***
Сколько она уже едет? Наверное, почти два часа. До невозможности долгие и слишком пыльные два часа. Куда она едет? А главное – зачем? Вроде бы, сначала ей надо было помочь подруге с перевозкой мебели в её новую квартиру. Но когда Яна уже была на полпути, ей пришло СМС, которое ясно разъяснило, что помощь её не особо и нужна была. В общежитие же ей вовсе возвращаться не хотелось. И вот теперь она кочует с ветки на ветку словно юркий воробушек, уехав настолько далеко от изначальной точки, что след её затерялся в многочисленных переплетениях московского метрополитена. Музыка помогала затеряться ещё больше. Уже не телом. Уже сознаньем. Как ни странно, сейчас в этом больше других помогала старая народная песня, которую она услышала когда-то давно совсем случайно. «Летят утки и два гуся…» Вот и душа её летела где-то, подобно птице. Где-то не здесь, а очень и очень далеко. Будто бы даже в другой вселенной, под другими небесами. Яне иногда казалось, что она, как котёнок, ловит её за тоненькую ниточку и постоянно упускает. От этого не было больно, а просто… пусто, что ли? И эту пустоту даже заполнить нечем. Ни радостью, ни печалью. Песня закончилась, и в ушах настала тишина. А стук за стуком всё ещё раздавался в её сердце. То был стук и вагонного состава, и её головы о стекло. Она, кажется, смотрела на свои пальцы со сломанными ногтями и немного сорванной вокруг них кожей. Нервы. Вот уж об этом ей точно не хотелось думать. Недовольно пробурчав замечания в адрес самой себя, Яна скрестила руки на груди и посмотрела в бок – прямо в окно, что открывало ей мир другого вагона. Люди. Разодетые и не очень. Высокие и недостающие до поручней. Уставшие и ещё не до конца уставшие. Кто-то едет домой, кто-то на работу, а кто-то ни туда, ни сюда. И всех их объединяло лишь то, что они выбрали метро в качестве средства передвижения. По крайней мере на первый взгляд. Кто знает, заговори они друг с другом, и вдруг выяснится, что в одни и те же годы они ходили в одну школу, любили запивать сладкущим чаем сосиску в тесте и с удовольствием играли в волейбол. Но никогда друг с другом не пересекались. А если пересекались, то забыли об этом. Может быть и она пересекалась с кем-то из них. Взять, например, вот этого бледного юношу в кожаной куртке, что тоже стоит в самом конце вагона и смотрит в потолок. Звёзды увидел? Или какую-то невообразимую картину, которую ему нарисовало воображение. Или… какую-нибудь раздражающую его вещь. А то он всё время щурится и моргает, слегка нахмурившись, даже забавно наблюдать. И, стоит признать, вид его её привлекал: пышные чёрные локоны, такие же чёрные густые брови, точёные (если не болезненно худые) скулы. Почти что модель стиля «героиновый шик». Глаз она, правда, не видела, но ей интересно было бы узнать какого они цвета. Почему-то ей хотелось верить, что зелёные. Нутро же прямо заявляло, что они именно зелёные и никак иначе. Она с недовольным лицом отвернулась. С чего её вообще так взволновали глаза какого-то незнакомца, которого она и так больше в жизни никогда не увидит? Что такого было в нём? Он же всего лишь обычный пассажир, как и она. Разве нет? Поезд приближался к следующей станции, а ей приспичило ещё один разок взглянуть на парня из соседнего вагона, который чем-то её зацепил. Хотя бы мельком. Наконец, сделав глубокий вдох, она повернулась... ...и встретилась с зелёным взором прямо когда поезд начал резко тормозить. Эти несколько странных секунд. Как же много они стоили. Еле удерживаясь от падения, Яна смогла подумать лишь о том, что одного только взгляда было достаточно, чтобы осознать: она далеко не в первый раз смотрела в эти широко раскрытые глаза, скованные то ли неприкрытым шоком, то ли искренней неожиданностью. И этого же самого взгляда было достаточно, чтобы понять, что он её каким-то образом узнал. Как и она его.***
О чём он думал?! О чём он думал, когда решил напоследок снова посмотреть на неё?! Лёгкие сковал холод, не позволяя сделать даже вдоха. В голове невероятно быстро проносились и так же быстро исчезали воспоминания о том, чего не было и никогда не могло быть. Такое ощущение, что, посмотрев в эти немного пугливые, но добрые голубые глаза, он нырнул в ледяное озеро и теперь не может всплыть обратно. Балор не знал её имени, но видел её очи сотни и тысячи раз в самых ярких красках. Она громко смеялась, она много грустила, она злилась. Злилась так, что волосы вставали дыбом. И всё это отражалось в каждом взгляде, который она в него бросала. Но в последний раз, когда он видел эту голубизну, она отражала боль. Боль от смертельной усталости, от неизбежного расставания и от невозможности что-либо изменить. Внутри что-то с треском сломалось и теперь не желало чиниться. И уже было плевать на то, рёбра это были или сердце. А может, это всё его тело, наконец, решило отомстить ему за курение? Кто знает. Он не мог пошевелиться. Даже на шаг. Продолжать нормально существовать всё никак не позволяла та самая девушка с невероятно знакомыми голубыми глазами, которую… начали выталкивать выходящие из вагона люди. Но даже когда её окончательно вытеснили за дверь на платформу, она не отводила от него взгляда. И только до Балора дошло, что надо бы срочно выбежать прямо за ней, мозг оглушило одной лишь фразой. «Осторожно, двери закрываются».***
