Награда

      — Беги! Не останавливайся, беги!       Это то, что Мари слышит на протяжении последних минут… часов… может быть, даже дней? Она не знает! Понятия не имеет, сколько длится эта адская гонка, но понимает одно: нельзя останавливаться. И не только потому, что так сказал Ари — самый надёжный из всех, кого она знает. А потому, что мир за их спинами попросту перестаёт существовать!       Перед глазами скачут зелёные холмы, поросшие ромашкой и чертополохом: вверх-вниз, вправо-влево, в такт её сумасшедшему бегу. Но Мари, не удержавшись, оборачивается. За спиной уже нет никаких холмов. Буквально на расстоянии десяти шагов сочная зелёная трава уже тает в пасти безглазой, беззубой, бесконечной тьмы. Мари почти сразу поворачивается назад, но успевает заметить, как белокрылая бабочка — должно быть, капустница — сминается неведомой силой в грязно-серый ком и исчезает во тьме. Как исчезают и куст ромашек, и оброненная ею самой перчатка. Никаких сомнений: замедлись она хоть на миг, тьма поглотит её. И поглотит Ари, который наверняка бросится к ней в бессмысленной попытке удержать, не дать исчезнуть. Именно эта мысль заставляет Мари судорожно вдохнуть и рвануться вперёд, ускоряя бег. Она не может позволить ему умереть. Только не ему.       Ари бежит впереди, его движения размереннее и спокойнее, но долго ему всё равно не продержаться. Мари слышит его тяжёлое дыхание, когда ей удаётся сравняться с ним, и видит мокрые от пота чёрные пряди волос, что противно прилипли ко лбу. Сейчас бы легко провести рукой, отодвинуть в сторону, а лучше и вовсе завалиться в прохладный душ. Но это только мечты.       — Эй, что тут? — кричит Мари, слегка вырвавшись вперёд и тут же заметив на земле, среди однообразных белых ромашек, чёрно-красный цветок.       — Сейчас на это нет… — пыхтя, начинает Ари, но спутница падает на траву без сил. Он валится рядом: не столь уж велика разница, где именно навсегда исчезнуть из мира, став пищей для разинутой воронки тьмы. Так почему бы и не здесь?       — Смотри, — с трудом, сквозь пересохшие губы бормочет Мари. — Это же шари…       — *Шаринган, — ахнув, заканчивает Ари.       Теперь он замечает: цветок без лепестков, с одной только кроваво-красной сердцевиной, в центре которой — чёрный треугольник японского сюрикена. Может, это и нельзя назвать чем-то вроде его знака или символа, но шаринган точно имеет значение для Ари. И ненасытная тьма это знает. Потому что, едва пальцы Ари касаются алой мякоти цветка, кромка тьмы застывает на месте, так и не проглотив последние травинки, отделяющие от неё двух друзей. И из глубин непроницаемой черноты, пожравшей траву, землю и небо, вдруг слышится громогласный голос, как если бы внутри пряталась невидимая пасть.       «Памятный предмет найден. Вы прошли уровень «Безмятежность». Награда: ошейник и поводок».       Ари громко стонет в лицо равнодушной тьме — если, конечно, у неё может быть лицо.       — Я говорил, что люблю читать *геймлит?       — Угу, — даже не глянув на него, бросает Мари. Голова у неё гудит от попыток понять происходящее.       — Так вот, попадать в геймлит я абсолютно точно не хотел! — рычит Ари и швыряет сорванный цветок-шаринган во тьму.       В тот же миг в воздухе появляется сияющая воронка. По многочисленным играм и фильмам Мари знает, что примерно так должен выглядеть волшебный портал. Правда, засасывать внутрь себя с невероятной силой он вряд ли дол…       — А-а-а-а! — кричит Мари, чувствуя, что падает во тьму, ничего не видя и ни за что не в силах ухватиться.       Она приземляется не на ноги, а на четыре мохнатые серые лапы. Рядом падает Ари: она догадывается, что крупный взъерошенный чёрный волк — это он. У лап валяется красный шипастый ошейник с поводком. Насмешка безглазой бездны. Глянув вокруг, Мари тут же узнаёт — и бросается в сторону, под укрытие железного мусорного бака. Прижимается звериным брюхом к асфальту, с трудом душит в себе желание заскулить от ужаса. Где-то далеко, в самой глубине сознания взрослая и разумная её часть вдруг всё понимает. Локации не случайны: предыдущие ромашково-чертополоховые холмы сильно напоминали её детство, а цветок-шаринган был ценным символом для Ари. Здесь же — шумный город, машины и высотки, грохот музыки из колонок, запах сигарет и несмолкаемый гул сотен голосов. Центр города в выходной день. Один из её кошмаров. Проходя здесь, она всегда чувствовала себя диким зверем, что случайно попал в человеческий город, шарахается, прижимает уши и в ужасе скулит, не видя выхода обратно в свой привычный мир. Что же она должна найти?       