Ты была выдумана

Неожиданное решение Белова расширить свои владения в сторону Европы, обернулось для белокурой переводчицы не самой приятной командировкой. Удовольствие доставляло лишь то, что из холодной дождливой Москвы она летела в тёплую родную Югославию. Сербия, в которой родилась и жила почти всю жизнь Ева, не слишком ассоциировалась с пляжным отдыхом. Другое дело Черногория, море которой она так отчётливо видела во сне в самолёте. Ещё пара метров и блондинка в одном лишь платье без пальто, выйдя из аэропорта, снимет солнцезащитные очки на пути к солёной синеве, забросив все рабочие дела в дальний ящик и закрыв его на амбарный замок. -Горбачёва, ты может сама свой чемодан понесёшь? Вздох девушки был такой громкий, что привлёк к паре внимание нескольких снующих неподалёку туристов. Ева развернулась на высоких каблуках и сняв очки, встретилась недовольным взглядом со своим спутником на ближайшие несколько дней. -Я носила твоего ребёнка девять месяцев, а тебе сложно донести мой чемодан до такси? -Я вёз на своём плече твою голову весь полёт, пока кто-то спал. Устал, знаешь ли. -На нём есть колёсики. Кати молча и не порть мне отдых своей болтовнёй - Глаза Евы свелись в одной точке. Губы подошедшего непростительно близко Пчёлкина полоснули по кончику её носа - Ты больше не приблизишься ко мне. -Я бы не был так уверен - Склонившись чуть ниже он всё же касается губ пропитанных сладким бальзамом. Касается и получает звонкую пощёчину, привлекая внимание ещё немалой доли зевак - Неплохое начало отдыха. -Не трогай. Ты умер для меня десять лет назад. -Арндт сказал, что доброе и прекрасное не умирает. -Тебе больше подойдёт русское народное — говно не тонет. -Ты можешь разговаривать без своей привычной грубости? Мы в таком красивом месте и... -Ты умудряешься портить его своим присутствием. -Вообще-то я тоже достаточно хорош сабой. -Самовлюблённый павлин. Всю дорогу до отеля, который Белов любезно забронировал для отправленных в заграничную командировку друзей, они припирались хуже маленьких детей. Таксист, судя по не добро брошенному прощанию, был готов выйти из машины сам или выбросить на ходу собачащаюся парочку. Зайдя в огромное лобби шикарного отеля, Ева натянула на лицо самую снобскую гримасу из арсенала и направилась к стойке регистрации. Пчёлкин следовал за девушкой, как за собакой-поводырём, изучающе оглядывая написанные на указателях знакомыми буквами, но при этом совсем не знакомые слова. -Да ли говорите српски? /Вы говорите по-сербски?/ -Да, наравно /Да, конечно./ - Длинноволосая брюнетка поправила бэйдж с причудливым, по мнению Пчёлкина, именем Вердана и затараторила в такт на языке, который ему казался выдуманым - Да ли сте резервисали собу? /У вас забронирован номер?/ -Резервација на име Александра Белова. /Бронь на имя Александра Белова./ Спрятавшись за высокой стойкой на несколько минут, брюнетка вынурнула с широкой улыбкой и поблёскивающим желтоватым металлом в кулаке. -Ваши кључеви. Соба је на трећем спрату. Триста педесет осам. /Ваши ключи. Номер находится на третьем этаже. Триста пятьдесят восемь./ -Ева? - Виктору на секунду показалось, что он начал понимать сербский. Во всяком случае он услышал то, что понял без всяких переводов, но всё же решил уточнить правильность хода своей мысли. -Чего блядь? - Ева, встретив непонимание в глазах девушки после своего грубого перехода на русский, тяжело вздохнула и вновь вернулась к языку в стране их пребывания привычному - Преклињем. У соби су два кревета? /Умоляю. В комнате две кровати?