Сорвавшийся план Рюноске

Иногда Акутагава хочет прибить Ацуши за его спонтанное желание заняться сексом. Особенно вне стенах дома. — Ацуши, нет! Мы пришли сюда купаться, а не трахаться, — огрызнулся Акутагава и снимает с себя верхнюю одежду. — Неужели ты реально оставишь меня со стояком...? — он у Ацуши и вправду был, а дело лишь в физиологии тигра. Порой Ацуши сносит голову, он хочет трахаться, как кобель, вливая свою сперму в Рюноскэ, пока его низ живота не набухнет. Акутагава был готов к такому в любой момент, но он не думал, что такое произойдёт именно сейчас... Мужчина не может оставить любимого мучаться, Акутагава прекрасно знал, что любит Ацуши. Рю уж хотел показать это в номере, ведь сам не купается, но.... — Смотри, Тигр, — Рю стягивает с себя штаны, демонстрируя Ацуши свою промежность в эротическом женском белье. Это были открытые трусики, кружевные и с бантиком. У Акутагавы и вправду были планы после купания... Всё же... Чем они, блять, занимаются на пляже? — Давай сделаем всё по-быстрому, пока я не передумал, — грозно сказал Рю, поправляя свое бельё, отпинывая в сторону снятые штаны. Он положил обе руки на стенку и выпятил задницу, но у Ацуши иные планы на эту прекрасную киску. — Не так быстро, — Тигр игриво мажет пальцами по входу во влагалище. Затем он ущипнул соски, что заставило Рюноскэ вздрогнуть и вскрикнуть. Сильная рука Ацуши тут же зажимает ему рот. — Чшш, нас не должны слышать совсем, Рю, — от такого обращения глаза сами по себе закатываются наверх, в голове лишь только: "Возьми меня". Но Тигр не настолько добр, он собрался доводить Акутагаву до пика и изнеможения от желания кончить... Они оба знали, чего хотят, оба знают, что будет... Пока лишь пальцы хватают розовые бусинки и оттягивают их в разные стороны, отпуская, шлёпает по ним, сжимая сиськи Акутагавы в своих сильных тигриных лапах. О, бля... — Трахни меня, — Рюноскэ сильнее выпячивается, но его игнорируют, продолжая мучать розовые бусинки парня. В это время Тигр уже просто тёр их и задевал. Соски стояли торчком и затвердели, но Накадзиме мало, — Ацуши... Трах...ааа~ — Джинко кусает под загривком и играет с талией Акутагавы, поглаживая лапами. — Ты хороший мальчик. Акутагава течёт. Он всегда течёт, когда рядом есть Ацуши. Его киска мокрая и жаждет внимания, пульсирует и хочет быть взятой, пока мафиози стоит, пытается сдержать свой голос, что бы не начать кричать на того, в духе: "Да когда ты вставишь член?!" Но Тигр издевается, улыбается, становится на колени и любуется видом. Текучий вход и смазка на бёдрах, такая соблазнительная и вкусная. Пытаясь угомонить себя от всего этого, Ацуши превращает свою руку в человеческую, безжалостно хлопает по промежности Акутагавы, заставляя того вздрагивать и сводить лопатки вместе от подскоков. — Да, тебе хорошо. Ты дершишься, ты умничка, Рюноскэ, твоя милая киска заслужила, чтобы я её выебал языком, — Ацуши продолжает хлопать, смотря, как бёдра Рю вздрагивают, как вход сокращается и желает нормальных прикосновений, как смазка соединяет его с кошачьим центром. Да и всё же, нужно прекратить мучать хорошего мальчика. Джинко берёт под ягодицами и раздвигает кожу, обнажая для себя промежность Рю ещё сильнее. Мужчина с удовольствием ткнулся в чужую киску лицом. Вскрик, дрожь в ногах, шлепок. — Заткнись, портовая шлюха. Ты должен молчать, ты так сильно хочешь, чтобы они посмотрели, как я трахаю тебя? Тебя возбуждает такое унижение? Трахаться при людях, которые тебя не знают. Наверняка молодые девушки завидуют тебе, ведь именно я – твой ёбырь, — Рюноскэ чувствует, что сейчас разревётся... Он знает только одно... Хочет член Ацуши. Только его член. Только в своё тугое, мокрое и тёплое влажное месиво между ног. Язык Тигра был божественным, лизал вход и посасывал половые губы, без малейшего стеснения. Вытащив