Остановка — до первых подснежников.

Петя остановился на промежутке дороги, где занос немного сместился вправо. Там был хоть какой-то шанс припарковать свою мазду. На самом деле он понимал, что вряд ли на этом участке пути, особенно сегодня, кому-то потребуется оптимальный проезд. Но как человек ответственный, не мог иначе. К тому же, от местоположения ничего не изменится. Нет такой волшебной палочки, которая взмахом способна перенести его хотя бы на несколько часов назад. «И ведь был выход, — думал Петр, — простой достаточно — не идти на поводу у Эльки, не тащиться в логово этого тигра облезлого». Грустно вздыхая, Петя ощутил, что давление на голову уже вызывает дискомфорт, поэтому отлепил свое лицо от руля и решительно вылез из машины. Красивые крупные снежинки летели вниз. Безветрие полное. При других обстоятельствах парень бы счастливо жмурился и радостно ощущал, как снег оседает на лице. Тая, катятся вниз капли, гася какой-то постоянный пожар внутри. Петя знал за собой грешок, что сентиментален не в меру, однако вслух все же никогда не признавался. Считал слабостью. И то, что произошло теперь, тоже в какой-то степени отголоски этой слабости. Как в его голове сентиментальность ровнялась нерешительности, он понять никак не мог, но результат заставлял его верить, что так оно и есть. Бросив философские завихрения мыслей, он глянул на часы. До нового года оставалось два часа. Впереди только темный лес и сугробы снега. Неплохое место, чтобы остаться здесь навсегда, решил Петя, потому что если он не найдет чертово кольцо за два миллиона, в живых его точно никто не оставит. Он примерно помнил место, в котором они с Элькой в сентябре жарили несостоявшиеся шашлыки. Лесопарковая зона сейчас выглядела совершенно непригодной не то что для прогулок — просто для попытки войти в страшную черную тьму деревьев, которые под тяжестью снега привалились друг к другу и превратились в непроходимую чащу. Кое-как Петя перелез через широкий метровый сугроб, который перекрыл доступ к тропинке, уходящей вглубь леса. Перекрестившись и запахнув не слишком теплое двубортное пальто, он с тоской глянул на красивые, но совершенно не теплые ботинки на тонкой подошве. Два поворота налево, прямо с километр, потом найти поваленное дерево. Петя сам ужасался бредовости идеи, но шел, оставляя глубокие лунки на пути к цели. Поваленное дерево, конечно, ждет его с памятного сентябрьского дня. Но если он все же найдет его, то потом надо спуститься по холму вниз, пройти вдоль ручья или, возможно, даже по нему до еще одного указателя в виде спиленного дерева, на котором было удобно сидеть и переругиваться с Элькой, выслушивая все, что накипело в голове у взбалмошной принцессы. Петя начал подмерзать. Идет ли снег, было непонятно, но то, что температура резко ушла в минус, стало чувствоваться. Он ненароком вспомнил фильм из юности про послезавтра и понял, что даже если мороз так, наплывом, придет убивать его, он даже не заметит. Все и так сине-жемчужного цвета, и ветки деревьев не смогут выглядеть еще более хрусткими и придавленными снежными шапками. Дыханием парень грел себе руки и шел дальше, облачка пара вырывались из его рта, ужас потихоньку затапливал внутренности. Он действительно верил, что сможет сориентироваться и найти кольцо, но чем дальше шел, тем более гасла надежда. Ему показалось, что на расстоянии слышны шорохи и звуки. А вдалеке так и вовсе раздался вой. Петя остановился и решил, что дальше не может идти, что лучше вернуться. Поехать в город, продать часть своей квартиры и расплатиться с Аркадием Петровичем, но, повернувшись, понял: дороги назад нет. Обернувшись вокруг себя, он сообразил, что совершенно не представляет, где находится и куда идти дальше. На душе стало холодно, или это мороз пробрался под его одежды. Петя поднял взгляд к небу. Горячая влага все же сорвалась с его глаз, прочертила несколько тут же замерзших дорожек по лицу. Петя, вложив всю свою душу, попросил божьей помощи — очень хотелось выжить. Сразу вспомнилось все, что он так и не успел сделать, увидеть и