниз, поясная пуговица отлетела в сторону, и вот уже Эмили по–свойски запустила пятерню в его трусы. Свернув губы трубочкой, она отогнула ткань нижнего белья юноши, готовая прямо тут поглотить его всего без остатка, как тот с колена оттолкнул её. Офигевшая Эмили отлетела в бельевую корзину, растопырив ноги, как каракатица. Парик съехал ей на лицо и она только и мотыляла руками, пытаясь схватить и ударить Оливера, попутно матеря его трёхэтажным матом. Юноша махом открыл дверь, и, натягивая штаны, вылетел из ванной. В дверном проёме появился долговязый Сэм: — Всё в порядке, да? — начал он озабоченно, протягивая руки к парню. — Ты прости её, она просто напилась! Пошли, покурим. — Не трогай меня, я ухожу! — пыхтел разъяренный гриффиндорец. — Тише, тише! Ну, куда ты в таком виде? Собрался трансгрессировать с балкона? — мужчина улыбнулся. Вуд замер. Неужели его новый знакомый вот так просто взял и раскрыл себя? — Хорошо, пять минут постою с тобой, подышу. Видимо я выпил лишнего. Но я не курю! — Другой разговор! — он подмигнул, открывая балкон кухни. Глава 4. Яд Пуффендуйской змеи. Сэм Флинт облокотился на стену, присел вполоборота на влажные витиеватые перила. Ветер дул в другую сторону, поэтому сам балкон был сухим, только редкие хлопья мокрого снега приземлялись на его одежду, затем быстро таяли, оставляя мокрые пятнышки. — Тебе не зябко будет? — спросил он парня напротив, прищурившись и закурив. — Нет, нормально. После квиддича это всё фигня. — Ага, Маркус также говорит. Я дядя его… — Я догадался. — Ну что, откуда ты тут, такой невинный и наивный? — ухмыльнулся мужчина, заслонив ладонью лицо от света фонаря, будто пытаясь лучше разглядеть собеседника. — С Шотландии. Тут на каникулах, забежал к Эрику. — Бедный… — Не надо меня жалеть, чувак, я сейчас не в настроении, — угрожающе буркнул Вуд. — Тренеру своему такое лицо почаще показывай, — проигнорировал угрозу Сэм и закусил кровоточащий палец. — Извини, что кровь сосу. Я не вампир, но иногда приходится откачивать дурное, как пиявка. — Как скажешь, — сказал Оливер, начиная подозревать что-то неладное. — Оливер, ты в курсе, что для них всех… — он кивнул головой в сторону окна из гостиной, — …ты всего лишь свежее мясо? Очередной ухоженный смазливый спортивный мальчик из приличной семьи. — И что? Я вообще-то тут ради Эрика. — С кем поведёшься, от того и наберёшься. Он не тот, кем кажется. — Не понял… — У тебя нет с Эриком ничего общего, — Сэм пускал клубы дыма, пафосно и кинематографично, чем раздражал Вуда, который уже с первых секунд пресытился этим пижонством. Затем склонил голову набок, сверкнул глазами. — Или… тебя тоже изнасиловали группой в 13 лет? — Его изнасиловали в 13 лет? — Упс! Я не хотел рассказывать это. — Ты только что выдал это мне вот прям так, чувак. Что за херня? — Оливер почувствовал, как тошнота подступает к его горлу. — А в 14 лет ты шантажировал тренеров и судей, которые тебя, мелкого пацана отодрали в раздевалке во все щели? — Что ты несёшь? — Ты ещё безоары под столом лущил, а он уже взрослых дяденек шантажировал. Безуспешно и с последствиями: купленные полицаи перевернули весь его дом, выволокли его и избили. Еще довели его мать до нервного срыва, она слегла в больницу, а Эрика поселили в интернат на полгода. Парня вытошнило с балкона. Сэм заржал во весь голос. Когда Вуд отдышался, он затравленно уставился на мужчину. Он едва держался за перила, дрожащей рукой вытирая рот. — Я не верю тебе… сейчас… — А когда ты поверишь? Когда у тебя с конца покапает? Или когда трусошмыги, в миру «вошь лобковая», тебя заколебут? Это не самое страшное. Эрик так часто на групповухах… Проверься на ВИЧ по приезду. У меня вот статус положительный и теперь я чужой среди своих. Вуд отпрянул от него. Он до сих пор непонимающе смотрел на своего наглого собеседника, который зачем-то начал сливать в него такие подробности. — По воздуху не передаётся. Парень сглотнул. Он взглянул на пачку сигарет. — Хочешь снять стресс, да? Закурить? Не дам. Спортсменам нельзя, — Сэм просто глумился над ним, выдыхая клубы дыма и обнажая неровный оскал. — Попей лучше водички. Акцио стакан! Агуаменти! Оливер недоверчиво принял от своего собеседника воду, сделал пару глотков, остаток вылил себе на лицо и растер ладонью. — Легче? — Что ты еще знаешь? Зачем ты мне это всё говоришь? Ты хочешь меня рассорить с Эриком? — Я хочу, чтобы в этом мире стало на одного счастливого парня больше. — Я итак счастлив. И Эрик тоже… — Теперь — да. Карл спас Эрика от суицида. Он может тебе показаться мерзким старикашкой, растлитель и всё такое, но ты не видел тех чинуш, что пялили Эрика два года назад против его воли, угрожая выгнать из спорта. Денег у пацана немного, только чеканутая пропащая мамаша его содержит, хватает только на абонимент в городской бассейн на окраине. — Так. Ладно… — Оливер потерянно уставился на пол балкона. — Это еще что. Я тебе про всех сидящих здесь могу такое рассказать… Хотя публика тут в основном травоядная, кроме Эмили. Она — тяжелая артиллерия. Сегодняшний вечер для неё настоящее рождественское чудо. Завтра с утра она будет пить разведенный спирт, искать дозу и сосать в Кэмден–парке. Надеюсь у тебя хватило ума не совать ей в рот? — Ничего не было, я успел… убежать. Сэм ухмыльнулся, уважительно кивнул, зажав губами сигарету. — Не пойми меня неправильно — я немного сноб и циник. Все мы люди… но мы изгои, парень. У всех нас — трудная жизнь. — У магов? — У геев! — сказал, как отрезал. Затем выкинул окурок. Рука на автомате потянулась за следующей сигаретой; её он поджёг уже заклинанием, не зажигалкой. — А Чара? — Заметь, ты спросил не про Кэйтлин! — Сэм показал свой неровный оскал. — Потому что про Кэт всё понятно… Чару бросил муж после того, как застукал с подругой по работе в постели. Она также как и ты — всё ещё не обрубила мосты с противоположным полом. — Откуда ты знаешь? — Я вижу по тебе, поверь. — Но ты совсем меня не знаешь! — схватился за голову Оливер, будто бы проверяя, пошла ли окклюменция или нет. — Нет, не знаю. И не узнаю. Потому что ты сбежишь отсюда, из этого болота, как только я открою дверь балкона. Понимаешь, лондонские тусовки, вся эта тема, клубы — это всё большое болото. Манчестер тоже, Шотландия… Особенно Шотландия. — Почему? — У вас там мало народа живет, все друг друга знают. И про тебя будут знать. Будут знать, по какому маршруту ты бреешь задницу перед свиданием. Будут шантажировать тебя, твою семью, разрушать твою карьеру. Будут изолировать тебя или наоборот навязывать тебе общение со всякой помойкой, с которой ты бы в мирное время в одном поле срать бы не сел. — Как? — Ну, ну, включай голову. Или тебе последние мозги бладжером вышибло? Помнишь, что недавно произошло с капитаном Ирландской сборной? Его партнер сам пришёл к Рите Скитер и брякнул ей на стол компромат за все года их совместной жизни. — Но зачем? Зачем если ты живешь вместе… значит, ты доверяешь! — В идеале. Хватит читать сказки барда Биддля на ночь. Вообще хватит мечтать. Ты уже взрослый. Забудь, что ты будешь счастлив в личной жизни и при этом успешен в карьере. Скорее всего у тебя не будет ни того, ни другого, — ставил крест на собеседнике Сэм, закурив очередную. Он медленно наполз на парня, как удав на кролика и сверкнул глазами. Наклонился близко-близко и процедил: — ХВАТИТ. МЕЧТАТЬ. ВУД! — Тебе какое дело до меня? Зачем ты это всё говоришь? Вы все в своём Слизерине такие токсичные? Я фигею. — А вот и не угадал. Я с Пуффендуя. Распределяющая шляпа тоже ошибается. Гены решают, к кому тебя будет тянуть, родители — с кем ты будешь общаться, шляпа — где учиться. Никакой свободы, никакой фантазии. Всё предрешено, обрублено, придавлено камнем сверху, — Сэм погрустнел, его боль прорвалась сквозь сарказм на мгновение, но затем он снова натужно улыбнулся, как комедиант на пенсии. — Эх, наверное, поэтому весь род от меня отказался, и я уже давно живу с котом. Существую, пока лицензии на самообеспечение не горят. Может я слишком добрый? — Я заметил, какой ты добрый! — Хех, спасибо! Так вот, весь вечер я не мог смотреть на тебя. Больно смотреть, как люди себя предают. И решил немного приоткрыть тебе тайну. Рассказать, какой может стать твоя жизнь, если продолжишь общение с Эриком. — Но я ведь не стану таким, как он, — замялся Вуд. — Черт! Я даже не знаю… правда это или нет? — Ты всё знаешь в глубине души. Я попал куда надо. Не волнуйся, это во благо. Геи — все до одного гнилые. Бисексуалы тоже, но по-своему. Не вини нас. Такими нас сделала природа и наши долбанутые мамы–папы. Оливер поёжился. Сэм почуял, что зацепил своим гарпуном что-то еще. — А где твои родители? Что у тебя с мамой-папой? Любят? Уважают? Ценят? — пауза. — Понимают? Принимают? Видят? — Еще одно слово на эту тему… — он сжал кулак. — Пободаемся, да? Ты проиграешь. Не