tastes like summer

Чимин вынимает из уха наушник, выключив очередную дорожку аудиокурса испанского языка на SpanishPod101. Мелкие диаложки быстро находят своё место в памяти, хотя попрактиковать их наедине у него выдастся возможность либо аж во время обеденного перерыва, либо уже по окончанию смены — хорошо, что сегодня он работает до четырёх, но плохо, что самый солнцепёк придётся как раз на его рабочие часы. Он решил провести эти летние каникулы с максимальной пользой и умом, устроившись на подработку, чтобы накопить деньжат на давнюю мечту — увидеть своими глазами город, где познакомились и окончательно влюбились друг в друга его родители — Мадрид. Мама Чимина в то время временно жила там с бабушкой и дедушкой, тогда как его отец приехал студентом по обмену из Южной Кореи. Им хватило всего трёх недель общения, чтобы прийти к мысли, что они хотят провести всю жизнь подле друг друга. Папа сделал ей предложение уже месяц спустя после их встречи — не самый короткий срок, если верить Книге рекордов Гиннесса, но Чимин и по сей день не понимает, как можно было вот так сразу сыграть свадьбу, едва познакомившись. А узнать друг друга? А тестовый период? А как же вся романтика долгих ухаживаний? Отец всегда шутит о том, что это просто Чимин ещё не влюбился так сильно, чтобы понять их скоропалительное решение. Так или иначе, Мадрид свёл их вместе, и там же на свет появился и Чимин. Они переехали в родную Калифорнию матери, когда Чимин ещё и ходить толком не умел, и здесь он провёл всё детство и юность. В их доме повсюду висят фотографии, какие родители сделали ещё тогда, в Испании, но загруженная семейная жизнь так и не позволила им совершить в Мадрид ещё одно путешествие. Поэтому Чимин намерен накопить средства, чтобы организовать семейную поездку хотя бы к двадцатилетнему юбилею их свадьбы, что будет уже этой осенью. Продавая мороженое на пляже, не то чтобы много скопишь, но Чимин в процессе. Сегодня жарче, чем вчера; кристально чистое небо с пятном непомерно яркого солнца, что первые пятнадцать минут до отвала насытит кожу витамином D, а затем пустит в ход весь негатив ультрафиолета. Даже если карт с мороженым, какое он продаёт, стоит под нагромождением пальм, в тени, Чимин всё равно нещадно втирает во все открытые участки кожи крем SPF: здесь можно загореть даже от элементарного ветра, если постараться. На нём уже фирменный блайзер с дурацкой пришитой в декор игрушкой-мороженым «рожок» и ненавистный фартук с эмблемой компании-производителя. Его рабочий день начинается в восемь утра, когда начинает работать и сам пляж: здесь можно арендовать шезлонг с зонтиком, взять на прокат доску для сёрфинга или мяч с сеткой для пляжного волейбола, заказать охлаждающие напитки у бара, а также насладиться музыкой, какую крутит пляжный диджей под псевдонимом Suga — на вид угрюмый и ни в чём не заинтересованный паренёк чуток за двадцать с большими наушниками на чернявой голове. — Привет, дружище! Рядом раздаётся запыхавшийся приподнятый голос припозднившегося на смену Тэхёна, что работает буквально в соседнем карте от Чимина, продавая кукурузу: хоть початками с солью и маслом, хоть зёрнышками со всякими соусами и тёртой моцареллой в бумажных стаканчиках. С Тэхёном они познакомились чуть больше месяца назад, вот так, на работе, и выяснилось, что они всю жизнь жили в нескольких домах друг от друга, хотя никогда и не виделись до этого. Шебутной, непоседливый, громкий и инертный, но искренний, безгранично добрый и местами до ужаса наивный. Тэхён — его ровесник, тоже решил устроиться на лето на подработку на пляж — когда прям самый сезон, — мечтая о том, чтобы приобрести себе мотоцикл вопреки запрету что матери, что отца, которых такая идея приводит в бешенство. Это желание возникло из-за него, того диджея, что похож на вечно всем недовольного кота. С Чимином как-то поделились вовсе ненужной ему информацией о том, что его зовут Мин Юнги, что он гоняет на мотоцикле по ночам и учится в том же университете, что и Тэхён, только двумя годами старше, и что Тэхён давно тайно влюблён в него. А если и не влюблён, то хотя бы неистово ловит из раза в раз краш и ничегошеньки не может с этим поделать. — Привет, — Чимин кивает ему приветливо, наблюдая за тем, как суетливо Тэхён возится с облачением в поганый картуз и огромную футболку жёлтого цвета. Со своей загорелой кожей, что такова триста шестьдесят пять дней в году, он весь похож на один огромный початок сахарной кукурузы бондюэль. И где-то в глубине себя Чимин радуется тому факту, что не он один выглядит в своей униформе так причудливо и уродливо. — Задержали собаки? На минуточку, Тэхён скоро станет дедушкой небольшого выводка прекрасных померанских шпицев. Его беременную собаку в эти дни уже страшно оставлять одну без присмотра. — Да я последние ночи уже плохо сплю. Тебе шпиц, часом, не нужен? Отдам даром в хорошие руки. Чимин улыбается ему на предложение, но отрицательно качает головой. После смерти любимого хомячка, когда ему было двенадцать, он зарёкся снова заводить домашнее животное, помня боль утраты так, как если бы его не стало только вчера. — Точно объявления нужно будет создать, — драматично хнычет Тэхён. — Всё будет в порядке. Первый клиент у Чимина появляется уже через пять минут после начала смены. Худощавая латиноамериканская девочка с влажными от морской воды волосами тычется в Чимина парой долларовых купюр, требуя вафельный конус с тремя шариками разных видов мороженого: клубничного, шоколадного и со вкусом жвачки — и мармеладными мишками, которые Чимин щедро укладывает сверху. — Как бы сегодня не поплавиться от такого горячего воздуха, — ноет под рукой Тэхён, уныло уставившись на бушующие волны океана перед ними. — Знаешь, что это за мука — желать освежиться в прохладных водах, но не иметь возможности сделать это, потому что ты продаёшь тут чёртову кукурузу? Чимин понимает его тяжкий вздох. Сегодня прям аномально жарко как-то, кажется, что не спасает даже тень. Хоть бы холодильные компрессы выдержали, а то каюк сегодняшним продажам. Чимину как работнику, конечно, полагается одна бесплатная порция мороженого на день, но если всё начнёт плавиться и растекаться, то он не сможет умять всё, что здесь есть, даже если к нему подключится Тэхён. И от того, что открывается их виду, становится ещё жарче. Тэхён считает, что лучшее, что может иметься в их ненавистной летней работе — это наблюдение за Мин Юнги и спасателями пляжа Малибу. Сегодня как раз та смена, на какую пускаешь слюни, на кого ни глянь. Все словно только вышедшие из зала, где качались мышцы. Подтянутые, с красными плавательными шортами и отличительным белым крестиком на ткани — что сразу даёт посетителям понять, к кому обращаться в случае ЧП. Крепкий Намджун возвышается скалой на башенке спасателей, на его груди висят свисток и бинокль. Рядом стоит Сокджин, чьи могучие плечи при падающих на них лучах солнца кажутся своей тенью ещё больше и шире. Внизу башенки босиком на песке с досками для сёрфинга в руках стоят две девушки в закрытых красных купальниках с большим белым крестом у груди: Дженни и Рози. Однако чиминово внимание всегда привлекал другой. Тот, у которого тату во весь рукав, крепкие сексуальные бёдра и синие волосы, как если бы он вышел на сушу к ним откуда-то прямиком из моря, как долбаная Русалочка. Чонгук. От него у Чимина течёт всё, что только может течь: и слюни, и мороженое, что растекается по его пальцам липкой сладкой жижей. Чонгук вальяжно идёт вдоль мокрого песка в очках-авиаторах, у грудной клетки болтается на верёвочке красный свисток. Волны быстро скрывают все его следы, омывая его ступни. Он идёт и усмехается, и забирает с собой далеко не одно сердце всего лишь этой своей улыбкой. Чимин просто отказывается думать о том, насколько сам Чонгук — клише. Господи, из каких культовых шоу 90-х о спасателях он вылез? Чимин отказывается признавать, что временами он давит в себе желание опуститься на колени, чтобы облизать хоть один кубик этого пресса. Господи, это так постыдно. — Какой же он крутой… — Тэхён буквально мечтательно растекается по прилавку, пока Чимин формирует красивый шарик мятного мороженого в бумажный стаканчик и