Ты была выдумана

Посадочная полоса показалась в иллюминаторе. Самолёт вот-вот расправит шасси и коснётся столицы. За пару дней снега в Москве поприбавилось. Давно уже Ева не чувствовала духа праздника. После визита в Сербию желание праздновать наступление нового года улетучилось окончательно. Бабушка, как и ожидалось, пришла в бешенство от новости о том, что её правнучка познакомилась со своим отцом. Имя Пчёлкина всегда вызывало у неё слишком бурную реакцию. Если раньше она презирала его просто за существование, за то, что он сделал ребёнка её пятнадцатилетней внучке, теперь претензии достигли своего апогея. После того, как эта "криминальная рожа" мелькнула несколько раз в новостных сводках, где его окрещивали бандитом, в прочем это было чистой правдой, старуха стала обвинять его в предательстве Родине и развале Союза. Но какое это всё могло иметь значение, когда Милана так яро тянулась к отцу. Первым делом после прилёта девочка чуть не сшибла его в аэропорту, бросаясь с объятиями. Смотреть на них было сплошным удовольствием. Ева помрачнела лишь от того, что ей уделили недостаточно внимания. Кроткая извиняющаяся полуулыбка брошенная ей вскользь означала то, что за время их отсутствия, Пчёлкин вернулся домой и снизошёл до примирения со своей девушкой. Наверное, это было к лучшему. Их встречам действительно пора прекратиться и общение не должно переходить грань, которую держат между собой родители. Нейтралитет ради ребёнка. -Как новый год отмечать будем? -Будем? - Мила удобно устроилась на заднем сидении машины, высунувшись по середине между родителями. -Будем. Ев? -Не знаю. Я пока не планировала. -Хотите куда-нибудь отдохнуть слетаем? -Спасибо, наотдыхались уже. После такого отдыха нужно ещё пару дней отпуска. -Баба Шура, как всегда, была очень добра? - Пчёлкин весело подмигнул, закатывающей глаза дочери, через зеркало заднего вида - Тебе тоже от неё достаётся, царевна? -Она перестала меня докапывать лет в шесть. Ужасные папашины гены ничем не исправить - Словив недовольный взгляд мамы, она подхватила смех второго родителя - Это прямая цитата бабушки. Она тебя ненавидит, знаешь да? -Я думаю, тебе следует поспать - Ева повернулась к дочери и слегка подтолкнула её пальцами в лоб обратно на заднее сидение - Что? -Жестокая ты женщина, Ева. А дедушка что говорит? -Дедушка говорит, что я взяла всё худшее от вас обоих. -Вот это больше похоже на правду. Ты такая же капризная, как мама. -Это не моя капризность, а твоя истеричная вспыльчивость. -Вы такие милые сегодня. Собачится было любимым занятием пары. Мила проводила с ними обоими достаточно много времени, чтобы понять главное. На самом деле они не ненавидели друг друга. Постоянные перепирания были способом вылить свои невысказанные обиды и держать друг друга на расстоянии вытянутой руки. Каждый думал, что если подпустит слишком близко, второй обязательно ударит в спину. Оставив дочь дома и выгрузив чемоданы, они направились оценивать подарок, который Пчёлкин сделал на день рождения матери своего ребёнка. Он с самого начала говорил, что хочет предоставить им более комфортные условия для жизни, а после того, как Ева согласилась, решил действовать немедленно. С их разговора о покупке новой квартиры прошло меньше недели, а они уже стояли в отремонтированной трёшке с мебелью на два этажа ниже квартиры Беловых. -И как тебе? Не получив ответа на свой вопрос, Пчёлкин обошёл девушку и посмотрел в её лицо. Светлые брови были сведены к переносице, губы скривились в непонятной для него эмоции, но глаза. Этот взгляд полный восторга он бы не перепутал ни с чем. Какой бы хорошей актрисой Ева не была для других, он читал её, как открытую книгу. В этом была её