Тихая гавань, безмятежные волны

      Когда солнце опускается к горизонту, окрашивая небо обычно в нежный персиковый цвет, Тарталья спешит домой — в тихий район на окраине Фонтейна — где его ждут. Пробираясь сквозь узкие улочки спального района, Чайльд завидел толпу играющих детишек. Не обращая на них особого внимания, он поспешил вперёд, видя куда более важные цели, чем простая болтовня с детьми.       Лишь проходя мимо, до него донеслись чужие слова:       — Существует легенда, которая гласит, что когда в Фонтейне идёт дождь, это значит, что Гидро Дракон плачет, — молвил кто-то из притихшей толпы.       На секунду Предвестник остановился, повернулся и украдкой взглянул сначала на детей, болтающих и дальше о чем-то своем, невесомом, а затем поднял взгляд вверх.       От затылка до позвоночника скользнул противный холодок, когда Тарталья заметил, как тяжелые синие тучи плывут, рассекая до этого равномерный градиент неба. Он заворожено смотрел, медленно моргая, как облака словно набираются сил и раздуваются, желая закрыть небо собой.       Быстро похолодало. Закалённый, он даже и бровью не повел, лишь бросил отрешенный взгляд на засуетившихся детишек. Те до этого сидели, спрятавшись в тени кипариса, но сейчас неспешно поднимались с места.       Тарталья ощутил, как незаметные капельки дождя начали моросить, подпитываясь воцарившейся прохладой. Одна скатилась ему по щеке, напоминая хрупкую слезинку. Другая упала на шиворот, уколов своим неприятным холодом, а третья ударилась о макушку. И с каждой минутой всё больше и больше капель дождя стремилось коснуться его, упасть на землю, удариться о крыши и скользнуть по окнам.       Чайльд обернулся в сторону убегающей вдаль толпы и прислушался. Кто-то из них промолвил вновь:       — Чтобы утешить Дракона и остановить дождь, нужно сказать «Гидро Дракон, Гидро Дракон, не плачь!»       И детишки начали, пытаясь достучаться до опечаленного дракона, но сколько бы детишки не утешали, но это нисколько не помогало, а дождь только усиливался, переходя в настоящий ливень.       Лишь сейчас Чайльд сорвался с места и поспешил домой, к своему Гидро Дракону.

***

      Их дом был на окраине города, в тихом и безмятежном районе, где кроме них жили лишь старики и молодые парочки, ищущие покой среди уютных домишек. Одной из таких парочек были Нёвиллет, Верховный Судья Фонтейна, и Тарталья, Предвестник Фатуи, пожелавший закрепиться за регионом.       Уставшие от суеты своего ремесла, они, влюбленные, желающие найти место, где можно не бояться за раскрытие секрета, искали квартирку где-то на окраине, чтобы не бояться за свою приватность.       Они скрывают свои отношения, боясь непонимания общественности. Это где такое видано, чтобы Верховный судья Фонтейна встречался с Предвестником Фатуи, посеявшим раздор в Стране Справедливости и неспокойных вод?       Как же к этому относятся сами Нёвиллет и Тарталья? Волнует ли их перспектива осуждения и даже увольнения, хотя это скорее больше касается Чайльда?       Сказать трудно, ведь в их сердцах бушует целый шторм, в потоках которого смешались совершенно разные эмоции. Конечно, для них не желательно, чтобы распространялась информация про их близкую связь. Будет просто дьявольский беспредел, в пьяном угаре которого будут обвинять всех и вся! Тарталью — за государственную измену, а Нёвиллета — за связь с фатуйским подсосом.       Именно поэтому они, влюбленные без остатка в друг-друга, но волнующиеся за собственную репутацию, скрывают отношения, пресекая на корню любые слухи. Не удивительно, что такие появлялись, как грибы после дождя, стоило им выбраться на прогулку средь ночи, дабы насладиться размеренным сиянием луны, рассекающей небосвод.       Ах. Как же приятно погрузиться с головой в воспоминания, окутанные родным теплом. Отбросить реальность, где обжигают чужие внимательные взгляды и впиваются стальными прутьями в спину колкие слова, и уподобиться мечте, где нет ничего, кроме него, Нёвиллета и ночи, в которой они могут позабыть о кандалах, не дающих им во свете дня взглянуть друг-друга с откровенной нежность, да даже прикоснуться и сжать любимого в объятиях, вдохнуть родной и любимый запах, разомлеть и задрожать взволнованной от любви душой.       Они часто пересекаются в городе, во время рабочего времени. Взгляды задерживаются на друг-друге, на губах расцветают мимолётные, совсем незаметные улыбки, как бы бесшумные признания в любви друг-другу, но тут же исчезают, не смея выдавать тлеющие теплом в груди чувства.       От этого больно — нельзя раскрывать секрет, нельзя заявить всему свету, что этот строгий и отрешенный от всего света дракон принадлежит одному единственному человеку, имя которого было Аякс.       Но от этого и хорошо, ведь они сами знали, что принадлежат друг-другу и никому не нужно было ничего доказывать.       «Счастье любит тишину», — приговаривала бабушка, вспоминая любимого мужа и то, как отчаянно и верно хранила тайну их совместной любви.       Тарталья бабушку очень любил и уважал, поэтому вспоминал её незлым тихим словом, думая о своём возлюбленном каждым раз, замечая того, делового и молчаливого, безупречного и величественного, на улицах Фонтейна среди бело дня.       