мышцу всю, Ацуши прошёлся по мокрой "кошечке" в стиле бабочки, быстро двигая в обе стороны, заставляя мычать Акутагаву, вжиматься в стенку и хныкать от удовольствия. — Я люблю твой вкус, — Ацуши берёт того за ногу и переворачивает, чтобы Поцеловать липкими губами низ живота, лобок и клитор. Ммм... Ацуши всегда уделял этому местечку много внимания, вылизывая промежность своего хорошего мальчика. Акутагава вздыхает, всё это невыносимо, ему хочется ещё. Больше, сильнее, лучше. Руки Рюноскэ сами тянутся к своей груди, чтобы повторить движение Ацуши. Тигр старательно лижет киску, а Акутагава тянет свою грудь, сжимая соски до покраснения, немного прокручивая, чуть ли не до боли, но... Ебать... Это ахуенно. Ладони хватают грудь и массируют её, заставляя низ живота напрягаться. Челюсть сжимается сильнее, лишь бы не стонать, но это так тяжёло... На глаза наворачиваются слезы. Он хочет больше.. Ну зачем Ацуши так сильно мучает его... А что он... Он стоит на коленях и поедает Рюноскэ, раздвигает его половые губы, полностью обнажая, широко открывает рот, чтобы делать языком просто чудесные вещи. Взгляд уже давно тигриный, даже глаза едят Рю, всего его, абсолютно и полностью, не давая шанса на успех выбраться из этого капкана. Он будет трахнут по самое не могу, пока внутренний тигр Ацуши не успокоится и не будет уверен, что этот черноволосый мужчина только его. А Рюноскэ только сильнее тает, превращаясь в лужу, пот стекает по телу из-за возбуждения. Накадзима агрессивен, интенсивно двигает головой и языком, обхватывая ноги Акутагавы рукой и лапой, прижимая его к себе. Это уже не отлиз, а своеобразный трах рта Накадзимы, когда тот жадно вылизывает его киску, глотая смазку и слюну, сосёт клитор и каждый раз, задевает его язычком, когда снова вытаскивает мышцу и трётся лицом о промежность мальчика. — Да..да...да....да...ещё... — его бёдра вздёрнулись вверх, слюна стекает по подбородку. Держать себя в руках невозможно, Рюноскэ хватает беловолосого за волосы и двигает бёдрами, ощущая, как сейчас заплачет. Мышцы живота напрягаются. Глаза закатываются, закрываются. А Тигр сидит... Довольный, урчит... Так ещё руку свою потянул к низу бедного Рюноскэ, чтобы мягко ввести в него два пальца. В этот момент, Рюноскэ снова вскрикнул, на что получил грубый толчок пальцами. Они раздвигаются в нём, давая пространство языку, который находит там своё место и уютно усиживается, начиная скользить по внутренним стенкам и выскальзывая, снова сосёт клитор Ацуши его любит, Ацуши его хочет и обязательно натянет на свой член, чтобы показать, что он единственный, кто может доставить Акутагаве именно то удовольствие, которое ему нужно. Тигр хочет, чтобы черноволосый всегда был только его. Невозможно передать словами, как же ему нравится брать Акутагаву во всех позах, во всех местах, заставлять жёстко кончать и просить ещё. Ацуши безмерно обожает Акутагаву и стремится принести ему радость и удовольствие. Каждый день он прилагает все усилия, чтобы угодить своему возлюбленному и доказать, как важно для него его счастье. Ацуши внимателен ко всем желаниям Акутагавы и старается исполнять их насколько возможно. Он готов идти на любые компромиссы и делать всё возможное, чтобы усладить возлюбленного. Ацуши с нетерпением ждёт каждого момента, когда он может быть с Акутагавой, поскольку даже в простом общении с ним чувствует непередаваемую радость и счастье. Он заботится о каждой мелочи, которая может доставить удовольствие Акутагаве, будь то маленький подарок, готовка его любимого блюда или просто тёплый и искренний комплимент. А сейчас он заботится о его оргазме, который вот-вот случится... или нет... Тигр просто останавливается и отстраняется. Акутагава не может понять, что произошло, да и слышит: — Ну, я доволен. — Нет, нет, нет, Ацуши! Я не доволен! Я не кончил! Ацу- — довогорить не вышло, ему закрывают рот, напоминая, что тут есть не только одни они. — Покажи мне, насколько сильно ты хочешь этого, — голос грубый и холодный, но это заводит ещё сильнее, эта сторона Тигра...