Play One Over on Love

Мало что нравится Рассказчику больше, чем его история. Эта интенсивная, всеохватывающая сила, которая струится по его венам и зажигает огонь внутри него, властный контроль над всеми и всем в офисом, все под его командованием. Это волнующий порыв, от которого у него перехватывает дыхание. В конце концов, ему трудно угодить. Все должно быть правильно. Его история идеально продумана и хорошо структурирована, любой, у кого есть мозг, может полностью погрузиться в нее и почувствовать клок эмоций в своей груди в его тщательно подобранных концовках. К сожалению, Стэнли любит нарушать его планы. Во-первых, это был тот проклятый чулан, который, как Нарратор клялся, не имел никакого значения для истории, но нет, Стэнли хотел сидеть там и впадать в истерику из-за значения своего выбора, как какой-то капризный ребенок, насмехаясь над Рассказчиком и угрожая ему остаться там до конца вечности. Затем он не переставал приставать и приставать, чтобы увидеть Нарратора во плоти. Он умолял его часами, днями, месяцами — время в Притче не имело значения, — пока наконец тот не сломался и неохотно открылся своему протагонисту. С тех пор он заставил Рассказчика оставаться рядом с ним, отказываясь позволить ему снова стать просто голосом в его голове. В-третьих, он начал… Ну, Рассказчик точно не знает, как это описать. Он знал о многих человеческих потребностях и стремлениях, которые ему приходилось узнавать, чтобы написать свою историю, но он поклялся, что отключил их все для Стэнли, чтобы тот не отвлекался! Так что вы можете себе представить его удивление, когда другой начал получать определенные, эм, желания. По глупости Нарратор предложил свою помощь. Это случается не часто. Стэнли, как выяснилось, терпеливый человек, и довольно много терпит. Рассказчик будет делать сброс за сбросом и ничего особенного не произойдет, а потом внезапно его склоняют над столом Стэнли и трахают чуть ли не до полусмерти. Но это все, что осталось. Просто случайный секс, чтобы Стенли развеял свое раздражение, а потом обратно к истории. Снова и снова, это никуда не денется. И, разумеется, Нарратор получает удовольствие, конечно же! Стэнли ни в коем случае не плохой лжец. Но только, вот в чём была хитрость, теперь оголенная перед ним… …он очень привязался. Да-да, как удивительно. Действительно, он влюбился в своего маленького приятеля по сексу, как оригинально. Поверьте ему, если бы он мог избавиться от этих надоедливых эмоций, он бы это сделал. Но он не может, и это перерастает в проблему, потому что, ну… Как, черт возьми, он собирается скрывать это, когда этот мужчина оседлал его, зарылся между его ног, или склонился над ним? В самом деле, чудо, что он не выдал свою тайну задолго до этого. Он полагает, что Стэнли просто глупо этого не замечает, настоящее благословение. Ему не следует удивляться, что он так долго не позволял этому выйти наружу. Этот раз начался так же, как и любой другой. Это было сразу после довольно монотонных тридцати минут в райской концовке, когда Стэнли пытался нажать каждую кнопку, прежде, чем какая-либо из них снова бы загорелась (яростный провал), когда Нарратора схватили за руку, и через его плечо Стэнли бросил острый взгляд прежде, чем тот смог бы начать читать свой сценарий. Он уже видел этот взгляд раньше, миллион раз, универсальный, затыкающий рот взгляд, из тех, что не нужно дважды повторять Рассказчику. Он отказался от этой истории, позволив Стэнли делать все, что ему заблагорассудится. Возможно, это было ошибкой. Стэнли даже не выходит из первой комнаты, как довольно резко толкает Рассказчика к стене, прижимая запястья мужчины к прохладной штукатурке, когда его обжигающий рот захватывает его в горячем поцелуе. Все, что он может сделать, это задохнуться, быстро позволяя Стэнли скользнуть языком в поцелуй, влажный, грязный и такой, такой горячий. Когда Стэнли отстраняется от него, Нарратор задыхается, опуская веки. Возможно, ему должно быть неловко, что он так взволнован от одного поцелуя, но голод в глазах Стэнли рассеивает любые подобные мысли. Он знает, что тот такой же отчаянный. "Осторожно", приходят насмешливые мысли Стэнли, выдвинутые на передний план его разума, чтобы Рассказчик мог слышать их громко и отчетливо. "Если