обильно поливает мятным топингом сеточкой. — Кто? — Чонгук, — Тэхён проговаривает имя одного из спасателей пляжа Малибу. — Они все там — объеденье, люблю эту смену, но Чонгук просто услада для глаз. — Я думал, ты влюблён в Юнги, — недоумённо заговаривает с ним Чимин, как только клиенты довольно отходят в сторону с порцией мороженого. — Я и влюблён, это остаётся прежним. Но ты вообще видел Чонгука? От Юнги у меня всё внутри трепещет, а от Чонгука — словно всё горит. Понимаешь? — Вообще-то, не очень. — В смысле, я не влюблён в него, но совсем оказался бы не против, если бы он меня спас. Ты видел, как сексуально он делает непрямой массаж сердца? — Тэхён, в тот раз он спасал ребёнка, — Чимин ведёт плечом, стараясь не поднимать в памяти инцидент, за которым и сам наблюдал с отличительным вниманием. Мальчик в тот день едва ли не утонул, но Чон Чонгук храбро и героически вытащил его из воды и оказал первую помощь до приезда медиков. Чонгук, безусловно, о-о-очень горяч, но, когда дело касается работы, никто не сможет отрицать его профессионализм. Неплохая комбинация, Чимин вынужден признать. — И что? — Это немного крипово — то что ты размышляешь над ситуациями, в которых твоей жизни может грозить существенная опасность. — Я буквально коплю себе на мотоцикл, который и так связан с угрозой жизни, — безмятежно и легко пожимает плечами Тэхён. — Я люблю риски и рискованных людей. — Ты буквально мёртвой хваткой вцепляешься в меня, сидя сзади, когда я гоню на велосипеде быстрее положенного. Куда тебе мотоцикл, если ты боишься скорости? Ты просто любишь Мин Юнги, вот и всё. Ещё не надумал купить себе микшерный пульт, как у него? — Нет, но раздумываю, — язвит Тэхён. — Мотоцикл и поможет мне в том, чтобы избавиться от страхов. Может, и Юнги тогда на меня больше внимания обратит. Так и вижу, как обнимаю его крепкую и надёжную спину, а он рассекает улицы… И с ним мне точно ничего не страшно! Никакая скорость, потому что рядом с ним для меня ничего другого больше существовать не будет. Чимин прослеживает влюблённый взгляд друга, обращённый в сторону диджея. Тот двигается в такт музыке за аппаратурой, осторожно потягивая молочный коктейль через трубочку. — Что, всё так запущенно? — Почему сразу запущенно? Это же романтично! Можно было бы и на двойную свиданку сходить как-то вчетвером. — Вчетвером?.. — Чимин приподнимает в удивлении бровь, переспрашивая для убеждения, не послышалось ли ему. — А кто остальные двое? — Я с Юнги и ты, скажем, с… — Тэхён отрывает взгляд от своего ненаглядного обратно на пляж, словно в поисках кого-то подходящего. А затем, как только глаза наткнулись на соответствующую кандидатуру, он выпаливает, как будто озарённый. — С Чонгуком! Точно! Я с Юнги и ты с Чонгуком! Чимин возмущённо давится сухим воздухом, но вынужден придержать свои намерения оспорить слова Кима, что больше похожи на какой-то приговор. Новый посетитель трётся у карта с мороженым и просит сразу несколько разных порций для всей семьи. Тэхён тоже без дела не остаётся, обслуживая своего клиента с такой лёгкой и взбалмошной улыбкой, как будто ничего вопиющего он и не сказал только что. — У меня к тебе несколько вопросов, — Чимин флегматично поворачивается к другу, когда они наконец остаются одни. В утреннее время у них практически никогда не бывает запары, и даже обнаруживается минутка на «перемывание косточек». — С каких пор ты относишь меня и Чонгука к одной категории и строишь планы на свидание с Юнги? — Ну-у… Мы с Юнги потихоньку работаем над нашими чувствами… — Тэхён тут же алеет в щеках, говоря о вещах, что видит в перспективе. — Работаете?! — Чимин издаёт короткий смешок непонимающе. — Да он едва смотрит в эту сторону. Ну, ладно, изредка смотрит, чтобы оценить выстроившуюся за кукурузкой очередь. — А, то есть, на меня он смотреть не может, да? Ты не понимаешь, между нами проскакивает искра, — в свою защиту обижено кусает губу Тэхён. — Он всего лишь подходит сюда, чтобы купить у тебя кукурузу, а ты в это время таращишься на него, как на верховное божество. — Смейся, сколько хочешь, но не успеет закончиться лето, как он будет моим, вот увидишь! — гордо заявляет ему Тэ, стрельнув уверенным и раскрепощённым взглядом в сторону диджея, что в этот миг как раз, как по велению судьбы, глядел на них с Чимином. Это вынуждает Тэхёна резко отвернуться и пристыжённо замяться под гнётом чужих глаз. — Господи, он смотрит сюда! — он даже хрипит шёпотом, словно Юнги мог бы услышать его за метры расстояния и сквозь громкие басы музыки. Чимин улыбается шутливо, но противоречить не будет. Тэхён обидчивый, но быстро отходчивый, а Чимин просто прямолинейный и вовсе не привык как-то сглаживать свои слова красивыми эвфемизмами. — Он не только смотрит, но, похоже, и идёт сюда, — предупреждает Тэхёна на всякий случай Чимин. Юнги, включив какой-то фоновый бит и сняв большие наушники, взаправду направляется в их сторону в этой своей разноцветной рубашке с длинным рукавом, что не позволяет солнцу коснуться его бледной кожи. — О боже! — Тэхёна передёргивает от перспективы столкнуться с ним лицом к лицу. — Как я выгляжу? У меня ничего не застряло в зубах? — на Чимина сыплется целый град вопросов, как только Ким оказывается непозволительно близко к его лицу, чтобы получить оценку со стороны. — Изо рта не пахнет? — Успокойся, — Чимин выставляет перед ним ладонь, чтобы как-то оторвать от себя Тэ. — Тебе легко говорить, — воспалённо жалуется Тэхён. — Ты не любишь своего Чонгука так сильно, чтобы тебя всего внутри колотило, когда он рядом. Стоит начать с того, что Чимин в принципе не любит эту Русалочку. Ему всего лишь хочется припасть языком к кубикам его пресса. Может, в порыве необузданной страсти сорвать с шеи кулон-ракушку, какую он носит с собой постоянно, словно без неё у него резко отрастёт плавник вместо ног — и он уплывёт обратно в своё море. Только тс-с, это секрет, которым нельзя делиться даже с Тэ. Он же припоминать это будет каждую свободную минутку. С каких пор Чонгук стал «своим»? И вообще, почему Чонгук? Он же сплошное клише! Такое красивое, жаркое, синеволосое и мускулистое клише с этими его татуировками. Чимин не может отказать себе в том, чтобы не отследить взглядом его макушку. В чонгуковых пальцах красный свисток, что издаёт звук предупреждения для особенно умных, которые не знают, что буйки расположены в воде не просто от балды, и что за них запрещено заплывать по правилам техники безопасности. Особенно в дни прибоя, когда сёрферы покоряют каждую волну, что видят. — Вот если бы Чонгук нравился тебе настолько же сильно, как мне нравится Юнги, ты бы понял меня, — Тэхён продолжает возмущаться до тех пор, пока Юнги совсем не вырастает у его карта. Чимин вынужденно пинает Кима локтем в бок, и тот с тихим «ай» наконец обращает внимание на человека, ради которого он копит деньги себе на мотоцикл, несмотря на боязнь скорости. Между ними выстраивается зрительный контакт, за который Тэхён явно успевает и откинуться, и побыть отпетым, и воскреснуть на третий день, как тот Иисус. Кажется, что с его губ срывается едва различимое «о господи» дрогнувшим голосом, когда Юнги находится к нему так близко: перевались за прилавок — и сыщешь ещё и физический контакт. Чимин осторожно наблюдает за этой картиной, не осмеливаясь разрушить для Тэхёна такой момент. — Мне среднюю с двойной моцареллой и грибным соусом, без масла, — Юнги в конечном счёте формирует свой заказ, пробежавшись взглядом по ассортименту и прайсам. — Ч-что? — только и может выдавить из себя Тэхён. На нём нелепый костюм кукурузного початка, а парень его мечты стоит так близко… — Э-э-э… — Юнги сбивчиво принимается повторять свой заказ, окинув недоумённым взглядом до глубины души привороженного Тэхёна, что только стоит и широко улыбается ему в этой смешной униформе. — Мне средний стаканчик с двойной моцареллой и грибным соусом… Без масла… — Конечно! — Чимин приходит другу на помощь, едва справившись с желанием засмеяться от кимовой неловкости. — Он сейчас всё сделает! Правда, Тэхён? — Д-да, — Тэхён лишь шелестит сквозь улыбку. Его руки кажутся непослушными: он путает размер стаканчиков, и вместо среднего даёт Юнги самый большой, насыпая