хочу тебе зла. Просто поговорить, — Сэм поднял трусливо руки, зажал сигарету в зубах и взмахом ноги сшиб пепельницу прочь с балкона. Она разбилась фонтаном стеклянных брызг об асфальт. — Говори. Но не о моих родителях. — Не буду. Ты сам знаешь чей ты мальчик, тебя же не кукушка принесла. Любишь квиддич, потому что папа его любит? Оливер с разворот ударил его кулаком, но Сэм перехватил его руку. — Ладно, ладно… — Он стиснул зубы и с силой оттолкнул от себя парня. — Фух… Просто скажи, любишь ли ты квиддич? — Люблю. Это моя жизнь! — начал подпрыгивать, как боксёр на носочках парень. — Да давай договорим, бычара! — уже приказным тоном повелел Сэм. Оливер оценил свои шансы и присмирел. Заняв более менее безопасное положение, он непроизвольно дёрнул ногой, и, через дырявый карман звонко выпал значок Гриффиндора. Флинт нагнулся, взял значок, но не успел рассмотреть — юноша буквально вырвал его из рук. — Да, ты любишь квиддич. Но не только потому, что так пожелал папа, хотя и это тоже. Ты знаешь, что там, в Хогвартсе, у тебя есть друзья. Настоящие друзья, а не просто товарищи по команде. А где дружба, там и любовь… К своему удивлению Оливер вспомнил не Алиссию Спиннет, а Гарри. Как они проводили время вместе, задерживаясь после тренировок. Как шли в обнимку с поля, позади близнецов. Как один доверялся другому в маневрах и тактиках, подставляя плечо, отдавался любимому делу не жалея себя. Любил ли Гарри квиддич так, как Оливер? Нет. Но он точно был не равнодушен к своему старшему другу, поэтому делал всё возможное, чтобы оправдать ожидания капитана. А ещё Гарри пронзительно смотрел. Этот взгляд и вправду преданных зелёных глаз, полный нежности и простоты вернул Вуда в реальность из морока этого вечера. — Ты ведь не потерял еще свои настоящие ориентиры, парень? А Эрика брось, он тебе не пара. — Неправда, мы хотим жить вместе! — всё еще пытался крутить старую шарманку юноша, но сам уже слышал, как неправдоподобно это всё звучит. — Вместе, как муж и муж. Как, например, Алексы. Я увидел их и понял, что хочу также, наше счастье возможно. Это только ты одинок, потому что характер у тебя говно! — Алексы… — Сэм испустил саркастичный смешок. — Ага, как же, идеал супружеской пары. Ты хотя бы знаешь, сколько там скелетов в шкафу? Сколько у них любовников тайком, а иногда и не тайком. Какие у них скандалы, драки. Но они нафиг никому больше не нужны, да и вдвоем снимать квартиру проще. Карьера то у обоих не задалась… По причине ориентации в том числе. Вообще тебе это надо? Вспомни злые глаза слизеринцев перед матчем — вот так будет со всеми до конца твоей жизни. Везде, что ты с собой не сделай. Наше общество не готово принять таких, как мы с тобой. Оливер снова отпрянул назад, будто бы не хотел иметь ничего общего. — А как бухает наш брат… Безбожно, от отчаяния и безысходности, черного одиночества и чувства ненужности, никчёмности. Эмили уже показывала тебе содержимое своей сумочки? — спросил риторически Сэм, затягиваясь уже непонятно какой по счёту сигаретой. — Поверь, это всего лишь цветочки. Так… дорожная аптечка. — Вы все здесь чудовища! — презрительно хмыкнул Вуд. Он понял, что тоже имеет право на дерзость, особенно теперь, когда стало ясно, где его родная гавань. — Даже Чара? — Нет, ей просто не повезло. — То есть тот, кому бы ты присунул вызывает у тебя сострадание, а те, кто мерзок — сами виноваты? Двойные стандарты, это уже звоночек… На факультете так вслух не рассуждай, а то переведут на Слизерин, у них такая же логика. — А это тут причем? Чёрт, ты меня запутал. Я не знаю, чего ты хочешь, — юноша спрятал значок в карма. — Но ты меня не напугал и ничему не научил! — Это лишний раз доказывает, что тебе среди нас делать нечего! — затараторил Сэм, видя, что потерял власть. — Тебя здесь пережуют и выплюнут. За пять лет, может десять, потому что ты смазливый и в форме. А потом будешь перебиваться минетом раз в три года от старых заразных подружек. — Не дождешься! Я не буду таким же неудачником, как и ты! Оливер толкнул дверь балкона, озираясь по сторонам в поисках своей одежды. Послышался грохот, крики. Сэм сплюнул, затушил сигарету и облизнул палец. Последним, что он услышал от гриффиндорца, был отчаянный вопль: «Откройте мне эту чёртову дверь немедленно!»       Глава 5. Приземление.        Оливер Вуд выбежал, сшибая углы, перелетая ступеньки, одеваясь на ходу, подальше от того проклятого места. Несмотря на то, что большая часть алкоголя вышла из него против его воли, там, во время разговора на балконе, он всё еще был крепко пьян, не помогал даже мороз. На свой страх и риск он трансгрессировал домой, к родственникам, тут, в Лондоне, куда его привезла семья на каникулы. В воздухе раздался хлопок. Приземлился он неудачно: на крышу, с громким гулом; кубарем покатился вниз по её склону, цепляя, чем можно отошедшую глиняную черепицу. Черепица же звонко стрекотала, как ксилофонный концерт, от ударов его ботинок. Докатившись до края он зацепился брюками за слив по периметру крыши. Нервная кровля порядком его истерзала: по коже разошлись длинные ссадины до крови. Брюки на миг остановили инерцию, но не тот вес — ткань зажужжала и порвалась. Рефлексы позволили ему ухватиться рукой за последний кусок крыши; он испуганно смотрел, как со звоном упал на карниз окна его значок. Пальцы предательски соскальзывали от мокрого снега, да и расслабленные алкоголем мышцы не держали хватку. Высота была в три с половиной этажа — это точно приведёт к травмам, которые сделают его спортивную карьеру невозможной. Где-то над ним раздался хлопок, который напугал его. Оливер инстинктивно разжал пальцы. Через мгновение он рухнул, как ростовая кукла, в сугроб, прямо под окном гостевой комнаты, где, должно быть, праздновала его семья. Только снег под ним, почему-то, стал таким упругим — тело Вуда, как на батуте, еще раз подпрыгнуло и теперь уже окончательно скрылось в глубине метрового сугроба. Краем уха парень услышал топот ног, скрип входной двери, и, как с крыльца раздался испуганный крик его матери, да булькающие голоса каких-то мужчин, которые он уже не смог разобрать. Гриффиндорец очнулся в пледе, с грелкой на голове, в просторной гостиной у камина. Его бережно разместили в пологом просторном кресле. Он попытался встать или хотя бы повернуться, но всё было безуспешно, однако его телодвижения не остались незамеченными: — Тётя Мэри, он очнулся! Оливер очнулся! — услышал он ласковый голос кузины. — Мэри, где ты, блин?! Ол очнулся! — вспылил его нервный отец, Джэк Вуд. В его голосе, помимо привычного негодования на свою супругу, зазвучала мальчишеская растерянность. — Я здесь… — топот женских сандалет по паркету, — …я здесь, мой родной! Мой сыночек! Мэри Вуд, вся измученная переживаниями за своё чадо, рухнула на колени перед сыном. Оливер почувствовал легкую злость, ведь он знал, какой безразличной может быть его мать: не замечать, когда ему плохо, а через пять минут квохтать на пустом месте. Но, увидев смесь страха, волнения, мольбы, надежды, и, давно им не ощущаемой нежности в её глазах, он растаял. Похоже, его простили. Парень расслабился и снова почувствовал себя, как в детстве, когда его родители еще не превратились в тупых непрошибаемых придурков. — Все хорошо, не надо только ругаться! Я виноват, знаю! — выдавил он из себя, опасаясь скандала. — Мы не будем ругаться! Прости нас, прости! Ты здесь, всё в порядке! Ты живой! Я с тобой! — мама юноши не смогла больше сдерживаться и разрыдалась на его коленях, вцепившись пальцами в его ногу, будто бы, прямо сейчас её сына засосёт в трубу камина летучим порохом. — Прости нас. Я тебя люблю. Папа тебя любит! Отец молча подошёл к креслу, встал рядом с супругой: на лице этого солидного, мускулистого мужчины, жилистая осанка которого выдавала в нём бывалого вратаря в квиддич, читалось большое сожаление. Его напряжённое лицо, изрезанное морщинами гордеца, стало благостно разглаживаться. Тепло и доброта пробивались сквозь его чопорный, ледяной кокон безразличия. Он впустил в свою душу редкого гостя — сострадание к своему сыну. — Ол, прости меня! Прости, что сказал, что ты можешь катиться на все четыре стороны этим вечером. Я такой идиот! Дурак, одним словом! Тут произошло самое необычное, но самое сладкое для Оливера за последние лет пять его подростковой жизни: его отец наклонился и крепко обнял его. Он даже почувствовал легкие, беззвучные содрогания этого могучего мужчины, через плед и ткань свитера. Юноша даже не стал вычислять, почему так неординарно добр к нему сегодня его отец, пьян он или нет, притворяется ли мать… Он знал, что всё, что происходит сейчас — правильно, желанно, так надо. По любви… Парень сидел в кресле, обвитый родителями, не в силах даже открыть глаза или улыбнуться, но был счастлив. Какой болью и правдой отзывались в его душе слова залётного мозгоклюя Сэма, в нескольких кварталах отсюда, и как сейчас это всё стало не про него. Вуд младший даже не хотел думать об этом, слегка качнув головой, будто бы вытряхивая сорные мысли. Он понял, что настоящая, актуальная, ЕГО правда — здесь, в кресле с родителями. В тепле, в любви, в понимании и заботе (на этом моменте с грелки на голове потекла вниз капелька по щеке, которую он принял даже за свою слезу). Где-то на задворках его сознания он всё еще вспоминал, сколько разной фигни произошло между ним и его родителями. Он позволил прошлому быть, а себя счёл наивным дураком, которого жизнь не учит. Ну и пожалуйста. Зло проходит, а добро остаётся вечным. И ныне, и присно, и во веки веков… — аминь! — только и смог он простонать. — Мам, пап… хочу домой. — Как скажешь. — одобрил Джэк Вуд и вытер с щеки сына струйку… слёз?       