почувствовать. Главное последнее, конечно. Он так хотел понять, какая кожа все-таки на щиколотке, которая снилась ему через день. Из-за нее то все и произошло. Но как можно обвинять ни в чем не повинную косточку? Даже не зная ее обладателя, Петя готов был идти за человеком, которому она принадлежала. Идти хоть на край света, хоть за край. Видимо, так оно и произошло. Петя ушел и, похоже, уже дошел до своего края. Страх потихоньку отпустил его. В голове осталось только сожаление, что пальцам его руки не суждено прикоснуться к дивной косточке на ноге незнакомого парня, который ездит по утрам пять станций метро и выходит всегда, чуть медленно и неуверенно, глубоко надвинув вперед капюшон куртки. А Петя всегда жалеет о том, что не находит в себе смелости и наглости подойти познакомиться. А теперь, наверное, ему стоит сесть, поздравить себя с Новым годом, порадоваться отсутствию близких, которые заплачут за Петиной утратой, и приготовиться встретить Леди с косой, если ей не лень будет тащиться в лес в новогоднюю ночь. Едва опустившись, Петр вскочил на ноги, услышав вдалеке голоса. Они появились как-то резко. Парень был уверен, что еще минуту назад никаких звуков кроме хруста снега не было, и вот теперь слышал голоса, сомневался в своей адекватности, но слышал. И как не убеждал он себя, что скорее всего это самообман, все равно пошел на звуки. С каждым шагом, он все более ощущал легкость и какую-то искрящуюся радость, удивляясь, сколько же разных эмоций довелось испытать ему сегодня. У него складывалось ощущение, что ветки, которые раньше затрудняли его путь, теперь как будто расступаются, облегчая ему дорогу. И светлее становилось с каждой секундой. Теперь лес представлялся дружелюбным, сказочным, самым лучшим местом для прогулки именно этой ночью. Пете даже показалось в какой-то миг, что он потихоньку взлетает, и шаг его из обычного превратился в маленькие прыжки, никак не сопоставимые с обычным шагом. Ожидание чуда буквально пузырилось в сознании по мере того, как приближались звуки, и стал чувствоваться запах дымка. Еще через мгновение он добрался до большой поляны и радостно выдохнув, понял: он попал в сказку, если не умер, конечно. Ту самую сказку про двенадцать месяцев, любимую с самого детства, самую волшебную. И вывалившись под взоры сидящих возле костра мужчин, чтобы не оплошать, низко поклонился людям, судорожно вспоминая, что именно нужно было делать и говорить по сюжету. Однако никто ничего не сказал. И Петя, растерявшись, поднялся и громко поприветствовал всех: — Доброй ночи, уважаемые. — И тебе не хворать, малец, — за всех ответил старик в тулупе с пушистым меховым воротником и шапке ушанке. Что делать дальше, Петя не знал и стал разглядывать собравшихся. Рядом со стариком, который ответил ему, справа сидел огромный мужчина в шубе до пола, без шапки, но с гривой седых волос, однако с аккуратно стриженой бородкой. Он злобно зыркал в сторону Петра, отчего тот сразу перевел взгляд дальше. Там сидел паренек и увлеченно крутил самокрутку, как-то по-дурному хихикая и не обращая на Петю внимания. Рядом с ним было пустое место — очевидно, кто-то не явился на собрание. Потом сидел парень, которого можно было бы принять то ли за трансвестита, то ли транссексуала — Петя не был уверен на этот счет. Но и этот субъект не глядел на Петю, а расчесывал длинные русые волосы, притаптывая ножкой на высоком каблуке. Чуть подальше от него сидели двое дредастых мальчишек, которые склонились над чем-то и увлеченно в этом ковырялись. Дальше пламя огня загораживало обзор, и Петя вновь глянул на старика в ушанке, потихоньку начиная думать, что сказка ему сильно привиделась. Петра поманили пальцем к огню, предлагая место на импровизированном диване, уже знакомом поваленном дереве, кои здесь были в множестве и аккуратно поставлены вкруг огня. Петя сел, не зная, что и делать дальше. Говорить народу об их возможно волшебном происхождении он не рискнул. И говорить, чего явился, тоже не мог. Оставалось молчать и ждать развития событий. Ситуация отдавала абсурдом, но Петя все