зёрнышек больше, чем позволяет норма. Они высыпаются обратно в ёмкость, где под крышкой остаются горячими и свежими, а моцарелла, быстро поплавившись от высокой температуры, стекает по бумажным бортам стаканчика. — В-вот, — Тэхён с непривычки заикается, каждое слово даётся ему необычайно сложно, как настоящее испытание. — Спасибо, — брови Юнги сведены к переносице, на лице читается что-то неопределённое на пару с неуклюжей и самой что ни есть очевидной неловкостью. Тэхён отмирает лишь тогда, когда диджей отходит от карта на приличное расстояние, но продолжает долго и с придыханием изучать его спину. — Как же он хорош… — он буквально стонет от бессилия, от желания набраться неприсущей ему храбрости и завести с Юнги нормальный разговор, нагнав со спины. — Когда-нибудь я перестану вести себя, как идиот, когда он рядом. Но это не точно. — Всё было не так плохо, — Чимин решает ему соврать, дабы как-то поддержать друга и погладить уязвлённое эго. — Перестань. Вот куплю мотоцикл — и всё изменится, — твёрдо заверяет его Тэхён, принимаясь прибирать рассыпанные по прилавку зёрнышки кукурузы, наводя чистоту. — Ну, хорошо, с ролью Юнги мы определились, но ты мне так и не сказал почему считаешь Чонгука идеальной кандидатурой мне в пары для двойного свидания, — Чимин незатейливо прикусывает нижнюю губу, решая немного отвлечь Тэхёна от того фиаско, что норовит погрузить его впечатлительную сущность во вселенское уныние. Они ведь не первый месяц работают, не первый раз их смены сбегаются, и не первый раз Тэхён выставляется каким-то клоуном в этом костюме кукурузного початка перед диджеем. Чимин уже знает, как нужно действовать, чтобы не позволить другу загрустить от отчаяния. Заговорив о Чонгуке, Чимин внезапно ловит себя на мысли, что его взор тут же, как на автомате, стремится отыскать его фигуру. Тот стоит в тени у вышки спасателей, руки скрещены на груди, отчего хорошенько просматриваются бицепсы. Поза ровная, спина прямая, ноги на ширине плеч, как по стойке. Он о чём-то переговаривается с Сокджином, когда тот кивает в сторону ряда фургончиков еды у входа на пляж. Голубые волосы уже мокрые, капельки воды скатываются по золотистой коже — Чонгук уже успел спасти очередного не умеющего плавать ребёнка, когда у того внезапно разорвался надувной круг. — Потому что он второй самый горячий парень на пляже, — простодушно аргументирует Тэхён. — Второй? А первый тогда кто? — Юнги ведь, — напоминает ему Тэ. Ах, точно. По отнюдь не самому скромному кимовому мнению всё начинается с Юнги, как Чимин мог сразу не подумать? — Понятно, — Пак тихонько хмыкает с лёгкой улыбкой, — мог бы и не спрашивать даже. — Тебе горячий парень и мне. Чонгук идеально вписывается. — Чонгук, конечно, горячий, ты прав, но с чего ты взял, что он мне подходит? Я даже не заинтересован в этой Русалочке. — У Русалочки, между прочим, волосы были красными, — Тэхён вытягивает руку и касается чиминовой чёлки в показательном жесте. Чимин зардевается в щеках и быстро-быстро отшатывается, не допуская длительного прикосновения. Выкраситься в рубиново-красный было спонтанным желанием. Хотелось что-то поменять, наверное… Новые планы на лето, что включали интенсивное изучение испанского, новая работа, чтобы поднакопить немного на билеты в Мадрид, и новый Чимин… — Так что выходит, что Русалочка здесь как раз ты, Чимин. Чонгук же больше похож на принца. Кто? Чонгук? На Принца? Может, на самовлюблённого и местами надменного — да. По крайней мере, таким он Чимину и кажется; у них за всё лето ещё не складывалось диалога, по итогам которого можно было бы перечеркнуть первое впечатление. — К тому же, между вами метаются те же искры, что и между нами с Юнги. — То есть, никаких, ты хочешь сказать, — поправляет его Чимин, а затем с натянутой улыбкой принимается формировать новый заказ подошедшим к нему клиентам. — Нет-нет, вот прям искры! Отвечаю! Зрительный контакт, манера вести себя, когда оказываетесь рядом, и вы пялитесь друг на друга уже не первый день. — Я не глазею на него, — пытается как-то отрицать заявленное Чимин. — Да брось, все на него глазеют. Он изюминка этого сезона. Знаешь, сколько людей тусуется на пляже исключительно из-за него? Хосок приоткрыл мне тайну, что, например, его сестра и три другие её подружки уж точно здесь ради того, чтобы лишний раз понаблюдать за таким красавчиком! Чимин делает вид, что не чувствует зёрен правоты в словах Тэхёна, и продолжает гнуть свою линию: — И я не могу не смотреть хотя бы ему в лицо, когда он подходит купить мороженое. Правила обязывают меня соблюдать доброжелательность к каждому из покупателей, а это означает, что мне нужно всегда улыбаться, насколько бы задолбаным и уставшим я ни чувствовал себя внутри. — Но провожать взглядом твоими правилами не предусмотрено, — на игривый лад кивает ему Тэхён. — Я, может, и наивный, но не слепой. И если я говорю об искрах, я знаю, о чём говорю. Ты, как минимум, оцениваешь его задницу. — Конечно, оцениваю! Мне всё интересно спросить о комплексе его упражнений для ягодиц, потому что выглядит он в этих красных шортах как чёртов бог! А его бёдра… Господи, эти бёдра… Чонгук взаправду частенько подходит к карту с мороженым, какое продаёт Чимин. Неспешной походкой, непринуждённым и уверенным, даже несколько ленивым шагом. Для Намджуна и девочек он берёт по стандарту — Чимин давно уже выучил сколько кому и чего: для Рози — ежевичное и шоколадное с парочкой ягодок голубики и шоколадной крошкой; для Дженни — ванильное с арахисовой пастой и дроблёными орешками; для Намджуна — «радужный» щербет, что состоит из персикового, ванильного и ягодного мороженого — без других добавок. Но для Чонгука… Он всегда просит у Пака что-то «со вкусом лета». Поди его знай, каково там на вкус это чонгуково лето. По-людски сказать нельзя? — Ну, да, всё дело в ягодицах, конечно, — двусмысленно усмехается Ким. — Можешь прям сейчас взять и спросить у него. — Что?! — Чимин огорошено каркает с застрявшим в горле воздухом, будучи не готовым к такому повороту событий. — О его упражнениях для ягодиц. — Зачем? — Затем, что он идёт сюда, чтобы купить девочкам с Намджуном мороженое. И что-то «со вкусом лета» себе. Чимин изгаляется, как может, тужась и придумывая эти комбинации, что напоминали бы Чонгуку лето: кокосовое и со вкусом манго, со вкусом «мохито» и листиком мяты, ананасовый щербет, папайя и киви, бананово-клубничное с медовым топингом, лимонное с шоколадом… Каждый раз придумать для Чонгука новую комбинацию выдаётся какой-то головоломкой, что словно проверяет уровень его IQ. — Каково для тебя на вкус лето? — Чимин быстро уточняет у Тэхёна, прося его помощи. А то сейчас Чонгук опять нагрянет, встряхнёт этой своей синей мокрой чёлкой и сломает своим заказом Чимину в очередной раз мозг. — Наверное, солёное, как бриз… — Ну, у меня нет мороженого со вкусом морского бриза. Только «Голубая лагуна», какое Чонгук брал в тот четверг. Чёрт, у меня закончились идеи… Чимин так и не успевает придумать что-то дельное и оригинальное, когда по ту сторону от витрины оказывается спасатель. В такой близи можно хорошенько рассмотреть тот самый торс, который хочется облизать; наверняка, он на вкус как морская соль… По нему всё ещё так заманчиво и эстетично скатываются капельки воды. Очки-авиаторы подхватывают мокрые пряди голубых волос, покоясь на макушке. Ключичные впадины глубокие, в них до долбаной одури хочется нырнуть кончиком языка. Плечи широкие и расслабленные, у шеи висят свисток и ожерелье-кулон в виде ракушки на черной тонкой верёвке. Точно Русалочка, ну. — Мне, как всегда, — заговаривает он с Чимином, с каких-то пор перестав озвучивать полное перечисление своего заказа, ведь Чимин уже давно и безошибочно выучил наизусть, что нужно делать. А это «а мне что-то со вкусом лета» и так приходит к нему в кошмарах. Чимин отдирает свои глаза от его тела с неимоверным усилием воли, кажется, будто они в секунды прицепились к этим скулам, линиям сильной шеи каким-то супер-клеем. Последнее, чего он этим летом желал — залипать на спасателя на воде, даже такого невероятного, как Чон Чонгук. — Один шарик ежевичного, один шоколадного с ягодками голубики и шоколадной крошкой, — чисто