Чтоб вечно горело

Домашка сделана, записи в тетради ака будущей книги сделаны, время проведено в приятной кампании Лёвы, ставшего чуть активней в разговоре. Теперь он сильнее похож на обычного подростка: рассуждал о задачках, с которыми я запрягла помогать; бесился, если ответ не сходится с решебником; сильно тупил; выслушал мой пролог о будущей книге. Да, последний пункт, пожалуй, самый важный признак нормального подростка. Определённо. Валентин Сергеевич наши посиделки решил не комментировать, продолжая отлаживать арбалет и затачивая колья. Наконец-то очнулся Павел. Он огляделся, задержав свой взгляд на мне. — Мелкая дрянь, — на смену свежему огурчику, коим он был в здании администрации, пришёл сморщенный помидор… или слива… или изюм. Не суть. — Если б знал, что ты не одна, то сразу же прибил, — голос мужчины звучал весьма угрожающе, с нотками утробного рычания. Валентин Сергеевич подошёл к пиявцу. — Сам всё расскажешь или по-плохому? — Павел промолчал. — Я люблю простые пути. Вот только я вряд ли вам смогу помочь, — мужчина расплылся в улыбке. — Ну это мы ещё посмотрим, сможешь помочь или нет, — в мою голову пришло множество вариантов пыток: от тех, что с кнутом, вплоть до классических. — А мы будем отрывает ему ногти? Или втыкать ему иголки под них? А может, прижжём кожу серебром? — Лёва и Валентин Сергеевич не разделили моего энтузиазма, скорчив брезгливые рожи. Сам пиявец не ожидал от девятиклассницы таких слов. — Просто подождём, пока не проголодается. Сам всё расскажет, — мужчина сел на стул, посмотрев на часы. М-да, крайне интересное занятие - ждать. — Что? Мы же не совсем изверги, — Валентин Сергеевич закурил сигарету. — А можно мне побыть извергом? — рука потянулась в карман за серебряным крестом. Лёва посмотрел на меня весьма неоднозначным взглядом. — А что? Пока он тут проголодается, других могут укусить. — Но до полнолуния все будут живы, — и снова это противное чувство, когда другой прав. Чёрт. Надо быть внимательней. — Ладно, тогда я пойду домой, — я разочарованно вздохнула. И почему тогда он говорил про допрос? Облом получается. Собрав рюкзак, я уже хотела уходить, но меня позвал Павел: — Пс, пс, подойди ко мне, — у мужчины было то самое жучье выражение лица, когда один что-то задумал и хочет подговорить второго на это. Пока остальные отвлеклись, я подошла к Павлу. — Пусти меня, пожалуйста, — мужчина сделал молебное выражение лица. — Нет. — Ну пожалуйста. — Нет. — А за мороженку? — Пф-ф, нет, — мужчина заметно расстроился и выпятил нижнюю губу в знак обиды. Я встала на ноги и хотела пойти, но меня снова остановили. У меня вообще получится сегодня вернуться домой? Лёва подошёл ко мне. — Тебя проводить? Уже темно, — парень посмотрел мне в глаза с лёгким беспокойством. Чего это он? — А, э, ну, если тебе не сложно, то буду рада. — Валентин Сергеевич, можно? — мужчина посмотрел на нас. Его лицо приняло вид, будто он что-то понял. Он внимательно осмотрел Лёву, будто подтверждая свои мысли, сжал губы, нахмурился и сказал: — Ладно, иди. Потом будет серьёзный разговор, — он посмотрел на меня, а я непонимающе похлопала глазами. Парень улыбнулся, и мы пошли к выходу. Странно это всё как-то. И Лёва впервые такой радостный. Мы медленно шагали по хрустящему одеялу, снег падал огромными хлопьями. Одна из снежинок приземлилась мне на нос и сломалась. Не нравится мне всё это. — У тебя хорошо получается писать. Начало интересное, — парень смотрел на тёмное небо. Его щеки покраснели от холода, а в серых глазах отражался свет уличных фонарей. Его слова обрадовали меня так, что я хотела пищать, скакать и обнимать его. Сразу же возникло желание продолжить писать. — Спасибо, — по груди разлилось тепло, — мне приятно это слышать, — на макушке без шапки уже появилась горстка снега. — Ой, у тебя тут на голове, — рука сама потянулась и