Чайльд вдохнул холодный и влажный воздух, пропуская сквозь ноздри почти позабытый аромат — дождь. Смесь озона, как первого предвестника дождя, сменяющегося геосмином, когда капли начинают во всю барабанить по крышам зданий; а финальная часть дождливой симфонии — петрикор.       Предвестник слышал, что ранее в Фонтейне часто шли дожди. Они начинались во время судебных заседаний, которые были излюбленной забавой Архонта Фонтейна. А порой ливень мог начаться еще вечером, идти всю ночь, пока над городом не поднимется солнце.       Доходя домой, Тарталья из разу в раз прокручивал в голове легенду, услышанную буквально несколькими минутами ранее, и находил всё больше подтверждений её подлинности.       Бывало, ещё давно, когда Чайльд только-только прибыл в Фонтейн, он замечал, что после проливного дождя никак не мог найти Нёвиллета, хотя тот обычно бывал около оперного театра «Эпиклез».       Лишь единственный раз Предвестник заметил фигуру важного чиновника в одном затхлом магазинчике, где его точно никто не ожидал увидеть. Внимательный и несколько удивлённый взгляд вцепился в Нёвиллета. Тарталья был не в силах осознать и сопоставить образ строгого судьи, оглашающего смертные приговоры без промедления и капли жалости, с тем, кого он увидел тем злополучным днем — покрасневшие глаза, сияющие пуще обычного, словно еще не успевшие высохнуть от недавних слез, обычно роскошные длинные волосы собраны в неряшливый пучок на затылке, выпуская из общего потока две пряди, напоминающие длинные синие рога; а вместо по-аристократически деловых одежд на нем была надета смешная пижама с принтом синих выдр. В тот момент Нёвиллет был охвачен собственными мыслями, пока стоял в очереди, держа в руках огромное ведёрко с ванильным мороженым.       А Тарталья лишь бросил молчаливый взгляд на судью и вышел из магазина, скрывшись дальше в запутанных поворотах тесного Фонтейна. Когда-нибудь наступит час, когда он наберется сил и подойдет, чтобы позвать Нёвиллета не на просто деловую встречу, а на свидание.       И Чайльд набрался сил лишь спустя несколько дней, прошедших после того самого дня.       С тех самых пор в Фонтейне никогда не шли дожди, даже во время судов, самых суровых и нечестных. Лишь сегодня заволокло небо густыми сизыми тучами, из которых полились тяжелые и холодные капли.       Стоит поспешить домой, если Тарталья не хочет промокнуть. Тем более, он безумно желает побыстрее встретиться со своим возлюбленным, который должен был сегодня прийти домой раньше.       Чайльд быстро добрался до нужного дома, с виду ничем не отличающегося от остальных таких же, неприметных и белоснежно мрачных на фоне остального Фонтейна. Ох, они с дотошной точностью выбирали подходящий квартал, чтобы абсолютно никто не мог знать, что эти двое живут именно здесь.       К моменту того, как Предвестник вошёл в подъезд, он весь промок, до ниточки. Дождь выдался знатный, впервые за год с такой силой идёт. Правда, как бы он не радовался такой погоде, но, вспоминая услышанные ранее слова, все приятные эмоции тут же исчезают, оставляя лишь тревожный след где-то в груди.       До этого Тарталья ни разу не слышал об этой легенде, но прекрасно знал, что Нёвиллет отнюдь не человек. Их роднила стихия Гидро. Вот только если Чайльд был простым пользователям Гидро Глаза Бога, то Нёвиллет был чем-то большим, сильнейшим в этом Элементе, бесспорно.       В памяти по сей день мелькают моменты того дня, когда Судья, строгий и бескомпромиссный, унял лишь одним ударом чужой мятеж. Эта неудержимая сила, напоминающая всесильный поток горной реки… Тарталья просто не может найти слов, чтобы описать свои эмоции, которые возникают в голове, стоит лишь вспомнить тот самый день, ставший знаменательным.       Обиды давно прошли, но Чайльд и по сей день чувствует дух соревнования, желая догнать в силе возлюбленного. Конечно же, Нёвиллет поддается во время спаррингов и дает себя повалить на землю. Вот только Тарталья знает, что Дракон может лучше, но не хочет навредить своему рыжему ясному солнцу. На это обижаться очень и очень трудно, почти невозможно.       Тарталья уже был на нужном этаже, рылся в карманах. Даже не прошло минуты, как он нащупал нужный ключ и, то и дело спеша, вставил его в скважину и повернул с шумом несколько раз.       Чайльд прислушивается, но не слышит никаких лишних звуков — повисла гробовая тишина. А на душе наоборот — безумно тревожно, ведь Нёвиллет должен был быть уже дома…       Нет, не нужно гнать вперед. Тарталья прикрыл глаза, рассеял внимание и спустя мгновение сосредоточиться на элементальных следах, висевших в воздухе. И стоило ему ощутить привычную окутывающую энергию Гидро, принадлежащую Нёвиллету, как волнение тут же сбавило свои обороты, но, к сожалению, никак не ушло.       Он был в своём кабинете.       Предвестник быстро снял мокрый пиджак, попутно стягивая ботинки и портупею; затем полетели штаны и красная рубашка. Но он не стал ходить голышом — быстро взял сменную одежду, что была оставлена ним же у входа на комоде.       Он словно влетает в лёгкую нежно-голубую футболку и клетчатые штаны. Ну, всё. Теперь он больше не Предвестник Фатуи, Чайльд Тарталья, а просто Аякс, которого ласково зовёт по имени один урчащий от необъятной силы любви Гидро Дракон.       