равно расслабился и начал потихоньку согреваться. Его даже в сон потянуло — так хорошо и тепло ему стало. И тут все же прозвучало у него над ухом: — Чего пришел то? — Кольцо ищу, — сонно ответил Петя, подавляя зевок. — Хмм… Хорошее кольцо то? — любопытно поинтересовались у него. — Не очень, но дорогое, зараза. — Петя почти заваливался на бок, и отвечал скорее на автомате. — А чего сегодня-то искать пошел? — Послали. Сказали, не верну — убьют. На краткий миг Петя провалился в сон, картинки какие-то замельтешили, но грозный крик быстро заставил его очнуться: — Так какого ты не просишь?! Услышав это, Петя поневоле свалился на колени прямо в сверкающий огнями снег и стал просить не своим голосом, толком не понимая, как ему на ум слова приходят: — Помогите, Христа ради, люди добрые! Потерял я кольцо в этом лесу, не принесу его — смерть меня ждет от злодея великого. Что прикажете, то и сделаю. Только помогите! — А чего придурковато так говоришь? — заржал любопытный старикашка. — А как надо было? — совершенно не обиделся Петя. — Ну как, по форме: представился, сказал, что знаешь сказку, что мы типа братья, говоришь надо то и то в лесу. А мы смотрим. Если ты нам нравишься, помогаем, если нет… думаем короче! У Пети в голове крутилось два вопроса: правда ли, что они братья. И второй про то, нравится ли он им. Задавать вслух побоялся, но глазами усиленно спрашивал старика в тулупе. — Ой, да господи, не братья мы! С чего все взяли? Ладно еще с Федор Валеричем — Февралем, действительно братья, хоть и сводные. А остальные, ты погляди хоть! Думаешь, я хочу к родне причислять вот тех дредастых придурков — Июня с Июлем? Или этот, прости господи, — кивая, очевидно, на Мая, сказал он, — да ни в жисть! Март вон, укокошенный, племянничек, а остальные сборная солянка. Пете стало казаться, что дымок не простой от костра идет, что он медленно и верно прощается с кукушкой. — Но вообще, мы дружим все, а захочешь — и с тобой дружить станем! Будешь дружить? — с ехидцой спросил старикан. — Буду! Для меня честь познакомиться со всеми вами! — И глядя по сторонам, Петя еще раз низко поклонился. — Ладно, Петя, не таращь глаза, знаем, кто ты таков! Прогиб засчитан, так нынче говорят? — глядя на Марта, спросил он. Март вальяжно кивнул. — Меня зовут Ян Валерич. Январь стало быть! Поможем в беде твоей, редко такие скромные попадаются! Тебе до куда надо то? — До первых подснежников, — понятливо и грустно ответил Петя. — Васенька? — громко крикнул Январь. — Куда запропастился? — Декабря пошел спать укладывать, сердечный наш, устал Декабрь то! — проорали с левой стороны костра. — Ну ниче, догонит! Васенька — Апрель, твоя остановка. Но и нам пора. — Взяв Петю под локоток, Ян Валерич приосанился и двинулся в расступающийся лес, таща за собой парня, которого совсем оглушило сказкой. — Ты смотри, Петя, тут еще вона какая штука есть. Пока идем, ну каждый в свой черед, ты в курсе, да? Петя резво кивнул. — Ну вот, условие есть одно, стало быть. Пока идем, каждый из нас волен задать один вопрос. Только отвечать надо максимально честно, ну и интересно, конечно, чтоб не скучно с тобой тащиться было. Выдернул нас, развлекай, будь добр. Петя, задумавшись, отряхнул налипший на пальто снег и сам себе пообещал постараться говорить больше чем до этого момента, а то это место удивительным образом превратило его в какого-то странного немтыря. — Да ты не парься, Петь, здесь все страннеют. — Вы мысли читаете? — Та неет, ну не то что бы. — Тогда зачем вам мои ответы? — Ты погляди на него! Вот ты щас че думаешь? Какого этот старый мудак хочет от меня! А не ответ на мой вопрос?! Петя резко покраснел и постарался думать о белом слоне почему-то. — Ой, давай без укуренных образов, это только когда с Мартом пойдешь. И нет, я не обижаюсь, Петя. Ну что, в путь? — Пойдемте, — улыбнулся Петр Яну Валеричу. — Тогда вот мой вопрос тебе: почему ты здесь, Петя? — Длинную версию? Старик, глядя на него вполне серьезно, что не вязалось с предыдущими выступлениями, кивнул. — Почему я здесь… Самому бы понять. Два года назад я