Оскар был прав

Странная слабость в руках и ногах. Ведет, будто выпил залпом стакан водки. Кто-то поддерживает крепко, даже немного больно. Люминисцентная лампа гудит и моргает и воняет сигаретами, аж дышать тяжело. Стенка за спиной холодная, но от этого, вроде, полегче. Хочется прижаться лбом, чтобы в голове не так сильно плыло. Возле уха кто-то дышит и что-то говорит и от этого голоса он отворачивается. Руки того, кто держит стискивают и прижимают к чужому горячему телу. Нет, и так жарко, и дышать трудно. Он отворачивается к стене лицом, прижимаясь щекой к ледяному кафелю. Кто-то вжимается сзади. Это плохо. Этот человек опасен. Его руки как змеи, обвивают все тело, лезут под футболку, расстегивают штаны. - Не надо... - просит он, но сам своего голоса не слышит. Жесткие пальцы щипают и крутят сосок и спускаются вниз, сжимая вялый член. Неприятно. - Тише-тише. Я аккуратно, малыш, - доносится до него как сквозь вату и на шее расцветает вспышка боли от укуса, - Тише. Ты такой... Хочу тебя. Джинсы и бельё тянут вниз и он пытается помешать, оттолкнуть, но в руках совсем нет силы. Жесткие пальцы продолжают водить по члену и он реагирует, от этого противно. Горячее тело на секунду отстраняется и он рад, но к нему тут же прижимаются снова. На этот раз голой влажной кожей. Твердое, скользкое, горячее толкается между ягодиц и будто ошпаривает острой болью. - Нет... Не на... - хнычет он. Потому что противно и больно. - Я тихонечко. Потерпи, малыш. Тише. Я тихонечко. Горячее и твердое терзает его, вдавливается глубже и все вокруг заражает болью и огнем. - О, блядь, какой ты узкий. Тише. Тише. Давай, будет хорошо. Я так давно мечтал тебя трахнуть. Ниже поясницы сплошной пожар, ноги дрожат, жесткие пальцы оттягивают мошонку, щупают везде, раздвигают ягодицы. Внутри больно, каждый толчок будто протыкает его снова, еще глубже, до самых внутренностей. Он слизывает слезы и кусает губы, потому что говорить сил нет, дышать сил нет и терпеть эту боль тоже. Губы пересохли, стенка больше не холодная, она твердая и в нее вжимают его щеку жесткие пальцы, вцепившиеся в волосы на затылке. Вся шея, ухо и щека в чужой слюне. И довольное постанывание с хлюпающими звуками за спиной. - Тише, малыш. Вот так, детка, уже привык. Я теперь весь вхожу. Я первый у тебя, да? Распечатал малыша. Давай, помоги мне. Я уже близко. Толчки становятся совсем дикими, неритмичными и очень глубокими. Он кричит от боли и задыхается. Чувствует, как тот кто сзади напрягается, а внутри пульсирует и сокращается. Пусть это будет всё, пожалуйста! Пожалуйста, пусть он оставит его в покое! Тот, кто позади блаженно выдыхает и делает еще несколько толчков, а потом, наконец, выходит. Между ягодиц становится мокро. - Порвал кажись чутка. Ну, так бывает, когда целку вскрывают. Заживет. И повторим, да, малыш? Тебе понравилось, я знаю. Ты так стонал. Кажется, я опять завожусь... - Нет!!! - просыпаться от собственного крика неприятно. Постель влажная, в теле слабость и дрожь. И стояк. Выверты психики. Ничего приятного или возбуждающего в этом кошмаре не было, один ужас, но тело среагировало эрекцией. Сколько бы лет ни прошло, как бы сильно он не изменился, один и тот же кошмар преследует его в почти неизменном виде. Вернее, воспоминание. Сразу после того события, он помнил все урывками, а потом начались эти кошмары и каждый раз все одинаково. Плевать. Это просто последствия усталости и смены часовых поясов. Джэт лаг. Перед сном сегодня надо не забыть выпить атаракс. А еще найти кого-нибудь потрахаться. На часах полдень. В офис он сегодня ехать не планировал, но пусть для всех будет сюрприз. Расслабились, наверняка, за время его отсутствия. Телефон мигает индикатором, куча сообщений в мессенджерах. Большая