Аякс немного растерян. Обычно его встречает Нёвиллет у дверей и сразу утягивает в трепетные объятия, но сейчас тот и не откликается на зов, словно притворяясь, что его нет дома. Юноша качает головой, сетуя на нетипичное поведение своего любимого дракона, и пытается надеть на лицо улыбку, как бы защищаясь от воображаемого нападения осуждения, но вышло откровенно плохо — уголки рта сами опустились.       Аякс идёт вдоль коридора, проходит мимо кухни, заглядывая мимолетно сквозь дверной проем и замечая пустой металлический контейнер, оставленный у раковины — Тарталья помнит, что там было мороженое. Нёвиллет часто ест его, когда грустит, поэтому Аякс не стесняется покупать его столько, сколько душе угодно.       Юноша идет дальше и заходит в их совместную спальню. В квартире совсем нет уюта, подмечает Аякс и качает головой, ругая не всерьез Нёвиллета за то, что тот не прибрался. Правда, эта мысль в ту же минуту расселилась, когда до него донесся тихий, почти неслышимый рваный вздох.       И в этот момент Аякс забыл обо всём — о беспорядке, о немытой посуде, о разбросанной одежде и незастеленной кровати — ведь Нёвиллет был куда важнее всего, что окружало юношу в данный момент.       Позабыв о правилах, он подбегает к двери, ведущей в личный кабинет возлюбленного, и открывает её с хлопком.       Аякс мгновение стоит, глядя просто сквозь пространство, не находя сил внутри, чтобы отвести взгляд в сторону — от Нёвиллета, сидящего за столом.       И вроде бы всё как всегда. Судья сидит, утыкаясь лбом в ладони и тяжело дышит. Сегодня он безумно красив — белая блуза, подчеркивающая элегантность. На плечи накинут синий пиджак, отдаленно напоминающий более привычный изящный камзол. Юноша лишь кратко осматривает чужой образ, не вдаваясь в детали, но это не было сейчас так важно — Аякс видел, как катились слезы по щекам Нёвиллета, а взгляд того, опустевший и туманный, устремлён в пол, словно мира, окружавшего него, и не существовало.       Юноша смотрит на своего возлюбленного, медленно моргает, с замиранием сердца смотрит, как Нёвиллет отрывает руки от лица. Его бездонные глаза — точно омуты густой морской воды — сначала пусты, но в одно мгновение те наливаются шоком, который перетекает в отчаяние, не успевает и мгновения пройти.       Аякс словно в замедленной съёмке смотрел, как Нёвиллет вытирал слезы тыльной стороной ладони, словно бы просто почёсывая щёку. Чувственный блеск слёз исчезал, оставляя лишь неприятное чувство недосказанности.       Судья держит спину ровно и смотрит серо на Аякса, своего возлюбленного.       И каким бы он холодным и безэмоциональным не казался на первый взгляд, но слезы, катившиеся по его щекам, говорят совсем об обратном. Что-то случилось — сбившееся дыхание, дрожь, задушенная в зародыше где-то в грудной клетке, выдаёт Нёвиллета с потрохами.       Аякс качает головой, сетуя и улыбаясь беззлобно уголками губ — так трудно встречаться с Верховным Судьей Фонтейна.       Этот мужчина — загадка. Даже Чжунли, с которым Предвестник имел дело не один месяц, не был таким таинственным, как Нёвиллет. Никто не знает, откуда появился он. Когда основали Фонтейн — Гидро Дракон уже существовал.       Он был отцом мелюзин, но не имел прямого родства с ними, однако это не отменяло теплых связей с этими очаровательными малютками.       Нёвиллет всегда судил людей, оглашал приговоры, но при этом с трудом понимал, что такое справедливость. После каждого суда над Фонтейном шёл дождь.       И последнее. Возлюбленный Аякса исключительно не умел показывать свои эмоции, но это не мешало ему быть чувственным, эмпатичным, любящим и самым лучшим парнем. По крайней мере для него Аякса — самый лучший.       Пусть и скрывающий тайны, пусть и плачущий, пусть и молчаливый и таинственный, но самый лучший. Это ли не любовь?       Нёвиллет смотрит на Аякса грустно, отчаянно, с надеждой на дне лазурных глаз. Сейчас он кажется таким уязвимым и открытым, каким не казался никогда за свою длинную жизнь. Тяжко смотреть в чужие, любимые глаза, и видеть там боль и тревогу. Юноша просто не может стоять и бездействовать, глядя на то, как плохо его любимому человеку.       В сознании Нёви роится столько тревожных дум. И Аяксу их все просто не понять. Он не может залезть в голову своему возлюбленному и прочитать чужие мысли. Как минимум, юноша ни за что бы ни сделал это со своим возлюбленным, ведь безумно уважает чувства того.       Аякс медленно подходит ближе, опустив плечи. Это тяжело. Когда любимый плачет, его хочется утешить. И неважно как, объятием, поцелуем или добрым словом, но просто хочется — дать кусочек своей любви. Нет, дать абсолютно всё! Сделать так, чтобы Нёвиллет забыл о том, что его что-то беспокоило, волновало, тревожило. Такова любовь — нелогична, беспрецедентна, бескомпромиссна и такая отчаянная, что Аякс готов, движимый нею, творить самые безбашенные поступки.       Ох, Аякс готов думать об этом вечно. Нёвиллет всегда был загадкой, всегда был на своем уме, всегда думал о чем-то сложном, возвышенном и непонятном простому человеку. Его не хотелось открывать, разгадывать принудительно. Если это потребуется, что Нёви сам поделится тревогой и Аякс ни за что не присёчет чужой зов о помощи, примет всё, что накопилось на душе у Судьи.       