Это голос той, разумной. Но она далеко, заткнута в самый угол мироздания, а реальная власть в руках волчицы — напуганной злой волчицы, которую швырнули в чуждый мир людей. Она глухо рычит. Страх отступает, сминаемый яростью. Но в этот же момент Мари чувствует несильный укус в краешек уха. Ари стоит рядом и вновь тянет к ней острые зубы. Он не хочет, чтобы она злилась или пугалась. Это никак не поможет найти выход.       Мари мысленно треплет оскалившуюся волчицу по загривку и согласно кивает. Они выбираются из-за мусорки и бредут по городу. Люди кричат и убегают, машины резко останавливаются, визжа шинами. Она видела похожую сцену в каком-то фильме. Оборачивается: тьмы не видать. Значит, теперь можно не спешить, не бежать в панике? Нет… ну почему! Тьмы нет, но Мари видит, как исчезают одно за другим знакомые здания. Они даже не разрушаются, а просто уходят в асфальт, и на их месте возникают новые дома — жуткие небоскрёбы, равнодушно мигающие ей чёрными зеркалами окон. Вот какая тьма в этом мире: забвение, уничтожение старого и привычного. Это было двадцать лет назад, она не помнит, не может… Нет. Она должна вспомнить, должна найти тот самый дом, где она жила когда-то — до того, как его снесли и заменили на одну из множества безликих высоток.       «Я не рассказывала о своём детстве, там так страшно, но сейчас я знаю дорогу», — хочется ей сказать, чтобы Ари услышал и понял, но из горла вырывается лишь хриплый рык. И тогда она просто бросается вперёд, а друг — она чувствует — бежит следом. Под лапами проносятся тёплый асфальт и зелёный луг — здесь когда-то она наблюдала за скворцами, — жижа от раздавленных овощей на рынке, ржавые железные ступеньки…       Она толкается в дверь плечом, наваливается всем весом, Ари помогает, — и они падают внутрь в тот же миг, когда здание, трясясь, точно от стихийного бедствия, начинает уходить под землю. Всё замирает, едва её лапы перемахивают через порог. Перед ней крошечная квартирка с ободранными обоями на стенах и деловито семенящим по полу коричневым тараканом. Мари не разглядывает почти позабытое жилище. Шагнув к выцветшему трёхногому креслу, она хватает зубами розовый свитерок с узким колючим горлом — и в тот же миг начинает падать во тьму.       «Памятный предмет найден. Вы прошли уровень «Перемены». Награда: офисный галстук».       Он падает прямо ей в ладонь — слегка помятый серый галстук. Ари громко фыркает, как будто мгновенно всё поняв. Хватает её за руку и уверенно ведёт по городу — его, без сомнений, родному городу. Мари остаётся лишь безропотно следовать за ним. Если предыдущая локация была её миром, то теперь — мир Ари. Она, несмотря на спешку, успевает с любопытством заметить невысокие, все пятиэтажные дома, выкрашенные в яркие цвета изгороди из покрышек, и такие миленькие цветные заборчики на клумбах, и статую, кажется, лошади — подойти бы рассмотреть, но явно не до этого. Она с тревогой оглядывается, но не видит ни тьмы, ни падающих зданий. Что на этот раз служит индикатором оставшегося у них времени? Мари бросает взгляд на зажатый в ладони галстук. Он… тает? Исчез почти на половину, растворяясь в воздухе, как люди после щелчка *перчаткой Таноса. Мари стискивает кисть Ари сильнее, желая рассказать о забавном открытии, когда замечает, что его второй, правой руки уже нет — она растаяла вслед за перчаткой, а теперь тают уже правое плечо и бок. Ари молчит, но очень крепко сжимает её пальцы, проносясь сквозь маленький город.       Они врываются в небольшой — как, впрочем, и всё вокруг — банк. Мари не успевает разобрать название, да и всё равно оно ей ничего не скажет. Глазеет вокруг: вполне привычные банкоматы, вполне знакомая очередь из согбенных старушек, изредка разбавляемых надушенными тётками и потными мужиками. Голова тут же начинает кружиться от неприятных запахов и тесноты. Ари, почти не раздумывая, тянет её в подсобку. Внутри темно и совсем тесно, но зато никого нет. Ари хватает что-то со стола, что-то небольшое, но она не успевает разглядеть, что именно. Голосом из громкоговорителя слышится:       «Памятный предмет найден. Вы прошли уровень «Бесперспективность». Награда ждёт впереди».       Невероятный уровень комичности — как и всегда. Мари хочется вслух раскритиковать тьму, или судьбу, или кто ещё может стоять за всеми этими испытаниями. Но она не успевает ничего сказать, потому что вновь начинает падать.       — Обалдеть как смешно, — слышится рядом раздражённый голос, и Мари с изумлением понимает, что в этот раз она летит в пустоту не одна. Он рядом, и их ладони почти сразу находят друг друга.       — Что это, Ари? — спрашивает она. Полёт не спешит заканчиваться. Тем лучше для них: пора бы уже и разобраться в происходящем.       — Больше всего похоже на какое-нибудь *САО или в этом духе, — фыркает Ари. Мы попали в игру, игра заставляет нас проходить уровни и всеми способами издевается над нами. А вот если попытаться не следовать её правилам…       — Лучше не надо. В САО люди умирали вполне взаправду.       — А ты покупала шлем виртуальной реальности, чтобы вдруг очутиться в САО? — резонно спрашивает он. Мари вынуждена согласиться. Она не делала ничего такого, чтобы очнуться в какой-то странной игре из сменяющих друг друга уровней, сгенерированных специально под нынешних игроков.       — Что последнее ты помнишь? — спрашивает она, легонько погладив пальцы Ари. Пока она летит вниз, точно Алиса в нору кролика, это прикосновение становится самым реальным и успокаивающим на свете.       — Выключил комп, лёг спать, а перед этим мы с тобой болтали по *дискорду и играли во что-то… — неуверенно бормочет Ари. — А ты помнишь?       — Это была какая-то *выживалка, — уточняет Мари. — И мы ведь даже не пили! Значит, всё это — наш сон? Общий кошмарный сон, в котором мы оказались заперты внутри игры?       — Это, блин, не просто сон, это какой-то…       Мари не узнаёт, что он хотел сказать, потому что все звуки резко обрываются: падение закончилось. Она ударяется плечом о холодный мраморный пол и стонет. Поднимается на ноги, потирая ушибленное место. Вокруг царит холодный полумрак. Ари рядом нет. Она тут же выкрикивает его имя и слышит эхо собственного голоса. Ответа нет. За спиной лишь пустая кирпичная стена, так что Мари двигается вперёд по узкому коридору. Потолок теряется в темноте, висящие по стенам факелы почти не светят. На первой развилке она сворачивает налево, на второй — направо, из просторного, но совершенно пустого зала снова выбирает левый коридор. Ни дверей, ни окон, лишь бесконечный и бессмысленный лабиринт. Она и в городе под открытым небом, с дорожными указателями под носом и телефоном в руках, не могла сориентироваться. Какие у неё шансы в этом лабиринте?       Мари в нерешительности оборачивается. Может, вернуться к началу и ждать там? Ари соображает лучше, он найдёт её… наверное. Но она не сможет вернуться, все повороты уже смешались в голове. Просто безумие. И ничего не исчезает, не тает и не разрушается. Плутай сколько хочешь. В смысле не хочешь?       Она стискивает зубы и прижимается лбом к холодной стене. Понятнее от её размышлений не становится, но вот стена… стена как будто начинает проваливаться! Мари отшатывается и видит отчётливый отпечаток собственного лба на кирпичной стене. Она с надеждой давит ладонями на то же самое место — и стена плывёт, поддаваясь ей, растягивается и разрывается, словно пластилин. Она оказывается в другом абсолютно таком же коридоре и, никуда не ходя, тут же начинает давить ладонями на стену.       Приходится повторить этот процесс не меньше десяти раз, прежде чем, почти отчаявшись, она слышит слабый голос Ари.       — Иди вперёд! Прямо сквозь стены! — кричит Мари и в тот же миг осознаёт: голос ведь так и сказал. «Награда ждёт впереди», — проскрипел он монотонным голосом из громкоговорителя. Значит, он всё-таки даёт подсказки?       