О жизни и смерти

      Случилось это на заре двадцатого века, когда мир ещё не успели сотрясти мировые войны, когда мир только перешагнул первое десятилетие и никому не было дела до понимания, что будет дальше.  В мире воплощений стран  ещё никто не успел перевести вполне привычное напряжение мировой арены в горячее противостояние и измерение всем, чем положено мужам старше пятнадцати лет.  Это было время восхождения наследника Прусского королевства и закат самой загадочной империи в истории человечества - Российской.       Они друг друга не искали, лишь нашли место и повод познакомиться на очередной встрече в стенах дома Третьей Французской Республики.  Немцы всегда нравились РИ по-особенному. Было в их историях слишком много общих моментов горя и радости. Немцы - часть истории для русских, как и русские часть истории для немцев. Так было всегда и потому не удивляло присутствие интереса. К тому же, сторонним поводом завести полезное знакомство был папаша Германской империи - Пруссия. Россия имел с ним тёплые (иногда теплее, чем нужно) отношения.       ГИ хоть и не был похож на почившего родителя, однако, он без сомнения был его прямым наследником. С момента смерти Пруссии прошло не много по меркам стран, однако ГИ и без того поздно перенял правление. Он не был мальчиком, какими часто остаются наследники после внезапной кончины родителя. Перед Россией даже в первую их встречу предстал взрослый мужчина, будто видавший виды войны и человеческого быта.  Однако, стоило Германии открыть рот, как образ значительно омолодился: наследник был до ужаса наивен.  Этим можно было бы воспользоваться, если бы у России были силы.        Случалось так, что эти двое начали съезжаться редкими вечерами.  Иногда их встречи ограничивались ужином, да обсуждением прочих политических дел, не обговоренных ранее, а иногда они, отложив разговоры о политике, перемешались в гостиную  пить что-нибудь дорогое и алкогольное. Сегодняшняя встреча - исключение из исключений.  Стандартное перемещение в зал с камином означало ещё часа три тягомотных рассуждений, упрямых споров и просто мыслей вслух, однако сегодня настроение монархов перешло от будничного разговора до нечто более интимного или, если угодно, пьяного доверия.       — Я уже спрашивал сколько вам лет? - Неаккуратно спросил ГИ, сидя в удобном кресле перед камином. Его тонкие смольные брови всегда нахмурено сводились к переносице, когда тот особо задумается. — Кажется больше ста пятидесяти, да? Много вы... Пробовали этой жизни?        — В каком это смысле "пробовал"? — РИ, Сидящий напротив, лениво потягивал скотч из рюмки.  Он со скучающей заинтересованностью перевёл взгляд на собеседника, словившего дзен на пляшущих языках огня.       — Ну, скажем увлечения, ремëсла, развлечения, или вот путешествия сейчас в моде... За сто с лишним лет можно ведь перепробовать всё, не ссылаясь в ограничения во времени. Ну, вы знаете, люди умирают раньше нас воплощений, разве это не даёт ощущение свободы? Ошибки исправлять не так страшно при наличии времени.       — Ты очень юн, мой милый друг, - сказал Россия весьма задумчиво, хоть и с дежурной усмешкой, — проживя с моё наверняка ты поймёшь как тяжело бремя бессмертия.       — Почему же? — Искренне удивился Германия, нервно почесав под острым носом. — У воплощений много работы, да, но разве это не даёт нам  жизнь в прямом понимании человеческую?       — Да, мы можем,как люди стремиться, лениться,горячиться, пить, курить и спать с кем попало, но не люди мы, дорогой мой, не люди.  Опасно стране вести жизнь как человек. - Россия неоднозначно нахмурился,качнув головой. Было в вопросах бессмертия у РИ нечто очень личное, о чем он собирался рассказать молодой стране.       — Попробуй представить, — продолжил он, — какого это самому видеть, как стареют и умирают твои друзья. А потом дети друзей. Дети детей друзей.  Да и наконец, дорогой ГИ, ты должен знать, что твои собственные правители тоже не вечны.   Это охладило поток горячих вопросов. Страны ненадолго замолчали, глядя в пустые точки напротив себя. Российская империя успел пригубить виски.       — Люди удивительны, неправда ли? — продолжил он вскоре. —  Их тела изнашиваются, погибают быстрее. Наши с тобой рассыпятся и разложатся только когда, когда придёт время нашим наследникам вырасти. Или когда наши люди решат, что мы  — не то, что им нужно. Или твой дружелюбный до времени сосед пойдёт на тебя войной, прибьёт твоего наследника и свергнет тебя заодно. В таком случае на людей нам почему-то горько плевать. Что они понимают в самом деле?.. Какие-то там воплощения, у которых свои вековые распри, отсутствие любви и понимания бытности. Им даже есть и спать не обязательно, что за странные создания эти воплощения! ... Империя изогнул брови в жалостливом выражении, невысоко и небрежно вскинув рукой.       — Даже если наше тело не способно стареть с той скоростью, с которой стареют люди, мозг устаёт, ГИ. Устаёт осознавать, что с переходом за сотню лет ты уже не имеешь того, что имел пускай и в пятьдесят лет. Вечная жизнь - бремя, даже если ты просто читаешь еженедельную газету. Спустя век ничего не меняется: всё те же названия, войны, экономические трудности. Меняются разве что имена на первой полосе, и то это происходит каждые двадцать лет.  Когда тебе за сотню ты даже не сразу осознаешь, что говоря о том, что произошло буквально лет пять назад на деле измеряется пятьюдесятью.  И ни людей тех, ни событий давно нет.        Германия слушал удивительно спокойно, порой чувствуя уколы сочувствия. В силу прожитого он действительно не мог противопоставить ничего словам и опыту русского. Немцу всегда казалось, что времени катострофически мало, не считая буквально бессмертия. Казалось бы, спешить некуда, если ты не обзавёлся наследником, который обязательно должен занять твоё место, но ГИ себя подгонял, ведь на то была причина.  После рождения немецкого наследника, факт его существования был скрыт от глаз Мира. Германия считал несправедливостью жизни то, что он  только начал осуществлять свои планы, как вдруг появляется подтверждение его скорой гибели. Бессмертие было желанно для немца. Россия же никогда не скрывал гордости своим взрослым наследником. Кажется, сейчас Германская империя понял действительную причину этой самой гордости...       Россия продолжал говорить фоном, пока вдруг не замолчал.       — Ох.. Что-то мне скотч в голову ударил. Прости, мой друг. — Россия потер покрасневшее от коньячного стыда лицо и ослабил ворот кителя.   Интересно, без бутылки он был бы так откровенен с немцем или продолжал дежурно молчать? Такие разговоры копятся, горят и тлеют, порой вырываясь под нужным градусом горячительного. Увы, у империи не осталось того, с кем было бы безопасно выплёскивать такие разговоры, не стыдясь после за множественные откровения. Великобритания - тоже старый правитель Европы - давно перестал слушать русского. Последние их разговоры заканчивались скупыми мужскими по давно ушедшим. В прочем, Россия, исходя из их общей тоски, сочувствовал Бриту даже больше, искренне не понимая, как союзник до сих пор не повесился.  Едва ли двести лет существования РИ в сравнении с семью столетиями Брита - чистое ребячество, можно посмеяться. Не спасали эти разговоры, вот что. Великобритания не мог говорить о прошлом. Он до сих пор живёт душой в эпоху Великих Географических, а телом не может смириться с веком промышленных рывков, культуризации и феминизма.   Наверняка, их посиделки вечерами закончились бы принудительным лечением алкоголизма, если бы Британия в один момент не отказался. Пояснил он это коротко и ясно: " Уменя жена и дети. Кризис среднего возраста давно пройден, а тебе я уже всё сказал".  После такого РИ наотрез отказался от таких обсуждений. В них нет пользы, кроме как приближения своего старения.  Сейчас Империя вспомнил об этом своём заречении и укорил себя за открытость. Однако, он видел в этом и благо: предостеречь чужое опасное и тяжёлое стремление. Увы, Германия, даже если б хотел - не тот, кому самое время думать о том, что будет после величия. Он ослеплён и ему самое место на вершине стремящихся к господству.       — Не коньяк это, Россия. Это ты, и ты ждёшь смерти. — Мужчина поднял рюмку до сих пор не тронутую со всё теми же полными краями.       — Жду, милый, это моё благо. Устаёшь ты жить вечно. С целью, без цели - устаёшь. И мучаешься. И ждёшь старуху с косой. А её всё нет.         — Мне казалось, каждый боится смерти. Это ведь нормальное дело, переживать о том, чего ты не успел при жизни, каким ты предстанешь перед Богом...       — Богом? Ах да... — Русский вздохнул тяжелее. — Возможно, я пожалел бы о многом перед ним. Но если он за сотню с лишним лет не покарал меня, то... Есть ли смысл оправдываться, когда он уже понял, что ты последний кретин?       — Бог либо есть и нас ждёт Ад,  либо его нет и.. После двухсот лет жизни, ты просто разложишься в земле. — Мрачно вздохнул ГИ, всё глядя на рюмку, не решая пить или не пить.       — Вот и я о чем, — Россия сделал последний глоток и мрачно обмяк в кресле. Они долго молчали.  — У меня есть сын. Он взрослый и сильный. Я жду своей смерти для него. И плевать уже рай там меня ждёт или ад. Они снова замолчали, так как нечего было больше сказать.       — Нет уж, — прервал тишину немец, поднимая взгляд, —  пока мной прожито меньше сотни лет — мне есть куда стремиться. Друзья мои ещё живы, дети их детей — не рождены.  Мне пора, Россия. Времени на все планы чертовски мало. —  Империя выпил залпом, стукнул перевёрнутой вверх ногами рюмкой по столу и удивительно твёрдой поступью покинул Императора.  Россия был благодарен за беседу, но тревожно глянул на закрывшуюся дверь. Такие страны, как Германская империя - долго не живут. В октябре 1917 года в ходе революции Российская Империя был убит  собственным наследником на 196 году жизни. Германская Империя был казнён через год правительством, во главе которого стоял ранее скрытый от глаз Мира немецкий наследник.

Круг замкнулся - жизнь продолжается.