для себя цедит Чимин, лишь бы как-то отвлечь свой разум от Чонгука, присутствие рядом которого накрыло его гигантской волной. — Второе — ванильное с арахисовой пастой и дроблёными орешками… Чимин старается оставаться холодным и профессиональным, и н и в к о е м с л у ч а е не подавать виду, что его бросает в жар от одного того, как Чонгук упирается рукой в прилавок, наклоняясь чуть поближе. — Всё верно, — уголки губ Чона растягиваются в кривом подобии на улыбку. — Два шарика «радужного» щербета и… — И одно на твой выбор, — поддерживает его Чонгук, легонько кивнув. — Что-то со вкусом лета. О нет. Чимин нарочито медленно собирает заказ, давая себе время подумать над тем, что такого «летнего» можно соорудить Чонгуку. Кажется, он пробовал уже всё, что только можно и нельзя. — Сегодня после шести на пляже планируется вечеринка, — будничным тоном информирует их спасатель. — Вы придёте? Тэхён, просияв от услышанного, вклинивается в диалог: — Вечеринка? Мы ничего такого не слышали… — Она не для всех… — Но ты хочешь, чтобы мы пришли, — мягко, но с нажимом озвучивает факт Чимин, опуская в картонную ёмкость-подставку второй заказ. — Её организовывает Юнги и Намджун. Будут ещё несколько других ребят и девчонок. Сегодня как раз вся наша смена заканчивает до шести. — Я подумаю, — Пак ведёт ровным голосом, отвечая стандартно и неоднозначно. Однако, если Чонгук умный, он поймёт, что в большинстве случаев вежливое «я подумаю» означает «нет, так что иди в задницу». — Мы придём! — Тэхён шумно и зычно соглашается на предложение за них с Чимином двоих, привалившись к Паку с пламенным объятием. — Мы согласны! Пак метает в него колючий и возмущённый взгляд, едва не проронив это задушенное «эй». Конечно. Там же будет Юнги. Но, блин, Чимин планировал провести вечер по-другому — за каким-то испаноязычным сериальчиком и вёдрышком карамельного попкорна, а не на вечеринке в компании этой Русалочки. Господи, Тэхён, зачем? — Прекрасно, — отзывается довольно Чонгук. Чимин подходит к моменту истины — к заказу самого Чонгука, что с интересом наблюдает за работой паковых рук. Со вкусом лета… Боже, что за наказание такое? Где Чимин нагрешил? Где оплошал? Где запятнал свою карму? У Чонгука глаза большие, увлечённые, с хитринкой. Он словно понимает, как Чимину непросто — работать с его хотелками, но в этом всём присутствует и желание быть каким-то запоминающимся и исключительным. Исключительным для Чимина. Со вкусом лета. Чимин бегло окидывает все виды мороженого, какие у него на сегодня есть, и поджимает в предвкушении пухлые губы. Порцеватель формирует идеальный шарик из мороженого со вкусом маракуйи, к которому прибавляется ещё один — арбузный, а затем наслаивается третий — дынный. На сегодня гештальт закрыт, но он обязательно приоткроется обратно на днях, если не завтра. — Заказ готов. Подойдёт? Но Чонгук на своё мороженое и не смотрит. Только на… На губы Чимина… Что? Ему не кажется?.. — Вполне. Чимин едва слышимо выдыхает, когда после подмигивания спасатель Малибу наконец удаляется, пока мороженое не начало таять от прямых лучей злого в эти дни солнца. — Что это сейчас было? — он переспрашивает у Тэхёна, чтобы удостовериться, видели ли они одно и то же. — Та самая искра, о какой я тебе говорил, — пропевает песенкой Ким, опустив подбородок Чимину на плечо. — Он явно приходит к тебе не только ради мороженого. И, смотри, он хочет, чтобы ты пришёл сегодня на пляжную вечеринку. — Как ты вообще мог согласиться за нас двоих? — к Чимину резко возвращаются протест и недовольство, поэтому он пыхтит, отталкивая от себя липнущее тело Тэхёна. — Знал, что ты откажешься, — радушно ведёт плечом Ким. — Поэтому предотвратил неизбежный Армагеддон. — Я имел право отказаться! Между прочим, у меня имелись другие планы. — Смотреть «Морену Клару» на языке оригинала? — с лёгкой насмешкой выпытывает у него Тэхён. — Именно! — Ты можешь посмотреть его в любой свободный вечер, а вечеринки, куда тебя приглашает горячий Чон Чонгук, проходят не каждый день. Тэхён смотрит на него этим щенячьим взглядом и быстро-быстро моргает густыми ресницами — давит на жалость своей милотой. Знает же, что Чимин становится не способным отпираться, когда он делает вот так. — Ну, пожалуйста… Ради меня… — Я слишком много всего ради тебя делаю, не считаешь? — язвит Чимин, сложив на груди руки. — Когда мы в последний раз ходили на вечеринки, на какие нас приглашал сам Чон Чонгук? — Ты собираешься туда лишь потому, что там будет Юнги. — Неправда, — Тэхён, конечно, врёт, но отрешённо качает головой. — Мы с тобой заслужили немного оттянуться этим летом. У нас даже будет время, чтобы собраться и подготовиться… Смотри, как всё идеально складывается… У тебя будет возможность лишний раз присмотреться к Чонгуку… Чимин не хочет к нему присматриваться. Ему хватает Чонгука и в рабочее время. Хватает того, что и так с тяжестью убиваешь в себе сумасшедшие мысли о том, каково было бы пропустить эти волосы цвета морской волны сквозь пальцы. Интересно, они будут ощущаться, как вода? — Иногда я ненавижу тебя. — Иногда ты любишь меня больше, чем обычно.

***

Чимин до сих пор сердится на Тэхёна за то, как он распорядился чужим решением. Он до сих пор обижено дуется, когда принимает после конца смены душ, доволочившись домой, и начинает разносить в пух и прах весь свой шкаф. Кажется, что в нём нет ничего подходящего для пляжной вечеринки — всё какое-то простенькое и даже банальное. Тэхён, не приняв такое за отказ, тащится к нему домой с огромной сумкой своих шмоток. — Тебя на пляже будет ждать сам Чон Чонгук, так что тебе нужно быть неотразимым, — Тэхён ничего не хочет слышать, прикладывая ткань сиреневого топа к плечам Чимина, дабы прикинуть, как вещица будет на Чимине смотреться. — Я иду туда отнюдь не ради него, а из-за тебя, — на одной ноте протягивает Чимин. — И этот топ я не надену. — Почему? По-моему, он подходит тебе лучше, чем мне. Чимин коротко скользит взглядом по одеяниям самого Кима: джинсовые шорты, майка, поверх которой натянута зелёная оверсайз рубашка с рукавом чуть выше локтя. У шеи виднеются несколько серебристых ниточек ожерелья. Он даже подкрасил себе глаза дымчатыми тенями; это ещё не смоки, но выразительность вышла достаточно пленительная. От него вкусно пахнет гелем для душа и душистым крем-маслом для кожи. Подготовился так подготовился. Даже и не скажешь, что этот тот самый парень, что с блистательной улыбкой продаёт кукурузу из фургончика в дурацком парком костюме початка. Чимин устаёт спорить с ним и через несколько брошенных «нет» всё-таки соглашается на сиреневый топ. Вырез горловины на спине чуть больше, чем должен быть спереди, он открывает частичный вид на тату лун вдоль позвоночника, о которых он до сих пор не рассказал родителям, не представляя себе даже их реакцию. — Где ты вообще его достал? — Сам уже не помню, — Тэхён бросает наскоро, порхая вокруг Чимина с кисточкой для румян в руках. — Но всё просто обалдеют, когда тебя в нём увидят. Наверное, Чимин допускает круглую ошибку, доверяя Тэхёну подбор образа, однако, когда спустя десять минут кропотливой работы Тэ наконец подводит Чимина к зеркалу, он, вроде, и хочет съязвить что-то в неодобрение, да вот только не находит толком слов. Лёгкий макияж выглядит максимально естественно, но при этом подчёркивает красивые черты. Губы увлажнены едва заметным тинтом, лёгкая поволока теней зрительно увеличивает веко. Красные прядки зачёсаны, лоб открытый. На Чимине остаются собственные светло-голубые джинсы — без дырок, цепей и прочего. Тэхён откапывает в залежах чиминовых украшений тонкую цепочку с жемчужинкой на конце — подарок мамы на восемнадцатилетие. Ожерелье было на ней, когда она впервые встретила чиминового папу, и она верит, что эта жемчужина приведёт и Чимина к большой любви — такой, чтобы на всю жизнь. — Вот теперь идеально, — в глазах Тэхёна что-то воодушевлённо мерцает. Он верит: сегодняшний вечер многое поменяет для них. — Теперь уже я на Русалочку похож… — цокает языком Чимин, осторожно вертя в подушечках пальцев цепочку аксессуара. — Ты выглядишь потрясающе, — Тэхён мягко толкает его в плечо с улыбкой. — Вот увидишь, сегодня будет потрясающе.