Глава 6. Укол розы.        В больнице Святого Мунго Оливер провёл остаток каникул и, еще с неделю, в больничном крыле в Хогвартсе. Ругались все: от мадам Трюк, до Колина Криви, который знал, что проигрыш Гриффиндора — это личный проигрыш Гарри. Но поддержки, смеха и радости было вдвое больше. Боли Вуда почти не беспокоили, за исключением того, что у него был закрытый перелом на одной ноге, на другую накладывали швы, чтобы залатать рваную рану, вплоть до промежности (тогда, падая с крыши, он солидно себя повредил). Сотрясения мозга, чудом, не было, но височно–теменную кость задело, до трещины. Приходилось жевать на одну сторону. Ну и многочисленные ушибы, к которым он привык за долгую карьеру в квиддиче. Как-то раз утром, после стакана костероста, Оливер, всё еще лежавший с гипсом на ноге, размышлял на тему того, что произошло с ним этим Рождеством. Узнает ли кто–нибудь о том, что он тусил с магглами, занимался сексом с другим пацаном и вообще, как теперь он будет смотреть в глаза Маркусу Флинту… и Гарри. Но тут послышалась какая–то неразбериха из молодецкого хохота, сбивчивого фальцета и виолончельного завывания Поппи Помфри. Взяв свою палочку, он взмахнул и улучшил слышимость, направив ухо в нужную сторону. — Мы хотим видеть живого йети, мадам Помфри. Мы принесли снеговику его морковку! — подтрунивал Маркус Флинт, а вместе с ним и другие члены команды Слизерина. — Уберите морковь, Мистер Флинт, пока я не позвала Дамблдора! — Дык, это подарок, витамины… — послышался голос, который принадлежал Монтегю. Затем хруст и хрумканье, потом снова грубый смех. — Вы его подальше от спирта держите, Мадам Помфри, не ровен час и тут сугроб найдёт, — раздался бас загонщика Боула. — О, Поттер! — буквально поперхнулся от злорадства и истомы Драко Малфой, сорвавшись на писк. — Несёшь передачки своему алкокапитану? Могу попросить своего папу прислать вам ящик шотландского виски, как утешительный приз в проигранном кубке квиддича. — Им и крышечки хватит! — съязвил Маркус. — Довольно, вы все! Идите на занятия! Мистер Поттер — член команды Гриффиндора, ему назначено. Да уберите вы свою морковь! — Ладно, пошли зелье из неё сварим… Иди к капитану, член! Все на тренировку! — перемешавшиеся между собой голоса Слизеринцев стихли за закрывающейся дверью. Послышались робкие шаги, по направлению к занавешенным покоям Вуда. Оливер отменил заклятие, спрятал палочку. Через мгновение занавеску аккуратно приоткрыли, появился такой родной, такой знакомый мальчишка. Со шрамом на лбу, что просвечивал под черной лохматой чёлкой. Он нелепо улыбнулся, сел на стул, брякнул на тумбу передачки в авоське: сладости, открытки, даже пару учебников. Моргнул своими слегка прищуренными зелеными глазами, будто бы пытался разглядеть сквозь очки своего капитана и сказал: — Привет, Ол! Как твои дела? — Здорова, Гарри! Потихоньку… — Извини, что спрашиваю… — мальчик вежливо замялся, — …это правда, что тебя нашли пьяным в сугробе посреди Лондона? — Черт! Кто такое говорит? — побледнел от страха и стыда Оливер, уже понимая, что дядюшка Маркуса сдал его со всеми потрохами. — Со Слизерина слухи поползли. — А больше ничего не говорят? — остолбеневший, как от чар, спросил Оливер. Он запрокинул голову, закатил глаза, воображая, чем это всё кончится. В горле саднило. «Какой я был дурак, что рассказал тогда какому-то левому педерасту про свою жизнь!» — подумал он, ударив кулаком кровать. Вуд совсем не знал Сэма Флинта, но почувствовал предательство. Предательство от собирательного образа тех классных, привлекательных парней, к которым он намечтал свою причастность. Внутри него что-то надломилось. Уже сейчас он клялся больше не общаться на личные темы ни с кем, изолировать себя от общества немедленно. Он понял, как работает то, о чем его предупреждал Сэм — каток клеветы, сарафанного радио разнузданных фриков поехал по его даже не начавшемуся будущему. На мысленную картинку его, Вуда, будущего можно было спокойно наклеивать чёрную ленточку сбоку. Прощайте слава, кубки и мужи. Гарри, однако, удивился переменам в лице старшекурсника — он не понимал, что криминального произошло только что. Он тряхнул космами, убрал прядку с очков, будто пытаясь со второй попытки увидеть старого доброго Ола — неунывающего гриффиндорца. — Нет. Только вот… типа ты упал в сугроб, блевал фонтанчиком и орал на всю улицу, что ты будешь новым капитаном Холихедских Гарпий. — И больше ничего, да? — Нет, а что? Да брось ты, это ж ребята прикалываются. Тебя даже зауважали на Слизерине. Фред и Джордж уже открыли контору и начали принимать ставки. — На тему? — Кто кого перепьёт: ты против Хагрида, — улыбнулся Гарри. И тут Оливер так засмеялся, и вместе с этим смехом вышло всё напряжение, вся паранойя, все мрачные мысли об этом коварном мире. Нет, в теории все могло случиться, но как бестолково было снедать себя, опасаясь каждого шороха. Гарри начал уже спрашивать про их будущие планы на квиддич, как вдруг послышался грохот от удара двери об стену. Будто бы с ноги её открыл тролль. За занавеской покоев Вуда послышался мат-перемат, визги, вопли, которые принадлежали девушке, судя по голосу. — Пустите, суки! Волан–де–морт вас дери! Ненавижу вас козлов, ненавижу Хогвартс! Лучше бы я поступила в Салемский, деньги были! Тупой чёкнутый старик! Отпусти меня, ты даже не медсестра, ты уборщица в халате, Филч и то больше тебя шарит в медицине! — Беллио! — скомандовал Альбус Дамблдор. Вместо истеричных возгласов девушки стали истошно звенеть колокольчики, изредка прерываясь матом. По всей видимости, даже заклинание директора школы не могло спасти пациентку от её состояния. — Альбус, делайте со мной что хотите, но я больше не буду проводить уроки с использованием Колдовской Валлийской Розы. — этот голос принадлежал мадам Стеббль. Она аккуратно, но крайне настойчиво обратилась к шэфу. — Я поддерживаю коллегу! — быстро добавила МакГонагал, пока Великий Волшебник не начал плести своё кружево. Она знала, что подобные инициативы директора надо давить сразу и с численным преимуществом. Помфри только обречённо вздохнула. — Что ж, так тому и быть! Мракоборцы, возможно, лучше защитят наших детей, некоторым ученикам ни к чему пока знать такие инструменты самообороны, — вдумчиво дополнил Дамблдор, не обращая внимания, как женщины переглянулись на слове «некоторым». — Хогвартс по-прежнему самое надежное место. — Сириус Блэк точно не стоит таких жертв, не моих выпускников! — смело возразила ему Помона Стеббль. Оливер осторожно отогнул шторку, чтобы посмотреть, кого же привели в больничное крыло. Он увидел Сьюзан Мун, русую пышногрудую девушку, шестикурсницу, подругу Седрика Диггори с Пуффендуя. Они встретились взглядами, как тут же в него полетела туфля, слетевшая с её ноги и девушка начала трепыхаться, вырываясь из фиксирующего захвата Помфри и Стеббль. Заклятие колокольчиков слетело и Вуд услышал про себя много доброго: — Вот ты где, козёл! Это Алиссия?.. Нет, это Кэти Бэлл тебя так изотрахала, что ты встать теперь не можешь? Скакала на тебе, наверное, всё рождество! Она же на четвертом курсе, у неё еще даже сисек нет, как ты мог меня променять на неё? Я тебя весь Хэллоуин ждала, у входа в твою грёбанную гостиную Гриффиндора! Слушала вопли этой жирной жабы на картине! Зачем тогда ты мне ответил «да» в записке? Я тебе твою метлу в задницу засуну, да так, что весь Хогвартс не достанет! ТЫ НЕ МУЖИК, ВУД! Помфри с размаху вонзила шприц девушке в бедро и та, затихая, опала на приготовленную койку. — Не волнуйтесь, Вуд. Она ничего вам не сделает, как интоксикация пройдёт, то она вернется в своё привычное состояние. Вы по–прежнему будете иметь возможность общаться с мисс Мун, как ни в чём не бывало. — успокоила МакГонагал, задёргивая шторы на кольцах вокруг обмякшей девушки. — Пожалуйста, измените ей память, — взмолилась, как будто бы за свою дочь, мадам Стеббль — Она еще девочка, и я не хочу, чтобы из-за этого… кхм… эксперимента над