Раскрасить пустоту

–Что-то случилось, Йоисаки-сан? Канаде была растеряна, ведь пугать Хонами горькой правдой не хотелось. –Да, всё хорошо... Просто я уже успела по тебе соскучиться. – Уже? Ну вообще, я тоже хотела бы поскорее встретиться конечно... – засмущалась Хонами. Вслушиваясь в бархатный голосок девушки, Канаде пребывала в ярком экстазе. Она чувствовала себя по-настоящему счастливо, хотя ещё пару минут назад в её мыслях кипела ядовитая ненависть. Сейчас это было уже не важно. Чистый тон голоса Хонами рушил самые крепкие нагромождения из страданий. – Ну, раз уж всё в порядке... Мне нужно будет вернуться к работе. – Ладно, хорошо... – нехотя ответила Канаде. – Не обижайся из-за этого, сейчас правда нет возможности поговорить подольше... – Ничего страшного, ещё увидимся. В доме вновь воцарилась полная тишина. Понимание того, что к ней с заботой и трепетом относится такая прекрасная девушка, как Хонами радовало Канаде. – Она же просто идеальна... Мочизуки-сан хорошо учится, играет в музыкальной группе, хозяйственная, ещё и такая красивая... И она правда уделяет мне внимание. Я правда заслуживаю этого с её стороны? Во всяком случае, нужно постараться не косячить так много, как сегодня. Стоит научиться хотя бы правильно готовить тесто. Канаде наконец встала с пола. Девушка отсидела ноги, и они с колющей болью приходили в своё обычное состояние. На столе оставались некоторые продукты, которые Канаде решила израсходовать до конца. Первым делом девушка принялась просеивать муку сквозь сито, похожее на железную кружку. – Вроде, Хонами говорила, что это делается так. Мука спускалась ровной струёй в миску. Рука, болящая из-за синяков и небольших царапин быстро уставала от интенсивной мышечной работы. – Интересно, Хонами похвалила бы меня за это? Надеюсь, из моих попыток получится хоть что-то... Точно рассчитав силу она разбила хрупкую скорлупу яйца. После добавила сахара и немного соли. Канаде старалась аккуратно размешивать будущее тесто ложкой, чтобы снова ничего не заляпать. Первое время всё получалось, но когда тесто загустело, ложка стала запутываться в нём. – И почему у меня не получается? Вот если бы рядом была Мочизуки-сан, она показала бы мне, как правильно... Ах, она и в правду имеет какую-то странную власть над всеми этими кухонными приборами. Почему же и я не могу ее завоевать? Канаде попыталась описать ложкой ещё пару кругов, но вязкое тесто будто пленило её. Расстроенная девушка бросила эту затею. Не убрав за собой, она вернулась в комнату и по привычке села за компьютерный стол. – Мои навыки в кулинарии нулевые, зато в музыке вроде как нет. Только вот... Раньше все свои песни я посвящала Мафую. Но если это бесполезно, кому их посвящать сейчас? В голове пустота. Единственный посыл её творчества заключался в спасении, и вся огромная коллекция на первый взгляд разнообразных песен скрывала за собой одинаковую концепцию. Казалось, что другого повода для написания песен и не существует... Если и так, чем девушке можно заняться сейчас? Музыка - это основное занятие Канаде, предназначенное ей ещё до рождения. – Кому же ещё можно посвятить песню... Часто всякие произведения посвящают родителям... О нет, не мой вариант. Но часто и тем людям, которые не связаны с тобой кровно, но всё же важны... Хонами? Да, я напишу песню для Хонами! Воспоминания о Мочизуки-сан приободрили Канаде. Нежность, теплота, спокойствие, аромат латте и выпечки – всё это нужно было уместить в одном гармоничном двухминутном произведении. Девушка прописывала клавишную партию, раскидывая белые прямоугольники по строчкам. Серебристые звуки старого пианино переносили в день, когда Канаде познакомилась с Хонами. Как только Мочизуки-сан с осторожно переступила через порог, коридор озарился пряным ароматом её духов. Неловкое знакомство надолго осталось в памяти. От Хонами исходило тепло, как от камина в зимние вечера, стоило только стать к ней чуть ближе, алебастрово-белая