/ -Не. Један. /Нет. Одна./ -Хвала. /Спасибо./ - Получив ключи от номера, она развернулась к лестнице, бросая мужчине быстрое пренебрежительное - Пошли. Войдя в огромный люкс пятизвёздочной гостиницы на берегу побережья, Ева кинулась не к большой кровати, занимающей добрую часть пространства и даже не к открытому балкону с видом на море, а к телефону, на котором поочерёдно набрала несколько номеров. Установить связь с Москвой ей было не суждено. Дело было даже не в старости телефонного аппарата. Соединение между странами по словам соседей в лифте он ловил отлично. Дело было именно в Белове, который вероятно почуял запах жареного и отключил все свои телефоны. -Это ты сделал? Специально? - Ева встала со стула, вставая по середине комнаты со сложанными на груди руками. -Какое право ты имеешь подозревать меня в чём-то? - Глаза мужчины налились кровью, когда он подошёл ближе к ней. В груди разрасталось тоже чувство, что преследовало его в скандалах с Кристиной - Ты кем себя возомнила?! -Сбавь тон! - Расцепив из замка руки, она толкает Пчёлкина в грудь так сильно, что тот от неожиданности пятится назад - Не путай меня со своими шлюхами! -Ты сама то ничё не перепутала?! -Я сказала тебе закрыть рот! По-человечески будешь со мной говорить! -Ладно! Тайм-аут. Возьмём паузу, пока не наговорили лишнего. Я вернусь через пол часа, будь готова к ужину. -Проваливай. Бросив мужчине вслед ещё несколько колких ругателств, Ева всё же сконцентрировала внимание на себе. Найдя в своём чемодане подходящее платье, идеально выгладив его утюгом, приняв душ, сделав лёгкий макияж и собрав волосы, она наконец была полностью готова. Со своим соседом по номеру она пересеклась только возле автомобиля такси. Ресторан оказался ещё ближе к морю, чем отель. Жаль, что в начале ноября море было уже достаточно холодное для купаний. Ева бы с удовольствием прошлась по песчаному берегу босыми стопами, но вместо этого ей пришлось быть третьей лишней в переговорах между своим временным сожителем и новым инвестором, с которым ей давеча удалось познакомиться в Москве. Оба мужчины прекрасно понимали и говорили на русском, а она была тряпичной куклой, которую те швыряли между собой, заставляя принимать одну из сторон. Пчёлкин, уперевшись в тупик, в который зашёл диалог, решил не надолго оставить собеседников и отвлечься за сигаретой на веранде. -Ваш партнёр очень красиво смотрит на вас. Никогда не видел, чтобы мужчина так смотрел на женщину - Пробормотал Илья, стоило только им остаться наедине. -Как? -Как будто вы огромная часть его ничтожно маленького мира. Ева закусила внутрюю сторону губы, давя в себе эмоции, которые были готовы хлынуть через край, обнажая все частички её с виду холодной души. Со стороны она казалась слишком сдержанной и рациональной. Вся эта маска безразличия медленно трескалась на мелкие кусочки, стоило кому-то заметить то, что она замечать упорно отказывалась. -Что вы думаете на счёт нашего сотрудничества? - Плохая попытка перевести болезненную тему была заметна слишком явно, а потому и легко принята мужчиной. -Често признаться, Ева, я долго думал над условиями контракта. Знаю, что вы не особо понимаете в этом, но если говорит просто, то не будь у вашего начальства такой переводчицы, я бы не согласился встречаться с вами двумя на своей территории. -Я могу что-то сделать, чтобы вы согласились? -Вы нравитесь мне, как профессионал. Но как женщина вы нравитесь мне намного больше. Ответь на один вопрос. Зачем вам это? Только ответьте честно. -Я знаю, как этот контракт важен для него - Снова прокусив губу до металлического привкуса языке, она прикрыла глаза и тихо зашептала, словно боялась слышать то, о чём говорит - Если в моих силах сделать что-то, чтобы вы его подписали, я сделаю. -Вы влюблены в этого мужчину? -Нет. Он... Витя отец моей дочери. Не более. -Я подпишу. Но вы должны пообещать, что перестанете обманывать хотя-бы себя и позволите ему быть рядом. Вы, как колючий ёж, Ева. Боитесь боли. Из-за этого выпячиваете иголки, закалывая ими дорогих сердцу людей. -Я бы не хотела обсуждать свою личную жизнь. Это касается только меня, Виктора и нашей дочери. Оставшийся вечер блондинка провела в состоянии уныния. Человек, которого она видела дважды за жизнь, смог забраться в самые потаённые уголки души. Сама она заглядывала туда