часть по работе, несколько оповещений от приложений, и только одно от Дёса. В баре зовет потусить вечером. Идея стОящая, они давно не виделись, наверняка друг вот вот лопнет от количества новостей. Значит, решено, а сейчас в душ, подрочить. И кофе. В холле компании россыпь райских птичек, на любой вкус. Девочки, мальчики, все как на подбор, красивые, ухоженные, улыбающиеся. Провожают осторожными взглядами. Они его боятся, не только потому что он босс. Они знают, что он видит их насквозь прямо через все эти сладкие маски. Все слëзы, боль, усталость, тщеславие, жадность, слабость, похоть, все косяки и победы. Он имеет право их оценивать. Раз уж он здесь, можно пройтись по этажам. Пугать, так всех. Зато, к понедельнику лодыри подберут все хвосты и наведут порядок. Поэтому поднимается он не на лифте, а по боковой лестнице. Возобновить походы в зал надо, кстати, а то с этими поездками, скоро станет как пельмень. На втором этаже дверь с лестницы находится в конце длинного коридора с танцевальными студиями. Через стеклянные двери видно, что половина помещений пустует, в нескольких занимается молодняк. Небольшая комната отдыха с удобными диванчиками и креслами оснащена холодильниками с напитками и большим тлевизором на стене. Тут всегда кто-то есть. Как и сейчас. Гул голосов и смех слышен издалека, но стоит ему остановиться в дверном проëме, повисает тишина. Он чуть склоняет голову к плечу и слега улыбается. Самую малость. Нестройным хором все его приветствуют и моментально рассасываются по делам. В холле второго этажа кафе-столовая для своих. Ряды маленьких столиков вдоль окон во всю стену. Кофе здесь отменный, кстати. Его он и заказывает, а еще легкий обед с просьбой доставить к нему в кабинет. На третьем, студии звукозаписи, и офис контентмекеров. Тут настоящий творческий хаос всегда. В любое время суток можно встретить кого-нибудь. Большинство здесь, работает не из-за денег, а по зову сердца. И здесь никого пугать нет необходимости. Просто зайти поздороваться, он по этим психам соскучился. Но лучше после того, как сделает всё, что запланировал. Тут можно надолго застрять. На четвертом администрация. Юристы, кадры, финансы, управление проектами... Все, кто работает за деньги и ради денег. Офисный планктон, пчелки, муравьишки. И им о его прибытии уже настучали. Два часа он принимает срочные отчеты и назначает планерки на следующую неделю. Потом делает страшные глаза секретарю Варе и поток посетителей иссякает. Он устал. Выпить охота. И просто не думать. Поэтому собирается и идет на третий. В студии звукозаписи пусто и он проходит внутрь к тому, что всегда его манит: клавиши. Это хорошее электронное пианино, но в нем нет той бархатистой теплоты, что была в его стареньком Стейнвей. В детстве конфеты слаще, деревья выше и всё такое. Пальцы сами шагают по клавишам, он даже не смотрит. Просто гладкий пластик утопает под прикосновениями и рождает звук, выражающий его эмоции. Импровизация ему всегда нравилась. Но сегодня как-то... - Грустно. У тебя случилось что-то? - раздается голос от входа. У него случилось, так много всего случилось, но давно, почему же именно сейчас вспомнилось? - Устал просто. И спал плохо, - обрывая мелодию отвечает он и оборачивается, надевая привычную улыбку "у меня все отлично". - Как скажешь... Ты чего здесь? Всех остальных уже навестил и запугал? - у Дёса забавное лицо, очень живое с богатой мимикой. Брови вообще живут собственной жизнью. - Естественно. Вас напоследок оставил, - теперь он улыбается искренне, закидывает руку на плечи друга и они вместе идут вглубь отдела, - Потом сразу в бар махнём? - Батенька, да вы, никак, сегодня нажраться изволите? - удивленно округляет глаза Дёс. - Там видно будет, - подмигивает он.