познакомился с девушкой — Элиной. Красивая, умная, статная. Училась со мной на потоке. Я сам удивлен, чем привлек ее внимание. У меня никогда и не было таких девушек словно с обложки журнала, даром что не модель. Длинные светлые волосы, яркие карие глаза — она даже не красится никогда. Ей и не нужно. Ноги длинные… Красотка. Мы познакомились на обычной студенческой вечеринке дома у моего друга. С тех пор и встречались. Наверное, вся проблема в том, что с самого первого момента все решала она: что будем делать, куда пойдем, как проведем время вместе. Я с легкостью принял эти условия, потому что… от такого не отказываются! И был счастлив! Поначалу. Вскоре она познакомила меня со своим отцом, мамы у нее давно уже нет в живых. Аркадий Петрович бывший военный. Какой у него чин или чем конкретно он занимался, я не в курсе, однако сейчас он вполне себе незаконно проворачивает какие-то делишки непонятного характера. И от меня поначалу не был в восторге, конечно. Ещё бы его принцесса выбрала какого-то обычного парня, каких миллионы. Без денег. Без крыши. Однако уже приличное время спустя, узнав, что я зарабатываю на жизнь программированием, видимо передумал. Я до последнего времени думал, что он хочет, чтобы я сделал для них что-то не совсем законное. Сейчас даже радуюсь, что все, наконец, сегодня прояснилось, и от меня больше никто ничего ждать не будет. Мы встречались, но постепенно новизна ощущений ушла, я пытался раздуть внутри себя ту страсть, которая вспыхнула поначалу, но так ничего и не происходило. Хотел расстаться мирно, попросить ее остаться мне другом, но дружбы не вышло. На годовщину наших отношений она подарила мне кольцо — красивый перстень с черным камнем. Я, тогда поднакопив денег, купил ей подвеску в виде бабочки, украшенную бриллиантами. Однако, глядя на кольцо, можно было понять, что стоимость его в несколько раз превышает мой подарок. Я даже застыдился, помню. Эля настаивала, чтобы я носил кольцо постоянно, как будто оно уже было обручальным. Ну я и носил, до поры до времени. В сентябре мы с Элей приехали в этот лес отдохнуть на природе. Но, к сожалению, разругались. Она в порыве чувств сняла перстень с моей руки и кинула в сторону деревьев. Сказала, что я чертов… Вам точно надо знать, что она сказала? — Петя очень надеялся, что ему не придется вслух произносить это слово. Он так и не научился спокойно к нему относиться. — Да не, Петюнь, можешь не говорить! Вот же черт, прочитал, значит. — Так, стало быть, Петюнь, твоя проблема, что ты не мог решиться порвать отношения, которые тяготили тебя? — искренне недоумевал Январь. — Да, можно и так сказать. Мне кажется, что все было каким-то странным, что наши отношения затягивались, хотя уже никому и не нужны были. — Может, ты и прав. А догадки есть какие-то? — Абсолютно никаких, только ощущение. Тем временем, они степенно шли вперед посреди зимней сказки. Пока Петр рассказывал свою историю, лес будто замер, сверкая блестящим снегом, словно любопытным глазом. На некоторое время все вокруг погрузилось в тишину. Петя подумал, что он не говорил, куда именно нужно идти, и что он идет с могущественным Январем, абсолютно доверяя ему. — И правильно, Петенька, — отозвался старик, поправляя шапку, — я тут чего подумал, ты о своих ощущениях с Февралем поговори. Он у нас товарищ серьезный. Не гляди, что злым кажется, и запомни Петя, он любит чтобы к нему обращались «Господин Февраль»! Запомнил? Парень неуверенно кивнул, но потом хотел задать еще вопрос, обернулся и понял, что стоит в одиночестве, переступил с ноги на ногу, и крикнул в наливающуюся темноту: — Спасибо, дедушка Январь. Эхо его голоса стихло, и парень понял, что ледяной воздух сковал ему грудь. Тут его словно ударило по голове, и не каким-то предметом, а звуковой волной. — Кто ж в феврале без шапки шатается? Перед взором возник массивный и представительный Господин Февраль — Федор Валерич. — Так получилось, Господин Февраль! Тот звучно хмыкнул, а Петя напрягся и ощутил себя словно сдающим экзамен или проходящим собеседование на высокооплачиваемую