ты вот так держишь рот открытым, мне, возможно, придется использовать его с большей пользой." Челюсть Нарратора сжимается, и он резко щелкает зубами, вызывая у Стэнли тихий смешок. Этот комментарий вызывает вспышку жара в его животе, и он кусает губы, чтобы подавить стон, когда Стэнли сопровождает его нежной дорожкой поцелуев вниз по его горлу. Ловкие пальцы расстегивают его классическую рубашку под блейзером, а его галстук сброшен где-то на полу в спешке Стэнли, чтобы обнажить больше кожи. Хотя он выше ругательств, Рассказчик чувствует, что ближе и ближе подходит к использованию такой грубой лексики, когда он вот такой. Стэнли оставлял следы на его шее, блуждающие руки торопливо расстегивали его рубашку и сбрасывали ее на пол. У Стэнли нет терпения, когда дело доходит до реальных действий. Это все безумные, отчаянные движения, торопливые и неустойчивые, как будто он действительно хочет вернуться к истории. И не поймите его неправильно, Рассказчику очень нравятся эти моменты. Он наслаждается ими, отсчитывая сбросы до тех пор, пока это не произойдет снова. Но для чего-то настолько спорадического, он хотел бы иметь возможность насладиться этим. Резкий укус, затем еще один, спускающийся вниз. Поцелуй в ключицу и длинная полоска языка вниз к груди. Рассказчику приходится прикрывать рот, чтобы заглушить любые довольно смущающие звуки (не то чтобы Стэнли не слышал их уже дюжину раз), прислонив голову к стене. Наверняка потом он будет весь в новых синяках, которые заменят давно потускневшие напоминания о том, что Стэнли делал с ним. Язык Стэнли крутит один из его сосков, зубы царапают бутон и вызывают у Рассказчика резкий вздох, что-то, чем он наслаждается. Нарратор зарывается рукой в волосы Стэнли, притягивая его ближе, нуждаясь в большем. Но Стэнли с холодным взглядом отстраняется, хватает Рассказчика за запястье с большей силой, чем нужно, и снова прижимает его к стене рядом с его головой, другой быстро следует за ним. "Стой на месте", — предупреждает он, и его дыхание касается уха Нарратора, когда тот выдыхает в изгиб шеи. "Будь добр ко мне, и ты получишь то, что хочешь." С содроганием Рассказчик кивает. Он редко замолкает, но после первого раза со Стэнли он научился. Он никогда не забудет, как бесчисленное количество раз его доводили до крайности, только для того, чтобы Стэнли остановился и позволил этому исчезнуть, и все потому, что он говорил без того, чтобы Стэнли сказал ему об этом. Удовлетворенный, Стэнли отпускает его, доверяя Рассказчику держать руки неподвижно, пока он возвращается к работе. Он полностью отказывается от его груди, вместо этого скользя пальцами вниз по животу Нарратора, дразняще проводя по краю его ремня. Рассказчик инстинктивно дергает бедрами, вызывая на себя еще один взгляд, и у него перехватывает дыхание, когда он заставляет себя замолчать. Хороший мальчик. Рассказчику приходится прикусить губу, чтобы не захныкать. Боже, он такая развалина для этого человека. Превратиться в лужу только из-за похвалы и пары засосов. На самом деле это жалко, но в такой захватывающей манере, что заставляет его жаждать продолжения от Стэнли. И он продолжает. Стэнли быстро расстегивает ремень, снимает его и бросает на пол вместе со всем остальным. Следующими идут штаны Нарратора, расстегнутые и сброшенные вниз с ног вместе с нижним бельем. Не надо скромничать, Стэнли уже все видел, но все равно останавливается насладиться при виде обнаженного члена Рассказчика, стоящего по стойке смирно и ожидающего его следующего шага. Но Стэнли жесток. Он вообще не обращает на Рассказчика никакого внимания, его пальцы скользят по обнаженным бедрам, но никогда не касаются того, чего он хочет, вместо этого дразня его с довольной ухмылкой, пока Рассказчик изо всех сил пытается оставаться неподвижным и молчать. С его губ срывается стон нужды, а тот все еще продолжает мучительные узоры и лениво скользящие пальцы. "Нарратор", думает Стэнли, привлекая его внимание. Тот открывает глаза, чтобы посмотреть на него в смутном желании. (Когда он их закрыл? Он не может вспомнить.) "Повернись." Ему не нужно повторять дважды. Осторожно, Рассказчик поерзал, Стэнли отступил назад, чтобы тот смог повернуться, прижавшись грудью к стене и широко расставив ноги в