Недосближение

      Что ты предпримешь в тот момент, когда твой враг будет наиболее уязвим?       Когда при нём не окажется ни оружия, которым можно отбиться, ни одежды, под которой можно спрятаться от ран.       И всё, что ему останется — это клубы горячего пара заползающие под продрогшую кожу, которая покрылась мурашками от многочасового томления под хлыстами ледяного дождя.       Что ему останется, задаёшься ты, а сама нагло подсматриваешь в приоткрытую дверь за которой Он — такой беззащитный, быть может, даже человечный. Да что уж там, просто живой.       Нож в руке дрожит от напряжения, ты пытаешься подавить свою слабость, взявшееся из ниоткуда забытое малодушие. Он — причина твоих несчастий, Он — причина твоих побед.       Ему не нужен повод, чтобы всадить тебе пулю в лоб или протянуть руку, которую он всё же отдёрнет, потому что знает — ты никогда его не простишь.       Но почему же ты бездействуешь? Почему следишь за фигурой, что размыта неровной гладью стекла? Чего ты ждёшь, Мэгги?       Он будто чует твоё присутствие и медленно оборачивается. Отделяющая вас дверь скользит в сторону и оттуда на тебя взирает взгляд серых глаз. Хитрый прищур, в насмешке растянутые губы на которые ты смотришь… слишком долго. Будто стряхивая наваждение ты крепче сжимаешь деревянную рукоятку, но непрошенная совесть задаётся вопросом: честно ли вот так нападать на безоружного?! Вместо ответа замечаешь начисто бритое лицо, которое омолодило его на десяток лет, это уж точно. Хочется верить, что и сама сможешь вот так просто измениться. Всего-то встать под горячие струи воды и смыть всю накопившуюся усталость и тревогу, что забрали более половины всей жизни.       Под пристальным напором его взгляда ты подаёшься назад, ощущая спиной холод кафеля и впивающееся в ладонь железо. Прикусываешь губу, чтобы не закричать. Ты почти ненавидишь его. Почти? — Нехорошо подсматривать, Мэгги, — раздаётся голос, и ты замечаешь, как низко он звучит, почти с хрипотцой.       Дрожь проскальзывает по спине, будто он пересчитывает твои позвонки по только одному ему известному мотиву. Футболка липнет к телу, отчего её хочется сорвать немедленно, но холод позади отрезвляет. Ты не опускаешь глаз, потому что не хочешь прекращать поединок, хотя и чувствуешь, как его взгляд бесцеремонно проникает под кожу. — Считай, что я за тобой присматриваю, — полушёпотом раздаётся твой голос.       Он присвистывает и откидывает со лба прилипшие пряди, перекрывает подачу воды, и ты бездумно следишь как срываются капли с волос и текут вниз по груди. — А зачем тебе нож? — вырывает из оцепенения вопрос.       Остаётся лишь усмехнуться, чтобы не позволить уличить себя в… а в чём собственно?! — Для защиты.       Он вскидывает бровь, тянется за полотенцем, которое не обнаруживает. — От тебя.       Пар медленно оседает, пора прекращать этот бессмысленный диалог и перестрелки глазами. — Я безоружен, обнажён и не причиню тебе вреда, — отчеканивая слова он выходит из душевой становясь к тебе на расстоянии руки. — Хоть ты мне и не поверишь. — Ты прав, не поверю, — внутри начинает что-то вскипать, хотя здесь и так слишком жарко. — И всё же ты мне доверяешь, — протягивает он, снова опускаясь до тихой хрипотцы. — Вот только не признаёшься даже самой себе.       Что ты предпримешь в тот момент, когда твой враг будет наиболее уязвим, Мэгги?       Когда он так просто выводит тебя на злость, вспарывает твои поверхностные раны, чтобы залезть поглубже и вытянуть наружу то, во что ты верить не хочешь. Или боишься, ведь так трудно признать, что твой враг знает тебя больше, чем ты сама. — Ты меня плохо знаешь, — пытаешься его заморочить и увеличить расстояние, чтобы вдохнуть побольше воздуха, которого неожиданно стало слишком мало для вас двоих. — Я знаю тебя предостаточно, — одним шагом он рушит твою попытку возвести между вами невидимую стену. — И я знаю, что мы чертовски похожи.       Ты пытаешься возмутиться, но как так случилось, что единственный кто у тебя остался — именно Он?!       Это произошло так неожиданно, что ты сама не скажешь точно, когда и зачем появилась эта связь.       Когда-то давно между вами началась неприязнь, переросшая в лютую ненависть. А потом она неожиданно стала чем-то бо́льшим. Бо́льшим, чем просто любовь или страсть. Но можешь ли ты сказать, что она исчезла, и на её место пришло что-то другое?..       Нет, ненависть по-прежнему между вами, она просто поменяла оттенок. Но можешь ли ты с уверенностью ответить: ты действительно его ненавидишь? Или ты ненавидишь себя? За то, что не позволяешь себе отпустить, не разрешаешь жить будущим, потому что оно осталось в прошлом.       Можно ли простить своего врага?       Ты знаешь, Мэгги, каково это лишать жизни. На твоих руках столько же крови, так чем же ты лучше его?! Сколько людей остались без своих любимых, потому что те были для тебя врагами. Но, ведь и для него твои друзья были врагами. Признайся, что вы одинаковы, вы оба — убийцы. Те, кто спасают свой мир всеми доступными способами. — Да пошёл ты, — горечь язвит на кончике языка, ты поворачиваешься, чтобы уйти, но ладонь глухо впечатывается в поверхность кафеля у твоей головы. Он нависает над тобой по-прежнему щурясь, отсекая своей (недо)близостью малейший шанс на побег. — Мы оба те ещё засранцы, которые пытаются стать лучше, но только всё усложняют, — дыхание шевелит волосы у виска, лезвие в руке помогает сохранить самообладание. — Так может своим отсутствием мы делаем для других одолжение?       Признайся, тебе хочется его оттолкнуть, но не хочется дотрагиваться. Ты боишься, что его слова проникнут в твоё сознание и отравят своей реальностью. — А что мы делаем друг для друга?! — зло бросаешь ты, при этом жаждешь услышать его ответ.       Он выжидающе молчит, ведь он хорошо тебя изучил и теперь знает, как сильно ты ненавидишь ожидание. — Мы друг друга подпитываем, — через полу-распахнутую дверь жар покинул ванную, и ты начинаешь дрожать. Но от холода ли, Мэгги?! — Как два наркомана, которые не могут слезть с своего конька, доказывая свою правоту. Но вот в чём состоит загвоздка: мы оба неправы и правы одновременно. — Но это не делает нас друзьями. — Нет, кем угодно: напарниками, союзниками, любовниками, — в глазах вспыхивает огонёк и не спешит потухнуть. — Но не друзьями, ни в коем случае.       Он убирает руку и проходит в комнату оставляя тебя ошарашенно пялиться в пустоту.       Так что же ты предпримешь в тот момент, когда твой враг будет наиболее уязвим, Мэгги Грин?