должность. — Не в том русле думаете, Петр! Я уже ознакомился с вашими предыдущими откровениями моему коллеге Господину Январю, и теперь у меня тоже возник к вам вопрос. Отвечайте кратко и по существу. Петя кивнул, превратившись в слух. — Почему вы здесь в Новогоднюю ночь? Петя про себя решил, что сейчас не стоит мямлить, совершенно забывая, что все его мысли как на ладони. — Сегодня мы с Элей присутствовали на праздновании Нового года в пригородном поместье ее отца, Аркадия Петровича. Я с ужасом думал о том, что, если встречу еще один год с этими людьми, с ними его и проведу. Элина злилась по поводу и без. Ей не нравилось, как я выгляжу, как выглядит она, мы практически не разговаривали. Глядя на нас, я постоянно думал о том, как прекратить этот затянувшийся фарс. Но когда начинал что-то говорить ей, пытаться уйти с празднования, Элина останавливала меня фразой, что папа обидится. Наверное, обидится на меня, что я решил прекратить отношения с такой чудесной девушкой как его дочь. И я хоть и боялся, но уже готов был на откровенный разговор. Посреди праздника, после многочисленных поздравлений, Аркадий Петрович встал из-за стола и представил меня всем присутствующим как будущего мужа его дочери, и что он рад ее достойному выбору. Я недоумевал, с чего вдруг стал достоин. Элина же, сидящая рядом, и вовсе поперхнулась. Тут я понял, что какая-то внутренняя струна в моей уже бывшей девушке лопнула. «Прости, папа. Я не пойду замуж за этого импотента». Петя замолчал, снова переживая это мгновение — его необычайно ранило это слово. Элина очень обидела его, и уже не в первый раз. Слово, которое он не смог сказать Январю, а тут произнес как на автомате. — А ты правда импотент? — Да нет вроде. Тут все сложно. Федор Валерич немного приостановился и, заглядывая ему прямо в глаза, спросил: — Так ка ты думаешь, зачем Аркадию Петровичу зять импотент? Петя скривился, ощущая как проклятое слово снова проезжается по его самолюбию, пожал плечами, действительно не предполагая, зачем. — Что вы делали на работе последнее время, Петр? — Хм… я уже больше года вхожу в проектную команду. Разрабатываем коды безопасности банковских систем. — И ты, конечно, делился со своей девушкой, чем именно занимаешься? — Не подробно, в общих чертах. Вообще-то это информация недоступная, да и что она может понять со своим неоконченным юридическим. Петя остановился, когда догадка поразила его. Он сам себе ужаснулся, как мог быть настолько глуп и слеп. Конечно, Элине эта информация ни к чему, а вот ее отцу, проворачивающему непонятные махинации, вполне могла быть интересна. — А вот теперь думаешь в верном направлении, — одобрил строгий Февраль. — И что, получается, Аркадий Петрович давил на Элину, чтобы та продолжала встречаться со мной только из-за программного кода? Так проект почти свернулся, ничего стратегически нового мы не придумали, только переиначенное старье. — Вполне такое возможно. Мысли вашего несостоявшегося тестя мне недоступны, поэтому имеем дело только с вашими воспоминаниями и ощущениями. Ну ладно, с этим разобрались. А что дальше то было на празднике? — Я после заявления Элины встал и тоже выступил, наконец, что в свою очередь отказываюсь жениться на истеричке. Хотел было уже уйти, как меня остановил голос Аркадия: «Верни кольцо, что Эля стащила из моего сейфа, чтобы одарить тебя, идиота. Все равно от тебя никакого толку, программист недоделанный». После этих слов я глянул на Элину, которая снова села на свое место, резко побледнев. Сказать, что кольцо выкинуто Элей в лесу после безобразной сцены, я не успел, горло было зажато обидой за несправедливые обвинения. «Верни кольцо за два миллиона, или я тебя кастрирую. У тебя времени до завтрашнего утра», —проорал мне вслед Аркадий Петрович, когда я убегал из этого дурдома. Честно говоря, я знаю этого человека и почти уверен, что, если не верну, меня убьют, — грустно добавил Петя. — Нашел, на чем зацикливаться, — сердито проговорил Господин Февраль, степенно пробираясь в чащу и утягивая Петю за собой. — В себе лучше разберись, Петр, а