непристойном приглашении. Возможно, есть что-то глубоко эротическое в том, как он стоит, открытый и безмолвно умоляющий, полностью раздетый, в то время как Стэнли еще даже не сбросил галстук. Выпуклость на грубой ткани его брюк натирает ягодицы другого, его руки грубо сжимают бедра, пытаясь снова удержать Рассказчика неподвижным. Он не очень хорошо подчиняется этой команде, но Стэнли ничего не делает, чтобы поправить его, поэтому тот позволяет себе завладеть той маленькой унцией силы, которой его лишили. Внезапно рука в волосах Рассказчика дергает его голову назад. Он испускает болезненный крик, его рот открывается от прерывистого дыхания, глаза снова плотно закрываются. Три пальца толкаются в его рот, даже не колеблясь, чтобы он был готов, прежде чем они будут засунуты внутрь. Застыв, он слышит, как Стэнли командует ему, беспорядочно трахая его рот пальцами, в то время как Нарратор изо всех сил пытается не отставать, его язык отчаянно лижет пальцы, пытаясь угодить Стэнли. Низкое, беззвучное мурлыканье, и пальцы вырваны изо рта, как следует покрытые его слюной. Стэнли позволяет голове Рассказчика прислониться к стене, проводя промокшими пальцами вниз. Единственный, мучительно дразнящий палец начинает скользить по его краю, прикосновение легкое, как перышко, и его недостаточно, чтобы он мог проскользнуть внутрь. Нарратор знает, чего хочет Стэнли, продолжая играть с ним, очень медленно кружа вокруг него. Он практически чувствует широкую ухмылку Стэнли на своей коже, когда тот снова начинает целовать его затылок и плечи, тяжело дыша. Ну же, Рассказчик, — мысленно насмехается тот, другой рукой сжимая бедро так, что становится больно. — Ты знаешь, что делать. Если ты чего-то хочешь, ты должен попросить меня об этом. Любезно. Нарратор вздрагивает в его руках, подавляя довольно жалкий стон. — Пожалуйста, — просто говорит он, задыхаясь больше, чем ему хотелось бы. — Пожалуйста, Стэнли. — Его голос граничит с нуждающимся, и он вздрагивает от того, что уже звучит таким сломленным. Он не уверен, то ли Стэнли нетерпелив, то ли просто жалеет его, но он подчиняется, вставляя палец внутрь с небольшим сопротивлением. Нарратор задыхается, изо всех сил пытаясь не сопротивляться внедрению. Движения Стэнли легки, методичны, когда он начинает вставлять и вытаскивать палец, и этого недостаточно, чтобы считаться чем-то приятным, но Рассказчик знает, что это только первый шаг к процессу. Давление еще одного пальца — единственное предупреждение, которое он получает перед тем, как его засовывают внутрь вместе с первым, притягиваясь к стенкам Рассказчика. Толчки становятся более сильными, вдавливая в него сильнее, но Стэнли отказывается ускоряться, начиная растягиваться и открывать его ножницами с… ну, неосторожностью. Он по-прежнему грубый, неуступчивый, но, может быть… более обдуманно, целеустремленно. Он не пытается быть мягким, но и не пытается причинить ему боль. Это сбалансированная середина, в которую Рассказчик легко погружается. Укусив Нарратора за шею, Стэнли сгибает пальцы в поисках определенного места. Требуется всего несколько попыток, прежде чем Рассказчик издает резкий стон, который начинает становиться громче. Он неуклонно просачивается на ковер, но ему и в голову это не приходит, не тогда, когда Стэнли снова с убийственной точностью ударяет по этому месту глубоко внутри него. Нарратор даже не осознает, что Стэнли выровнял третий, скользкий от слюны палец, прежде чем толкнул его между двумя другими, все еще так же же невероятно царапая простату, что он думает, что мог бы счастливо умереть прямо здесь, и все из-за чертовых волшебных рук Стэнли. Его очки впиваются в переносицу, когда он прижимается лицом к стене, и все же он не может найти в себе силы заботиться об этом. Его голос задыхается от мягкой мольбы, мешанины полу-оформленных слов и отчаянных шумов. И если Стэнли это не нравится, то он не прилагает усилий, чтобы заставить его замолчать, продолжая работать рукой в той восхитительной манере, когда Нарратор видит звезды из своего поля зрения. А потом, одновременно, движение прекращается. Больше никаких ножниц, никакой красивой растяжки. Стэнли медленно вытаскивает из него пальцы, его стенки непристойно тянутся. Рассказчик издает тихий крик