кожа Канаде меняла температуру. Казалось, это было то, чего так не хватало, девушка постоянно тряслась от холода, и именно с Мочизуки-сан это состояние прерывалось. Когда в процессе рассказа о себе речь Хонами зашла о Leo/need, она включила одну из их песен с объёмным драматичным вступлением, будто сыгранном на старом, сохранённым прапрабабушками фортепиано. Интересно, а Мочизуки-сан помнит этот день? Навязчивые грёзы заставляли Канаде периодически подниматься со стула и бесцельно расхаживать по комнате. Концентрация быстро покидала девушку. Может, для более точного описания чувств и нужно было поразмыслить, но Канаде только и делала, что инсценировала несуществующие диалоги. – Оу, Мочизуки-сан, ты устала после академии? – обеспокоенно спрашивала у серых стен Канаде – Ты можешь отдохнуть у меня, ведь я сама всё прибрала... Бабушка об этом не узнает, и ты получишь свои заслуженные деньги. Ох, солнце, у тебя даже появились синяки под глазами... Но даже так ты самая красивая. Тебе стоит лечь пораньше. Хочешь, я сделаю домашнее задание за тебя? – Канаде резко прервалась – Стоп, что я сейчас делаю? Даже написать песню почему-то совсем не получается... Но мне так хочется порадовать Хонами, увидеть её милую улыбку и ямочки на щеках... Ради этого точно стоит продолжать. Вернувшись к работе, Канаде сделала ритмический рисунок ещё гуще. Ударная партия должна была занимать особое место, ведь это инструмент Хонами. – Интересно , а какой музыкальный инструмент ассоциируется со мной? – вопрос, адресованный самой себе загнал девушку в угол – А вообще, что может ассоциироваться со мной? Получится ли у кого-нибудь написать песню про меня? Канаде встала перед зеркалом. Синяки под глазами, потрескавшиеся губы, тонкая шея... Девушке казалось, что она – олицетворение усталости. – Наверное, ассоциации, связанные со мной ограничиваются на истощённости и жертвенности – вполголоса рассуждала Канаде –Амиа говорила, что я свой самый лучший друг и самый строгий судья. Если это так, тогда хотя бы я могла посвятить себе песню. Но я этого не делала... А почему? Может, потому что все свои силы я отдавала на исцеление Мафую? А может и потому, что действительно мне нечего рассказать о себе. Но раз так, какой меня видят другие? Вокруг меня так мало людей... Раньше были родители и друзья со двора, а сейчас только Хонами, Эна, Мизуки и Мафую... Какой они воспринимают меня? Ценят ли? Или я настолько пуста и скучна, что на самом деле им безразлична? Кто я вообще? Талантливая музыкантша или обедневшая душой жертвенная девушка? Красивая или уродливая? Важная или нет? Кажется, я совсем ничего не знаю о себе... *** Тем временем Хонами продолжала писать исследование. Тема работы заключалась в углубленном изучении вредных привычек. – За формирование зависимости отвечают три части мозга: префронтальная кора, базальные ганглии и миндалевидное тело... – наворачивая круги по комнате, шептала Хонами – Интересно, постоянное написание песен считается вредной привычкой Канаде? Ведь она делает это постоянно, и, кажется, с каждым днём всё больше и больше её это гробит. Помню, как я тоже страдала и чувствовала себя оставленной. Когда в школе меня презирали за добрый характер... Они даже не попытались понять мою позицию. Человеческое безразличие к окружающим многих губит. До сих пор я пью эти таблетки и не могу с них слезть... Без них моя депрессия меня продолжала бы пожирать мой здравый рассудок. Хотя теперь такое вряд ли повторится... В академии всё хорошо, а Канаде точно не предаст меня. Мы с ней чем-то похожи... Не часто встретишь таких жертвенных и искренних людей. Только и эти качества, которые вроде бы ценятся в обществе слишком разрушительны. Я буду оберегать и заботиться о Канаде всегда. Ни за что её не брошу. Йоисаки-сан достойна всего самого хорошего, и если она не получает этого в полной мере сейчас, я исправлю это. Я дам всё, на что только буду способна. Ах, моя милая девочка...