боже, спаси. Рюноскэ, недолго думая, сразу берёт опору только на одну ногу, а другую приподнимает, раскрывая себя, пальцы спускаться ниже и развдигают вход — Пожалуйста, возьми меня, Ацуши... Ты должен сделать это(ради баланса вселенной) Ацуши лишь усмехается, издевается. Он наклоняется к Рюноскэ и шепчет: "Недостаточно". Глаза Акутагавы открылись шире, мужчина не понимал, почему ему отказали. — Ацуши, пожалуйста, я не выдержу, пожалуйста... Мне нужно это, я хочу кончить. Ацуши... Котёнок... Пожалуйста, я был хорошим мальчиком, — Ладно, это была последняя капля. Накадзима умел дразнить и сводить с ума Акутагаву, да и этот черноволосый хорошо справляется с задачей, когда становится именно таким... Тигр делает пару поцелуев. Когда Джинко целует груди, шею, плечи Акутагавы, он делает это с нежностью и страстью одновременно. Он начинает с медленных и легких поцелуев на груди, затем переходит к шее, где целует её мягко и нежно, прижимаясь к Рю всё ближе. После этого он целует плечи, ощущая запах его кожи и прикасаясь губами к каждому месту. Ацуши не торопится и наслаждается каждым моментом, который проводит с Акутагавой. Он знает, как доставить удовольствие своему партнёру и делает это с любовью и страстью. Внутренний Тигр и сам Накадзима урчит... Мужчина спускает с себя штаны и бельё, обнажая свой член. Рюноскэ всегда поражался тому, как может принять в себя нечто столь большое и толстое. У Ацуши гораздо больше половой орган, чем у других парней... Он сглатывает слюну. Беловолосый любя взял его руку и начал целовать пальцы, немного посасывая. Акутагава не мог удержаться и начал трястись от удовольствия. Нежные поцелуи на каждом пальце и легкие прикосновения языком заставили его тело дрожать от наслаждения. Акутагава закрыл глаза и вздохнул громко, наслаждаясь каждым моментом. Ацуши продолжал ласкать его руки,зная, что это доставляет партнеру особое удовольствие. Он хотел, чтобы Рю чувствовал себя любимым и желанным, и продолжал ласкать его нежными поцелуями. — Я хочу вставить в тебя, — прорычал Тигр, снова беря пальцы в рот, заводя Рюноскэ хуже некуда. Он похож на покорное месиво, желающее поскорее получить разрядку. — Я-я жду... — прохрипел тот в ответ... Член любимого совсем рядом со входом, Акутагаву трясёт, он хочет это в себе, но беловолосый снова все портит, прикладывая член между половыми губами немного начиная тереть. Недолго думая, он схватил уже двумя тигриными лапами за бёдра, корпус был плотно прижат к стеночке, ноги раздвинуты и болтаются, а руки держатся за сильные плечи. — Не мучай, — Рю снова на грани слёз, ему это нужно... Так же, как и Ацуши. Беловолосый понимает, что нужно торопиться, не дай бог товарищи что-то заподозрят... Член легко скользит в совсем насквозь промокшую киску, которая судорожно сжимается, когда принимает в себя зверя... Из горла Рю лишь вырывается хныканье, плач, скулёж. Шлепок кожи об кожу – это игра, в которой слова становятся излишними. Сила удара пробуждает непостижимые чувства: от боли до созерцания неподдельного блаженства, а иногда шлепок становится грозным громом, звук которого распространяется на большое расстояние. Тигр берёт грубо. Нет. Не то. Ацуши трахает жёстко. Он долбит киску Акутагавы, делая все новые и новые таранящие удары. Рюноскэ плачет... Больше не может терпеть то, как Ацуши ебёт его мокрую и тугую киску, которая сжимается с каждым новым толчком внутри, даже дополнительная стимуляция необязательна, ведь лобок Тигра попадает прям в нужное место... В сладкий кошачий центр удовольствия. — Ах, бля, да, трахай меня!! — Акутагава получил грубый толчок бёдрами, который