Волшебники без границ

      Драко Малфой сидел за своим рабочим столом, заполняя карточки пациентов. Он терпеть не мог бумажную волокиту, однако выполнять эту скучную работу обязывала его профессия. Или, точнее, доктор Гриндлоу. Малфой был скорее практиком, нежели теоретиком. Он любил осматривать пациентов, ставить диагноз, назначать лечение. В общем, непосредственно взаимодействовать с самими больными. С самого детства он хотел стать врачом и после свержения тёмного Лорда смог осуществить свою детскую мечту. Во время учебы в Хогвартсе он был выдающимся учеником по зельям, способнее него была только Грейнджер. Наверное, поэтому она так его и интересовала: маглорождённая девочка, которая смогла обойти самого Драко Малфоя. Что может быть интереснее той, кто не была воспитана в волшебном мире, однако была рождена для него. Самая сильная волшебница своего поколения, золотая девочка — так прозвали её в «Пророке», и это прозвище успело прикрепиться к ней. Она действительно являлась золотой девочкой. Той, кого всегда ставили в пример учителя и даже родители. Карусель воспоминаний о школе вновь поглотила Малфоя:       — Рука Славы! — воскликнул Горбин. — Купите эту руку, вставьте в нее горящую свечу, и никто, кроме вас, не увидит ее огня. Лучший друг воров и разбойников! Сэр, у вашего сына отличный вкус!        — Надеюсь, мой сын тянет на большее, чем вор или разбойник, — процедил мистер Малфой холодно.       — У меня и в мыслях не было обидеть вас, это ведь только к слову пришлось, — засуетился Горбин.       — Да, учится он не то чтобы очень, — голос Малфоя стал ледяным. — Но это отнюдь не значит, что мозгов у него нет.       — Я в этом не виноват, — вскинул голову Драко. — У всех учителей есть любимчики. Хотя бы Гермиона Грейнджер.       — И тебе не стыдно! — приструнил его отец. — Какая-то простачка учится лучше тебя по всем предметам!       Отец с детства тыкал ему тем, что девчонка Грейнджер училась лучше. Воспитание в семье Люциуса Малфоя скорее негативно повлияло на мировосприятие сына. Драко помнил, как в школе ему нравилась Гермиона, её целеустремлённость и ум, но он не мог пойти против убеждений своей семьи. Возможно, поэтому в школе у него сложилось к ней такое предвзятое отношение. Сейчас же Малфой старший гнил в тюрьме Азкабан, как и другие пожиратели. А его идеология ничего не значила. Несмотря на это всё, Драко было тяжело преодолеть предрассудки прошлого. Хоть он и уехал за тридевять земель от своей прошлой жизни, тень отца никогда не покидала его.       Но в данный момент мысли его были не о главе семейства, а о той самой золотой девочке. Да, нельзя было не согласиться, что Гермиона всегда умела постоять за себя. На третьем курсе Хогвартса она однажды так сильно врезала Малфою, что у него ещё несколько дней болел нос после этого. А на той неделе девушка, по предположению Драко, запустила Корнуэльских пикси к нему в кабинет. Ему пришлось изрядно постараться, чтобы выгнать этих маленьких проказников из ящичков своего стола. Он находился под впечатлением от «находчивости» девушки.       Сегодня на приём к нему пришёл пациент, карточки которого по случайности не оказалось на столе у Малфоя. Он попросил мальчика подождать в коридоре, так как по правилам больницы пациентам запрещено оставаться одним в кабинете, а сам отправился в картотеку. Мужчина торопился и не закрыл на ключ дверь за собой, так как в коридоре его ждали ещё минимум двадцать волшебников и волшебниц. Драко специализировался на магических травмах, и большей части этих людей требовалась неотложная магическая помощь.       Когда он вернулся из картотеки, ещё большее количество раненых волшебников сидело под дверьми кабинета. Вставив ключ в дверь, мужчина обнаружил, что она не была закрыта, но, к его счастью, никто туда не заходил. Или, по крайней мере, ему так казалось. На столе всё так же лежали разбросанные карточки, а в углу стола стояла кружка с недопитым кофе. Мужчина сделал глоток горьковатого напитка и пригласил внутрь мальчика, которого укусил оборотень. При помощи волшебной палочки он очистил уже затянувшуюся рану и наложил швы на руку мальчика. Увы, но исцелить от ликантропии его не удалось: слюна оборотня уже проникла в организм ребёнка. Мальчик будет вынужден страдать от этой болезни до конца своих дней.       — Ничего, говорят, девчонкам нравятся шрамы, — постарался приободрить юного пациента Малфой.       И хотя обычно он был холоден и отстранён, когда дело касалось его взрослых пациентов, но если речь шла о детях — он не мог быть равнодушен. Возможно, потому, что его отец всегда был строг с ним самим, никогда не радовался и не хвалил за успехи. Драко хотел быть чуть лучше, чем он.       Он осмотрел ещё несколько пациентов, пострадавших от укусов бумсланга, когда его приём был прерван. Доктор Гриндлоу, опираясь на свою широкую трость из слоновой кости, вошёл в кабинет. Малфой вышел из-за своего стола, чтобы поприветствовать главврача.       — Доктор Гриндлоу, — приветственно кивнул Драко. — Чем обязан?       — Доктор Малфой, вы неверно заполнили рецепт. Я не могу поставить на нём свою печать. Перепишите, — в его голосе сквозил холод, и Драко точно мог понять, что это не просьба.       — Где именно? Возможно, я смог бы просто исправить тем же пером.       — Вот здесь, смотрите, — пожилой мужчина подался вперёд к Малфою, чтобы показать, где тот допустил ошибку.       Как назло, Драко стало очень душно в кабинете. Ему казалось, что весь воздух внезапно начал куда-то испаряться из комнаты, как будто сюда залетел дементор, но вместо радости он начал высасывать кислород. Нестерпимо захотелось открыть окно. А под одеждой бушевал настоящий пожар. Малфой слегка расслабил галстук, но это не помогло. Он покрывался испариной, а что творилось у него в брюках — не передать словами. Его эрогенные зоны и нервные окончания как будто активизировались, кровь прилила к половому органу. Кожа буквально горела. Внезапного его посетила догадка.       «Возбуждающее зелье. Вот чёрт», — Драко был прекрасным зельеваром и по симптомам мог определить в точности, что с ним происходило. Зелье не имело ни вкуса, ни запаха, именно поэтому он ни о чём и не догадался, пока не выпил его.       — Всё будет сделано в лучшем виде.       «Кто-то подлил зелье. Наверняка в кофе. Но кому это нужно?» — его лицо и уши покраснели, он принялся судорожно потирать лоб рукавом врачебного халата. Мужчина начал лихорадочно соображать, кому могло понадобиться испортить ему день, но возбуждение и бормотание доктора Гриндлоу под ухом мешали ему сконцентрироваться.       — Если у Вас впредь будут вопросы по заполнению рецептов и бланков, можете смело обращаться за помощью к докторке Грейнджер. Она — одна из лучших специалисток больницы.       — О, непременно, доктор Гриндлоу. Я обращусь к Грейнджер в случае необходимости.       «ГРЕЙНДЖЕР. Это была, мать её, Гермиона Грейнджер», — внезапная мысль озарила его словно бладжер по голове. Наверняка девчонка просто решила отомстить за все издевки над ней. Причём самым ужасным способом.       «Я убью её. Сначала трахну, а потом убью. Ты затеяла опасную игру, Грейнджер».       Ему пришлось лихорадочно соображать, что делать, чтобы главврач не заметил огромный стояк прямо перед носом. И, не дай бог, принял на свой счёт. Драко посильнее запахнул халат и отодвинулся от доктора Гриндлоу на несколько футов. Ему повезло, и главврач действительно ничего не заметил. Или, из вежливости, сделал вид.       Малфой под предлогом, что у него много пациентов, ожидающих в коридоре, выпроводил Гриндлоу. Он сказал, что как только перепишет рецепт — принесёт его самолично.       — Я буду ждать вас не позже восьми, доктор Малфой.       — Да, разумеется, доктор Гриндлоу.       Ему стоило огромного труда окончить приём. Пациенты всё шли и шли нескончаемым потоком. Казалось, что этот день никогда не закончится. Драко мучился ещё несколько часов, изнывая от сильной боли в паху и острого желания. Он старался как можно реже совершать физический контакт с пациентами и держался на почтенном расстоянии. К концу рабочего дня он был уже не столько возбуждён, сколько зол. И мысли о сладкой мести мотивировали его поскорее закончить приём.