то так и проходишь всю жизнь болванчиком, которого посылают в лес искать утерянные предметы. Петя совсем пригорюнился, ощущение собственного идиотизма навалилось на плечи. — И не вешай нос, понял? Сейчас Март придет, ты приготовься, у него вообще нестандартное мышление. —«Извращеееенеееец» — одними губами произнес последнее Февраль, Петя даже не поверил, что правильно понял его. Хлопнул глазами и увидел, что никого уже нет рядом, оставалось только крикнуть в мерзлую темноту: — Спасибо, Господин Февраль! Петя почувствовал, что теперь стоит в мерзлой слякотной луже, понимая, что без воспаления легких вряд ли обойдется после сегодняшней прогулки. Пройдя несколько шагов вперед, он уткнулся носом в чью-то курчавую грудь. Веселый голос Марта спросил: — Будешь косячок? — Эммм… Это ваш вопрос? — Ну че ты забитый какой-то? Не хочешь, не кури, — затягиваясь сказал Март, кося немного пьяным взором. — Да не, я буду, — отчего-то решил похулиганить Петя, и принял самокрутку, чтобы настороженно затянуться. Оглянулся вокруг, открыв глаза, и не поверил им. Вокруг было светло, ощутимо пахло травой, и солнечный свет заливал пока еще голые мокрые деревья. Март стоял, ухмыляясь перед ним, одевая на кудрявые рыжие волосы капюшон толстовки. Низ его джинсовых расклешенных брюк был измочаленным и мокрым. На свои ноги Петя даже смотреть не хотел. — Когда ты последний раз испытывал сексуальное возбуждение, Петенька? — спросил Март, уже поворачиваясь и двигаясь в одному ему понятном направлении. Петя поперхнулся дымом, и картинка сама по себе всплыла в его слегка затуманенном сознании. — Мне длинную версию пожалста, с подробностями, — игриво подмигнул этот хипстер переросток. — Я… — Петя зажался внутренне, не зная, как рассказать о таком, внутри себя умоляя Марта и так прочитать все, что было. — Э нет, брат, так не пойдет, условия каки помнишь? С тебя рассказ с нас дорога! ПОДРОБНОСТЕЕЕЙ! — Да че подробностей, — вдруг зло ответил Петя, — подробностей то с гулькин нос. У меня всегда был достаточно умеренный сексуальный аппетит, даже в период пубертата. А тут такое! Я сам не понял, как так получилось. Однажды моя мазда встала, и я вынужден был ехать на работу на метро. Спустившись вниз, я сел на место с краю, и через пару станций зашел парень. У него всегда низко опущено лицо, капюшон сверху, как у тебя, я даже не знаю, как он выглядит. У этого идиота короткие джинсы, как раз для зимы, и… трогательные тонкие ноги, щиколотки выступают над заношенными кедами, цепочка на одной ноге, а на ней ключик висит. Петя перевел дыхание, не имея сил говорить дальше, но глянув в глаза Марту, его словно прорвало: — Я мечтал прикоснуться к этой ноге, представлял смогу ли обхватить ее одной рукой. Мечтал погладить щиколотку, понять, мягкая на ней кожа или нет. Я хотел… прикоснуться к ней языком. Этот парень так стоял… Все в его позе говорило об отстранённости, неуверенности, о каком-то волшебном чувстве, что могло бы мне подарить это прикосновение. Я словно с ума сошел, когда понял, что возбудился. В метро. В час пик. Очнулся только тогда, когда парень вышел на своей станции, а я остался сидеть, смущенный и недоумевающий. Меня ведь никогда не привлекали парни. Петя и сам остановился, его дыхание стало прерывистым, он ощущал знакомые иголочки возбуждения, и признавал себя чокнутым дальше некуда. — Да ладно тебе, нормальная фантазия, — заржал Март и жестом показал движение вверх-вниз сомкнутой в кольцо ладони. Петя задохнулся и, собрав горсть снега, кинул в пересмешника, а тот, не прекращая смеяться, сказал: — И что после прекрасной щиколотки не встало на Эльку? Петр от силы смущающих эмоций закрыл мокрыми ладонями лицо. — Не парься брат, хотеть мужика не такое уж извращение. Уж поверь мне, я знаю, о чем говорю! А чего бы ты хотел на самом деле от него, этого парня? — Не знаю, — ответил Петя с красными щеками. — Хотел бы просто посмотреть какой он, разглядеть его. — Скоро узнаешь, — смеясь, щелкнул по носу его Март и был таков. Как сквозь землю провалился. Петя в недоумении обернулся, понимая, что