старшекурсниками, она чувствовала себя плохой, злой ведьмой с дурным характером. — Да будет так, — не показал и тени смущения Дамблдор. Из-за занавески со стороны ног Вуда вынырнула голова Гарри. — Что происходит, профессор? — спросил мальчик озабоченно. — Нам не угрожает опасность? — Всё в порядке, Гарри! Уколы Колдовской Валлийской Розы пробуждают в человеке весь его скрытый гнев, чтобы защитить самое хрупкое и нежное в нём. Иногда приходится собрать ярость в кулак, чтобы дать достойный отпор. «Даже у розы есть шипы» — так говорят поэты! Директор Хогвартса вздохнул. Он многозначительно взглянул в потолок, поглаживая свою бороду. Весь пафос его слов разбился о непривлекательный вид большого ржавого подтёка на побелке потолка, на который уставились и молодые люди, будто бы в нём и таилась разгадка этой демагогии. На заднем фоне Помфри брякнула в посуду пустой шприц. Тут-то Оливер и вспомнил, как Сэм Флинт, стоя на балконе, той дурацкой ночью, закуривая, невзначай чем-то себе до крови уколол палец. Мгновением после он начал безбожно злословить, уступая в токсичности только Снейпу в периоды его очередного неназначения преподавателем Защиты от Темных Искусств. — Мы ведь не будем тоже этому учиться, сэр? — спросил осторожно семикурсник. — Нет, отныне все взрослые растения Колдовской Валлийской Розы на территории Хогвартса будут уничтожены. Старшекурсники вернутся к прежней программе, без дополнительной нагрузки. — Но ведь преступник на свободе! — вскочил с табуретки Гарри, забыв уже и про друга, и про квиддич, и про всё мирское. — Он придёт за мной! — Мистер Поттер, — вмешалась МакГонагал. — Ступайте на занятия! Ручаюсь вам: пока вы в Хогвартсе — вы в полной безопасности! — Хорошо, профессор, — он повернулся к Оливеру и прошептал. — Поскорее бы на поле. Ты бы знал, Ол, как мне надоело сидеть в замке в комендантский час! Выздоравливай! Привет от Фреда и Джорджа… ну и девчонок. Они пожали друг другу руки, Гарри даже наклонился и обнял Оливера, чем вызвал у него не только радость и тепло, но и новый поток мыслей. Вратарю Гриффиндора много о чём теперь предстояло подумать, глядя на этот протекающий потолок. Он начал разворачивать пакет с валентинками (их пришло штук двадцать, из них не менее трёх от Кэти), сладостями от команды, а также горсткой зеленоватых таблеток в маленьком пакетике с запиской. В корявых буквах он узнал почерк близнецов Уизли: «это антипохмелин, чел. Мы знаем, как перепить Хагрида» Парень ухмыльнулся. Оказывается, много кто в Хогвартсе ждал его. Скучал, любил. Даже строил планы на его печень.       Глава 7. Друзья не пустят на плаху.        Сказать, что Вуд стал мрачнеть день ото дня — ничего не сказать. Он почти не разговаривал со своей соседкой по больничному крылу Сьюзан Мун, потому что чувствовал себя очень виноватым. Но она быстро выписалась, а он так и куковал до пасхальных каникул, в ожидании чуда. Его тело, быстро шедшее на поправку, снова начало сбоить. Вернулись и боли. Гаже всего было другое: плакала его мечта в последний год урвать кубок по квиддичу. «Хватит мечтать, дурачок!» — вспоминал он язвительные слова Сэма Флинта, не понимая, был ли тот подлецом на самом деле, или это Колдовская Валлийская Роза заговорила в нём. Вот так бывает на этом свете: лежит в палате, в пролёте, из–за травмы. Может, до конца семестра. Может, до конца жизни. Даже если его отец смирился с тем, что его сын не сможет реализовать его фантазий, сам юноша не смирился. Он отказывался хоронить мечту. Он еще только начал жить. Едва задышал… Скоро конец школы, взрослый мир, который он так желал исследовать и покорять. Не должно быть так, чтобы на последнем курсе внезапный рок перечеркнул все его планы на жизнь! «Жизнь…» — хмыкнул про себя Оливер, глотая слёзы, сминая колдографии своих кумиров по квиддичу. Только Почти Безголовый Ник приходил к нему по ночам и укреплял его веру в себя, рассказывая свои приукрашенные дуэльные подвиги. Оливер был очень благодарен ему за это. Он-то сам почти сдался. Легче стало в апреле, в первую очередь морально, когда он встал на костыли, не без помощи Фреда и Джорджа. Алиссия Спиннет сидела напротив, прикрывая лицо пальцами от страха, но в щелочку наблюдала: — Оливер, побереги себя, кубок того не стоит. — Мне плевать теперь на кубок. Ну… почти. — Не слушай её, она же девчонка! — показал ей язык Фред. — Ага, а вы — мальчишки. Так давайте, теперь, угробьте себя! — встряла Анджелина Джонсон. — Тебе то что? Ты отказалась быть моей женой? Значит, и не будешь моей вдовой! — парировал Джордж. — Полегче, ребят! — попросил Оливер. — Может, я помогу чем? — вертелся вокруг Гарри. — Да, мы поддерживаем его за плечи, а ты поддержи за задницу! — предложил Фред, а Гарри густо покраснел. — Он ведь может упасть назад! Кэти Белл зашла последней, держа в руке свернутый пергамент. — Осталось совсем немного тренировок до финального матча. Я уговорила мадам Трюк на замену вратаря. — И кто это будет? — Невилл Долгопупс! Близнецы заржали, чуть не уронив своего капитана на пол. — Вот умора… Но, зато он весьма крепок для своих лет, — рассуждал Джордж. — Да и не придется дергать никого из тех, кто сейчас сдает СОВ или ЖАБА. — Это не смешно, вы двое! — одернула их Кэти. — Но, главное не игра. Оливер, ты важнее! Щеки Оливера затянулись легким румянцем, но, если честно, Кэти не очень-то ему и нравилась. Та же Сьюзан Мун была аппетитнее. А Алиссия и Анджелина много раз приходили на ум, когда он самоудовлетворял себя. Годами ранее, разумеется. В этом году, развращенный пловцом–магглом, он совсем запутался в том, кто ему больше нравится: парни или девчонки. Или и то, и другое вместе. В его фантазии стали врываться Седрик Диггори из Пуффендуя, близнецы Уизли, взрослые игроки именитых команд по квиддичу, коими была завешана эго тумба… Только не Маркус — его он терпеть не мог, и не Гарри — тот был для него на особенном счету. К Гарри у него вообще были смешанные чувства: он не хотел физически совращать маленького мальчика (разве что слегка, игры ради), но так хотел побыть для этого беспризорника большим, сильным, стабильным, надежным, любящим старшим братом. Гарри желал его тепла, это было видно. Он подражал ему в мелочах. Мальчишка достаточно сильно вырос с момента их встречи. Оливер сначала думал, что это рука у него стала короче, когда после каникул встретил Поттера, и уже не смог обнять его так легко, поверх плеча, одной рукой. Гарри сильно изменился за лето, иначе говоря. Как и все в его возрасте, он стремительно рос: голос ломался, плечи становились шире, тело вытягивалось. Только в бедрах он не рос. Так и оставался пока что маленьким цыпленком с костлявым задом. Ну чего с него возьмешь? Оливер встал на костыли. Гарри придерживал его сзади. Так осторожно, так приятно. Мальчик отчаянно жаждал участвовать в жизни своего капитана. Но стена из многих факторов мешала им. — Так нормально, Ол? Не торопись, один шаг за раз… — Спасибо, Гарри… — Вуд повернул голову на своего младшего друга и поймал взгляд его зеленых блестящих глаз, полный тайного обожания, тихой радости от долгожданного выздоровления. Обнять и поцеловать… Сначала в лобик, потом в щеку, потом в губы. Без грязи, на двоих. Оливер в такие моменты чувствовал, что он заводная игрушка, которая заводится ключиком в сердце. Гарри не был этим ключиком сам по себе, но помогал ему самому провернуть внутри себя эту любовь и гармонию. Им было спокойно вместе. Особенно в раздевалке, под душем, когда близнецы пролетали по мокрому кафелю в тазах со свистом. Гарри и Оливер хохотали в сторонке, наблюдали, а затем обливали из тазов то Уизли, то друг друга. Переглядывались скромно, понимая, что у них другое счастье на двоих, не такое взбалмошное, но мерное, как журчание ручья. Из души. — Ты сильно хочешь этот кубок? — решился Гарри. — Я имею в виду, что я тоже хочу. Я хочу утереть нос Малфою. Сейчас между нашими факультетами такие тёрки. Все как с ума сошли из–за Сириуса Блэка. — тут он прикусил язык. Ловец, конечно, хотел разговорить своего любимого капитана, но не ценой вываливания своих семейных скелетов из шкафа. Разговор Минервы МакГонагал в Хогсмиде уже был подслушан, но с той поры противоречивые чувства так и не пришли к общему знаменателю. — Если бы я только мог. Если бы был способ! Проклятье! — Оливер брякнул задницу на табуретку, девушки взволновано переглянулись. Кэти заботливо протянула стакан воды. — Знаешь, есть способ. — таинственно начал Фред. — Но дамам это не понравится! — Да говорите уж! Вы все равно поступите по–своему. Скажите, к чему готовиться, — устало выдохнула Анджелина. — К чуду, ягодка моя! — сказал Джордж и кинул ей конфетку с тумбочки Вуда. — И, вероятно, к отчислению… — подытожила Алиссия. — Придумайте так, чтобы нас потом не велели казнить, как Клювокрыла. Гарри поморщился, он совсем забыл про неразришимую дилемму Хагрида. — Не боись. Друзья не пустят на плаху! — с улыбкой сказал Фред и прижал к себе Алиссию.       