притягательность. -Ева? -Помолчи, я думаю, какие шторы лучше сюда повесить. -Ласточка, я куплю любые шторы, на которые ты покажешь пальцем. Поговори со мной. -Хочешь получить свою благодарность? -От тебя? Благодарность? Звучит слишком фантастично. Как увидеть инопланетян, довольное лицо нашей дочери, как ты нормально водишь машину или... Ева перебила поток нереалистичных по мнению Пчёлкина вещей, обхватив его лицо руками и втянув в поцелуй. Она отпрянула, как от удара током. Глаза изучали выражение его лица, которое вряд-ли когда-либо можно было увидеть таким. Ошеломлённым. Чаще он был серьёзным, улыбчивым, флиртующим или ещё чаще нейтрально холодным с напускной маской безразличия ко всему вокруг. Абсолютно новая эмоция. -Почему ты это сделала? -Захотела. Его брови всё ещё были вздёрнуты вверх, но глаза смотрели уже не с удивлением. Нечто походившее на растерянность. -Ты обычно не проявляешь инициативы в наших отношениях...Взаимоотношениях. -Это не значит, что я не хочу тебя. -Хочешь? -Также, как и ты меня. Разве я не права? -Права. Я хочу тебя - На его лицо снова вернулось то бесстрастное выражение, которое он использовал с людьми, которых не подпускал больше, чем считал нужным. Со всеми - Проблема в том, что не только, как женщину. Мы оба знаем, ты не сможешь мне доверять, как хорошо бы не играла свою роль. Ты не можешь дать мне то, чего я хочу, потому что не позволишь своим чувствам взять верх. Ты сильнее своей любви. Я нет. Мне мало физического контакта с тобой, поэтому я предпочту не иметь никакого, кроме контакта родителей общего ребёнка. Ева и сама думала об этом сегодня утром, но услышав своими ушами предложение остаться в дружеских отношениях, она снова закусила нижнюю губу, подавляя желание расплакаться. Словно намереваясь принести себе ещё больше боли, она спросила, придавая голосу фальшивую смелость. -Ты предлагаешь мне остаться друзьями, верно? -Да. Это то, что нужно нам обоим. -Окей. Ладно. Хорошо - Ева опустила взгляд в пол и кивнула, убеждая саму себя в правильности этого решения - Если ты правда сможешь, то и я тоже. Она не была сильнее своей любви. Точно нет. Если бы его слова были правдой, Ева бы не спряталась от него в квартире друзей на два этажа выше, сбежав под глупым предлогом. Не плакала бы на плече у друга пол вечера. Не искала бы утешения в книгах по приезде домой. Не отталкивала бы от себя дочь, которая искала её обычную нежность и заботу. Впервые за долгое время Мила видела свою маму в состоянии, определение которому не смотря на свой юный возраст знала слишком хорошо. Когда они жили в Сербии в доме бабушки и дедушки, ей часто приходилось видеть маму разбитой. Особенно после того, как она бросила балет. Сейчас было определённо не лучшее время для этого разговора, но Милана села на диван рядом с девушкой и пальцем опустила книгу в её руках, привлекая к себе внимание. -Почему ты не сказала? -Ты правда считаешь, что это нужно выяснять именно сейчас? До утра не подождёт? -Я ждала десять лет и хочу знать ответ. Почему? -Есть вещи, которые ты пока не готова слышать - Раздражение в голосе становилось сложно прятать. Любопытство дочери, которая обычно всегда была чуткой к состоянию близких, выбивало из состояния покоя, возникшего после утешений друга - Люди порой не очень хорошо расстаются. -Твоя ненависть к нему была сильнее любви ко мне? -Нет, но то, что твой отец сделал, перечеркнуло всё. -Я достаточно выросла, чтобы знать правду о вас. Дедушка всегда рассказывал, что папа тебя любил безумно. -Любимым не изменяют. Мила замерла, глядя на мать огромными от шока глазами. Всю жизнь она жила иллюзией о том, что её бросил отец. Это было не правдой. И вот когда в её голове выстроился образ хорошего человека, который по какой-то причине расстался с мамой из-за недопониманий, разбился вдребезги. Она действительно была достаточно взрослой, чтобы понимать, что значит измена в отношениях. И теперь могла на примере оценить последствия этих действий. Измена — это всегда выбор не имеющий ничего общего с любовью. Здесь мама была права. Она не могла поверить в отсутствие столь красивого чувства. Девочка видела тот самый взгляд родителей друг на друга. Что это, если не любовь? В ещё детской голове было слишком много противоречий, которые ей было не под силу расставить по полочкам. Не полезь Мила к матери с этим вопросом сегодня, она бы точно была мягче в своём ответе и подобрала бы менее травмирующие слова. -Прости. Твоё отношение к отцу не должно изменится из-за этого. Я не должна была говорить. -Почему он так поступил? -Я не знаю. Он тоже. Некоторые поступки не поддаются рациональным объяснениям даже для таких людей подверженных логике и холодному расчёту, как твой отец. Возможно, в этом есть моя вина. -Нет. Ты всегда говорила, что жертва не виновата. -Я не жертва, Милусь. Точно нет. Когда ты вырастешь ещё немного, сможешь понять лучше нас обоих. Пока ты слишком мала для переваривания чего-то подобного и я должна была огородить тебя от этого, а не вывалить на тебя всё - Не найдя в глазах дочери понимания, Ева вздохнула и заключив девочку в крепкие объятия, заговорила - Это плохой поступок, ласточка. Плохие вещи порой просто случаются. Мы не можем их предотвратить или как-то изменить случившееся. Но мы с твоим папой тогда были слишком молоды. Возможно, теперь у нас получится забыть обо всём и снова полюбить друг друга. Мы оба выросли, многому научились. Возможно, когда-то мы с папой действительно будем вместе. Но пока для нас обоих нет ничего важнее тебя. Наши личные проблемы не должны влиять на твоё отношение к нам. Мы — твои родители, а уж кто мы будем друг другу это вопрос времени, совместных усилий и желания. Единственное наше общее желание сейчас — это дать тебе то, чего не было у нас. Родительскую любовь. -У папы тоже не было родителей? -Были. Они и сейчас есть. Они просто постоянно работали и любили, как умели. Мы тебя тоже любим каждый по своему. Так, как умеем. Переложив заснувшую от долгих душевных разговоров дочь на подушку, Ева невесомо заправила за ухо торчащий локон золотисто-русых волос. До сих пор ей не хотелось верить в то, что её маленькое творение растёт так быстро. Особенно грустно было наблюдать за тем, как девочка с возрастом теряет общие с ней черты. Просеивая через пальцы мягкие волосы, Ева с подрагивающей улыбкой думала о том, что даже от природы прямые блондинистые пряди и те стали походить на беснующиеся завитки пшеничных колосьев. До боли меж рёбер ей в дочке каждая частичка человека некогда любимого отдавалась. ~ Закутанный по пояс в полотенце Пчёлкин сел на кухонный стул. Несколько минут он пристально рассматривал то цифры на белом листе бумаги, собирающиеся в гипнотическое кольцо, то девушку склонившуюся над горой отчётности. Каждый удар изящных пальчиков по калькулятору, словно молоток заколачивающий гвозди в дерево, вбивал в голову Пчёлкина пугающую мысль о том, что в этих ухоженных руках вся его жизнь. Больше, чем смерти, он боялся разве что неба в клеточку. Жизнь за решёткой маячила перед носом каждый раз, когда он собирался расстаться с девушкой, которую по собственной глупости когда-то подпустил ко всем доходам отнюдь не легального бизнеса. Каждый раз, когда он был готов уйти, воображение красочно подставляло картинки тюремной камеры и его самого в тюремной робе на неудобной шконке. Виктор, поборов прилив едкой желчи ко рту, нарисовал на своём лице постоянную