стряхнула всё. — Ты, это, шапку надевать не забывай, — Лёва взглянул мне в глаза и молча кивнул. — Кхм, а… — парень замялся. Что это он такое сказать хочет? — Ты… — глаза забегали, — хочешь дружить со мной? — Лёва выглядел очень смущённо. Даже румянец есть, правда, от холода, но так картина выглядит полной. Столь неожиданное, но милое предложение тронуло меня до глубины души. Ещё никто не предлагал мне на полном серьёзе стать друзьями… С Женей вообще другая история была. — Конечно! Я буду рада дружить с тобой, — я начала лыбиться во все зубы. — И как друг, ты ведь будешь слушать чтение вслух моей писанины, правда? — я положила руку ему на плечо, что было дальше от меня, и приблизилась своим лицом к его. — А у меня есть выбор? — О-о, ты уже начал шутить? Быстро ты, ха-ха-ха, — кончики губ Лёвы чуть приподнялись, едва заметно, если не смотреть внимательно, то можно и упустить это из виду. А почему я всматриваюсь? По дороге мы болтали «ни о чём». Обстановка была настолько добрая и мирная, что забыла обо всём вокруг. Когда в последний раз такое было? Не помню… — Что ж, — мы остановились у моего подъезда, — пришла пора прощаться, — было немного грустно, но я скорчила злобную гримасу. — Хотя, это только на сегодня, так просто я теперь тебя не оставлю, ха-ха-ха! — Лёва прыснул в кулак со смеху. — Пока, — мы обнялись, и я пошла домой. И вот надо мной снова возвышалась дверь в квартиру. Хе-хе, сколько лишнего времени в этот раз меня не было? На улице двятый час. Ну вот и всё: моя мать меня породила, она же меня и убьёт. Надеюсь, что папа дома. Он хоть по большей части и безразличен к происходящему, но хотя бы создаёт впечатление человека, который был подростком. Вспомнить хотя бы его школьных друзей… Я тихонько открыла дверь. Прямо у неё меня встретила обеспокоенная мама. Она посмотрела мне в глаза, взяла мое лицо в руки, осмотрела, пощупала и бухнулась без сил на шкафчик для обуви, стоящий на полу. В гостинной сидел папа с газетой в руках. Он оторвал взгляд от бумаги на нас с мамой. — Я же сказал, что она придёт. Видишь: жива, здорова, сама переживает, — и он уткнулся обратно в своё чтиво. Мама закрыла лицо ладонями и глубоко задышала. — Ма-ам, я в порядке, просто загулялась. Прости, я так больше не буду, — я подсела к маме и начала поглаживать по спине. — Конечно не будешь, — мамин голос звучал так, будто она сейчас заплачет, — потому что ты больше никуда не пойдёшь, — эта фраза не то, чтобы удивила меня. Сказанное было ожидаемо, но всё равно очень неприятно и удручающе. Где-то внутри зарождалось желание протестовать и не соглашаться. Пришлось подавить эти позывы. Сейчас надо успокоить маму. — Хорошо, после школы сразу домой, — я активно закивала головой с обеспокоенной интонацией. — Всё-всё, я дома и никуда не пропаду. Пошли лучше попьём чай, мам? — женщина отдышалась и, вся трясущаяся, пошла на кухню. — Давай я сама всё сделаю, отдыхай... Чай заварен, печенье поставлено на стол, мама успокоена. Вот тебе и неуравновешенный человек в семье. Хотя, сегодня и вправду есть из-за чего. Мама смотрела на меня выжидающе. Я хлопала ресницами. — И где ты была? — так, к этому вопросу мы готовились! — Меня позвали гулять мальчики из параллели, я ради интереса согласилась… — отвожу глаза, якобы думаю. — А потом я пошла в библиотеку и засиделась там как-то. Зато, сделала там домашку, можешь даже проверить, всё есть, — я посмотрела честными глазами на неё. — А что за мальчики? — её явно заинтересовал этот элемент моей истории. Слава богу, что не спросила про библиотеку. — Там из «Б» класса… — а вот им имена я не придумала. — Лёва и Валя… И Женя была с нами, — простите, простите меня, Валентин Сергеевич. Прости, Лёва, вы двое первыми всплыли в голове… — Хм-м, ясно. Значит, с мальчиками гуляла, — мама задумалась. — Ладно, иди своими делами заниматься.