редко. А если и позволяла себе мимолётную слабость, то вдали от посторонних. Но могла ли она считать посторонним человека, научившего её чувствовать. Тем более в те моменты, когда они остались вдвоём в гостинице. Когда, из-за аварийного отключения света на всём побережье, они могли видеть друг друга только благодаря нескольким свечам на журнальном столе и то через призму наполовину опустошённой бутылки виски. -Как это быть родителем, Ев? -Это большая ответственность. Очень большая. Вы давно вместе с Кристиной, почему ещё не завели ребёнка? -Я думал, что просто не хочу детей. Что не создан для семьи. Даже рад был, когда ни с кем не получалось. А сейчас смотрю на Милу и понимаю, что просто боялся не полюбить своего ребёнка. До сих пор боюсь. -Знаешь, есть много историй доказывающих, что есть люди неспособные на любовь к кому-то, кроме себя. Ты в их числе. Вряд-ли ты в самом деле хоть кого-то искренне любил. Пчёлкин ухмыльнулся и сделал глоток обжигающего горло напитка. Она не ждала ответа. Во всяком случае именно об этом кричал безразличный взгляд голубых глаз, напоминающих ему бездну глубокого океана. -Если это хоть немного вернёт тебе веру в любовь - Виктор крутил на журнальном столе стакан с виски, наблюдая за отражающимися о грани огнями свечей - Когда ты уехала, я всё лето работал без выходных, чтобы купить тебе те блошиные пуанты и прилететь в твой день рождения. За день до вылета я сломал ногу и остался в Москве, а ты родила в Белграде нашу дочь. Через пару лет Мила сможет танцевать в них. -Ты купил мне пуанты Bloch на первые заработанные деньги, ещё и сохранил их? -Мне было нелегко тебя забыть. Хотя я знал, что время лечит. Ровно также, как и знал то, что я сам себя наказал. Холодность в глазах Евы преобрела оттенок чуть заметной тоски. В этот момент ей, кажется, удалось принять факт того, что все эти годы больно было не только ей. Чем дольше она смотрела на мужчину, которого когда-то знала наизусть, тем сильнее отдалялась от убеждения не давать людям второго шанса. -Ты причинил мне много боли - Одними губами прошептала блондинка, глядя всё на те же играющие на свету отблески алкоголя в стакане. -Я больше никогда не сделаю тебе больно. -Не давай обещаний, которых не сможешь сдержать. -Если бы ты тогда позволила мне хотя-бы... -Нет. История не имеет сослагательного наклонения. Всё, что между нами происходит это бесполезные спекуляции на остатках чувств. Все её слова Пчёлкин мог сравнить для себя с тысячью ножевых. Ева не просто говорила, а словно била острым лезвием в самые уязвимые места. Он сам показал ей, где они находятся, понадеявшись на ответную искренность, но вместо этого получал колотые раны по сердцу. -Ты когда-нибудь жалела о том, что мы были вместе? - Мужчина опустил тяжёлую голову на руки, подперев кулаком морщинистый лоб. -Нет. Благоря тебе у меня есть смысл жизни - Ева с этой очаровательной циничной полуулыбкой светила в тысячи раз ярче всех свечей в мире. Длинные пальцы сомкнулись, сжав некогда горящий фитиль - Спасибо тебе за мою дочь. -Ев - Пчёлкин сжал запястье пытающейся пройти мимо него девушки. Великаном в считанные секунды он вырос перед ней - Ты никогда не хотела всё забыть? У тебя бы была Мила, но ты бы не помнила меня и всей той боли. Как буд-то не существовало. -У нас с тобой слишком много красивых воспоминаний, чтобы отказаться от них. Я решила оставить ребёнка только потому что он наш. Прелесть Милы в том, что она твоя. Я не хочу не помнить тебя. Я хочу забыть все слёзы пролитые из-за тебя. Виктор, расценив произнесённое девушкой как призыв к действию, снова накрыл её губы своими. На этот раз она не оттолкнула. Даже не попыталась оказать сопротивление. Ева напротив подалась навстречу к нему, вплетая свои пальцы в уложенные гелем волосы. Им обоим словно было жизненно необходимо ощущать почти невесомые поцелуи друг друга хотя-бы какое-то время. Небольшой промежуток. Последние десять лет.