Что бы там не было в голове Нёви, но Аякса это даже не касается, пока Дракон сам это не расскажет. Ну а если он поделится тем, что тревожит и мучит, то юноша сделает абсолютно всё, чтобы оказать должную поддержку.       Аякс подходит ближе. Его поступи почти не слышно, словно юноша парит над землей, не видя препятствий перед своим возлюбленным. А тот бросает в ответ замыленный взгляд, а затем опускает стыдливо голову, пряча глаза в упавших длинных волосах.       Юноша становится прямо перед рабочим столом Нёвиллета, наклоняется, нежно улыбаясь, и протягивает ладонь. Аякс касается кончиками пальцев острого подбородка, ведёт вдоль скулы, делясь теплом своих рук.       Он приподнимает лицо своего возлюбленного, чтобы взглянуть в чужие глаза, наполненные слезами вновь. С той любовью, что теплилась в сердце, Аякс заводит шелковистые волосы, мешавшие созерцать красоту Нёвиллета, за острое ушко.       Он смотрит удивленно и смущенно. В груди — зияющая бездна, стреляющая болью по всему телу. Нёвиллету ужасно тяжело и больно. Его жизнь сплошное испытание, не имеющие конца. Изо дня в день приходится лицезреть, как рушатся чужие судьбы. И всё из-за страшной пассии Фурины, которая не находит ценности в людской жизни. Нёвиллет наблюдает, как люди, движимые чувством справедливости, идеалом всей страны, идут на верную смерть, лишь чтобы доказать, оппоненту или самому себе, что его принципы — ценны.       Судейское дело — огромная ответственность, которую несет он многие века, не покладая рук. Оно требует холодного ума, не затуманенного эмоциями. Чувства в привычном понимании Нёвиллета — опухоль, мешающая строго вести суд.       Но как бы он не презирал эмоции, но глубоко в душе вся эта боль копится и копится, пока однажды она не вырвется наружу проливным дождём.       С того момента, как в жизни Нёвиллета появился Аякс, человек, который идёт в разрез привычным установкам судьи, преследуемыми ним всю жизнь, простое и монотонное бытие изменилось, став совсем другим.       До этого судье никогда не доводилось чувствовать, что его эмоции имеют ценность. Рядом с Аяксом, который не стеснялся злиться, грустить, радоваться, словно ребёнок, стиралась та злополучная установка о том, что тот жар, наскучивший гомон чувств, мешающих жить так как стоило, приобретал смысл.       Нёвиллет всегда смотрел на Аякса, человека, в сердце которого кипят эмоции, которых так стыдится Нёвиллет, и понимал, что этот человек — его отражение, его пара, его судьба.       И как бы коротко и мимолетно не было мгновение их счастья, он готов отдать всего себя Аяксу, чтобы до конца дней, пока солнце не погаснет, помнить, что когда-то существовал такой человек, рыжий, личико которого усыпано веснушками, и Нёвиллет усыпал короткими сухими поцелуями его шею и щёки.       Дракон, обремененный вековыми судейскими делами, чувствует, как наливается кровью лицо, как он предательски быстро покрывается темными пятнами, выдающими в нём стыд. Сколько бы дней не прошло, сколько бы разговоров не было между ними, но Нёвиллету всё ещё тяжело признаться даже самому себе, что ему необходимо выпускать эмоции, плакать. А Аякс что?       Неохотно, смущенно и неуверенно Нёви отрывает прилипший к поверхности стола взгляд и скользит ним вдоль одежд своего возлюбленного — его любимой пижамы. Он останавливается лишь на лице и углубляется в глаза, но там, вместо раздражения или злости, Нёвиллет находит лишь любовь.       Аякс до безумия, до боли в груди и звона в голове, любит его и готов целую вечность повторять простые истины — эмоции это хорошо и правильно — учить проявлять их, не забывать о том, что Нёвиллет такая же личность, заслуживающая быть собой.       Юноша медленно наклоняется над ним и медленно прижимается своими губами к чужим. Жар чужого тела передается Нёви и он тут же млеет, ощутив тот прилив любви, в котором нуждался прямо сейчас. Ох.       Он оставит свою ладонь поверх чужой, но такой родной, и слегка сжимает, поглаживает, принимая ласку — Аякс целует бережно и трепетно, дрожа от напряжения, находясь почти в висячем положении.       Юноша совсем не торопится, как обычно. Он всегда нетерпелив, когда дело касается любви — целуется рьяно и влажно, от чего живот сводит сладкой судорогой, а кровь бежит неудержимо к паху, заставляя сгорать от стыда и возбуждения.       А сейчас Аякс другой, словно изменился вовсе лишь ради того, чтобы утешить Нёвиллета. Лишь от этой мысли он млеет и поддаётся навстречу, к новому поцелую.       Судья ведёт рукой чуть дальше, останавливается на предплечьи, сжимая. Он медленно поднимается со своего рабочего места и, с трудом не разрывая поцелуй, обходит стол, чтобы избавиться от присутствия между ними. С плеч соскользнул пиджак.       Нёвиллет слышит, как сердце Аякса бьётся. Так торопливо и взволновано. Слышать этот ритм — лучше всех существующих сонат. Это самый успокаивающий звук, который когда-либо слышал он. Хочется слушать вечно и делать всё возможное, чтобы не дать ему остановиться, а позволять отбивать свой торопливый ритм как можно дольше.       