разочарования, вцепившись в стену. Он чувствует себя таким пустым, его дырка дергается в поисках большей стимуляции. Стэнли тихонько посмеивается над тем беспорядком, который он устроил из своего Нарратора, задыхающимся и нуждающимся. Его глаза опущены и дезориентированы, из уголков рта текут слюни. Его член отчаянно ноет, почти причиняя боль от того, как сильно он уже нуждается в том, чтобы Стэнли прикоснулся к нему. Конечно, он этого не делает. Его руки сжимают плечи второго, поворачивая его обратно к себе лицом. Их рты заняты еще одним небрежным поцелуем, смесью языков и непристойных звуков. Рассказчик слишком далеко зашел, чтобы даже распознать это, в то время как Стэнли расстегивает свой собственный ремень, одежда падает на пол в его поспешном безумии, чтобы продолжить действие. Его губы ни разу не отделялись от губ Рассказчика. Рот Стэнли сжимается в тонкую, сосредоточенную линию, когда он сжимает бедра Нарратора, поднимая его с ног. Его вес поддерживается стеной, он обхватывает ноги старшего вокруг себя, его губы изгибаются в ухмылке, когда он прижимает их к разгоряченной шее второго. Не мог бы ты создать немного смазки? Спросил он, потирая круги на коже Рассказчика. Он на мгновение задумывается над просьбой, разум начинает дрейфовать, и одним движением пальцев в руку Стэнли попадает небольшой флакончик. Тот еще раз целует щеку старшего и, открыв крышку, выливает обильное количество вязкой жидкости на ладонь, а затем распределяет ее по себе. Именно в такие моменты Рассказчик жалеет, что у Стэнли нет нормально работающего голосового аппарата. Он бы отдал все, чтобы узнать, как он будет звучать, когда его рот откроется в безмолвном стоне, когда он будет жадно смотреть на Нарратора, когда он будет гладить себя, выстраивая их бедра. Череда вздохов срывается с губ Рассказчика, когда Стэнли толкается в него, внезапным, уверенным движением, пока не входит полностью за считанные секунды. Его грудь вздымается, проникновение обжигает с натяжкой, но самым восхитительным образом, как жжение от горячего душа. Пот, стекающий по его лбу, сопровождается тяжелым вздохом и тихим хныканьем, пока он привыкает к длине Стэнли. Это не обязательно должен быть первый раз, чтобы ему понадобилось время - Стэнли отнюдь не маленький. И только когда Рассказчик начинает двигать бедрами вверх, слишком голодный, чтобы заботиться о стихающей боли от растяжения, Стэнли неуверенно смеется, удерживая его на месте. Кто-то что-то хочет? — размышляет он с фальшиво-сочувствующей улыбкой, красиво покровительствуя. Кивок. — Ммм, Стэнли... Стэнли весело фыркает, все еще оставаясь болезненно неподвижным. Ты знаешь, что делать, думает он ему, упиваясь взглядом в Нарратора который краснеет и извивается от удовольствия. Умоляй меня. Дрожа, Рассказчик пытается собрать кашу в своем мозгу, вытягивая из нее нити слов. — Пожалуйста, пожалуйста, — умоляет он, слишком отчаянный, чтобы беспокоиться о том, насколько унизительным это должно быть для него. Если что и происходит, так это то, что ему становится еще сложнее. — Пожалуйста, Стэнли. Он клянется, что слышит рычание Стэнли над собой, низкий звук где-то в глубине его сознания. Умоляй меня как следует, Рассказчик. Я знаю, что ты умеешь это делать, — приказывает он, его хватка оставляет синяк. Боже, Рассказчик уже даже не знает, чего от него хочет Стэнли. Он слишком далеко зашел, его разум как в тумане. Он уже сказал "пожалуйста", что еще ему нужно? Как бы искушая его, он издает слабый стон, глядя на Стэнли с чистым, ничем не сдерживаемым вожделением. Ему просто нужно, чтобы он уже двигался, черт возьми! Он чувствует, как Стэнли делает паузу. Хватка на его талии ослабевает, перерастая во что-то, что граничит с нежностью. Это такая неожиданность, что Рассказчику удается немного прийти в себя и заметить озабоченность, которая нахмурила брови Стэнли. Это… - начало мысли, но она теряется в путанице в голове Стэнли. Он снова сосредотачивается и спрашивает его: Ты ведь знаешь, что можешь использовать стоп-слово, если нужно, верно? — Что… — Рассказчик изо всех сил пытается привести свои мысли во что-то более связное, позволяя словам Стэнли проникнуть внутрь. — Оу! Н-Нет, я более чем в порядке, Стэнли… — Он улыбается как может. — Но спасибо. Но