***

На пляж они возвращаются чуть позже шести, когда для оговоренной вечеринки уже собираются люди. Тэхён, быстро подхвативший волну, принимается суетливо помогать Сокджину перемещать шезлонги, дабы организовать больше пространства. Чимин остаётся один, неловко переминаясь с ноги на ногу, его ладони слегка потеют от небольшого волнения. На горизонте небо медленно окрашивается в апельсиново-персиковые оттенки, там, где пушистые облака обнимают диск уже мягкого солнца. Воздух кажется по-прежнему сухим и горячим, но обещает к ночи остыть. Пляж потихоньку пустеет: желающих искупаться почти нет, но здесь до сих пор имеются те, кто, либо снимают какие-то тиктоки, либо устраивают пикники на прохладном песке, либо выбираются на вечернюю пробежку вдоль береговой линии вместе со своими питомцами. Океан тоже успокоился, волны стали тихими и мягкими, они накатывают на песок и так же тихонько отходят от него. Силясь хоть как-то себя занять, пока ведётся подготовка, он проделывает себе путь к воде, но останавливается в достаточном расстоянии, чтобы волна не настигла носки его кед. Песок здесь ещё влажный, ещё твёрдый, на нём стоишь — и ноги не вязнут, как в топке. — Я рад, что ты пришёл, — он слышит чужой голос рядом с собой. И когда только Чонгук успел подойти к нему? Он всегда так подкрадывается к людям? Сейчас его неотразимо мускулистое тело спрятано под лёгкой рубашкой с коротким рукавом цвета морской волны, пуговки которой застёгнуты до грудной клетки. На бёдрах уже не красные шорты с белым крестом-символом спасателя, а чёрные джинсы. На запястьях — ниточки тонких плетеных браслетиков, а чуть ниже впадины, где сводятся ключицы, висит неизменный кулон-ракушка. Ракушка и жемчужинка. — В смысле… Ты и Тэхён, — Чонгук смущённо поправляет себя. — Я рад, что вы с ним пришли. — Он не оставил мне выбора, — Чимин пожимает плечами. Лёгкий вечерний ветер развевает прядки чонгуковых длинных лазурных волос. Чимин ловит чужой взгляд где-то у своей шеи — кажется, спасатель рассматривает ту самую жемчужинку у него на золотой цепочке. — Красивое ожерелье, — он слышит от Чонгука непривычный комплимент и не среагировать не может: — Это подарок мамы. Можно сказать, это семейная реликвия, — и не ответить чем-то — тоже. — У тебя тоже интересное… Ракушка… Чонгук сразу спохватывается, поднося руку к украшению, что носит, не снимая. — Оу… Это… Ну, это не семейная реликвия, конечно, — хмыкнув, нервно объясняется он. — Но я сам её достал со дна, когда нырял прошлым летом с аквалангом. Понравилась — вот и ношу с собой. — И у какого моллюска ты отобрал дом? — Чимин пытается его подколоть с небольшой улыбкой, в какой приподнимаются уголки его губ. — Она была покинутой, обещаю, — честно признаётся ему Чонгук, лишний раз покрутив небольшой ракушкой перед их лицами. — Недавно услышал, что другие думают, когда видят её на мне. Чимин тоже знает. Об этом знают все, и Чонгук, конечно, одним своим видом подпитывает чужие фантазии. — Да, — он кивает Чонгуку, давая понять, что слухи и его не обошли стороной. — Тут многие думают, что ты — русалка, и ты вышел к нам на сушу из глубин загадочного моря, а эта ракушка — оберег, что скрывает твой истинный русалочий облик от людских глаз. Ну, знаешь… Жабры, там, рыбий хвост и чешую… У тебя ещё и волосы синие… Ты прям одним своим видом напросился на сочинение о тебе легенд. — А в мультике у Русалочки красные волосы, — Чонгук негромко акцентирует, быстро метнув взгляд к копне чиминовых рубиновых прядей. — Ничего не хотите сказать, Пак Чимин? — Вы с Тэхёном явно сговорились, — фыркает Чимин по-доброму. За их спинами уже начинается какой-то движ: Юнги включает фоновую музыку, отходя от микшерного пульта, и перенимает из рук Намджуна баночку безалкогольного пива. Чимин тут же отыскивает взглядом Тэ — тот стоит рядом с Рози и мечтательно провожает проходящего мимо него диджея взглядом. — Идём к остальным? — глухо интересуется у него Чонгук. Так, словно он был бы не против постоять ещё вот так, с одним лишь Чимином вдвоём. Вот так, у воды, наблюдая за тем, как солнце заспанно трёт глаза и накрывается одеялом из облаков. Слушая мирно шумящее море. — Да, конечно. Чимин занимает место рядом с Тэ. Ему передают коробку с заказанной девчонками пиццей, в которой находятся ещё несколько кусочков, но Чимин мягко отказывается — он чувствует, что не голоден, зато в его руках бутылочка колы, и она чудесно осаждает. На что-то алкогольное он бы и не пошёл — завтра снова на смену всё-таки, а варёным чувствовать себя хочется в последнюю очередь. Все собравшиеся как-то разбиваются по группкам интересов. Девчонки весело и громко обсуждают что-то своё, девчачье, Намджун с Сокджином и Чонгуком тоже ввязываются в какой-то оживлённый спор, но последний из них не прекращает прорисовывать взглядом путь к тому месту, где Чимин остаётся рядом с Тэ. Иногда их взгляды пересекаются. Иногда они безответные, одинокие и продолжительные. Как если бы тебе хотелось что-то сказать, но резко не находилось бы на это слов. Чимин не знает, зачем глядит в его сторону, зачем думает о том неловком диалоге у береговой линии. Это, по сути, первый нормальный разговор у них, и за те мгновения Чимин, вроде как, не ощутил никаких ноток надменности, какие за глаза приписывал Чонгуку до сих пор. Он показался мягким и открытым. — Он смотрит на тебя, — Тэхён жарко шепчет ему на ухо. — Кто? — Чимин и сам не понимает, зачем притворяется, будто ничего не замечает. Чонгук интригует его. Он заманчив, начиная от внешних данных, заканчивая той начинкой, какую Чимин ошибочно мог посчитать за тривиальное клише. Однако он до сих пор не торопится так быстро перекраивать для себя его образ. Чонгука пока было слишком мало, чтобы суметь поменять положение вещей. — Чонгук, — осторожно подсказывает ему Тэхён, словно это и так не очевидно. — Он действительно запал на тебя. «Я рад, что ты пришёл». — Брось… Наверное, у меня просто что-то на лице… — Нормально у тебя всё с лицом, Чимин. Я видел вас у воды. О чём вы говорили? — Да так, он сделал комплимент моему ожерелью. Мы развеяли миф о том, что он — какая-нибудь русалка под прикрытием, что вышла на берег с миссией спасать людей… И он рассказал мне, как достал со дна ту ракушку, что носит на шее… — Начало мне нравится, — втягивается Тэ. — Что ещё? Вы хорошо смотрелись вместе. Казалось, вам было комфортно стоять там вдвоём. На лице Чонгука, по-моему, читалось разочарование, когда вы так быстро вернулись к остальным. Казалось, он хотел бы постоять там с тобой ещё немного. Он хотел? Чимин снова бросает на Чонгука одинокий взгляд. Тот о чём-то беседует с Юнги, словно они обсуждают какой-то план последующих действий. — Ничего, — Чимин возвращается к Тэхёну. — Он больше ничего такого не сказал, — и силясь перевести тему с себя, Чимин переводит фокус их разговора на Тэ. — А как у вас с Юнги? Тэхён вздыхает, как от тяжести. — Ну, комплиментов мне никто не сделал, — он пожимает плечами, уставившись на свои руки. — Но мы столкнулись во время рокировки шезлонгов, и я упал в песок. Он опустил те матрасы, что относил в сторону, и помог мне подняться. А затем как-то очень странно посмотрел на меня, словно едва понял, что я и есть тот парень в костюме кукурузного початка, у которого он покупает средний стаканчик с грибным соусом, двойной моцареллой, без масла. А потом молчаливо отшагнул и вернулся к своим делам. Думаю, я не заинтересовал его и не впечатлил, — с грустью делится с ним переживаниями Тэхён. — Я просто глупый парень в смешной униформе, что едва знает, как дышать, когда он подходит ближе. Чимин перекидывает свою руку через его плечо на поддерживающий и успокаивающий манер. — Всё будет хорошо, не переживай. — Вот, куплю себе мотоцикл, и точно всё будет хорошо, — Тэхён кивает ему, стараясь упрятать подальше своё расстроенное состояние за улыбкой. — Ты всё ещё хочешь его купить? — Конечно! — Мне тебя не отговорить, да? — Даже у родителей это не получается. В какой-то момент в руках Юнги оказывается гитара, и многие обрывают себя на полуслове, чтобы прислушаться к мелодии, какую он высекает из струн. Чимину кажется, что в этот момент Тэ влюбился в него ещё сильнее, но и сам Чимин не остаётся в стороне. Нельзя. Он не способен. Потому что пропал. Потому что Чонгук поёт. По-испански. Он поёт по-испански, и это что-то запредельное. Чёртов запрещённый приём. О боже… — Muero por tenerte aquí a mi lado. ¿Quién, quién eres tú? Чимин пропал, его больше не существует. И для него больше ничего не существует, кроме того факта, что Чонгук п о ё т н а и с п а н с к о м, мать его, я з ы к е. — Hay algo en tus ojos que me han hipnotiza'o. Дыхание напрочь сбивается. Чимин даже не знал. Он не знал, что Чонгук умеет петь. — Contigo en mi vida no haría falta ni un rayo de sol. Eres un rayo de sol. Чимин так заворожен, что не находит в себе