Глава 8. Расчехляй мантию–невидимку. — Зелье условной неуязвимости? С поющим компонентом? — уточнила Гермиона. — Гарри, нас отчислят! — Не отчислят, — вмешался Рон. — Я узнавал… у Трелони. — Я не верю ей. — Поверь, Гермиона. А еще она сказала, что кубок в этом году всё также уготован Гриффиндору. Ничего не изменилось. От судьбы не убежишь, Гермиона. — Ты что, дважды спрашивал её про кубок по квиддичу? — спросила Грейнджер, сложив маховик времени в сумочку (который по прежнему был лишь побрякушкой для её друзей). — И вообще, почему это твои братья повесили всю грязную работу на Гарри? — Они устранят Филча! Сорвут побольше уроков на разных этажах… — наконец заговорил Гарри. — Алиссия, Кэти и Анджелина будут отвлекать профессоров, а мы, под мантией неведимкой… — Уже еле-еле помещаемся! Нет, серьезно! Я не думаю, что мы сможем опять утащить ингредиенты у Снейпа, когда к нему стал так часто заходить профессор Люпин. — Он ходит только в определённые дни лунного цикла! — наконец-то сказал что-то полезное Рон. — А ты-то, откуда знаешь? — Я готовлюсь к экзамену по предсказаниям, и я тренировался во время определенных фаз луны… — Ну и как? Увидел что-нибудь полезное?! — язвила Грейнджер. — Сомневаюсь, но, выходя из кабинета Трелони, я стал замечать профессора Люпина в определенные дни, причем крайне взволнованным. Мне это показалось странно. И, вот сейчас совсем не та луна, чтобы они снова пересекались. — Прямо детективное расследование, — закатила глаза Грейнджер. — Отлично, значит, Снейп не будет им занят. Он будет на своих уроках, как всегда, — подбодрил Гарри свою занудствующую подругу, которая никак не могла расстаться со своим скепсисом. — Ладно, допустим. Но для его варки потребуется много времени. И я не собираюсь варить его в своей спальне… или женском туалете. Вы бы знали, как много предметов мне предстоит сдать в этом году! И вообще, это зелье будет вариться неделю, не меньше! — Ты спятила, Гермиона? — Нет, Рональд Уизли, это ты спятил, думая, что твои братья и Гарри смогут привести в порядок искалеченного капитана команды и выиграть кубок квиддича для Гриффиндора. А также твоя любимая Трелони, что смогла одурачить тебя такой НЕРЕАЛИСТИЧНОЙ… — она явно просмаковала это слово, — …чепухой! Рон погрустнел. Гарри почесал затылок. Мозговой штурм продолжался. — А что если мы будем варить зелье прямо на стадионе, под трибунами? Там есть глухие места, в которых мы точно сможем спрятать все необходимое. Я видел их предостаточно, когда маневрировал от бладжеров. — Комендантский час, Гарри! Сириус Блэк в бегах, всюду дементоры! Дурацкая затея. Всё дурацкое… — сказала Гермиона, захлопнув с шумом пыльный томик по зельеварению. Затем встала, и, вполоборота добавила: — Но, если Хагрид сможет его помешивать время от времени… Рон и Гарри просияли и кинулись обнимать Гермиону. — Решено. Я пойду готовить оборудование. Рон, скажи братьям, чтобы начинали свои шалости. Гарри, мантия невидимка нам понадобится уже через час — у профессора Снейпа сегодня усиленная подготовка к С.О.В. — Откуда она всё знает?! — удивлённо прошептал на ухо другу Рон.       Глава 9. В любой непонятной ситуации — пой.        Оливер нервничал, разминая и массируя обе ноги. Всё казалось ему сумасшедшим. Он до последнего не верил, что с его бедой можно что–либо поделать. А еще больше он сомневался в том, что именно Гарри сможет ему помочь. И вообще, когда он, наконец, выздоровеет? В момент, когда стрелка часов показала час до матча, Вуд и вовсе скорчился над общим столом в палате и завыл волком. Всё было кончено. Неужели его друзья, его команда кинули его? Неужели, в этом мире нет, и не будет той самой дружбы, в которую он непоколебимо верил до рождества? Но в сердце упрямо теплилась маленькая искорка надежды и веры в чудо. Тут дверь в больничное крыло буквально высадили, она с грохотом упала на пол, а поверх неё, сквозь клубы пыли, ступила нога в алой мантии. — Так-так-так, капитан! Вы не забыли, что сегодня ВЫ поднимете кубок квиддича над головой? — спросил улыбаясь до ушей Фред. Оливер, несказанно обрадованный, встал, опираясь рукой на стол и коленом на стул. У него не было слов. — Быстрее, быстрее! Надевай мантию! Невилл, Гарри, помогите ему. Уизли, ставьте на костыли! — скомандовала Анджелина. Невилл, в нелепой шапке вратаря помахал рукой Вуду. — Он всё еще официальная замена тебя, если мадам Трюк упрётся! — пояснила Кэти. — Не беспокойся, Вуд, — растеряно улыбнулся Невилл. — Если скажут, я уступлю тебе без лишних слов. Ты наш вратарь. — Гарри, где зелье? — Алиссия паниковала, теребя сразу две метлы (одна, по-видимому, запасная). — Доваривается на поле. — ЧТО???? — спросили его хором. — Всё в порядке, Рон и Гермиона будут ждать нас у входа на трибуну, мы точно не пропустим их. Они готовят зелье. Все вместе они быстро (насколько это возможно в состоянии капитана команды), покинули крыло, спускаясь к выходу из замка. Близнецы орали: «дорогу победителям!» На их счастье никто из взрослых не попался им на пути, иначе бы их капитана вернули в стойло. Шумный стадион ждал их. Пройти незамеченными не удалось, даже сбоку. Ребята сгрудились вокруг Оливера. Гермиона, прямо с горячего половника налила в пробирку зелье, затем что–то положила и встряхнула, вглядываясь напросвет. — Ну что? Готово, Гермиона? — Гарри нетерпеливо смотрел на склянку с розовой жидкостью. — Кажется да. Оливер, я должна дать тебе наставление, предупредить… — О-оу… — предупредил Рон. Оливер только кивнул, так как нога опять сильно разболелась, хоть кричи. — Пей, а затем пой! Не останавливайся ни на секунду! Пока ты будешь петь, что угодно: хоть песню, хоть мелодию, хоть слова, да хоть носом завывать — твоё тело неуязвимо. Таково условие. Иначе магическая кома, а это билет в Мунго. Если всё кончится хорошо, то затем придется молчать. Сутки. И если что–то пойдёт не так… Не успела Гермиона окончить, как семикурсник буквально вырвал у неё из рук пробирку и залпом бахнул зелье, запрокинув голову. — Уже не терпится тяпнуть с мороза, Вуд? — раздался голос Маркуса Флинта за их спинами. Змееносцы приближались к полю. — Поминаешь кубок? У тебя никогда не было и шанса… — Сегодня вы все получите таких смачных, волосатых… — с хрустом размял костяшки Боул. Дерек и Уоррингтон размяли шеи, не отводя злобного взгляда от противников. — Так-так, — наблюдательный Малфой вынырнул из-за широких спин товарищей. — Что ты пил, Вуд? Допинг, что сварила тебе эта грязнокровка? Я всё расскажу папе, и вас всех отчислят! — Тогда Клювокрыл снова надерёт тебе задницу! — послышался раскатистый бас Хагрида. Из его бороды торчал красно-золотой флажок. — Нечего здесь стоять, сосунки! Мадам Трюк всех ждёт на поле! Все дети нехотя развернулись и вошли в шатёр ожидания, ведущую непосредственно на поле. Гарри заходил последним, держа костыли Оливера, который что-то мычал себе под нос, как вдруг сзади кто-то аккуратно тронул его по плечу. Мальчик обернулся. — Удачи, Гарри! — сказала Чжоу Чанг, третьекурсница Когтеврана, отчего ловец покраснел. Она была его коллегой по цеху, тоже ловцом, и между ними витало непонятное притяжение. Оливер, удивленно разминая податливые мышцы, поманил Поттера и нараспев произнёс: — Гар–ри! Слушай сюда, борода. Как только отрыв будет очков пятьдесят, ты пинай Малфоя под зад, и лови желтенький мяч, и не плачь, и не плачь! — Такой талант пропадает. Вот кого надо было в хор Флитвику… — усмехнулся Фред. — Именно мне первому он даст автограф, когда выпустит свою первую пластинку! — заверил Джордж. — Только так мы сможем набрать достаточно очков, Гарри. Не раньше. Так надо, чтобы выиграть и обойти другие факультеты. — пояснила Алиссия. — Готовы? Шаг вперёд. Все вместе. Из-под старого багряного полотна на них вылился свет погожего весеннего денька. Трибуны захлопали. — Что? Кто это там? Их больше, чем обычно! Вы видите, профессор? — спросил в микрофон Ли Джордан у сидящей рядом Миневры Макгонагал. — МЭРЛИНОВА БОРОДА! ЭТО ЖЕ ОЛИВЕР ВУД! Мадам Трюк автоматом дунула в свисток, что есть мочи, пытаясь перекричать потерявшую контроль толпу. Альбус Дамблдор, как доводилось в подобных ситуациях, превратил горло в рупор и гаркнул на всю округу: — ТИХО!!! — Объясните, что тут происходит, мистер Вуд! — потребовала судья. Трибуны замолчали. — Я пришел поиграть, полетать! Я хочу, я могу, хоть согни меня в дугу! Трибуны наполнились хохотом и аплодисментами. Большинство явно было за то, чтобы их кумир вернулся в строй. — Я отдаю ему его законное место, мадам Трюк. Могу я идти? — открестился Невилл, развязывая на подбородке крепления шапки вратаря. — ВОЗРАЖАЮ! — вмешался профессор Снейп, приставивший палочку к горлу, как его