пора бы уже привыкнуть к внезапным исчезновениям этих не братьев. Парень ощутил, что становится тепло. Поглядев на деревья, кое-где заметил набухающие почки, а на земле стали расступаться снежные кучи, показывая зеленеющую травку. Солнце радостно грело все вокруг, даря радость и ощущение чуда. Петя, сняв пальто, пошел вниз по холму и только теперь понял, что он находится на том самом месте, где посеяно кольцо, и, не поверив своим глазам, увидел яркий блеск под одним из деревьев. С неверием в собственное счастье Петя начал поднимать с земли тот самый перстень. С облегченным выдохом Петя уткнулся взглядом в ноги, которые ему были, несомненно, знакомы. Парень задержался на полюбившейся косточке, рассмотрел цепочку над ней и резво поднялся, вверх глядя на человека перед собой. Он был красивым, тонким, звонким. У него были лучистые голубые глаза и нежная улыбка, ямочки на щеках. Каштановая шапка волос легкой волной обрамляла тонкое и красивое лицо. В вырезе простой суконной рубахи виднелась еще одна цепочка с точно таким же ключиком, как и на щиколотке. Ключи и от моего счастья, подумал Петя. — Нашел, что искал? — голос парня был под стать ему, нежный и журчащий. Петя ответил, все еще ощущая восторг от того, что видел перед собой: — Теперь я в этом не уверен. — Апрель, — протянул нежную ладонь парень перед ним. Петя дрогнувшей рукой принял рукопожатие и скорее для себя прошептал: — Васенька. Парень ему снова улыбнулся и внезапно забрал теплую ладонь из плена Петиных рук. — Чего же ты ищешь, Петя? — задал обязательный вопрос Апрель. — Тебя, — не задумываясь, ответил Петя. До него вдруг дошло, что все, что происходило ранее, имело один единственный итог. Петя понял, чего хотел и кого хотел, и вот нашел его. — Нет, Петенька, не меня, к сожалению, — грустно ответил Вася. — Как же так? — шумно выдохнул Петр. — Ну, как-то так. Вася вдруг склонился к Пете и поцеловал того в щеку неожиданно холодными губами. Петя весь провалился в ощущения, а когда открыл глаза, увидел, что снова зима вокруг, а он стоит перед своей машиной с зажатым в руке кольцом. Парню стало горько от ощущения утраты. *** Уже десять дней, как Петя вернул перстень Эльке и ушел от нее с твердым намерением больше никогда не пересекаться. Что там думал коварный Аркадий Петрович по этому поводу, Петя не знал и знать не хотел. У него на душе были штиль и грусть. Он понимал, что больше не встретит своего Васеньку, но вопреки этому окончательно пересел на метро. Каждый божий день, он совершал путешествия по заветным станциям, так никого и не увидев, совершенно не думая о том, что в новогодние праздники мало кто едет на работу, учебу в привычное время. Одиннадцатого января Петя и сам вышел на работу. Как всегда, сел в метро и стал ждать, верил, что в первый же рабочий день года встретит Васю, если это был все же он. Затаив дыхание, Петя увидел, как в раздвижные двери входит он. Сердце забилось как сумасшедшее. Разглядев любимую щиколотку, Петя вперился взглядом в парня, да так и ехал, от станции до станции. Когда путь закончился, парень вышел на своей остановке. Петя, не задумываясь, встал и пошел за ним следом. Парень перед ним остановился, и повернулся, сняв капюшон. Петиному взору открылось уже полюбившееся Васино лицо. — Я не идиот, — сказал он Пете, мгновенно настораживая его. Видимо он понял, что Петр не понимает в связи с чем он сказал это, и решил пояснить: — Я видел, как ты каждый раз смотришь на мои ноги. Нет, мне не холодно, и я не идиот, который по зиме ходит с голыми ногами. — О, нет, — перебил парня Петя, — я не поэтому смотрел. Петя ожидаемо смутился дальше некуда. Почему же он тогда смотрел, парень не спросил. Немного подумав, он протянул руку, точно также как это было когда-то в лесу. — Василий, — серьезно сказал его любимый Апрель. — Петя, — ответил ему Петр, чуть не сказав вместо этого «знаю». В глазах у Петра взрывались маленькие звездочки, и ему казалось, что Васенька отчетливо видит их свет, потому что вдруг вокруг стало тепло и солнечно, и ему тепло улыбнулись, сверкнув ямочками.