сил даже похлопать по окончанию. Он лишь смотрит на Чонгука, как на открытие чего-то неожиданного, и в нём с треском ломается какая-то броня, открывая чужому взору что-то беззащитное — какую-то часть самого Чимина, что оголилась до самих проводов. Чонгук артистично кланяется в благодарность чужого внимания, а затем переводит взгляд на так и застывшего, закороченного на нём Пака. Их зрительный контакт затяжной, притягивающий, но первым его рвёт всё же Чонгук, улыбнувшись самыми краешками губ и отвернувшись к подсевшей к нему Рози. Юнги встаёт с места, чтобы сделать фоновую музыку погромче и сменить треки на что-нибудь танцевальное. А Чимин так на Чонгука и смотрит, пока его легонько не пинает в бок Тэхён. — Я всё понимаю, но ты безбожно палишься, дружище. Чимин лишь торопливо моргает и опускает глаза. Что это сейчас было? Что это было такое за чувство у него внутри? — Я ничего… — Да-да, я всё видел. Мне ты можешь не врать. Я, может, и глупый, но не дурак. Вот что, идём-ка мы потанцуем, м? Тэхён вскакивает на ноги и подаёт ему руку. — Потанцуем?.. — Ага. Песня крутая. Девочки уже во всю отрываются. И нам с тобой нужно — пар выпустить. А то сейчас очень жарко, и нужно остыть. Чимин не понимает, как соглашается и позволяет Тэхёну утащить себя следом. Он даже не замечает, как Чонгук ошалело провожает их так и прилипшим к ним в последствие взглядом, и как раскинувшийся на ближайшем шезлонге Мин Юнги медленно осанится и переключает на них всё внимание, когда они начинают танцевать. Танцпол импровизированный и условный. Тэхён разгорячённый — Чимин чувствует это при соприкосновении кожи к коже. Они оба просто отдаются музыке, стараясь позабыть обо всём вокруг. Позабыть о длинных пальцах Юнги, что терзали гитарные струны. Позабыть о сладком голосе Чонгука, что так красиво пел… Чимин просто растворяется в ритмах, в руках Тэхёна, что ложатся на его бёдра. Он закрывает глаза, а перед ними под веками — Чонгук и строчки из той песни, чьи ноты он старательно вытягивал. «Tú crees que podría invitarte а un simple baile, di que sí». Что, если бы сейчас на месте рук Тэхёна были другие, увитые линиям татуировок? Что, если бы с ним сейчас танцевала эта Русалочка, удерживая его за талию, оглаживая бока, рёбра, плечи? Чимину становится жарко уже от одной мысли. Они практически соприкасаются с Тэ лбами, их тела так близко-близко, что можно ощутить на своих щеках чужое дыхание. Чимин разворачивает его к себе спиной, хватается за худые бёдра, а Тэхён откидывает свою голову ему на плечо, оголив шею. Если бы здесь была чонгукова, а Чимин был бы пьян, он бы оставил на ней парочку поцелуев, может, прикусил бы даже сам хрящик уха. Может, для этого и алкоголь даже не понадобился, а только один Чонгук. К ним в танец ввязываются Дженни и Рози, и только в этот момент Чимин по-настоящему понимает, насколько, должно быть, они развратно с Тэхёном смотрелись со стороны. Насколько Чонгук проник куда-то в подкорки этим своим сладким голосом. Он — сирена, что завлёк разум Чимина в свои сети, по-другому Пак не может для себя объяснить происходящее. Чимин отшатывается вместе с Дженни, когда Юнги, выйдя к ним на танцпол, не сводит потемневших глаз с Тэхёна. — Посторонись, — он почти рычит на Рози, которая сейчас словно служит ему преградой. Девчонка отскакивает в бок, а между диджеем и Тэ практически не остаётся свободного места. Чимин наблюдает за всем этим удивлённо, замерев. Юнги смотрит на Кима так жадно и восторженно, так увлечённо и как-то даже ревниво, что Тэхён весь словно сжимается в ком под тяжестью этого взгляда, но лицо не опускает — взор остаётся гордым и открытым. — Тэхён… Ты — Тэхён, верно? — низко басит Юнги в своём расспросе. — Да, — практически шёпотом соглашается с ним Тэ. — Хочешь?.. Хочешь покататься со мной на мотоцикле? Оу. Тэхён прокатился бы не только на одном лишь мотоцикле Юнги, но и на самом диджее тоже. — Очень хочу, — чистосердечно признаётся ему Тэ. — Только… Только я немного боюсь скорости… — Со мной ты можешь ничего не бояться, — Юнги хватает его за запястье, намереваясь увести отсюда за собой. — Х-хорошо, — Тэхён расплывается в улыбке, поверив на слово. От Юнги исходит аура такая — надёжности, бесстрашия, — и она окутывает Тэхёна мягким пледом. — Тэ, — Чимин недоумённо зовёт его, и Тэхён поддаётся, оборачиваясь на клич. Он серьёзно вот так возьмёт и уйдёт с Юнги? Оставив его тут одного? — Я буду в порядке, — почему-то весь страх словно улетучился из его голоса, стал спокойным и умиротворённым. Юнги не просто обратил на него внимание, он безошибочно назвал его по имени и предложил покататься вместе, пообещав защиту. Тэхён, должно быть, весь внутри пузырится от того, как его распирает от радости. Он вне себя, но прекрасно держится. — Точно? — только и удаётся спросить Чимину. — Да, — Тэхён мурчит, поглядев на руку Юнги, что сжимает его запястье. — Я напишу тебе, как окажусь дома. С ума сойти. Тэхён взаправду решил его здесь оставить. А ведь т о л ь к о р а д и н е г о сам Чимин сюда и пришёл. И что теперь? Когда силуэты Тэхёна и Юнги пропадают с поля зрения в сумраке вечера, навалившегося на город, Чимин решает немного отдохнуть от шума, снова подойдя ближе к воде. Он опускается пятой точкой на песок, где-то сзади всё ещё доносится приглушённая музыка, руководство которой Юнги доверил Намджуну, прежде чем увезти Тэхёна с вечеринки на своём мотоцикле. Совсем стемнело, но пляж весь купается в огнях уличных гирлянд и ярком серебряном свете нависшей луны. Волны мягкие, спокойные, вода ещё тёплая, не успев остыть в ночной прохладе. Чимин обхватывает себя за коленки и опускает на одну из них подбородок, уставившись куда-то вдаль, где небо сливается с океаном. — Неожиданно, скажи? — рядом с ним звучит негромкий чонгуков голос. Опять подкрался. Кажется, у него действительно это войдёт в привычку. — Юнги и Тэ… И то, как они уехали вместе… — Как сказать… Тэхён мечтал о Юнги всё лето, даже хотел купить мотоцикл, чтобы этот диджей обратил на него внимание, — Чимин ведёт плечом, делясь с Чонгуком чем-то, что прольёт больше света на последние события. — Теперь ясно… — слышится в ответ тихий и мягкий смех. — Не возражаешь моей компании? Чимин никак не против, и сейчас это та истина, какую уже нельзя отрицать. — Нет, конечно. Чонгук садится на песок рядом, взгляд устремляется в ночное небо, с которого то тут, то там, разогнавшись, падают звёзды. — Вы с Тэхёном… Казались близки, когда танцевали. Создалось впечатление, что между вами что-то есть. Так что я удивился, когда Юнги так легко взял и увёз его от тебя. О господи. Значит, они с Тэ взаправду переборщили с тактильностью. — Всё больше и больше думаю, как глупо это могло выглядеть со стороны. Но мы с ним просто друзья — не более, — Чимин более чем счастлив, что чонгуковому взору не доступен тот румянец, что выкарабкался на чиминовы щёки. Позорно. Теперь уже становится так неловко, что даже позорно. — Вообще-то, это было очень горячо, — останавливает этот поезд самобичевания Чонгук. — Его руки на тебе и твои — на нём… Думаю, в какой-то момент Юнги захотелось оторвать вас друг от друга, потому что вы развели целый пожар там. — Я от него как раз и отошёл отдохнуть, — тихонько хмыкает Чимин, качнув головой. — Душно стало. Снова присутствует какой-то комфорт в том, как они общаются, в том, как близко находятся друг к другу. — Мне… Мне понравилось то, как ты пел, — Чимин зачем-то хвалит его, на будущее прикусывая язык. Он не хотел выдавать то, насколько впечатлённым остался после той песни, но признание выскользнуло из головы как-то само, опережая раздумья. — Красивые строчки. — О, ты понимаешь испанский? — огорошено интересуется у него Чонгук. — Учу, — аргументирует Пак, удобнее расположившись на песке. — Когда окажусь в Мадриде, хочу быть готовым. — Ты едешь в Мадрид? — поддерживает с ним линию диалога Чон. — Это пока что только планы. Я поставил себе цели на это лето: подтянуть испанский и поднакопить на поездку в Мадрид. — Мадрид… — словно понятливо, но в то же время задумчиво Чонгук смакует название города на кончике языка. — Почему Мадрид? Если только это не секрет какой-то… — Не секрет, — Чимин качает головой с мягкой улыбкой. — Я родился там. Там встретились и поженились мои родители. Им хватило буквально месяца знакомства, чтобы по его истечению решиться на брак и остаться друг с другом на всю жизнь. Мы переехали в Калифорнию, когда я был совсем маленьким, и с тех пор так и не возвращались в Испанию. Мне очень хочется побывать в городе, где мои родители нашли свою большую любовь… Чонгук слушает его внимательно, разглядывает профиль лица, поджимая губы. — Я правильно понял, твои родители поженились через месяц после знакомства? — Да. И до сих пор вместе. Я даже не верил, что такое бывает не только в фильмах. — Значит, ты веришь в большую любовь? — Верю. Она