начальник. Зельевар понял, в чём тут дело. Близнецы громко выругались. Кто–то недовольно свистнул с трибун. Ли Джордан сморкнулся в микрофон, чтобы разрядить обстановку, Макгонагал перехватила аппаратуру и сказала: — Надеюсь, у вас есть объяснение, Северус? — Возможно, я знаю причину, по которой мистер Вуд сегодня снова хочет нас всех порадовать своей игрой. Я что-то не припомню, чтобы его выписаливали из медицинской части. Позвольте мне выяснить, принимал ли этот юноша какие запретные зелья, которые могут повлиять на исход матча. — Досмотр разрешен! — крикнула мадам Трюк. Гарри побелел от страха и затаил дыхание. Неужели весь их план пошел коту под хвост? Он начал смотреть на трибуны, в поисках Рона и Гермионы. Та помахала ему рукой, улыбнулась и показала знак «о’кей!» Сердце Гарри снова размеренно забилось; он шепнул Вуду: — Всё под контролем. Снейп поспешно сорвался с ложи, за пару минут приблизившись к вратарю Гриффиндора. Под возмущенные перешептывания, он вытряхнул палочку из рукава и скомандовал: «Апарекиум фильтрум!» Затем достал из–за пазухи колбу, в которую капнул несколько капель розовой жидкости с палочки. Наклонился, принюхался. Гермиона вдалеке самодовольно улыбнулась. — Сообщаю всем, что в этой колбе находится либо закрепляющее песенные чары зелье, либо… — он принюхался снова, — …хорошо замаскированная разновидность зелья условной неуязвимости. Но я более, чем уверен, что никто из этих учеников или их друзей… — он вонзил свой ледяной взгляд в Гарри, –…не способен на приготовление подобного. Должно быть, мистер Вуд просто пошутил и решил организовать себе и своим близким веселый настрой. Со своей стороны я больше не имею никаких претензий и не смею больше задерживать матч. — Вот и славно, — буркнула утомлённая ожиданием мадам Трюк. — Встать в строй, капитаны команд пусть пожмут друг другу руки! Вуд, мурлыкая песенки себе под нос, поровнялся с Флинтом. Их рукопожатие напоминало армрестлинг в воздухе. Маркус заломил его большой палец до хруста, но противник лишь улыбнулся своей очаровательной улыбкой бесстрашного гриффиндорца. — Когда я узнаю в чём тут дело… — пригрозил Маркус. — То тебя хватит шок, слизеринский петушок! — как ни в чём не бывало, нагло пропел Оливер. На что Маркус сжал его руку, что было мочи, и буркнул: «ответишь…» Игроки кучно взмыли в воздух, схватка началась. Это была битва не на жизнь, а насмерть. У обеих сторон накопилась тонна гнева друг на друга, разве что пар из ушей не валил при встрече. Слизеринцы всегда играли грязно, но в этот раз они решили забыть про спортивную этику напрочь. Началось всё с того, что в Анджелину якобы случайно врезался Маркус Флинт. Око за око, зуб за зуб. Началась глобальная потасовка на метлах — игрой это было не назвать. Трюк свистела и назначала пенальти. Доставалось всем без разбору. Много нарушений. Много ненависти. Гарри вилял, обманывал, чтобы Малфой не схватил мяч раньше обещанного преимущества, пока остальные участники мутозили друг друга дубинками и шарами. Ли Джордан, в порыве страстей, ободрял красных и ругал зелёных, чем была недовольна МакГонагал. Однако и она не смогла остаться равнодушной, когда на огромной высоте Драко уцепился за метлу Гарри. Мадам Трюк пришла в ярость и чуть не проглотила свисток. Снова пенальти. Долгожданный разрыв в очках. Поттер пикирует вниз, ловит снитч на кропалях, обгоняя расслабившегося на радостях Малфоя. Хрипящий от слюны свисток… Слезы, как по команде дрессированные, брызнули из глаз Оливера после окончания свиста мадам Трюк. Он пока не знал отчего: Гарри и Драко валялись в куче, а трибуны и Джордан всегда орут по поводу или без. Развернув свою метлу, он аккуратно подлетел к одной из ниш, схватил пальцами счётные перекидные абаки. Ошибки быть не может: «230:20». Теперь Оливер (наконец–то!) мог отворить свою многострадальную душу нахлынувшей на него волне радости. Кто-то подлетел к нему сзади и с обеих сторон взял за локти: — Поверил, Ол? А я говорил тебе — тебе ещё сегодня кубком махать! — заорал в ухо Вуду то ли Фред, то ли Джордж, когда вся трибуна подалась к ним. Минуты спустя, в центре толпы, Оливер Вуд, капитан команды Гриффиндора по квиддичу, триумфально вознёс над головой кубок. Он выиграл, как и грезил все эти годы. Риск окупился. Это было то самое чудо, о котором мечтал и он сам, и его соратники по команде. Ребята дышали этим. — Тра–та–та, тра–та–та, охраняю ворота. И команда победила, лишь бы сил дойти хватило! — Трелони не может ошибаться, это профи! — орал в ухо Гермионы Рон, которого буквально раскатывала, как скалкой, волна набежавших фанатов. — Почему он перестал петь? — ответила Гермиона, игнорируя рекламу профессора Трелони, — Зелье по моим расчетам должно действовать еще минут 10. Он так впадёт в кому… ПОЙ, ВУД! Оливер, рыдающий от счастья, но всё также блистательно улыбавшийся, сидел на плечах близнецов и осматривал долгожданный трофей: «Победителям сезона 1993–1994, команде Гриффиндор и её бесстрашному капитану Оливеру Вуду» — именная гравировка безаппеляционно вернула ему веру в себя. Он обвёл взглядом громадное поле, всех своих фанатов, команду и буквально заорал во всё горло, энергично размахивая кубком, взбивая воздух, как омлет венчиком. Через мгновенье его тело обмякло и упало назад, на толпу…       Глава 10. Ненаказуемые.        — Когда–нибудь нашим ученикам в стенах Хогвартса станет более безопасно, чем за его пределами… — вздохнула мадам Помфри над Оливером Вудом, которого переваливали на койку с носилок близнецы Уизли. Вся команда Гриффиндора, а еще Рон и Гермиона, стояли по стеночке и ждали своего приговора. Снейп хладнокровно смотрел в окно, Стеббль несла какие-то растения в горшках, Помфри разводила микстуры, Макгонагал просто молчала, стоя подле директора, ожидая его решения. Мадам Трюк листала с шумом большой талмуд с правилами квиддича, которому на вид было не менее трехсот лет, а Альбус Дамблдор беспечно поплёвывал в разные стороны лимонные дольки. Забежал и профессор Флитвик, декан Когтеврана. — Дис–квали–фика–ция! Дис–квали–фика–ция! — скандировали молодецким хором, почище любых маггловских футбольных фанатов, разъярённые парни из Слизерина. — Ох и Поттер, — перекрикивал товарищей Малфой. — Мой папа такое устроит. Завтра Министерство Магии прилетит в Хогвартс в полном составе, помяни моё слово! — Флитвик, закройте дверь, — вежливо произнес Дамблдор. Низкорослый волшебник взмахнул палочкой и двери (вышибленные двумя часами ранее) с грохотом встали в дверной проём. Петли с металлическим звоном зашли на место, наглухо закрылся засов и защелкнулись все замки. — Ну-с, кто нибудь из вас объяснит мне, что сегодня произошло? — Это всё я, сэр! — вышел вперёд из строя Гарри Поттер. Он знал, что: во-первых у него перед директором посмертный иммунитет, во-вторых стучать на близнецов это самая дибильная затея в мире, а в-третьих… Кто как не Гарри, любящий всем сердцем Вуда, сможет взять тут на себя ответственность? Следом, неожиданно для всех, вышли близнецы. Они гордо подняли свои подбородки и дружно сказали: — Это всё он, сэр! Алиссия хихикнула, прикрыв лицо рукой. Эти дети не боялись наказания. Они понимали, что их общее, для них ценное — сбылось. А тело Оливера… Ну, вылечит кто-нибудь: они ж взрослые, им и лечить. — Полагаю, я придумал достойное наказание, — начал Снейп, отходя от окна. — Которое будет более справедливо, чем отчисление. Мисс Грейнджер составит три альтернативных варианта зелья условной неуязвимости, но теперь не связанное с пением, а мистер Уизли… кхм, все трое! Все трое испробуют каждый вариант на себе. Что касается мистера Вуда, то я бы его оставил на второй год. Мисс Спиннет, мисс Джонсон и мисс Белл — каждой реферат на пятьдесят страниц на тему допинга в мировой истории квиддича. Полное расформирование команды, набор новых игроков. А ещё кубок должен перейти к тем, кто на втором месте среди прочих. — Протестую! — вмешалась Миневра МакГонагал. — Протестуйте… — позволил Снейп, и, ничуть не меняя выражения лица, будничным тоном продолжил: — Мистер Долгопупс реферат на 30 страниц за пособничество и укрывательство. А мистер Поттер… Северус Снейп подошел вплотную к мальчику, сверля его взглядом сверху вниз. Профессор сдерживался из последних сил, чтобы не зарядить в Поттера круциатусом. — Я считаю, что нет необходимости так строго относится к детским шалостям, Северус, — гостеприимно развёл руками Дамблдор, а затем фамильярно обнял Снейпа и Гарри. Рон от шока присел на край кровати. — Ох, молодость, молодость! Давайте просто ограничимся рефератами на десять страниц с каждого. — Но это нарушение всех правил! — подняла брови мадам Трюк. — Правила писали кто? Люди, маги! Такие же, как и мы с вами. Ничем не лучше нас… — продолжил философствовать директор, под совместный фейсплам МакГонагал и Стеббль. — Тогда, мадам