маску нежного любящего человека и накрыл своей рукой ладонь девушки. Ни один мускул на лице не дрогнул. Буд-то не размышлял он пару секунд назад, какой кусочек своей прогнившей души продать дьяволу, дабы сбежать из клетки, в которую сам себя загнал. -Может пойдём спать уже? -Ты иди, мне здесь нужно доделать. -Крис, брось эту хрень. Пошли - Пчёлкин выхватил у неё из рук карандаш и бросил тонкую деревяшку, которой ещё недавно выводились суммы многомиллионные, на пол. -Ну что ты делаешь? Меня Белов сожрёт завтра, если я ему вот эту, как ты говоришь — хрень, не покажу. -Плевать мне на Белова. Иди сюда. Приложив некоторые усилия, он поднял Кристину на руки и отнеся её в спальню, положил на кровать. Верхняя губа на мгновение дёрнулась, предательски выдавая чувство вовсе не имеющие ничего общего с тем, которое он старательно пытался показать. Очаровательная улыбка снова вернулась на своё место. Поцеловав быстро висок девушки, он устроился рядом с ней, сохраняя дистанцию в пару десятков сантиметров. Кристина преодолела расстояние и нависла над ним. Пропитанные приторно-сладким блеском губы хаотично целовали то щёки, то шею горевшие гранатового цвета краской, как ей казалось, от желания. -Так значит, мы можем немного опоздать, товарищ начальник? -Щекотно - Языком она проводила линию по выпирающей ключице - Завтра правда рано вставать. Хватит, Ев. Девушка в миг замерла. Она медленно поднялась с кровати и подошла к окну, обхватывая себя руками. Пчёлкин глаз её со своего ракурса не видел, но готов был поставить все деньги мира на то, что в них стоят слёзы. -Ты поэтому не прикасаешься ко мне с той поездки? У вас что-то было в Черногории, да? - Голос дрожал произнося мучающие ни один день вопросы. Наверное, поэтому она так боялась задать их. Потому что прекрасно знала ответ - Ты спал с ней? -Я и раньше спал с другими. В чём сейчас проблема? Пчёлкин поднялся с кровати и встав рядом с ней опёрся руками о подоконник. Лживая маска любви рухнула. Щёки всё это время горевшие во все не от желания, а от попыток подавить злость, приобрели естественный оттенок. Смысла притворяться на сегодня больше не было. -В том, что с остальными ты просто трахался, а эту шлюху ты люб... Она вскрикнула, жадно хватая воздух ртом, когда ладонь сомкнулась тугой петлёй на её шее. В уголках глаз скопились слёзы, но из последний сил Кристина старалась держать их в себе, закусывая до крови щёки с внутренней стороны. -Заткнись. Ни тебе вешать клеймо на кого-то. Не забывай, что я легко могу вернуть тебя туда, где нашёл. Он отпустил задыхающуюся девушку, но продолжил стоять рядом, ненавистно оглядывая яростным взглядом выглядывающие из серебристой переливающейся ночной сорочки кусочки тела. -Она к тебе... - Сделав большой глоток воздуха, она продолжила - Не вернётся. -Закрой рот! За криком последовал резкий удар, отбросивший девушку лицом вниз к шкафу с огромным зеркалом на дверце. С каким усилием он нёс её худое тело из кухни в спальню, с такой же лёгкостью швырял по квартире. Приподняв закружившуюся голову Кристина увидела следы красных капель на белоснежном прикроватном коврике. Ей потребовалось достаточно много времени, чтобы, скорчившись от прилившей к месту нового удара боли, понять, что алые пятна — кровь из её разбитого носа. Слёзы смешались со страхом и кажется опять-таки кровью. Именно её вкус отчётливо чувствовался во рту вместо слюней. Покосившись полуприкрытыми глазами на кровать она закашлялась, понимая, что и на этих белоснежных простынях сегодня будет кровь. На бёдрах и шее снова будут синие отметины от грубой хватки. Но вместе со всем ужасом, утром снова будут мольбы о прощение. И молящий обязательно будет прощён. Снова и снова.