Ари налетает на неё, вывалившись из очередной пластилиновой стены, и тут же сжимает в объятиях. Прежде, чем кто-то из них успевает раскрыть рот, искажённый, какой-то карикатурно злодейский голос провозглашает:       «Вы нашли друг друга! Уровень «Потерянность» пройден. Награда ждёт в глубине».       — Да сколько можно… — стонет Ари. — Разве игра с уровнями не должна однажды заканчиваться?       — А если это какая-нибудь бесконечная *мобилка по типу «три в ряд»? — безрадостно шутит Мари. Но тут же говорит серьёзнее. — Этот уровень отличался от предыдущих. Он не был связан с тобой или со мной, просто лабиринт. Разве что насмешка над нашим общим топографическим кретинизмом. И голос даёт подсказки: сначала «награда впереди», теперь «награда в глубине».       — Надеюсь, не придётся нырять на дно Байкала, — фыркает Ари в тот самый миг, когда они перестают падать.       На этот раз их не раскидывает в разные стороны игровой локации. Они рядом, и Ари тут же протягивает Мари руку. Вокруг них вполне типичное, узнаваемое болото. Настолько реалистичное, что настоящее болото на его фоне, наверное, казалось бы подделкой. Есть высокие деревья с тёмными стволами, утопающие корнями в мутной коричнево-зелёной жиже. Есть высокий тростник — Мари вряд ли помнила бы, что он растёт на болотах, если бы не недавние несколько часов игры в «Майнкрафт». Есть огромные комары, уже из какой-то другой игры-выживалки. Есть, вроде как, узенькая коричневая тропинка, что петляет меж стволов и кочек. Ари, исправно смотревший сериалы, находит неподалёку палку и ступает на тропу, в одной руке держа палку и шарясь ею вокруг, а другой рукой сжимая холодные пальцы Мари.       Она едва дышит, стараясь наступать точно в его следы. Мутная зелёная жижа под ногами мгновенно навевает ассоциации с мертвецами на топях, которых встретили Фродо и Сэм. Падать в трясину абсолютно не хочется, и потому она цепляется за руку Ари изо всех сил. Но врождённая неуклюжесть, как и всегда, оказывается плохим помощником. Одна нога скользит, вторая вслед за ней, и вот она уже летит в зелёную жижу. Ари бросается следом, ловит её руку, тянет вверх. Без толку: болотная тина, чавкая, захватывает её в свою пасть, беззубо жуёт и втягивает всё глубже, прямо в зловонную тёмную глотку. Ари тянет изо всех сил, на родном лице — паника, было бы глупо найти и тут же потерять…       Награда впереди. Награда в глубине.       — Ари, — шепчет Мари, пытаясь разжать его руку. Окоченевшие пальцы едва слушаются. — Отпусти. Встань рядом со мной.       Так повелось: он редко верит ей, потому что она редко оказывается права. Если во всяких совместных приключениях Мари слушается его мгновенно и без споров, то он к такому непривычен. Вроде бы. Она думает об этом, с тревогой вглядываясь в его загорелое лицо. Ари медлит, но всё-таки отпускает её ладонь и прыгает к ней — словно в бассейн, а не в трясину. Его пальцы находят её под толщей густой зелёной мути. Как наваристый суп, — думает Мари.       Она проваливается вниз, уходит в болото сначала по грудь, затем по шею, по подбородок… Задерживает дыхание и до боли стискивает руку Ари, когда жижа касается носа. Но едва уровень доходит до глаз, она начинает падать стремительно и свободно, а потому решается приподнять веки. Вокруг привычная чернота.       «Вы нашли дно. Испытание «Пучина» пройдено. Награда ждёт среди вершин».       Падая в кромешной черноте и неосязаемой пустоте, Мари трясётся от хохота, да и Ари вместе с ней.       — Дно нашли… и пробили, очевидно…       — Мне кажется, или игра даже не пытается сделать вид, что это было поздравление? — сипит сквозь смех Мари.       — «Среди вершин», — успокоившись, повторяет Ари. — Ты тоже вообразила горы, да? Никогда, кстати, не бывал в горах.       «И пока что не побываешь», — мысленно фыркает Мари, едва они приземляются. Гор нет и в помине. Лишь бесконечное лазурно-синее море и крошечные пятнышки островов. Они стоят на одном из таких: не больше метра диаметром, всё покрыто влажным песком и мелкими ракушками. А рядом, вон, ещё один островок, и ещё, и ещё… Вырисовывается что-то вроде тропинки из клочков суши посреди безмятежного моря.       — Не понимаю, при чём тут вершины, — с тревогой произносит она.       — Давай вперёд, — предлагает Ари.       Он прыгает на соседний островок — тот близко, хватило бы и широкого шага. Мари за ним — врезается в спину, и они оба едва не летят в воду. С трудом выровнявшись, Ари решает:       — Островов много, давай прыгать на разные, но двигаться в одном направлении. Про глубину было в прошлый раз.       Очередная волна касается щиколоток с лёгким шелестом за спиной. Они синхронно смотрят назад: тот островок, на который они упали, почти затопило водой. У них снова ограничено время.       Как зайцы или дикие козы, они скачут с одного острова на другой. Острова меняются, а окружающий пейзаж — нет. Всё та же синяя лужа с хлебными крошками островов, впереди ничего, и даже над головой ничего, кроме белых ватных облаков. Быстро глянув на них, Мари думает: «Хорошо бы нам в облака, но, несмотря на весь сюрреализм происходящего, эта игра, или этот бредовый сон придерживается законов физики. В небо нам не прыгнуть».       Ари вдруг спотыкается на очередном острове, падает на колени. Мари, не сдержавшись, прыгает к нему — так аккуратно, как только может. Но всё-таки задевает ногой нечто… странное. Это и не песок, и не вода. Оно желтоватого цвета — старательно мимикрирует под островок. И ещё оно упругое на ощупь.       — Похоже на… батут или матрас? — растерянно спрашивает Ари, ощупывая странный предмет пальцами.       — Не надо, не пытайся понять, — останавливает его Мари. Тянет за руку, зовя подняться. — Этот мир, эта череда миров не хочет, чтобы мы понимали, как тут всё устроено. Оно хочет, чтобы мы играли.       Ари, кивнув, обхватывает её плечи. Мари вцепляется в его руки. Они делают синхронный шаг на спрятанный среди песка матрас и слегка отталкиваются. Низкий прыжок — под ногами снова упругий материал — и они взлетают намного выше. Падают каждый раз точно на ноги, как если бы на них были страховочные тросы. Но это всё ерунда: пусть мир творит что хочет, им не нужно его разгадывать и покорять. Им просто нужно выполнить условия. И в этот раз условием является прыжок к небесам.       Мари чувствует, как у неё перехватывает дыхание, как в животе всё ухает во время очередного падения. Почти как в те моменты, когда она воображает себе, какими могли бы быть прикосновения его рук или губ. Это называют бабочками в животе, но ей хочется назвать — небо в животе.       Странная мысль касается краешка сознания лёгким то ли щипком, то ли укусом. Они с Ари никогда не видели друг друга по-настоящему, не считая фотографий и веб-камер. Не видели — да и не могли увидеть, так не бывает, чтобы засыпать в разных странах и видеть один сон на двоих. Всё это бред, всё нереально, всё какая-то глупая игра, но если они пройдут все уровни, то… снова потеряют друг друга?       Очередной прыжок возносит их до небес и ещё выше, и под ними белеют окутанные туманом вершины — то ли горы, то ли облака. Мари не чувствует ни разреженного воздуха, ни холода, ни очередного падения вниз — только надёжные пальцы Ари.       «Вы прошли… Испытание… Награда… Награда… Награда…»       Голос шуршит, шипит и скрипит, прерывается помехами и, так и не сумев выдать стандартную фразу целиком, бесконечно повторяет одно лишь слово: «Награда… Награда…»       Нет ни падения, ни взлёта, ни черноты.       И Мари открывает глаза.       Рука, что обнимает её, мягкая и тёплая. Мари не вздрагивает от страха, как бывает, когда просыпаешься в незнакомом месте и не можешь сразу вспомнить, где находишься. Нет, она вполне спокойно шевелится, поворачивается и видит постельное бельё с котиками, рисунки на стенах и бесконечно родное лицо. Ари уже проснулся и смотрит на неё сияющими, словно два самоцвета, глазами. Ей хочется плакать от счастья. Но вместо этого она вновь тянет руку и переплетает свои пальцы с его. Они не исчезают, не растворяются в воздухе. Тёплые, настоящие. Не похоже на очередной уровень в безумной игре. Похоже на…       — Доброе утро, радость моя, — шепчет она дрогнувшим от нежности голосом.       — Так вот какая она, награда, — смеясь, произносит он.