Радостное знакомство?

      Этот мир был самым обычным. Зелёная трава, едва колышащиеся от ветра ветви деревьев, закатное солнце, что слабо освещало совсем небольшую деревеньку. Лололошка задумчиво проводил взглядом бегущего куда-то радостного мальчика. В голове мироходца никак не хотели складываться факты: зачем Фарагонде посещать этот мир? Да ещё и с ним? Учитывая, что сейчас они ищут Эбардо, логично предположить, что это связано с ним.       Неужели этот мир родной для его отца? Это имело смысл. Лололошка махнул рукой, будто пытаясь отмахнуться от всех ненужных мыслей, которые неизбежно посещали его голову при упоминании Эбардо. Как бы он не запрещал себе в даже в мыслях называть его своим отцом, но это всё равно проскальзывало, причиняя каждый раз сильную боль в груди. А вместе с тем такую же по силе злость. В памяти, несмотря на то время, которое прошло с тех пор, всё ещё хранились воспоминания о том, как отец с радостью поддерживал во всех играх, нежно обрабатывал все раны, показывал различные "фокусы", на самом деле используя пустотную магию.       Резкий лай собаки вырвал конрабандиста из мыслей. Он недовольно, с некой обречённостью покачал головой и отправился к Оракулу. Фарагонда ясно дала понять, что у него может быть информация про Эбардо. Возможно, он потомок одного из его известных знакомых.       Поднявшись на несколько ступенек вверх, Лололошка увидел судя по всему этого Оракула. Этот интересный человек кого-то ему напоминал. Конрабандист едва удержал от того, чтобы нахмуриться. У него появились мысли насчёт него, однако почему в таком случае Фарагонда не предупредила его? Или она специально обустроила всё так?       Было что-то неумолимо знакомое в чертах лица сидящего человека. Аккуратный чуть вздёрнутый нос, лоб, прикрытый белой повязкой, тёмные волосы... хотелось как можно быстрее разгадать, кто. Невольно вспомнилась фраза Шрама, когда он увидел стоящих вместе Эо и Лололошку: "Вот это я понимаю: семейное сходство! Даже если б не знал, что он твой племянник, Эо, сразу бы понял, что вы родственники."       По чуть напряжённым рукам и хмурому лицу было видно, что тот знал, что к нему идут, несмотря на закрытые глаза. Лололошка подошёл ещё ближе и Оракул начал разговор:       — Что привело тебя сюда, житель? — мироходец пропустил большую часть слов после этих, потому что незнакомец открыл глаза. Насыщенного зелёного цвета.       Лололошка в детстве просто обожал своего отца. Он любил разглядывать Эбардо, когда тот рассказывал разные истории, сидя в кресле напротив камина. Маленький мальчик тогда усаживался или на ковре, или на подлокотнике и вглядывался в лицо сосредоточенного отца. Казалось, что он тогда выучил каждую его чёрточку, мог с закрытыми глазами сказать реакцию Эбардо на любую вещь. Но больше всего маленького мироходца привлекали глаза. Они были настолько зелёными, что по сравнению с ними трава летом после дождя казалась слишком тусклой.       И точно такие же глаза Лололошка видел перед собой сейчас. На мгновение он подумал, что перед ним сам Эбардо — но нет. Не те жесты, стиль одежды, выражение лица. Но тогда... кто это? В мгновение перед глазами пронёсся один разговор с отцом. Тогда Лололошка поинтересовался: есть ли у них ещё родственники? В ответ он услышал напряжённое молчание, и лишь через пару минут ему ответили: есть брат, но они давным давно не общаются.       — Как вас зовут? — спросил мироходец, внимательно следя за каждым движением сидящего напротив.       — Давненько мне не задавали этот вопрос, — явно удивился тот. — Но ты можешь звать меня Оракул. Всё равно моё имя не имеет большого значения...       — Имеет, — оборвал его Лололошка, невольно повысив тон голоса.       — Ну раз это для вас так важно, то моё имя — Бартоломью, — нервно ответил тот, уже с тревогой смотря на контрабандиста.       Лололошка замер, в шоке глядя на него. В его голове не хотело укладываться, что прямо сейчас он стоит рядом со своим дядей. Он медленно присел прямо на пол, чувствуя, как начали скапливаться слёзы под глазами.       — Мой отец про вас почти ничего не рассказывал. Я и не ожидал встретить вас однажды... — горько проговорил, разглядывая цветной ковёр под ногами.       — Вот значит как. Я много повидал людей за свою жизнь. Скажи, кем является твой отец? Может, я смогу рассказать что-то о нём? — ответил Бартоломью с некоторой заботой. Он чувствовал, что этот незнакомец не самый простой человек, и, возможно даже, мироходец — одежда и манера говорить выдавали. Он не совсем понимал, откуда в нём взялось беспокойство о с виду совершенно незнакомом человеке, однако решился поддаться этому чувству, надеясь, что не пожалеет об этом.       — Обязательно сможете... обязательно. Ведь он ваш брат.       Внезапно стало слишком отчётливо слышно пение птиц, шелест листьев и далёкие голоса, которые раньше словно заглушались стремительными мыслями. Лололошка поджал губы и уставился в пол перед собой. Казалось, будто среди этого разнообразия звуков отчётливо слышно, как работает мозг сидящего перед ним, словно механизм каких-нибудь часов. Тишина слишком затянулась, поэтому контрабандист уже начал подниматься, планируя где-то в одиночестве начать собирать воедино вновь разобранные части своего сердца, когда его окликнули:       — Стой! Знаешь, в детстве Эбардо...