Яне понадобилось ещё минуты две, чтобы прийти в себя. Хотя «прийти в себя» это сильно сказано. Скорее просто смириться с тем, что поезд уже давно ушёл. Вместе с тем черновласым юношей. Ей почему-то хотелось заплакать. И выглядело бы это до постыдного глупо. Господи, он же всего лишь какой-то прохожий! Но какой-то до жути эмоциональный, рвущийся наружу голос прямо-таки кричал, что это не так. Что встретились они очень и очень давно. Что не было человека на свете, который знал её так, как он. Что она была единственной, кто знала его. И что она его упустила. Ноги подкосило. От потрясения или изнеможения, она уже и не знала. Куда-нибудь присесть… Нужно куда-нибудь присесть, иначе она упадёт и так и останется лежать на пыльной платформе. Скамейка оказалась холодной и неудобной, но с её нынешним состоянием и такая сойдёт. Она сидела практически не шевелясь, наверное, уже почти пять минут. Похлопав себя по щекам, чтобы хоть как-то вернуться в реальный мир, она достала из кармана телефон и с разочарованием поняла, что он разряжен. Ну вот, даже отвлечься теперь не получится. — Что же сегодня за день такой, а?! - внезапно вырвалось из неё. Голос её оказался неожиданно громким для почти пустой станции. Услышав собственное эхо, Яна прикрыла лицо рукой, желая слиться со стеной и просто забыть про всё это. — Вот и я себя, - произнёс кто-то хрипло, явно пытаясь отдышаться, - об этом спрашиваю… Оторвав взгляд от погасшего экрана, она еле остановила себя от того, чтобы не вскочить с места. Перед ней стоял он. В той же куртке и с теми же ярко-зелёными глазами, что и раньше. Упёршись руками в колени, этот человек, которого она уже не решалась назвать незнакомцем, часто дышал и смотрел прямо на неё. А она была не в силах даже моргнуть. Настолько боялась, что это всего лишь галлюцинация и стоит ей закрыть глаза, как он исчезнет. Но эта «галлюцинация», неловко рассмеявшись, вдруг произнесла: —Вы простите, я сейчас скорее всего выгляжу как сумасшедший, но… — П-погодите, в-вы, что, - прервала его Яна, заикаясь, - выскочили из одного поезда и сразу сели на другой, чтобы… Присев рядом с ней, он глубоко вздохнул. — Вновь приехать сюда? – продолжил юноша за ней. - Верно. Думал, вы уже наверняка ушли, но решил попытать удачу. Он сделал ещё один вздох прежде чем добавить: — И, видимо, не зря. Она не смогла сдержать улыбки. Действительно, сумасшедший. Но если уж признаться честно, то же самое можно сказать и про неё с её огромной радостью от этих слов. — Я даже не знаю, что сказать... - ошарашенно прошептала она. Но её голубые глаза всё же говорили об обратном, выражая всё то, что никак не получалось озвучить. «Я скучала», «Не уходи, пожалуйста» и «Спасибо за безумство, что ты совершил». Молодой человек удивительно мягко улыбнулся и, сжав переносицу, с усталостью ответил: — Зато я знаю. Спасибо, что остались здесь. Чёрт возьми, я бы не смог свыкнуться с мыслью, что больше вас никогда не увижу. Осознав, какие слова только что вырвались из его рта, он спохватился и мигом побледнел. — Не поймите меня неправильно! – воскликнул он, размахивая в панике руками. - Такое очень странно говорить при первой встрече, но… — Первой? – с лёгким смехом спросила она, пытаясь разрядить обстановку. – А у меня сложилось впечатление, что мы встречались раньше. Причём при более причудливых обстоятельствах. В этот момент Яна почувствовала, что лучше перейти на «ты». — И знаешь, я бы не ушла даже если бы хотела. — Почему? Его поднятые от удивления брови выглядели так уморительно, что она опять не смогла сдержать смеха. — Скажем так, твои глаза меня настолько сильно поразили, что мне нужно было по крайней мере минут пять, чтобы восстановиться от шока. Юноша заливисто засмеялся с ней в унисон. — А я так боялся забыть твои, что со всех ног рванулся сюда! Их довольно смешная гармония была внезапно прервана приступом хриплого кашля. Не на шутку разволновавшись, девушка положила ладонь парню на плечо и нервно прикусила губу. Когда же кашель наконец утих, её безумец позволил себе издать сиплый смешок. — Всё, теперь точно бросаю курить, - длинные холодные пальцы коснулись её руки, а обращённые к ней глаза отчего-то вдруг потеплели. – А то если ты снова куда-нибудь пропадёшь, я не смогу тебя догнать. — Не волнуйся – не пропаду, - нежно заверила она с улыбкой и, спустя мгновение, хлопнула себя по лбу. — Что случилось? – спросил он уже своим обычным бархатным баритоном. — Забыла представиться! – девушка уверенно протянула ему вторую руку. – Яна. Ухмыльнувшись, он ответил ей крепким рукопожатием. — Балор. Рад снова встретить тебя, Яна.