Трюк, запишите в этой большой, занудной и толстой книге, что необходимость соблюдения правил в этом году была оспорена и частично упразднена в связи с неординарностью ситуации. Ведь не каждый день удаётся идти к своей мечте, переступая через боль и лишения. Альбус Дамблдор сентиментально взглянул на перекошенного бездыханного Вуда и аккуратно накрыл его сверху простынкой. Помфри уже перебирала в голове все возможные отмазки, которыми ей придется оправдываться в реанимации Св. Мунго. Она была готова, прямо так, на своём горбу, летучим порохом через камин доставить Вуда в больницу. Осталось лишь подождать, пока директор покинет помещение. — Деканы, кто за то, чтобы решить эти небольшие дисциплинарные недоразумения рефератами? — риторически спросил Дамблдор, отвернувшись от них и смотря в пол. Деканы даже не шелохнулись. — Так я и знал, единогласно! Какая справедливость, коллеги! Я знал, что в нашей школе преподают только самые лучшие учителя. Директор, не оборачиваясь, расправил ткань своей длинной серой мантии; плавно, как на облаке, подплыл к выходу и бесшумно удалился, просочившись наружу через закрытые двери. Флитвик тут же взмахом палочки открыл замки и засовы. Все присутствующие оживились. — Филиус, помогите мадам Помфри транспортировать мистера Вуда через камин. — поманила рукой МакГонагал. Флитвик приделал колёсики кровати, на которой лежало тело юноши, затем расширил старый, нерабочий очаг в углу. Близнецы помогли докатить кровать к порогу. Помфри достала из кармана летучий порох и вздохнула: — Вы все, пожелайте мне и мистеру Вуду удачи, это будет нелёгкая работа…       Глава 11. Герой на костылях.        Перси получил–таки высшие оценки по ЖАБА, а Фред и Джордж едва наскребли скудные баллы по СОВ. Гриффиндор третий год подряд побеждал в межфакультетских соревнованиях, но Гарри было не до веселья. Мальчик грустно ковырялся десертной ложкой в тыквенно–имбирном пудинге, подперев голову кулаком. — Кажется, он не придёт… — едва не плача заключил Гарри. — Кто не придёт? — удивлённо спросила сидящая рядом Гермиона. — Люпин? Сириус? — Нет, — отмахнулся Гарри. — Оливер. Церемония вручения дипломов закончилась, а его там не было! Гермиона удивилась поначалу, потом треснула себе ладонью по лбу: «Как же я могла забыть!» Рон оторвался от тарелки, в непонимании вытаращил глаза, но, не найдя нужных слов смолчал. Иногда внимательное чавканье рядом — лучшая поддержка. — Всё нормально, Гермиона. Ты не обязана помнить про квиддич, Оливер — часть моей команды, это моя забота, не твоя. — Прости, Гарри, — она взяла его за руках и погладила по плечу. — Я совсем забыла с этими экзаменами, а ещё я пока не отошла от того, что произошло тогда, когда мы… Тут она осеклась. Вспомнила, что Рон не знает истории про маховик и про их хрональную эпопею в день казни Клювокрыла. Как Гарри залпом сильнейшего патронуса буквально сдул тучу дементоров с себя и Сириуса. Рон всё еще не мог принять того, что его крыска обернулась Петтигрю — им не следовало тревожить друга новой информацией. — Эх, девчонки! — покачал головой Рон. — Такие сентиментальные! Дверь в главный зал со скрипом отворилась. Все ученики медленно повернули головы в сторону входа. Стуча костылями, в сопровождении мадам Помфри и сотрудника больницы Св. Мунго, неуверенно вошёл Оливер Вуд. Гарри не думал, что после квиддича он вообще когда–либо увидит своего капитана… и услышит такой же сумасшедший восторг толпы с аплодисментами. Мадам Помфри пришлось телом закрыть вратаря команды Гриффиндора, чтобы его не растерзали сорвавшиеся с сидений ученики. С потолка посыпались конфетти. Знамёна Гриффиндора по хлопку директора сменились вышитыми крестиком гобеленами с мультяшным Вудом, который держал кубок над головой. Альбус определённо знал, как польстить своим воспитанникам. — ТИХО! — скомандовал он, и все утихли, вернувшись на свои места, усаживая Вуда посреди трапезного стола, как на тайной вечере. Все были рады встретить своего героя. Маркус Флинт привстал и кинул в соперника скомканной бумажкой, через два стола, но, по мановению волшебной палочки МакГонагал, снаряд превратился в большой кремовый торт и изменил траекторию на обратную. Раздался шлепок и хохот. Сидящий рядом Крэбб не удержался и попробовал отскочивший на его мантию ошмёток густого крема: «Ммм… а неплохо получилось!» — Мистер Флинт, вы не в цирке! — сострила преподаватель трансфигурации, явно довольная своей законной выходкой. — Попрошу всеобщей тишины! — директор поднялся с кресла, и, пафосно возведя ладони к небу, продолжил: — В этом году мы многое пережили. Со всех сторон нас подстерегала опасность, наши планы были много раз грубо оборваны вмешательствами госпожи Фортуны. Многих это ранило, многих не вернуло в строй. Было сложно. Но больший ущерб нам принесли не козни наших врагов, а страх перед опасностями и неверие в себя. Тем, кто не сдался — великая честь и хвала! Победителю — обещанный кубок! В стенах Хогвартса все благородные дела должны стать примером для остальных, только так мы сможем стать лучше, чем были вчера! Он медленно начал аплодировать и дети наивно подхватили. Профессор Стеббль возмущённо мотнула головой и тихо сказала: «Ну, знаете ли…» Она имела право на это, ведь страховки Оливера не хватило, чтобы покрыть всё лечение в Мунго. Пришлось транспортировать часть лекарственных трав с теплиц Хогвартса, где ботаничка внеурочно упахалась до боли в пояснице. — Ол, старина! — похлопал друга по спине Фред. — Ну, какие планы на следующий год? Снова Хогвартс? — Не–а! — Оливер отхлебнул виноградного сока, смотря за тем, как к нему подступают ребята из его команды. — Как? Но ты же не сдал ЖАБА? Ты должен остаться на второй год в Хогвартсе! — удивился Джордж. — Сдал, сдал… в больнице заочно, при комиссии. — А диплом об окончании? — хлопала глазами Анджелина. — Лично из рук Альбуса Дамблдора. Это вообще он всё устроил. Не понимаю, чем заслужил такое к себе отношение. Гарри поперхнулся… Это он раз в неделю забегал к Дамблдору и расспрашивал, когда его друг наконец-то придёт в норму и вернется в Хогвартс. — Невероятно! — удивилась Гермиона. — Я хотела экстерном закончить в следующем году Хогвартс, но отказалась от этой затеи, из-за большой бумажной волокиты. Тут уже удивились Гарри и Рон. Они переглянулись, Рон возмутился: — И ты опять ничего не сказала нам, Гермиона? — А что я должна была вам сказать? И вообще, постоянно учиться вредно для здоровья! — А что у тебя по здоровью? — спросила Кэти Бэлл у Вуда, внимательно изучая его осанку. — Да, с тобой всё в порядке? — Гарри понял, что лучше ему сейчас напомнить о своём присутствии и небезразличии, пока остальные желающие полностью не увели внимание вернувшегося героя. — Да, всё в порядке, — Оливер как–то смущённо замолк, их взгляды наконец-то встретились. Гарри нервно сглотнул. Он машинально пригладил чёлку, не отрывая зелёных глаз от капитана. Первой поняла Анджелина: она многозначительно качнула головой, отодвинулась от стола, отхлебнула сока и кивком позвала Алиссию и Кэти вернуться на свои изначальные места. Это увидели близнецы, Фред сказал Джорджу: «пошли отскочим, пострекочим». Гермиона взяла непонимающего Рона за рукав и оттащила поближе к Невиллу и Симусу. Мысленно поблагодарив друзей за подаренную интимность, Гарри неуверенно прошептал: — Я… скучал по тебе. — Я тоже. Они пристально смотрели друг на друга так, как не смотрели, наверное, никогда. Что–то изменилось в них — оба стали взрослее, переживая события последних нескольких месяцев. Чего говорить про Гарри: гормоны, с приходом весны, вовсю перемалывали его тело. — Давай встретимся попозже, если тебе не в больницу. — Давай. Я завтра уезжаю, — согласился Оливер. Неожиданно для себя из него вырвалось: — Только ты и я, хорошо? На поле, после ужина.       