Нёвиллет влюблён. И он понимает, что любовь не может длиться вечно. Но пока царит идиллия, дракон будет искренне считать Аякса центром своей жизни и молиться Архонтам, чтобы она продлилась как можно дольше ведь рядом со своим возлюбленным Нёвиллет и правда счастлив.       Не найдя выхода эмоциями, он всхлипнул — несколько хрустальных слёз скатилось по щекам и утекли за ворот рубашки, прячась от взгляда Аякса — немного испуганного и расстроенного.       Разорвав такой желанный и нежный поцелуй, юноша несколько раз моргает и шокировано смотрит на Нёвиллета, по щекам которого начали течь слёзы, а на губах того — цвести улыбка.       Взгляд Аякса бегал по сторонам, он то цеплялся за блестящие глаза, то за улыбку, яркую и влюбленную; то за руки, которые так отчаянно вцепились в него, не желая отпускать.       Нёвиллет качает головой, как бы пресекая чужое волнение и, склонившись над Аяксом, шепчет тому, тихо и бархатно на ухо:       — Это от счастья.       Юноша немного отстраняется, чтобы вновь, в который раз за этот день, за свою жизнь, заглянуть в бездонные лазурные омуты, разрезанные напополам изящным белесым зрачком. Аякс ищет несколько мгновений подвох, хоть каплю лжи, чтобы разоблачить, но не находит ничего из этого. Единственное, на что пал взгляд юноши — Счастливый блеск, от которого привычные темные омуты, словно посветлели.       Аякс лишь молча соглашается, не находя смысла что-либо говорить. Зачем ронять слова, которые и вовсе сейчас не нужны, если они друг-друга могут и без этого понять?       Нёвиллет льнёт к губам своего возлюбленного, прижимается, не оставляя и сантиметра между ними. Дракон ведёт руками вдоль чужих плеч, ниже немного: вдоль череды ребер, ощущаемых под лёгкой пижамой, и останавливается на талии, обнимая Аякса.       Юноша в ответ хмыкает — тихо и протяжно, ощущая напор в чужих действиях. Нёвиллет прижимает его к своей груди, целует в губы, влажно и нежно, вылизывая искусанные от волнения уста своего возлюбленного, даже не давая тому возможности самому сделать что-то. Аякс обнимает за шею и вдыхает чужой, но такой любимый запах, драконий — густой и морской, смешанный с легким одеколоном. Ах, как же его смешат попытки Нёвиллета скрыть собственную натуру.       Как бы он виртуозно не играл в безупречного человека, не прятал собственный запах одеколоном, но Аякс прекрасно знает, кто же Нёвиллет на самом деле. И это нисколько не пугает или отталкивает. Наоборот, Аяксу безумно нравится знать, что перед ним его возлюбленный настоящий.       Они целуются неторопливо, утопая во влажных звуках поцелуев. От каждого — душа млеет, заходится трепетной дрожью и Аякс прижимается к чужой груди с новой силой, а Нёвиллет — сжимает в объятиях, словно боится отпустить.       Юноша прикрывает глаза и отдает всего себя. Возлюбленный довольно урчит, как делает всегда, когда получает, что хочет, и немного углубляет поцелуй, цепляя языком, длинным и упругим, ровных ряд зубов и касаясь чужого языка, заводя Аякса. Тот не противится, наоборот — поддается. Немного расслабляется, ощущая, как бьёт кровь, смешанная со страстью, по самообладанию, отключая то насовсем.       Юноша чувствует, как чужие движения, ранее нежные, словно лепестки маркота, сорванные ранним утром, становятся напористее. Уже Нёвиллет целует так, что ноги у Аякса подкашиваются. Ранее он передавал свою любовь сквозь поцелуй, а сейчас ему передают эту самую любовь, но смешанную со страстью, которой так порой им не хватало.       Нёвиллет всегда хотел защитить Аякса, даже когда тот и сам был в силах постоять за себя. Именно дракон вел своего возлюбленного, придерживая за руки, прямо к вратам Селестии, целуя страстно в шею, кусая и зализывая те, не давая боли затмить тот поток наслаждения. В эти моменты Аякс был безумно красив, слишком, чтобы кто-то ещё видел его таким, кроме Нёвиллета.       Обычно бывало так, что он делает Аяксу хорошо — отплата за всё то, что сделали для него. Но сегодня тот день, когда Нёвиллет познает, что такое любовь, страстная и беспощадная, горячая и восторженная. Нёвиллет познает, что такое минет.       Аякс немного грубит — поворачивается, прижимая своего возлюбленного бедрами к столу. Тот не замечает пока ничего, лишь слегка сбавляя темп, удивляясь новому положению, но не останавливаясь.       Нёвиллет прикусывает нижнюю губу, проводит вдоль неё языком, выбивая из чужой груди чувственный стон, и снова собирается прильнуть к устам, не давая Аяксу и вздоха сделать — воздуха порой так не хватало.       Ах, нет. Юноша отстраняется и ехидно улыбается, выдавая хитрую лисью натуру. Нёвиллет замирает, моргая медленно и удивленно, но не смеет остановить Аякса, когда тот отстраняется от своего любимого и быстро, просто молниеносно убегает в другую комнату, лишь чтобы вернуться вновь, но уже с лубрикантом в руках.       Юноша подходит ближе, улыбаясь уже не нежно, а игриво — в нём начинает закипать то, что называется страстью. Движимые нею люди готовы идти на самые безумные поступки вместе со своими возлюбленными. Да, пусть и цель Аякса не такая уж и безумная, но ему хотелось сделать Нёвиллету приятно и показать уже в который раз, что любовь бывает и такой.       