хмурый взгляд Стэнли не меняется. Более того, кажется, что он только углубляется. Хорошо, тогда в чем дело? — резко спрашивает он, и эта предательская искра упрямства в его глазах говорит Рассказчику, что он не собирается сдаваться. Кажется, ты не очень увлечен этим. Рассказчик растерянно моргает в ответ. — С-Стэнли, ты буквально внутри меня сейчас, — бормочет он, пытаясь криво ухмыльнуться, несмотря на внутреннюю панику. Как Стэнли удается так легко его читать? — Уверяю тебя, мне это очень нравится. Ты понимаешь, о чем я! Стэнли резко вздыхает и начинает неторопливо, рассеянно проводить пальцами по бокам Рассказчика. Ты ведешь себя… странно. Ты уверен, что не хочешь остановиться? Я не расстроюсь. О Боже. Рассказчик чувствует, как его сердце колотится в груди, но сейчас совершенно не время. — Я действительно ценю твою заботу, — говорит он, делая вид, что чувства не разрывают его надвое. — Я просто… Хм. Может быть, я сегодня в более ванильном настроении? Стэнли просто смотрит на него в ответ. Ты? В ванильном настроении? Ты же тот еще извращенец! — Я… Ладно, да, я понимаю, что это неожиданно, — с легким вздохом отвечает тот, пытаясь устроиться поудобнее у стены. Теперь, когда действие остановилось, он начинает замечать, как сильно эта позиция причиняет ему боль в спине. — Но на самом деле, я… не совсем чувствую, эм, буйство прямо сейчас, если ты не возражаешь. Если это… — повторяет Стэнли, прерывая себя со смехом. Господи, да, все в порядке. Я-я не жестокий, и, разумеется, нет никакого принуждения, чтобы делать что-то, чего ты не хочешь. Тот облегченно смеется. — О, хорошо. Я не хотел портить настроение. Фыркнув, Стэнли качает головой, волосы падают ему на глаза. Пожалуйста. Порти настроение сколько хочешь, если тебе от этого некомфортно, говорит он ему, и в его голосе — э-э, мысли, — есть некоторая мягкость от которой Рассказчику хочется погрузиться прямо в кровоточащую интенсивность чувств в его груди. Ему приходится сдерживать себя, чтобы не заправить за ухо выбившуюся прядь волос, чтобы лучше видеть красивые глаза Стэнли. — Спасибо, Стэнли, — говорит он вместо этого. Ухмыльнувшись, чтобы отвлечь себя и Стэнли, он сжимается вокруг другого, издавая вздох. — Итак, ты, кажется, был чем-то занят? Стэнли ухмыляется ему, осторожно отводя бедра назад. Он резко входит в него, вырывая стон у Рассказчика. Ну, я действительно хотел, чтобы ты умолял об этом, но… Наглый ублюдок. Он толкается снова, медленно, но уверенно. Думаю, мы просто оставим это на следующий раз. Темп, который начинает задавать Стэнли, совсем не похож на тот, к которому они привыкли. Они привыкли к грубости и скорости, стремясь к финалу с головокружительной скоростью. Это... совсем не то, и в то же время как-то все больше и больше затягивает. Рассказчик чувствует как дюйм за дюймом младший царапает его стены, чувствует, как сотрясаются мышцы Стэнли, когда он напрягается, чтобы сохранить изнурительный темп, чувствует, как ветер с криком вырывается из его легких, когда тело Стэнли проталкивается обратно внутрь, так близко к тому месту, где ему нужно, и в то же время дразняще никогда не задевает его. Излишне говорить, что он хочет большего. — Господи, — задыхается Рассказчик, обрывая себя на очередном стоне, обхватывая Стэнли руками и крепко хватаясь за него, — Ты не сломаешь меня, Стэнли. Давай быстрее. Несмотря на то, что Стэнли явно хочет подчиниться, он сохраняет прежний, неторопливый темп, ни разу не набирая оборотов. Но я думал ты хочешь ванили, – дразнит он, и скованный железной клеткой разум отказывается показать Рассказчику свои более правдивые желания. Разве этого недостаточно? Ты ведь просил именно этого, не так ли? С коротким всхлипом Рассказчик стискивает зубы. — Ты дразнишь, ты ведь знаешь, что я имел в виду. Тогда скажи мне, - следует быстрый ответ, сопровождаемый точным толчком, который попадает туда, куда хотел Рассказчик. Его улыбка ослабевает, и он добавляет: Если хочешь. Рассказчик фыркает. — Ты слишком нежный. Стэнли ворчит, снова намеренно избегая простаты, к большому огорчению другого. Я не такой, - возражает он, ущипнув Рассказчика за бедро, - Ты сам этого хотел. Вздох. — И все же ты услужлив. Заткнись, или я оставлю тебя вот так, - думает Стэнли, нахмуривая