***

      — ГРЕЙНДЖЕР, — заорал он, буквально ворвавшись в кабинет Гермионы.       Мужчина с силой хлопнул дверью так, что побелка посыпалась с ветхого дверного косяка. Их разговор не предназначался для посторонних ушей.       — Какого чёрта это было? — Драко Малфой был в ярости, что явно читалось по его сердитому лицу. Его ноздри зло раздувались, а на лбу проступила вена. Никогда прежде он не был так рассержен.       — Не понимаю, о чём ты, — она хитро улыбнулась и прищурилась, будто копируя его манеру общения и передразнивая Малфоя. Девушка облизнула нижнюю губу и легонько закусила её, раззадоривая его.       — Не понимаешь, о чём я? — мужчина опасно близко подошёл к Гермионе. Их разделяло лишь расстояние в пару дюймов. — А я думаю, ты прекрасно понимаешь, о чём я. Не строй из себя невинную овечку. Ведь мы оба знаем, что это не так.       Он практически вжимал Гермиону своим массивным телом в рабочий стол. Инстинкт самосохранения подсказывал Грейнджер достать палочку. Казалось, что шутка уже вышла из-под контроля. Он был так близко. Опасно близко. Девушка могла ощущать его горячее дыхание на своей коже, могла разглядеть каждое движение мимики, каждую капельку пота на лбу.       — Птичка захотела поиграть? А может, мне стоило бы трахнуть тебя прямо здесь, на рабочем столе? — он подошёл вплотную, вжимаясь пахом в её тело.       Грейнджер ощущала его чрезмерный жар через тонкий слой ткани медицинского халата. Девушка моментально выхватила палочку из бокового кармана и подставила её к груди Малфоя. Она была готова защищаться от неожиданного выпада. Но ему словно было плевать на это всё. Он продолжил напирать на неё, зная, что она не сможет ему навредить всерьёз. Его рука скользнула по её подбородку. Они оба дышали тяжело и прерывисто. Воздух искрился от напряжения. И если бы кто-то вдруг поднёс сейчас к ним спичку — она бы загорелась.       — Ты не сделаешь этого, — голос девушки дрожал, хоть она и старалась храбриться изо всех сил. Внутри что-то сжалось в комок, когда серые глаза изучающе прошлись по её груди. Никто прежде не смотрел на неё так откровенно, вызывая внутри какие-то непонятные чувства.       — Ты правда так думаешь, храбрая гриффиндорская пташка?       В горле Гермионы как будто застрял непроходимый ком. Она нервно сглотнула слюну. Её руки дрожали от страха, как будто она снова находилась на экзамене, исход которого решит её судьбу. От волнения ей казалось, что палочка вот-вот выпадет из рук и упадёт прямо к ногам Малфоя. Тогда точно произойдёт что-то непоправимое.       — Ты не такой, Драко, — Гермиона впервые назвала его по имени, надеясь, что это сработает. И она сумеет воззвать к его совести.       — Откуда ты знаешь, какой я?       — Я верю, что ты — не тот монстр, которым хочешь всем казаться, — в панике выпалила девушка. Её голос снова не слушался, и получалось произнести только что-то невнятное.       Ей явно не хватало воздуха в помещении. Хотелось открыть окно и сбежать через него. Подальше от Малфоя и всех его фокусов. Она молилась всем богам, чтобы кто-то вошёл и спас её. Ибо Малфой уже, казалось, не контролировал себя.       И где же этот спаситель, когда он так нужен?       Малфой продолжал напирать. Никогда прежде он не находился так близко к той, к которой когда-то испытывал неприязнь.       Слишком близко.       Слишком опасно.       В его тёмно-серых глазах можно было прочесть смесь интереса и азарта. Малфой слишком увлёкся их маленькой игрой, и пути назад не было.       По воле случая, боги услышали Гермиону, и скрипучая дверь отворилась. Девушка испытала значительно облегчение, услышав знакомый голос:       — Мисс Грейнджер, что здесь происходит?