Предвкушая, юноша проводит языком по высохшим губам. Нёви немного склоняется, желая самому унять чужую незаметную муку — одарить влажным поцелуем, но Аякс останавливает его, указывая, что стоит просто стоять и наслаждаться.       Аякс медленно садится на колени перед Нёвиллетом. Всё происходит как в замедленной съёмке, дракон в ответ лишь тяжело дышит, испытывая гремучую смесь накатившего возбуждения и смущения — не каждый день увидишь своего возлюбленного с такого ракурса.       Душа уходит в пятки, когда юноша придвигается чуть ближе, приподнимается, чтобы его голова была на одном уровне с пахом. Ох, Аякс кажется сейчас таким соблазнительным, таким горячим. От такого вида Нёвиллет готов тут же голову потерять и наброситься на своего любимого.       Он сглатывает густую от волнения слюну, не в силах оторвать взгляд — улыбаясь, юноша водит руками вдоль напряжённых бёдер своего дракона, словно и играясь, издеваясь. Нёвиллет утробно урчит, выдавая недовольство. Хочется. Безумно хочется.       В штанах тесно, жарко и мокро. Он всегда бессилен перед Аяксом, желающим с ним играть в кошки-мышки. Вот только кошка и пошевелиться не может, а мышка уж больно наглая и проворная.       Наконец-то руки юноши ложатся на пряжку ремня. С щелчком та расходится и Аякс медленно достает его из брюк, чтобы не мешался. Сгорая от предвкушения, Нёвиллет смотрит, облизывая взглядом своего возлюбленного, как тот сначала медленно расстегивает молнию брюк, две мелкие пуговички, и, наконец-то, опускает брюки до лодыжек, открывая вид на боксеры — чужая эрекция заметна без труда, а влажное пятно — предэякулят. Нёвиллет всегда легко возбуждался, стоило лишь шальной мысли промелькнуть в ненужный момент в голове, а сейчас — просто сгорал от возбуждения, в то время как Аякс лишь успел раззадориться.       Юноша кладёт ладонь на нижнее белье и немного сжимает органы, спрятавшиеся под одеждой. Ох, ему пришлось долго привыкать и бороться с комплексом по поводу того, что у него лишь один член, а у Нёвиллета — два.       Ну ничего. Это не помешало Аяксу получать безумное количество удовольствие и просто надрываться от той ласки, которую он получал.       Аякс улыбается довольно, замечая, как нетерпеливо ёрзает Нёвиллет. В ответ юноша лишь потирает сквозь одежду, не давая большего. Ему хочется увидеть, что же будет делать его возлюбленный, чтобы получить разрядку и капельку жаркой любви.       Нёвиллет жмурится, смотрит смущённо. В его взгляде заметна мольба — он просит Аякса не мучить. Но тот непреклонен — сжимает изнывающие от возбуждения органы, прижимается губами, целуя их сквозь одежду и вдыхая терпкий мускусный запах — тело мужчины. Ему безумно нравится смотреть на краснеющего, смущенного Нёвиллета и терять такую возможность просто непростительно.       Дракон недовольно урчит и становит свою руку на голову Аяксу, зарываясь в густые рыжие волосы того. Юноша останавливается и бросает взгляд вверх — видно, что Нёви, обычно неторопливый и неуверенный в постели, теряет терпение и желает, чтобы возлюбленный перестал играться.       Юноша в ответ качает головой, соглашаясь. Пусть Аякс и любил дразниться, особенно когда брал ситуацию на себя, но сегодня хотелось побаловать Нёвиллета. Он заслужил немного страстной ласки.       Дракон нетерпеливо урчит, ёрзает на месте, закусывая губу, Аякс в ответ лишь улыбается, довольствуясь наслаждаясь тем, как изнывает его возлюбленный от возбуждения.       Огрубевшие руки воина цепляются за резинку боксеров и опускают, освобождая из влажного плена один из членов Нёвиллета — тот, что повыше, более чувствительный. Ох, Аякс не смел упустить тот сладкий полушепот, сорвавшийся с чужих уст. Одно удовольствие слушать его, желающего поскорее ощутить жар чужого рта. Нёвиллет каждый раз звучал так, когда возбуждение окутывало его, дракона, дурманя и избавляя от надоевших Аяксу правил.       Ему плевать сейчас. Единственное, что волнует — капля белесого эякулята, выступившая на головке чужого члена. Юноша облизывает сухие губы и медленно, просто безумно медленно наклоняется, чтобы слизать её, довольно промычав.       Аякс поставил руку на бедро своему возлюбленному, сжал, чтобы чувствовать ту дрожь, бегущую по напряжённым мышцах. Он просто обожает, когда Нёви чувствительный — его легко раззадорить, почти не нужно стараться, чтобы увидеть, как синеют предательски щёки, а члены наливаются кровью.       Юноша тянется в флакону с лубрикантом, открывает и щедро поливает ним возбуждённый орган. Капли падают на головку члена, стекают по напряженному стволу, марают чистые боксеры и руки Аякса. Тот не растерялся — слизал капли с рук, поглядывая из-под полуприкрытых ресниц снизу вверх. Нёвиллет обычно бы ни за что не поддавался на провокации, которые не стеснялся бросать его возлюбленный, чтобы сыграть симфонию на его нервах, но сегодня особенный день — дракон сглотнул слюну, не смея оторвать взгляд от сидящего перед ним на коленях Аякса, и требовательно двинул бёдрами.       В ответ ему улыбаются ехидно и наклоняются, выставляя язык. Юноша касается ним головки, слизывая капли лубриканта — химический вишневый запах стремиться перебить желанный вкус чужого тела. Аякс касается свободной рукой основания члена, обхватывает колечком из пальцем ствол и ведёт сверху-вниз, захватывая редкие капли лубриканта. Он делает все медленно, отдавая всего себя процессу. Ведёт языком, слизывая изредка выступающие капельки предэякулята, смешанные со смазкой, параллельно не переставая двигать рукой, не давая всецело сосредоточиться только на языке.       