Глава 12. Не поле перейти. (Финал)        Многие ученики уже собрали свои чемоданы, а Гарри никак не мог побороть себя уложить хотя бы один учебник в сумку. Уезжать не хотелось, да и некуда: Дурсли вряд ли будут рады снова видеть его на пороге своего дома. Рон медлил с приглашениями в Нору, а новоиспечённый крёстный пока не прислал сову с дальнейшими инструкциями. Оливер, же напротив, сидел на кровати вокруг своих пожитков (которые аккуратно собрали и уложили домовые эльфы и опечатали защитными заклинаниями) и сожалел, что финишную прямую своего обучения он встретил не со сверстниками, а с медсестрами. Будто бы это отделило его от остальных, сделало его то ли избранным, то ли аутсайдером. Он вспомнил о Гарри, о его пожизненном статусе героя магического мира, о шраме на лбу в виде молнии. У него тоже был теперь свой шрам во всю ногу, за которым скрывался груз его опрометчивых выборов. Парень решил, что со временем уложит это у себя в голове как–нибудь. Он притянул к себе свои костыли и поковылял на ужин. Костыли… они набили ему не только мозоли на пятках, но и комплекс неполноценности. Благо ему разрешил зачаровать их прыгучим заклинанием, и он быстро доскакал до главного зала. Ужинали они отдельно — каждый в кругу своих сокурсников. Оливера многие расспрашивали о том, что было в больнице, про квиддич, облепили со всех сторон. Гарри, оставленный Роном и Гермионой, ждал рядом. «Как преданная собачка» — немного погрустнел мальчик, но тут же принял эту роль, ведь общество капитана он ценил больше мнения окружающих. Собачка, так собачка… Не без помощи товарищей по команде Оливер смог остаться наедине с Гарри. Они вместе вышли встречать закат на квиддичное поле. Вуд скакал, как кузнечик и эта нелепость вызывала у обоих смех. — Я тебе не рассказывал анекдот про прыгающего Волочку*? — спросил вратарь. — Нет, — улыбаясь помотал головой Гарри. *Так в магическом мире шутили про маленького Волан–де–морта, это был нарицательный персонаж* — Прыгает Волочка на новом матрасе. Мама его нервничает, но не знает, как остановить ребёнка. Говорит: «Волочка, не прыгай, а то животик вырастет!» Волочка испугался и перестал прыгать. На следующий день он шел с мамой, встретил беременную девушку и крикнул ей: «НУ ЧТО? ДОПРЫГАЛАСЬ?» Гарри рассмеялся, а с ним и Оливер. Они счастливо переглянулись. Вуд немного нервничая закусил нижнюю губу, присел на скамейку болельщиков и жестом пригласил друга сесть. Он озирался по сторонам, будто бы только что выбежал из Гринготса с мешком галеонов. — Гарри, мне нужно тебе рассказать кое–что, — посерьёзнел Оливер. Мальчик испугался. Он думал, что его старший друг сейчас скажет, что им лучше не общаться или еще как отвергнет его. — Я надеюсь ты не скажешь, что мы больше не можем быть друзьями? — чуть ли не плача взмолился Гарри. — Нет, что ты! Мы друзья навсегда! — поднял брови Оливер, обнимая ловца рукой за плечи. — Это обо мне. Мой секрет. — Спасибо! Тогда что ты хотел рассказать? — На рождество я кое-что понял о себе. Только не говори никому, ладно? — Угу… — Я понял, что я немного отличаюсь от других волшебников. Мне нравятся парни. Так, как мне должны были бы нравится девушки… — поморщился Вуд на слове «должны». — То есть ты… из этих? — Наверное, да… Я сам еще не понял. Я попробовал тут с одним… Сердце Гарри рухнуло. Он возревновал Оливера и быстро отвернул голову. Он даже еще не понимал, что такое невзаимность. Что выборы двух взрослых людей могут не совпасть. Куда ему, пацану. Но он точно знал, что не имеет никаких прав предъявлять свою ревность и разочарование своему другу, обществом которого он так дорожил. Его роль — преданно сидеть и слушать. — И как тебе? — глотая щиплющий ком обиды спросил Гарри. — Было здорово, мне понравилось, но он оказался не тем человеком. Да и всё оказалось не таким, каким я себе это представлял. А потом я попал в больницу, хотя чувствую, что могло бы всё кончиться хуже. Меня кто-то спас, — он вспомнил трансгрессирующий хлопок, когда он висел, вцепившись в кусок крыши, а затем пружинящий снег при падении. — А что сейчас? Ты вместе с ним? — Нет. Я оставил его в прошлом, как и некоторые свои убеждения, — тут уже погрустнел Оливер. Гарри плечом чувствовал, как сильное, молодецкое тело его друга начинает едва беззвучно содрагаться. Вуд начал шмыгать носом, его губы задрожали, лицо покраснело. Он глотал свои чувства, чтобы только не разреветься на глазах Гарри. Он не имеет права. — Ты скучаешь по нему? Любишь его, да? — Да, немножко. Мы так и не смогли расстаться по-нормальному. Мне будто бы приказали больше не встречаться с ним, — Оливер таки не выдержал и пустил слезу, глядя в темное небо с розовеющими пёстрыми облаками. Ему стыдно было глядеть в глаза Гарри. Мальчик не знал, что и сказать, он только осторожно положил руку другу на колено. Оливер медленно повернулся к нему и взглянул на него своими влажными карими глазами. — Гарри, что ты ко мне чувствуешь? Кто я для тебя? — Ты мне друг. Ой, то есть… — мальчик задумался, а затем моргнул. Его дыхание стало горячим, он через силу продолжил, раскрывая свой секрет: — Ты всегда был моим кумиром. Я хотел быть на тебя похожим. Быть таким же сильным, ловким, смелым, мужественным, благородным, находчивым, неунывающим… Красивым… Добрым… Мечтал, что однажды я вырасту и мы с тобой станем лучшими друзьями навсегда и постоянно будем вместе! Ведь ты же старше меня, как мы могли дружить? — Это не так критично, но, извини, я тебя перебил. — Я понял, что ты тот, кого я бы хотел постоянно обнимать, даже вне игры. И ещё… — М? — спросил Оливер, вытирая слёзы. — Я хотел бы тебя поцеловать! — Ты такой чистый и искренний. — Можно? Один раз? Нет! Много раз! — отчаянно попросил Гарри, на что его друг так приятно и тепло улыбнулся, как будто бы получил тележку кубков по квиддичу за каждый год с момента его рождения. — Да. Оливер наклонился к лицу Гарри, взял его свободной рукой за подбородок, прикрыл глаза и нежно поцеловал. Потом еще. И еще, пока их губы не сомкнулись воедино. Рука Гарри несмело дотронулась до виска Вуда — мальчик осторожно погладил легкий пушок на его бакендбардах, на что тот крепче прижался к нему. Оливер не хотел развращать друга страстным французским поцелуем и петтингом, как бы его тело не желало этого. Он решил для себя, что он не хочет никакой грязи, не хочет торопиться. Хотел нежности, тепла, заботы. Вломиться с двух ног в чужую жизнь и начать отношения с постели, с эмоциональных качелей и вымученной романтики — это не то, понимал Оливер. Этот урок дал ему Эрик. Безразлично присутствовать, показушно играть во «взрослые» отношения, всем в школе на зависть, «как мама с папой», при этом, не постигая истинных намерений друг друга, — это также было бестолково и преступно по отношению к себе. Этому его научила Алиссия. Даже если с Гарри не получится и близко ничего идеального, учитывая их разницу в возрасте, он знал точно, что больше не позволит своим чувствам сидеть взаперти. Только если из бережности: Гарри ведь очень ранимый парень. Ни один василиск не укусит так глубоко, как недоброе слово близкого и родного тебе человека. Ни один дементор не сможет высосать так быстро, как тоска по вниманию значимых тебе людей. Они долго целовались, потом обнимались, трепали друг другу волосы, смеялись, безмятежно смотрели в глаза. Гарри почесал макушку и неуверенно сказал: — Я всегда хотел, чтобы со мной дружил такой клёвый старшак, классный пацан, как ты. — Я не только «клевый старшак» и «классный пацан» — в шутку обиделся Оливер. — Я знаю, Ол. Точнее, я узнал это, когда начал навещать тебя у мадам Помфри. До того момента ты был где-то там, на голову выше меня, совсем под облаками. Недосягаем. Я не знал, как спустить тебя с небес, чтобы рассказать, как я тебя люблю! Вуд обнажил свои белоснежные зубы и неловко улыбнулся, глядя в небо. Кажется, на его глаза снова навернулись слёзы. Губы его меняли положение каждую секунду — он точно не знал, какие слова подобрать. — Ну, ты тоже… Далеко не тот самый избранный Мальчик–Который–Выжил: заносчивый, противный, на эту роль подошёл бы Малфой. Ты проще и добрее. — Я думал, я для тебя маленький слабый зашуганный очкарик… — Два года назад я примерно так и подумал, когда впервые тебя увидел! Я боялся, что тебя может укокошить даже ёрзание бладжера в коробке. — Что-о-о? — изумился Гарри. — А потом я понял, что ты, пусть и маленький ещё, но уже мужчина. Уже тот, с кем я бы хотел дружить, проводить время вместе, — сказал Оливер, вминая пальцы в плечо друга, будто бы щупая мускулы и проверяя насколько силён Гарри. — А ты меня любишь? — спросил с надеждой Гарри. — Давай так: мы самые-самые близкие друзья, но не как ты и Рон, или Фред и Джордж. У нас своя дружба. Не хочу задавать себе вопросы. Подрастём — узнаем, согласен? — Да! — мотнул головой Гарри, затем спросил: — А как мы будем дальше видеться? Будешь писать мне совой? Боюсь Дурсли не так поймут… — А вот тут, Гарри, мы точно в состоянии что-нибудь придумать. Я буду навещать тебя летом. Только пиши, где ты есть, не теряйся. А потом… Если я выздоровею и найду работу в команде, или еще что-то, то дам тебе знать. На рождество я точно прилечу в Хогвартс погостить! Обещаю. Они замолчали, уступая разговор пению соловьёв. Тихо смотрели на теплое пурпурное зарево. Солнце садилось за черные верхушки деревьев, в небе давно блестел хрупкий, тощий полумесяц растущей луны. Подуло лёгкой летней ночной прохладой. Такое зрелище бывает только раз в жизнь. Они ещё долго сидели на поле, пока Хагрид не обнаружил их и не загнал в замок. А утром, обменявшись одеждой на память, они попрощались, как прощаются самые близкие люди. И Гарри, и Оливер знали, что будущее, которого они вместе хотят — в их руках. Сами добудут, не надеясь ни на какого Дамблдора. Их совместное счастье стало неизбежно.