заставил его ноги разогнуться. — Молчи, шавка, блять, — он натягивает Рюноскэ на свой орган, тараня его промежность, с которой так и течёт смазка. Из глаз льются слёзы удовольствия, он ревёт, потому что ему хорошо. В глазах Ацуши зажглась жажда, и его дыхание растаяло в страстном рычании, пронзающим воздух. Удовольствие, которое они обнаружили в общей боли и сладком порыве, заполнило их существование. Их тела окутал их собственный танец, где границы разрушались, и страсть охватывала их до самого основания. Переливающиеся оттенки их кожи сливались в прекрасном экстазе, создавая живописное видение двух сущностей, избавленных от своих обычных ролей и сдерживаний. Взгляды, полные жгучей похоти и силы, пересекались у них, позволяя каждому увидеть в глубине другого огонь и волнение. Ацуши, обретая свою настоящую сущность, рычал от самого основания своего существа, откликаясь на каждый удар, на каждое прикосновение. В его голосе звучала смесь страсти и удовольствия, словно он давал знать о своём безграничном проникновении в недра пылкой сущности. Так шлёпающиеся звуки кожи о кожу и гремящие стоны создавали декадентскую симфонию, насыщенную наивысшими чувствами и безупречной интенсивностью. В этом мгновении, в этой искривлённой реальности они находили островок своей свободы, где их страх и услада смешивались в одно. Но в самой глубине этого безумного экстаза лежало единство, невидимая нить, связывающая их души. В каждом шлепке, в каждом рычании они обнаружили неподдельное счастье и подтверждение своей взаимной привязанности. Новые толчки, между их телами нити Рюноскэной слизи. — Хороший мальчик, принимает мой большой и толстый член в себя, — он тигриной лапой держит за волосы, пока другой держит за бёдра и поднимает того вверх и вниз, пока таз беловолосого трахает то, что принадлежит ему. — Да, я принимаю твой член... И хочу его глубже, весь... Ох~ — глаза закатываются, сказать что-либо уже не получается. Когда каждый шлепок встречался с голой плотью, Акутагава не мог удержаться от застенчивого скулежа, прорывающегося через его губы. Это был звук, который играл на струнах его самых интимных желаний, смешивая болезненное удовлетворение и сладострастную муку в единое неповторимое выражение. В этих мгновениях Акутагава сходил с ума от острых, пламенных ощущений, которые заполняли его сущность. Каждый удар, как ритмический стук сердца, вызывал в его душе вихрь эмоций, стравливая на сладкую ноту шальную сладость абсолютной преданности. Акутагава погрузился полностью в этот мир кожи на коже, где болезненное искушение переплеталось с непроглядной сладостью. Слёзы блаженства выступали на его глазах, которые пылали страстью и жаждой ещё бо‌льших впечатлений, пока со рта текут слюни. Он жаждал каждого последующего шлепка и каждого смутного стонущего сладострастия. В этом потоке эмоций и сладострастного пламени, Акутагава растворялся в тайных плясках своего собственного существа, останавливаясь только тогда, когда его душа рыдала от удовольствия. — Кончаю.. кончаю... Кончаю, кончаю, — слюны ещё больше, всё его лицо совсем мокрое. — Давай, Рю, кончи для меня, кончи на мой член в себе. Ты хороший мальчик, — шлепки и удары становятся куда сильнее, рука отпускает волосы Акутагавы и поддевает соски коготком. Рю не выдерживает, он кончает со скулежом и стоном имени ебыря и растекается, становясь лужей, когда Тигр рычит и изливается в него своей набухшей плотью. — В...в.... Следующий раз... Такого не будет... — Ацуши держит того всё так же, немного покачивая бёдрами. Он целует шею любимого и вытаскивает плоть, смотря, как смазка и сперма вытекают из входа, пачкая такие эротичные трусики. — Ты в прошлый раз точно так же говорил, — они оба целуются... Теперь им предстоит объясниться, откуда у Рю дрожь в ногах и почему Ацуши такой довольный.