***

      — Что здесь происходит, мисс Грейнджер? — громко и чётко спросила докторка Блант. Её голос был достаточно серьезным, но бесенята в глаза выдавали её истинные чувства. Гермиона знала, что подруга разыгрывает напускную суровость специально. Однако Малфою не следовало знать об этом. На самом же деле, Мириам было дико смешно от представшей перед ней неловкой картины: двое её коллег почти занимались сексом на рабочем столе. Ну, или, по крайней мере, это так выглядело с её точки зрения. Двое разгоряченных тел вплотную прижимались друг к другу. Гермиона практически сидела на своём столе, а Малфой держал её за плечи. Словно они уже были парой.       Прошло всего несколько мгновений после того, как Мириам распахнула дверь кабинета. Однако у Драко была потрясающая реакция, и он со скоростью ястреба отпрыгнул на несколько шагов от Грейнджер, а та, в свою очередь, убрала волшебную палочку за пазуху. Её тонкие руки всё ещё подрагивали от произошедшего.       — Кхмм, доктор Малфой уже уходит. Он заходил обсудить со мной некоторые рабочие моменты. Дра… — она осеклась, но тут же продолжила: — доктору Малфою уже пора идти на обход пациентов. Не так ли? — девушка с нажимом произнесла последнюю фразу, вопросительно изогнув одну бровь. Всеми своими жестами и выражением лица она старалась показать, что Малфою пора убираться.       — Я не хотела вам помешать обсуждать рабочие моменты. Я просто услышала крики и подумала, что кому-то нужна помощь. Но раз конфликта нет — я, пожалуй, пойду к пациентам, — Мириам смущенно хихикнула.       — Нет, постой. Ты можешь остаться, Мириам.       — Я уже ухожу, — Драко миролюбиво поднял руки в воздух. Как будто не его член секунду назад упирался в бедро Грейнджер, а он сам не угрожал её изнасиловать, прижимая к рабочему столу. Он сделал самое непогрешимое выражение лица, которое сумел изобразить.       Просто сама невинность.       «Волк в овечьей шкуре», — магловская метафора внезапно пришла на ум Гермионе. Это именно то, как она его видела. Красивый. Опасный. Притягательный. Дьявол во плоти, способный одним лишь взглядом заморозить ад.       Гермиона практически взашей вытолкала Малфоя из кабинета. Он не особо сопротивлялся. Но по его хищному взгляду и волчьему оскалу можно было понять, что игра ещё не окончена.       Как только деревянная дверь за ним захлопнулась, Мириам произнесла:       — И что чёрт возьми это было?       — Это не то, о чём ты подумала.       — Вы целовались? Я хочу знать подробности, Грейнджер, — умоляющим голосом произнесла подруга.       — Нет, мы не целовались, — со вздохом произнесла ведьма, — даже не обнимались.       Блант закатила глаза, на её лице красовалась гримаса разочарования. Она ожидала пикантных подробностей, но их не последовало.       — Я вижу, как он на тебя смотрит, Грейнджер. Как будто хочет сожрать взглядом. Так смотрят только в двух случаях: или когда хотят убить, или трахнуть.       — Уж лучше бы первое. Смерть кажется не такой плохой альтернативой по сравнению с сексом с Малфоем.       — Кажется, всего пять минут назад ты считала по-другому, врунишка.       Девушка покраснела вновь, представив, как, должно быть, нелепо она выглядела в объятиях Малфоя и что могла подумать её подруга. К счастью, это была всего лишь Мариам, а не какой-нибудь доктор Гриндлоу. В противном случае ей точно было бы не избежать позора в глазах начальства.       — Мужика тебе надо, — произнесла доктор Блант то ли в шутку, то ли всерьёз.       Гермиона раздраженно вздохнула, но всё же ответила на выпад подруги:       — Я и одна неплохо справляюсь. Да и к тому же, какие отношения, работа превыше всего.       — Ты неисправима, — с улыбкой произнесла подруга и покачала головой.       — Надо же кому-то сместить Гриндлоу, — уже бодрым и весёлым тоном ответила ей Гермиона.       