брови при каждом размеренном толчке. Рассказчик в раздражении откидывает голову назад. Он никогда не просил мучительно медленно. Конечно, это приятно, но он уже на пределе своих возможностей терпеть бредни Стэнли. Он прижимается бедрами к бедрам Стэнли, изо всех сил пытаясь соблазнить его, чтобы тот действительно трахнул его как следует. — Ты не сделаешь этого. Стэнли игнорирует безмолвный запрос. Тогда я буду еще медленнее, — угрожает он, опуская взгляд. Или еще лучше – остановлюсь. Научу тебя терпению, отчаянный ублюдок. Еще один толчок, на этот раз сильнее. Рассказчик кусает губу так сильно, что она почти кровоточит, чуть ли не плача из-за этого человека. — Стэнли, не мог бы ты пожалуйста ускориться? — он умоляет, - последнее средство. Он знает, как сильно Стэнли любит это слышать. На мгновение он опасается, что никогда не получит того, чего хочет. Стэнли неподвижен, его расширившиеся глаза смотрят на него. Затем… Тебе повезло, что я слишком возбужден, чтобы продолжать дразнить тебя. Рассказчик уверен, что у него есть абсолютно блестящий и остроумный ответ, но он замирает на языке, когда Стэнли вырывается из него, и, наконец, он начинает вбивать его в стену. Он вскрикивает, вцепившись руками в плечи Стэнли, цепляясь изо всех сил. Это не так быстро, но, боже мой, это шаг вперед по сравнению с предыдущим. — Блять, ох, черт, Стэнли! – Он не может сдержать стон, блаженство затуманивает его разум, когда Стэнли кусает его за плечо, прижимаясь к нему, пока он двигался. Его рот повсюду, пробуя на вкус каждый дюйм разгоряченной кожи, оставляя красивое созвездие отметин на его теле. Его член плачет и Рассказчик начинает протягивать руку вниз между ними, надеясь, наконец, получить хоть какое-то сладкое облегчение своими руками. Но Стэнли слишком быстро соображает; его рука крепко сжимает запястье и уводит его в сторону. Рассказчик всхлипывает от потери, но так же быстро рука Стэнли обхватывает его, лениво поглаживая в такт каждому толчку. Боже, он тонет в возбуждении. Каждый толчок внутрь идеально попадает в его сладкую точку, каждое прикосновение руки Стэнли к нему заставляет его скулить, каждый укус заставляет этот огонь в его паху так приятно извиваться. Он знает, что долго не протянет, не после всего этого. Стэнли, кажется, понимает, – просто узнает по нарастающему шуму, который издает Нарратор. Он усмехается в кожу, делая движения рукой тверже и быстрее, его бедра ускоряются в такт поглаживаниям. Такой хороший, Нарри, мой хороший мальчик, — говорит он Нарратору, прижимаясь лбом, с которого капает пот от усилий, к его ключице. Стэнли дрожит почти так же сильно, как и Рассказчик, безумно раскачивая их тела вместе в песне удовольствия, которая достигает своего пика. Кончи для меня, Рассказчик. Резко выкрикнув имя другого, Рассказчик выпускает все. Его голова откидывается к стене, рот открывается, когда его оргазм вырывается из него, выплескиваясь на их животы и на пол под ними. Он задыхается, крепко сжимая член внутри себя, и Стэнли стонет. К…Куда? — слышит он вопрос Стэнли, пока отходит от своего кайфа, сознание его непонятно и наполнено ватой. Нарратор. Куда? Это звучит более срочно, его толчки ускоряются, становятся неустойчивыми. Сквозь туманную дымку Рассказчик каким-то образом смог пробормотать: "Внутрь" Брови Стэнли поднимаются; ему обычно не разрешают. Но он слишком близок, чтобы беспокоиться об этом. Вместо этого он просто ускоряется, ворча в плечо Рассказчика, прежде чем издать собственный протяжный стон. Нарратор прикрывает глаза, чувствуя, как тепло заливает его, и слабое хныканье вырывается из его губ. Стэнли замедляется до полной остановки, тяжело дыша, и тоже начинает возвращаться к реальности. На мгновение они замирают, наслаждаясь прекрасными ощущениями. По крайней мере, до тех пор, пока Рассказчик не почувствовал, как из его отверстия на пол вытекает струйка теплой, вязкой жидкости. Он съеживается. Ах, верно, как он мог забыть? Не зря же он обычно не позволяет Стэнли делать это. (Тем не менее, он не может сказать, что сожалеет об этом.) Стэнли, по крайней мере, кажется, испытывает к нему хоть каплю симпатии. Он расстегивает пуговицы на своей рубашке, снимает ее и сворачивает в комок. Рассказчик старается не смотреть на него