Нёвиллет уже предчувствует этот жар. В памяти по сей день сияет тот момент, когда Аякс впервые склонился над ним и так беспардонно и бессовестно заулыбался, когда он не смог сдержать собственного возбуждения и застонал, словно неумелый девственник, стоило его возлюбленному лишь опалить горячим дыханием эрекцию одного из членов.       Юноша втягивает щеки, когда вбирает головку члена полностью в рот. Он сладко мычит, прикрывая глаза, сжимает пальцами чужое неприкрытое и обласканное возбуждение. Нёвиллет притворно сердится и сам убирает руку Аякса, требуя, чтобы тот делал всё, пользуясь только ртом и Аяксом.       Тот смотрит несколько секунд осуждающе, не выпуская головку члена изо рта, как бы издеваясь — он ведь знает, что такой вид обычно плохо на Нёвиллета влияет, у него срывает крышу — а затем прячет свою гордость куда подальше. Сегодня великий день, когда исключения случаются, а мечты обращаются реальностью. Да и баловать иногда вредного и требовательного дракона стоит, чтобы тот не забывал, что его безумно любят.       Аякс насаживается на член собственным ртом, чувствует, как горячая головка скользит по нёбу и проникает немного глубже, в горло, но юноша тут же останавливаться, и возвращается к прежнему делу — посасывает головку, играясь с чувствительной дырочкой-уретрой кончиком языка.       Он игрив и внимателен к чужим реакциям, не упускает тяжелое дыхание или сладкую судорогу, пробежавшую вдоль бёдер Нёвиллета. Аякс откровенно кайфует, делая приятно своему парню.       Юноша причмокивает, сжимая губы вокруг головки, оглаживая ту кончиком языка. Нёвиллет рвано дышит, когда Аякс уделяет особое внимание уздечке.       По подбородку стекает слюна, смешанная с предэякулятом. Вкус вишни давным-давно ушел, а на его месте остался лишь он — желанный и приятный — солоноватый вкус возбуждения.       Аякс наслажденно прикрыл глаза, когда ощутил, как чужая ладонь легла ему на макушку. Проворные пальцы зарылись в рыжую копну волос, сжали их. Юноша чуть не замурчал, едва сдержав внутреннего фетишиста, вырывающегося ровно в тот момент, когда возбуждение дурманит сознание и подталкивает на самые безумные поступки.       Нёвиллет хочет взять контроль. Ох. Аяксу редко удаётся увидеть инициативу со стороны своего парня в постели. Обычно тот пассивен и позволяет делать с собой всё, что вздымается взбалмошной душе. Сегодня видимо и вправду особенный день, раз уж Нёви нашёл в себе силы самому толкнулся в горло своего парня.       Аякс сдержал подступивший кашель, почти и не дернулся, когда головка одного из членов скользнула особенно глубоко в горло. Юноша просто не мог выразить своё недовольство, ведь тот стон, который сорвался с губ Нёвиллета, стоил куда больше этого.       Глубокий стон сошёл с уст дракона, пробрался прямо в душу Аяксу, отозвавшись там чувственным звоном. У него такой хороший голос. И неважно, приказывает он, строго и грубо, просит что-то, вежливо и смущённо; стонет или плачет. Аякс любит слушать его, каким бы тот не был. И готов делать всё, чтобы он хотя бы сохранял позитивный настрой.       Ох. Нёвиллет видел в Тарталье тихую гавань, где он может не стесняться своих эмоций, подобных буре неспокойного моря; а Тарталья в присутствии своего дракона снимал притворную маску Предвестника Фатуи. В друг-друге они находили покой, который не стоит прерывать лишними словами.       Аякс делает минет чувственно. Он не стесняется ничего — пошлый звуков, заполонивших всю комнату, собственной эрекции и безобразного выражения лица, испачканного слюной, смешанной с естественной смазкой. Нёвиллет не может оторвать взгляда. Дракон урчит, глубоко и удовлетворенно, а по его щекам текут слёзы. Одна за другой скатываются и капают на белоснежное полотно блузы.       Он видит, что действия его возлюбленного полны любви, почти безвозмездного обожания. Аякс никогда не требовал взамен слишком много, ему хотелось лишь того, чтобы взамен его любили также сильно и невинно. Ах, уже и не невинно.       Нёвиллет кончает неожиданно, даже для самого себя. Поддавшись мыслям, дракон и сам того не заметил, как растворился в потоке времени и не заметил, как волны похоти принесли его на берег наслаждения, а на песке, где лежали старые, испорченные жизнью ракушки и камни, сидел Аякс — на коленях, а его губы были испачканы белесым семенем. От такого зрелища кружилась голова, а сердце замирало, едва не давая Нёвиллету потерять сознание от той любви, что затмевала взор.       Как же ему хочется сделать этот день самым лучшим, самым приятным для Аякса. Как же хочется сделать хорошо своему парню, своему возлюбленному. Эти мысли роятся в голове, кричат громче друг-друга, превращая приятную послеоргазменную тишину, гудящую в голове, в бесконечный гомон.       Юноша поднимется с колен и, сыто облизываясь, берёт Нёвиллета за руку. Его взгляд томно ведёт от задумчивого и мечтательного лица дракона до постели, где они проведут следующие несколько часов, наслаждаясь телами друг-друга.       