В самом деле девушка не думала о том, чтобы заменить доктора Гриндлоу прямо сейчас. Но она прекрасно понимала, что однажды он постареет, уйдёт на пенсию, займётся рыбалкой или чем там занимаются волшебники на пенсии, и кому-то нужно будет стать главврачом. Более чем вероятно, это будет Грейнджер. Она знала об этом и готовила себя к этой роли уже некоторое время.       — Думаю, из тебя получилась бы отличная начальница. Мы бы вместе обсуждали коллег, — Мириам задорно подмигнула подруге.       — Постой, но мы ведь и так это делаем.       — Точно, — она улыбнулась и одобрительно кивнула. — Увидимся вечером после работы?       — Да, конечно, давай.       Гермиона осталась наедине со своими демонами. Она тщательно анализировала сегодняшний день и всё то, что произошло между ней и Малфоем. Это всё выглядело как какая-то изощрённая игра, придуманная жестоким садистом. Но ей нравилось в неё играть. Быть частью этого безумия.       Что если бы она поддалась Малфою сегодня? Что если бы она позволила ему выиграть всего один разочек? Нет, она не хотела знать ответ на этот вопрос. Хоть он и гложет её с того самого момента. Проще было сделать вид, что ничегошеньки не произошло, что ей просто показалось, и Драко Малфой не хочет её.       Она могла обмануть разум, но глаза не обманешь. Девушка видела, как Малфой, такой же разгорячённый, как и она сама, прижимался изо всех сил к её хрупкому телу. Она видела его желание и страсть. И где-то глубоко в подсознании её демоны были готовы сдаться ему.       «Возможно ли такое, что Мириам права, и мы действительно могли бы быть вместе?» — Гермиона, пытаясь отрицать очевидное, в ужасе покачала головой. Было просто кошмарно признавать такое. Она и Малфой — этому не бывать. Это как смешать сахар с солью. Или же горчицу с маршмеллоу. Ничего хорошего из этого не выйдет, только испортишь еду. Да и в целом эти два продукта не нуждаются в других добавках.       Гермиона усмехнулась с собственной метафоры. В её воображении Малфой представлялся чем-то горьким и невкусным, в то время как она сама была аппетитной мармеладкой или вроде того.       От подобных ассоциаций у неё не на шутку разыгрался аппетит. Она пошарила в своём столе в попытке найти там хоть какую-нибудь перекус, пока живот предательски урчал. Гермиона в тайне надеялась, что кто-то из её коллег забыл еду в кабинете, как это делал Рон во время их учебы. Он частенько приносил бутерброды с Хогвартского стола, чтобы Гермиона не голодала в библиотеке поздними вечерами. Всё-таки они делала домашнюю работу за них с Гарри и помогала им при подготовке к экзаменам. Девушка частенько выручала Рона и Гарри, и бутерброды — это меньшее, чем он мог ей отплатить. Хорошее всё-таки было время.       Гермиона заглянула во все ящики и даже медицинский шкафчик в поисках еды. Каково было её разочарование, когда она ничего не обнаружила даже в последней шуфлядке.       «Придётся опять тратить время впустую», — сетовала девушка на свой урчащий желудок. Она крайне не любила, когда что-угодно отвлекало её от работы. Даже если это был её собственный организм, который нещадно требовал еды.       Делать было нечего. Киты в её желудке не прекращали петь. Пришлось собираться в столовую. Она нехотя схватила кожаную сумочку с кошельком и наспех покинула кабинет. Благо сейчас был час осмотра госпитализированных пациентов, и поступления новых не предвещалось. По крайней мере, Гермиона хотела в это верить.       Она миновала длинные больничные коридоры и подвалы со скоростью лани, которая спасается от хищника. Как будто незримая тень преследовала её до самой столовой. Мрачные подвалы больницы казались жуткими и навевали ужас даже на самых отважных работников. С труб на потолках всегда капала вода, а стены покрывала вечная плесень. Девушка, не смотря по сторонам, мчалась со всех ног. Гулкие шлепки по лужам эхом отражались от стен больницы. Докторка Грейнджер всё бежала и бежала, минуя очередной поворот. Она настолько была увлечена процессом, что даже не замечала людей, идущих поодаль неё. В чём и заключалась её роковая ошибка.       — Ауч, — пискнула девушка, врезавшись во что-то, по её мнению напоминающее айсберг в ледовитом океане. Из её глаз, словно в самом глупом мультике, посыпались звёздочки. И если бы она была героиней «Тома и Джерри», то непременно бы её фигура стала вогнутой от сильного удара.       — Осторожнее, доктор Грейнджер, так и на неприятности нарваться можно, — произнёс ледяной голос сверху. Он непременно принадлежал этой самой глыбе льда.       — Какого чёрта, Малфой? Разгуливаешь тут, хотя у самого обход пациентов по плану.       — Кто бы говорил, мисс я-никогда-не-покидаю-пост.       Это замечание задело Гермиону за живое. Хотя она и постаралась скрыть данный факт, у неё слабо это получалось. Стоило на пять минут отвлечься, как враг уже успел ударить её под дых. Он точно знал, куда бить. Все восемь лет их знакомства знал. Гермиона скривила лицо и изобразила недовольство.       — Ты действительно так глуп, чтобы обвинять меня, хотя сам только устроился на эту должность? Тебе стоит подумать дважды, Малфой, прежде чем делать мне пакости. Вдруг кто-то напишет на тебя жалобу, подумай, — колдунья победно улыбнулась, показывая врагу все тридцать два зуба. За время медицинской практики Гермиона научилась некоторым заклинаниям, которые поддерживали её зубы в идеальном состоянии, и теперь её улыбка выглядела не хуже, чем у голливудских кинозвёзд.       Малфой оскалился словно степной койот. Своим внешним он походил скорее на дикого зверя, нежели чем на человека. Его ледяные глаза и острые скулы навсегда отпечатывались в памяти любого, кто на него посмотрит.       «И что такого привлекательного в нём видят девушки? Обычный самодовольный хорёк. Да, красивая внешность, правильные черты и изящные манеры, но не более того. Кроме аристократических замашек в нём ничего нет. Он как сосуд, который красив снаружи, но пуст и уродлив изнутри. Да Рон или же Сэмюэль стоят тысячу таких, как он», — на мгновение задумалась девушка. Она не знала, почему такое странное сравнение с её бывшими пришло ей на ум, но всё же оно имело место.       Гермиона не раз вспоминала Рона, сравнивая его с Малфоем. И по всем параметрам Рон был лучше как человек и как друг, на которого можно опереться.       Девушка сожалела, что их пути с Рональдом разошлись. Однако ничего не могла с этим поделать. Молодой человек решил не возвращаться к учебе в Хогвартсе после тяжелых событий, которые произошли в стенах школы. Смерти брата и Дамблдора сильно его пошатнули, поэтому он и решил сменить сферу деятельности, закрылся от всех и переехал из Норы в отдельную квартиру. Будучи героем войны, предложения о работе сыпались на него одно за другим, и, в конце концов, он стал играть за «Пушки Педдлс», как и хотел. После нескольких ошеломляющих побед многие команды хотели переманить Рона к себе, но он придерживался своих принципов. Он навсегда остался в сердце Гермионы как лучший друг и близкий человек. И Гермиона, в свою очередь, была уверена, что Рон был о ней такого же мнения. А как иначе?       — Чего застыла в проходе, Грейнджер? Дар речи потеряла?       — Да тобой залюбовалась, Малфой, — она прищурилась и уже зло добавила: — Шёл бы ты, сам знаешь куда.       Малфой опешил, как если бы его окатили ледяной водой из ведра. Он явно не ожидал такого дерзкого выпада от Грейнджер. Прежде его никто никуда не посылал. Да, эта девушка за словом в карман не полезет.       — Я тебе не домашний эльф, чтобы посылать меня, Грейнджер.       Он, все ещё раздражённый поведением волшебницы, потеснил её плечом и протиснулся мимо неё сквозь узкий проход. Девушка наблюдала за его стройной удаляющейся фигурой. Медицинский халат развевался от его быстрых шагов, и постепенно силуэт становился всё более и более незначительным.