слишком пристально, поскольку тот использует рубашку как импровизированное полотенце, помогая ему вытереться, насколько это возможно, прежде чем поставить его на ноги. Ноги под ним шатаются и наверняка потом будут болеть, но они слабо держат его вес, пока Стэнли заканчивает вытирать липкую субстанцию между ними. Не идеально, но сойдет, пока Нарратор не перезагрузит их и все не исчезнет. Комната отдыха? Спросил Стэнли, и Рассказчик с готовностью согласился. Хотя он и не любил долгие перерывы между историями (это ложь, и он это знает, особенно когда эти перерывы ради этого), ему кажется, что он не дойдет дальше, чем до комнаты отдыха. Стэнли помогает ему войти в правую дверь, и они оказываются в комнате отдыха. Рассказчик, которому не нравится ощущение шершавого дивана, впивающегося в его голую кожу, создает каждому по халату. Стэнли, похоже, благодарен, и оба погружаются в удобную одежду, после чего вместе ложатся на диван. Это не самый лучший диван в мире - тот, что в кабинете босса, намного лучше, но у него не хватало сил чтобы подняться по лестнице, - но это замечательно после долгого времени, проведенного в неудобном положении у стены. Проходит мгновение мирной тишины, потраченной на наслаждение мимолетной эйфорией, прежде чем Рассказчик издает небольшой смешок. — Скажи мне, почему именно ванильный секс в итоге довел меня до сильнейшего оргазма, - говорит он, ухмыляясь Стэнли. Стэнли оглядывается на него, его рука свисает с края дивана. Они не обнимаются, просто лежат. Их отношения не заходят так далеко. Я не знаю, это ты мне скажи, - отвечает он, закрывая глаза с довольной улыбкой. Но, признаться, это была приятная смена темпа. Рассказчик хмыкает, еще больше расслабляясь на диванных подушках. — Думаю, в эмоциональной близости было что-то глубоко приятное, да? — задумчиво спрашивает он, глубоко вздыхая. — Возможно, нам стоит попробовать просто чаще заниматься любовью. Стэнли прищуривает на него глаза. Если так выразиться, это звучит больше, чем есть на самом деле. С замиранием сердца Рассказчик старается сохранить ровный голос. — Ну, и что же это? Открыв глаза, Стэнли немного приподнялся, чтобы лучше видеть его. Просто, ну, не знаю, случайный секс? подумал он, нахмурившись. «Заниматься любовью» звучит больше как… как что-то значимое. — Я… — Рассказчик запнулся, страх переполняет его грудь. Почему он думал, что этот разговор пойдет по-другому? Он уже знает это! Но все же... — Разве это не имеет для тебя значения? Стэнли, кажется, вздрагивает. Нет! - поспешно думает тот. Он останавливается, морщась от того, как это звучит. То есть, да, для меня это значимо. Я не это имел в виду, - поправляет он себя, отводя взгляд. Просто это, знаешь ли, это не должно быть чем-то большим, чем просто развлечение, я думаю. Оу. И если только это не задевает его. Рассказчик все это знает, конечно, знает. Он с самого начала знал, что Стэнли просто... выплескивал на нем свои остатки человеческих желаний. Вот и все. Он сам сказал, что это просто для того, чтобы не сойти с ума. Он всегда знал этот факт, в этом весь смысл всего этого. Так почему же он чувствует, что его сейчас разорвет на две части? Кулаки Рассказчика сжимаются, и он вынужден отвести взгляд. Глупый, он такой глупый, что вот так привязался. И все же он не может удержаться от следующих слов, которые срываются с его губ без согласия, но от всего сердца. — …Что если я хочу большего? Он так тихо шептал, что он подумал бы, что Стэнли его не услышал, если бы не резкий вздох. Другой молчит, он не позволяет Нарратору услышать ни одной мысли. Что вполне справедливо: вряд ли он смог бы вынести то, о чем сейчас думает Стэнли. С самоуничижительным смехом Рассказчик пытается собрать осколки той замечательной вещи, которую он, несомненно, только что разбил. — Глупо, да? — спрашивает он, и его голос прерывается безрадостной усмешкой. — Ожидать от этого чего-то большего, чем просто случайного секса? — Он делает паузу, чтобы прогнать слезы из своего голоса. — ...