Вдохновляющий Двуногий

По полянке разносились жаркие похотливые стоны, от которых шерсть у Воробья становилась дыбом и кожа непроизвольно краснела. — Что там происходит, побери меня Звёздное племя! — шипел он, пихая в бок застывшего брата. Львиносвет молчал, круглыми глазами наблюдая за сценой на полянке и в душе радуясь, что брат слеп с рождения. Посреди открытого лесного участка расположился молодой Двуногий самец, с короткой пепельной шёрсткой на верхней части головы и мягким пухом у половых органов. Да-да, их золотистый воитель тоже видел, ибо Двуногий снял с себя съёмную шкурку. Рядом с самцом крутилась большая чёрная собака с кошачьими ушами и коротким хвостом. Точнее, на самце. И вообще, она сама была самцом. Двуногий крутился под навалившейся на него псиной, скуля и вертя задом. «Совсем как кошка в период течки», — подумал ошарашенный Львиносвет, глядя, как Двуногий изогнулся и аккуратно ухватил пса за сочащийся смазкой член, приставив его к своему анусу. Собачий самец хрипло тявкнул, почувствовав себя хозяином положения, и, покрепче обхватив за бока несопротивляющегося хозяина, принялся входить в тёплое податливое тело. На собачьем члене нет шипов, как на кошачьем, да и его форма позволяет сделать проникновение почти безболезненным (особенно, если это уже не первый раз). Поэтому стонал Двуногий вовсе не от боли, а от жгучего наслаждения, собирающегося в узел внизу живота. Он почти лёг на землю, сильнее приподняв заднюю часть тела, и двигался навстречу собаке, вскрикивая при каждом толчке и сминая пальцами траву. Пёс спаривался в каком-то хаотичном быстром темпе, бешено виляя хвостом и шумно дыша. Львиносвет почувствовал, как внизу его собственного живота собирается тугая спираль, и чуть не мяукнул. Он возбудился, глядя как Двуногого ебёт его же пёс?! — Извращенец! — прорычал Воробей, наконец разобравшийся с помощью обоняния и слуха, что происходит на поляне и почему заглох брат. — Идём отсюда, тут не на что любоваться! Львиносвет мог оспорить это заявление, но целитель выглядел настолько угрожающе, что он просто не решился. Возбуждение, однако, схлынуть не спешило.

***

— Ох, Воробей, я так не могу больше! — Воитель снова остановился и принялся неистово кататься по земле, пытаясь снять напряжение в теле. Слепой кот глядел на него с равнодушием, помноженным на раздражение. — А вот нечего было наблюдать это непотребство! Сам виноват. — Великое Звёздное племя! И почему ты такой раздражённый и неудовлетворённый? Девственник, что ли? Воробей ощетинился. — Нет конечно! — Не подумав, брякнул он и тут же резко замолчал. — Так-так-так, а вот отсюда поподробней. — Львиносвету удалось немного успокоить свою эрекцию, и теперь он жаждал историй. — Иди в… — Воробей запнулся, подбирая кару для брата. — … в грязное место. Подумай о смысле жизни. Авось поможет. Львиносвет вздохнул, поняв, что мечта о подробностях половой жизни брата не будет удовлетворена. Опять проснулся мартовский котовий инстинкт. — Да что такое!

***

Воробей положил возле подстилки крупную мышь. — Ешь. — Благодарю за разрешение, — фыркнул Уголёк, покорно склоняясь над пищей. Нежданно-негаданно обрюхатившийся кот теперь жил в целительской пещере, а Воробей чуть ли не выл от невозможности побыть одному. Громко сопя и что-то бурча себе под нос, целитель ушёл в самый дальний и тёмный угол и прилёг там, рассеяно прислушиваясь к звукам, исходящим от пациента, и пытаясь расслабиться. То, что попытка обречена на провал, Воробей понял, почувствовав в пещере аромат Львиносвета. Судя по звукам, золотистый воитель подошёл к подстилке бывшего наставника. И судя по приглушенному рычанию, тому это совсем не понравилось. — Уйди от меня, извращенец, — глухо прорычал крапчатый кот, стуча хвостом по подстилке и земле. — Ты же знаешь, что я этого не сделаю. — Львиносвет подошёл ближе и наклонился, опаляя ухо собеседника горячим дыханием. — А ещё ты знаешь, зачем я пришёл. Уголёк усмехнулся, — хотя усмешка больше была похожа испуганный оскал, — и бросил: — Отстань. Сегодня тебе ничего не светит. — В самом деле? — почти ласково промурлыкал Львиносвет, подойдя совсем близко. Он резко схватил Уголька за горло и прижал к земле мощной лапой. — Что-то ты расхрабрился, котёнок. Забыл уже вчерашнее, что ли? «Вчерашнее? Он что, опять его насиловал?!» — Воробей вспомнил состояние брата после увиденного на поляне и понял, что, всего скорей, угадал. Уголёк сдался и, скривившись, как-то совсем жалобно глянул на своего мучителя. — Ты меня изнасиловал. Сделал мне котят. Избил. Снова изнасиловал. Что тебе ещё от меня нужно, а?! — Его голос дрожал, но крапчатый старался сохранить остатки своей гордости. Не реветь, не реветь, не реветь… — Я хочу, чтобы ты меня любил. — Я не полюблю тебя никогда, мерзкое отродье полукровное! Оставь меня в покое! — сорвался на крик Уголёк. Обозлённый Львиносвет сделал шаг вперёд, но Воробей, решив, что услышал достаточно, выскочил из своего места и со всей силы врезался брату в бок. Воитель не выдержал и упал. — Вот, значит, чем ты занимался, пока я собирал травы! — прошипел целитель. — Вон отсюда, и чтоб духу твоего здесь больше не было! С Воробьём спорить — жизни не стоить. Воитель оскорблённо фыркнул и покинул пещеру целителей. Воробей, тяжело дыша, повернулся к неподвижно лежащему Угольку. — Ты как? Уголёк не ответил, смаргивая капельки слёз с глаз. — Больше он сюда не явится. Это он из-за Двуногого такой. — Какого Двуногого? — вяло спросил крапчатый кот. Спросил скорее для поддержки разговора, чем из-за интереса, и уже следом попросил так же тихо и безэмоционально: — Принеси мне мышку, пожалуйста. Что-то есть захотелось. «Больше Львиносвет Двуногих никогда не увидит», — пообещал себе целитель, выскальзывая на улицу.