может прийти в любой момент. Чимин нащупывает на своей шее мамин подарок — жемчужинку на золотой цепочке. — А у тебя романтичная натура, Пак Чимин, — ставит его перед фактом спасатель. — Я представлял тебя разным, но о романтике подумал не сразу. Представлял? — И каким же я был в твоих глазах, позволь поинтересоваться? Чонгук смеётся — так красиво и мягко… — Собранным, серьёзным. Ответственно подступающим к своему делу, — перечисляет Чон. — Ты кажешься отличником, усердно работающим на результат. Может, частично сноб. Ты можешь держаться ровно и холодно, ты никогда не показываешь другим свои слабости или уязвлённые стороны. Ты спокойный, даже если внутри тебя переполняет счастье. За тобой интересно наблюдать. Вау. И, что, Чонгук наблюдал за ним? Как давно? — Ты пришёл к таким выводам, лишь один раз глянув на меня? — Чимин приподнимает бровь, оторвав глаза от океана, чтобы посмотреть Чонгуку в лицо. — Не совсем, — разносится в продолжение. — Я наблюдаю за тобой с первого дня сезона, иногда подхожу купить у тебя мороженое, чтобы рассмотреть поближе… Ну, да, то самое «со вкусом лета». Так, мороженное — лишь предлог, чтобы лишний раз оказаться рядом? — Знаешь, ты тоже кажешься другим, не таким, каким я считал тебя, — Чимин тоже выходит на откровения, раз уж на то пошло. — Да? И каким же ты меня считал? Миф о Русалочке мы уже раскрыли, — глухо прыскает в кулак Чонгук. Чимин не может не отметить, как с ним легко сейчас. Легко разговаривать, легко находиться рядом. Это… Это приятная вещь, которую стоит признать. — Вплоть до сегодня, когда нам удалось перекинуться чуть большим, чем парой-тройкой фраз, я считал тебя клише. — Клише? — вопросительный тон Чонгука вынуждает Чимина привести примеры своих доводов. — Да. Ты словно сошёл со страниц журналов из 90-х. Весь такой подкачанный, загорелый, спасатель Малибу… Половина присутствующих на пляже приходит сюда лишь ради того, чтобы посмотреть на то, как ты работаешь. Кто-то даже очень не против создания условий, опасных для жизни, в которых ты окажешься героем и спасёшь их. Ты казался настоящим мачо. И это твоё «мне что-то со вкусом лета», когда ты покупал мороженое… Оно вгоняло меня в такие состояния души, что не передать словами. Почему именно «со вкусом лета»? М? Не банановое, не со вкусом манго, а «со вкусом лета»? — Сейчас ведь лето, нет? — Чонгук пожимает плечами, обнажив в улыбке передние кроличьи зубы. — А, то есть, будь сейчас осень, ты просил бы у меня мороженое со вкусом осени? — Чимин подхватывает чужой смешок и сам выпускает подобный. — Конечно. Я бы дал тебе передышку лишь во время зимы, — отвешивают с сарказмом. — Но вне этой картинки я не думал, что в тебе есть… Глубина, — Чимин возвращается к предыдущей своей мысли. — Значит, ты считал меня недалёким, — Чонгук не обижается на обманчивое первое впечатление, какое мог произвести. Многие видят в нём лишь красивое тело, но мало кто — глубокую и интересную душу. — Хорошо, что мы оба не такие, какими казались друг другу. Это приятное открытие. — Хорошо, — растягивает в ответ Чонгук, соглашаясь с ним. А затем он поднимается, отряхивается ладонями от песка, чем вгоняет Чимина в смятение. Что? Он уходит? Чимин сказал что-то не то? — Куда ты? — он даже несмело лепечет, словно испугался того, что Чонгук взаправду сейчас уйдёт. — Собираюсь искупнуться, — коротко объясняется Чон и принимается снимать с себя рубашку. — Ты со мной? Что? — Не поздно ли? Правилами пляжа запрещено забредать в воду в такое время. Чёрные брюки тоже скользят на песок. Чонгук остаётся перед Чимином в одном нижнем белье, от одного такого вида у Чимина внезапно вяжет во рту. Матерь божья. Крепкие бёдра, идеально вычерченные линии пресса. Ракушка на чёрной верёвке у груди. Синие волосы, что ворошит лёгкий тёплый ветер… Он похож на морского бога, что взаправду вышел к нему на берег их морских глубин. — Ну, у меня имеются некоторые привилегии. К тому же, я не дам тебе утонуть. Я же спасатель… — лукаво щерится Чонгук, подав ему руку. Он сейчас серьёзно собирается раздеться и зайти в воду вместе с Чон Чонгуком? — Если нам влетит, я скажу, что это была твоя идея, — предупреждает его Пак, но позволяет помочь себе подняться. — Добро, — Чонгук довольно соглашается с ним, а затем делает первый шаг к воде, заходя по колено. — Это точно не опасно? — Чимин как-то неуверенно снимает с себя верх, всё ещё думая о том, что всё это не самая лучшая затея. — Со мной ты можешь ничего не бояться, — Чонгук оборачивается к нему полу-корпусом и ждёт, пока Пак его догонит. О господи. Он сейчас повторил тут фразу Юнги, адресованную Тэ? С его губ это звучит так же надёжно и успокаивающе. Чимину магическим образом становится не так тревожно от перспективы нарушить запрет. Чонгук обещает ему защиту, и в неё почему-то хочется верить. Каждая из чиминовых лун, что раскинулась вдоль позвоночника, поочерёдно тонет в воде, когда он наконец выравнивается с Чонгуком. Ноги ещё находят ровное и мягкое дно, но плечи скрываются за лёгкими волнами. Чимина с непривычки мурашит — то ли от прохлады воды, то ли от магнетического блеска лунного диска, что встрял посреди неба. Или от Чонгука, что не спускает с него глаз. — Так, чисто для справки, — Чимин разрушает их тишину сбивчивым голосом, — я очень нечасто соглашаюсь плавать в океане по ночам. — И что же заставило тебя согласиться? Ты, — едва ли не соскальзывает с языка, чуть не сорвавшись. — Я ещё не определился. Чонгук отплывает от него, увеличивая расстояние. — Ты сейчас взаправду на Русалочку похож, — негромко делится с ним Чон. — В свете луны, под сенью звёзд… — Сказал парень с вытравленными в голубой цвет волосами, — фыркает Чимин ответно, ладонью плеснув в его сторону немного воды. Чонгук без защиты не остаётся, его ударная волна мощнее, и она попадет Чимину прямиком в лицо. Волосы виснут мокрыми «червячками» вдоль лица, липнут ко лбу. В глазах щиплет. Он чувствует себя какой-то пятилеткой, забавляясь от самого факта нахождения в воде, но в этот момент ему так тепло от такого акта ребячества. От Чонгука, что лыбится ему, мокрыми руками откидывая с лица влажные пряди лазурной чёлки. В свете луны хорошо видна та ракушка на его шее. Точно Русалочка, не иначе. Чимин снова ловит на себе его взгляд и обнаруживает, что не способен и сам отвернуться. Что это вообще такое? Он, конечно, и раньше знал, что Чонгук красивый, и к нему влекло, но сейчас, тогда, когда они наконец-то разговорились, наконец-то определили саму суть их личности друг для друга, Чимин ощущает себя, как под гипнозом. — О чём сейчас думаешь? — спустя несколько долгих мгновений звонкой тишины ненавязчиво и робко интересуется у него Чимин. Чонгук подаёт голос не сразу, как будто не уверен, стоит ли делиться своими мыслями. — О том, о чём не должен, в виду факта, что мы только сегодня по-нормальному разговорились… Но о том, о чём я думаю ещё с того момента, как впервые увидел тебя. — Впервые увидел? В той уродливой фирменной униформе? — Мне ты кажешься в ней милым, да и я не только на неё смотрел. Не только на неё. Так на что ещё? — Так о чём же ты думаешь? — Чимин позволяет себе оторвать ноги от дна, удержавшись наплаву. — О том, что, возможно, я слишком потороплю события. Но, может, и нет… — Может, хотя бы подскажешь мне? — Я думал, ты понял всё по словам из песни, — голос Чонгука становится тихим, укромным. Он подплывает к Чимину поближе, чем позволяет получше рассмотреть лунный блеск в своих глазах. О боже… Подождите. Он что, пел для него? Губы Чимина приоткрываются, но он даже не знает, что сказать. Все слова резко теряются, разбегаются по самым дальним уголкам его сознания. — Чимин, я очень сильно сейчас хочу поцеловать тебя. И Чимину кажется, что он просто утонет в ласковости этого голоса. Почему? Почему он чувствует себя так хорошо рядом с ним? Как он смог так быстро обрести комфорт в его присутствии? Чонгук казался ему самым типичным клише… Как всего один вечер разговоров по душам полностью сумел перевернуть для Чимина всё восприятие этого человека? — Так поцелуй, — он шепчет совсем мягко, опуская на плечи спасателя свои маленькие ладошки. И сейчас совсем не хочется думать о том, как мало они знакомы. Совсем не хочется думать, что тот самый горячий парень-спасатель с пляжа, по которому сохнет каждая вторая, сейчас так нежен с ним, с Чимином. Совсем не хочется думать, что теперь есть желание не просто облизать его торс, но и продолжать говорить по душам. Чимину кажется, он снова пропадает, но на этот раз в тепле чужих рук, что создают контраст прохладе водной глади. Он пропадает в Чонгуке, в мягкости этого поцелуя, и, кажется, что потихоньку начинает понимать своих родителей. Это его маленький Мадрид. Здесь и сейчас, рядом с Чонгуком, что бережливо сминает его губы, улыбаясь в поцелуй. — Что? — чиминов голос совсем слетает на