Не знаю, зачем я тебе это говорю. Вероятно, я разрушаю одну из немногих хороших вещей, которые у меня есть. Стенли мягко заговорил. Нарри, что ты имеешь в виду? спросил он, в его тоне был скрыт смысл, который Нарратор не смог расшифровать. Когда ты говоришь, что хочешь большего, ты имеешь в виду...? Он переводит дыхание. Лучше уж сейчас все рассказать, выложить все карты на стол. Он уже столько их показал. — Я имею в виду, что люблю тебя, Стэнли. Стук сердца. Оу, - это все, о чем думает Стэнли. Рассказчику кажется, что он сейчас заплачет. Не задумываясь, он начинает бормотать, глаза щиплет от непролитых слез. — Прости, что не сказал тебе раньше. Это было… наверное, несправедливо с моей стороны, получать от этой договоренности больше, чем просто удовольствие, а ты даже не знал? Я прошу прощения, нам больше не обязательно это делать, если ты не хочешь... Он прерывается, когда Стэнли встает с дивана. Быстрым движением он садиться на Рассказчика сверху, как уже не раз бывало, их груди прижаты друг к другу. Но затем, на одном дыхании, он наклоняется и целует его. Стэнли уже целовал Рассказчика столько раз, что и не сосчитать. Но это? Это так, так по-другому. Он сладкий, мягкий, не похожий ни на один из грязных, торопливых поцелуев, наполненных зубами и соединенных слюной. Нет, он медленный, почти невинный, если бы не скольжение языка Стэнли по его собственному. Но оно наполнено такой нежностью, что у Рассказчика кружится голова, он крепче прижимает Стэнли к себе, заставляя его испытывать больше эмоций, чем когда-либо в сексе. Когда Стэнли отстраняется от него, он улыбается. Его мысли бегут вскачь, слишком быстро, чтобы Нарратор мог за ними угнаться, лишь небольшие вспышки похвалы и восторга, прежде чем их заглушит следующая волна. Широко раскрыв глаза, Рассказчик замирает под ним. — Стэнли? — спрашивает он нерешительно, с недоверием. Стэнли прижимается лбом к лбу Рассказчика и с нежностью смотрит ему в глаза. Я люблю тебя, - наконец произносит он, и на его лице появляется широкая улыбка. Я тоже люблю тебя, Рассказчик, конечно, люблю. Слезы начинают катиться из его глаз по совершенно другой причине. Прерывисто всхлипнув, Рассказчик обхватывает Стэнли руками, притягивает его к себе в объятия и плачет, уткнувшись лицом в его плечо. — Я люблю тебя, - говорит он с дрожащим смехом, и о боже, как же приятно это говорить. — Мы оба настоящие болваны, не так ли? Стэнли радостно улыбается и кивает головой. Я... думаю, что ты также не признался во всем этом, потому что боялся, что секс закончится? - нерешительно спрашивает он. Вздох. — Идиоты, вот кто мы такие, — говорит Рассказчик, хотя голос его ласков. — Да, именно так я и делал, Стэнли. Значит, мы все еще можем продолжать заниматься сексом, верно? С язвительной улыбкой Рассказчик спрашивает: — Не хочешь ли ты, дорогой Стэнли, чтобы я сначала угостил тебя вином и обедом? Стэнли только фыркает. Я думал, мы уже давно перестали делать вещи ортодоксально, - размышляет он, игриво касаясь носа Рассказчика. Но если тебе от этого станет легче, я все равно буду признателен за свидание. Смех, и Рассказчик наклоняется вперед, снова целуя своего протагониста. Ведь каким бы замечательным ни был секс, он думает, что может пристраститься к мягкому прикосновению губ Стэнли к его собственным. Когда они отстраняются, Рассказчик щелкает пальцами. В одно мгновение они оказываются в милой квартире - той самой, из финала с ведром. На маленьком столике стоит бутылка вина и тусклая свеча, мягко освещающая комнату. Стэнли снова смеется, глядя на Рассказчика с любовью. Из всех мест ты выбрал то, где есть кровать, - дразняще думает он, но все же садится за стол. Нарратор только усмехается, пожимая плечами. Он берет бутылку вина, открывает ее и наливает им обоим по бокалу. — Рассказчик может надеяться, - говорит он, садясь напротив него. Он складывает руки, кладя на них подбородок. — Кроме того, я только сказал, что сначала угощу тебя. Я не говорил о том, что может случиться потом. Улыбка Стэнли растет. Тогда тебе лучше потчевать меня вином и ужином, как будто я последний человек, которого ты когда-либо угощал. Усмехнувшись, Рассказчик смотрит на него с большей любовью в глазах, чем ему хотелось бы признать. — Я обязательно буду тщательно обхаживать тебя, мой дорогой. (В итоге они обнимаются в постели всю оставшуюся ночь, но никто из них не жалуется. На самом деле, наблюдая за тем, как Стэнли мирно спит, Рассказчик может с уверенностью сказать, что он действительно счастлив).