Ох, как же Нёви этого хочется. Со своей работой он порой забывает, что у него есть такой прекрасный парень, незабываемый в постели. Как же хочется иногда просто забыть о том, что существует целый мир, находящейся за границей их уютной и квартиры, и просто постоять в тихой гавани безмолвным кораблем.       Им не нужны слова, чтобы общаться друг с другом. Они могут лишь взглядом донести друг для друга достаточно, чтобы не ронять лишних слов.       Нёвиллет склоняется над своим возлюбленным и целует его в губы. Мокро, громко и пошло. Аякс дрожит в его руках, он безумно возбужден, хочет быстрее ощутить, как путы наслаждения охватят его и унесут в дальние края, где будет только он и его возлюбленный.       Нёвиллет укладывает своего любимого человека на постель, нависает над ним и изучает взглядом затуманенный взор голубых очей. Аякс кажется таким влюблённым, смотря прямо в душу человеку, находящемуся напротив него. Он тянется за новым поцелуем, доказательством собственной любви.       Им так тепло сейчас, так хорошо. За окном исчезли облака, дождь проронил последнюю каплю горьких слез буквально только что, оставив небосвод сверкать вечерними солнечными огнями. Этот нестройный дуэт и не заметил изменчивости погоды — им просто плевать. Они нашли успокоение друг в друге и более ничего их не беспокоит.       В дверь постучали. Нёвиллет и сразу не заметил странных звуков, Аякс тем более. И всё бы дальше продолжалось, пока гомон снаружи не стал добираться до спальни и нагло портить романтическую атмосферу!       Чуть раздраженный, он, дракон, неохотно отрывается от поцелуя со своим любимым и следует к входной двери, недовольно сетуя о том, как всегда не вовремя стучатся к ним в дверь.       Нёвиллет прочистил горло, заглянул в глазок, но увидел то, что самое последнее ожидал увидеть. Целый квартет малышек-мелюзин выстроился перед дверью и начал тараторить о чем-то своем. Их фигуры и выражения миленьких мордашек выдавали беспокойство. Одна из них подошла к двери и снова постучала, желая позвать хозяина дома.       Дракон немного удивился, но не стал отказывать в прихоти малышкам, поэтому сразу открыл, не задумываясь.       — Папа! Папа! — затараторили мелюзины хором, набросившись на него со всех сторон. Те облепили Нёвиллета, не давая и шагу сделать. — Мы увидели, что впервые за долгое время пошёл дождь и решили тебя найти, чтобы утешить. Мы принесли тебе свежие кофейные зерна и мороженое!       Они хором болтали одна за другой, не давая растерянному Нёвиллету и слова вставить. Конечно, он любил каждую малышку из этого рода, но порой их дурацкая манера речи доставала. С другом дракон смог натянуть улыбку на лицо и сказал:       — Я в порядке, вам не стоило.       — Это всё тот чужестранец? — одна из нагло перебивает своего названного отца, выбивая из того едва не возмущенный вздох. — А я знала, что он плохой. Он делает так, что наш папа уделяет нам меньше времени. Я злюсь!       — Нам нужно проучить этого человека! — поддерживает вторая и, оторвавшись от Нёвиллета, забегает в дом, что-то бормоча о том, что месть должна быть холодной и беспощадной.       Дракон хотел ринуться на выручку своему парню, но не успел — его крик и брань донеслась куда раньше. Нёви покачал головой и ударил себя по лицу, понимая, в какой именно момент он совершил ошибку в своей жизни.       Аякс появился в дверном проёме. Вроде бы всё как обычно, вот только он держал на руках мстительную мелюзину, желающую того цапнуть за руку.       — Дай мне тебя покусать, человек! Из-за тебя плачет папа! — не унимается, протестует малышка.       — Туда его, — поддерживают другие, оторвавшись от Нёвиллета.       Он недовольно закусив губу, осмотрел всю ситуацию холодно — мелюзины нагло ворвались в дом и устроили Аяксу едва не пытку, желая того покусать за то, что он отбирает их Нёвиллета. Взвесив все за и против, дракон, наконец-то говорит:       — Тишина! — все мелюзины, услышав грозный голос отца, тут же встали по струночке. Даже та, которую Аякс отчаянно пытался сдержать, спрыгнула с его рук и застыла на месте. — Послушайте меня. Вам не нужно пытаться навредить этому человеку, ведь он мне дорог. И мне бы не хотелось, чтобы ему было больно.       — А-а-а-а, — одновременно протянули малышки. — Это наша мама типа?       — ЧТО?! — Аякс крикнул и заалел, словно спелый помидор. Его нервный взгляд упал на Нёвиллета. Тот выглядел абсолютно спокойным, словно удав.       — Скорее папа. Он ведь мужчина, — поправляет он и на губах того расплывается улыбка. Их взгляды, Аякса и Нёвиллета, пересекаются и в его бездонных омутах, расчерченных белесой полосой. В них юноша видит игривость.       Мелюзины несколько минут ещё гомонили, задавали глупые вопросы, не стоящие и внимания, а затем ушли, оставив лишь гостинцы.       Ах. Как бы то ни было, но им нужно будет поговорить про эту ситуацию. Конечно, только что Нёвиллет раскрыл их тайну, но так ли это на деле страшно? Сейчас он, одураченный безмерной любовью, и не думает о последствиях. В любом случае что-то да придёт в голову.       А сейчас нужно закончить начатое.       Дракон подходит к Аяксу, вовлекает в поцелуй и медленно ведёт к спальне, огибая острые углы.