лепет. — Твои губы… Так и знал, что они на вкус, как лето… Это не первый поцелуй для Чимина, но заслуженно восседает на пьедестале с кубком главенства в руках по части романтики. Сейчас идеально всё. Море, время, луна, звёзды. И Чонгук. Он тоже идеальный. — Это бальзам с тропическим ароматом, — Чимин шутливо включает в себе душнилу, вызывая в Чонгуке тёплый смех. — Господи, ещё утром я бы ни за что не подумал, что мы поцелуемся. — Это плохо? — Чонгук отстраняется, несколько взволнованный таким замечанием. — Нет. Но я не ожидал. — Признаться, я тоже. В смысле… Мне давно хотелось узнать тебя… Но я и не надеялся так скоро попробовать тебя на вкус. — И я на вкус, как лето, — с хитринкой, проскользнувшей в глазах, хмыкает Пак. — На вкус, как океан, как мороженое, как лето, осень, зима и весна. — Выкрутился. Но за мозговые пытки с заказом мороженого я всё равно тебя пока не прощу. — И не надо, я хочу и дальше изводить тебя ими. Хочу моё со вкусом лета. Вот и думай, Пак Чимин. В какой-то момент их руки сцепляются, чувствуется переплетение пальцев. Из воды они выходят вот так же — держась друг дружки, — и несколько мгновений стоят у края воды, позволяя себе немного обсохнуть, прежде чем надеть на ещё влажное тело назад наспех брошенную на песок одежду. — Мне, наверное, уже пора… Чимин проверяет сотовый: Тэхён ещё не прислал ему ни одного сообщения, но, кажется, ему сейчас совсем не до этого, когда рядом с ним парень его мечты. — Я хочу проводить тебя, если ты не против, — с надеждой смотрит на него Чонгук. — И сразу узнать, где я живу. — Не исключаю, — Чонгук не скрывает дополнительного подтекста в своих словах. — Ещё, если ты не против, я бы хотел узнать твой номер и то, во сколько ты завтра заканчиваешь работать. Чимину не верится, что это происходит. Что Чонгук трясётся над самой перспективой получить его номер, когда так самоуверенно зачастую подходил к нему, чтобы сделать заказ мороженого. Он теребит свою жемчужину на цепочке и пытается прогнать неприятное чувство липнущей к коже ткани. Пока прогуливаются медленным шагом до дома Чимина, кажется, что они успевают поговорить абсолютно обо всём. Чимину становится понятным, откуда Чонгук так хорошо знает испанский — у его матери имеются кубинские корни, а в доме его бабушки только по-испански и говорят. Он сам даже подрабатывает репетитором — чем не повод словить на него ещё один краш? — Мы на месте… — наконец Чимин останавливается у крыльца. Чонгук всё ещё держит его руку в своей, словно не желает выпускать. — Быстро… — Мы буквально шли полтора часа, когда, обычно, дорога занимает у меня максимум тридцать минут, — тихо хохочет Чимин. — Всё равно быстро. Я бы всю ночь где-то прогуливался вот так, слушая твой голос. Чимин краснеет, и на этот раз лампочки уличных фонарей ничем не помогают ему, чтобы как-то прикрыть это. Он становится на носочки и целует Чонгука в щеку. — Я подумаю, что можно будет сделать с этим. — Обещаешь? — Обещаю. Час уже поздний, и Чимин предупредил родителей, что вернётся поздно. Попрощавшись с Чон Чонгуком, он слегка проскальзывает в свою комнату и быстро подлетает к окну, чтобы заметить удаляющийся силуэт спасателя, что проделывает себе обратный путь по улице. — С ума сойти, — его лицо неистово горит, подушечки пальцев трогают собственные слегка распухшие губы. Тэхён не поверит, если Чимин ему расскажет. Да и сам Чимин в такое верит с трудом, если честно. Он правда не планировал целоваться с Чон Чонгуком. Он всего лишь хотел этим летом подтянуть испанский и скопить себе на билет до Мадрида, а никак не влюбляться в эту Русалочку. Но Чонгук — и есть его маленький Мадрид.

***

Чимин просыпается по будильнику, заспанно трёт лицо и почти с ужасом вспоминает вчерашний вечер. На него явно так повлияла луна, не иначе. Ведь как можно объяснить тот факт, что он целовался с этим спасателем на воде? Немыслимо. В памяти тут же возникает тепло рук, мягкость голоса, осторожные взгляды. И губы, что были на вкус, как лето. Интересно, не откажется ли от своих слов Чонгук этим утром? Может, им вчера просто было скучно… Ему скучно. Потому что Чимин поверил. Поверил в этот комфорт рядом с ним. Поверил в то, что рядом с ним можно ничего не бояться. Он так и не снял ожерелье в виде жемчужины, что подарила ему мама. Оно было на ней в тот день, когда она повстречала папу и без памяти влюбилась. Может ли быть… Может ли быть, что Чонгук — тот самый?.. Он проверяет телефон: ни одного сообщения от самого Чонгука, которому он всё-таки дал свой номер, но зато почти сотня от Тэ. Мой кукурузный початочек: ТЫ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЕШЬ Мой кукурузный початочек: КАК Я ПРОВЁЛ НОЧЬ Мой кукурузный початочек: мы катались по городу до рассвета Мой кукурузный початочек: и я сейчас чувствую острую нехватку сна Мой кукурузный початочек: но я такой счастливый Мой кукурузный початочек: юнги просто Мой кукурузный початочек: ррн8урк8унлущц Мой кукурузный початочек: мы позавтракали вместе в пять утра в первой попавшейся забегаловке Мой кукурузный початочек: я отважился рассказать ему Мой кукурузный початочек: ну, знаешь, о своих чувствах Мой кукурузный початочек: рассказал про то, что копил себе на мотоцикл ради него Мой кукурузный початочек: он посмеялся и сказал, что мне мотоцикл не нужен Мой кукурузный початочек: теперь у меня есть он, юнги Мой кукурузный початочек: шназ8укнпь8кпн Мой кукурузный початочек: я прорыдал целый час, как вернулся Мой кукурузный початочек: боги Мой кукурузный початочек: теперь я не знаю, на что собирать деньги Мой кукурузный початочек: а ещё я перестал бояться скорости, представляешь? Чимин не дочитывает всё до конца — нужно собираться на смену. Он испытывает радость за Тэхёна, но внутри что-то гложет тревогой от факта, что Чонгук ничего ему не написал. Он вчера так просил его номер… Но для чего? Для того, чтобы молчать после вчерашних поцелуев? Быстро приняв душ, почистив зубы и наспех позавтракав, он покидает дом. Сегодня опять чонгукова смена, и он не понимает, как смотреть ему в глаза, помня о том, как они плавали вчера и целовались под светом серебристой луны. Чимин не понимает, как допустил это, как решился. Как эта Русалочка так быстро сумела ворваться куда-то поглубже мыслей. Тэхён, как и всегда, опаздывает на смену, поэтому Чимину не с кем поделиться своими тревожностями, рассказать о том, как вчера пал, как провалился, как п р о п а л в Чонгуке. Нужно просто пережить этот день, а после него — подойти и поговорить с Чоном о событиях вчерашнего дня. Неужели, он всё же мачо? Неужели, для него вчера всё было просто игрой? Он уже тогда понял, что Чимин, несмотря на барьеры жёсткости, внутри очень искренне верит в любовь, и он романтик, и он падок на широкие жесты, на красивые слова… Неужели, он решил просто использовать это чисто из скуки? Чимин не сразу замечает россыпь мелких ракушек у своего карта с мороженым, но недоумённо хмурится, когда понимает, что их очерёдность выстраивается в тропинку, ведущую на пляж, ведущую самого Чимина куда-то по песку ближе к воде. — Что это? — он заговаривает сам с собой, пытаясь найти объяснение. Тропинка из выложенных ракушек ведёт его всё дальше. Немыслимо. Он действительно ведётся на это и следует им, как долбаная Русалочка? У воды, где песок уже становится влажным, ракушек становится больше, и они складываются в слово «свидание», даже конечный знак вопроса вымощен из них. — Ты, всё-таки Русалочка, — Чимин слышит голос Чонгука у себя за спиной. Опять подкрадывается, да что ж это такое? Это… Это его работа? Он выложил путь из ракушек специально для Чимина? — Ты… — Я два часа убил на это, но это стоило твоей реакции, — Чонгук смущённо улыбается ему. Сейчас на нём ещё своя одежда, пока пляж не открылся, а рабочий день не начался. — Где ты достал столько ракушек? — Нырял за ними на дно. Тут поговаривают, что я живу в море, поэтому для меня это не проблема. Чимин выпускает смешок, покачав головой. — И кто тут из нас Русалочка? — а затем, посерьёзнев, замолкает в задумчивости. — Мне показалось, что вчерашний вечер для тебя ничего не значил… Я… Ждал твоё сообщение всё утро и начал думать, что ты просто решил поиграть со мной… — Я бы никогда не стал с тобой играть, Чимин. Я буквально всё лето мечтал о том, что произошло вчера. Прости, что не написал тебе. Мне… Мне хотелось устроить тебе сюрприз. У Чимина сердце в груди трепещет загнанной птицей. Он взаправду вымостил для Чимина путь к себе из ракушек. — Сходи со мной на свидание, пожалуйста. У Чонгука глаза большие, яркие, в них переливаются лучи солнца и играют блики лазурных волн. Чимин улыбается ему кивает в своё согласие. Кажется, мамино ожерелье обладает какой-то магией, потому что оно было на Чимине в ту ночь, когда он позволил себе влюбиться в Чонгука. В своё ненаглядное «со вкусом лета». В свой маленький Мадрид.