«За мною путь к обители печальной, За мною те, кто мукам осужден, За мною край, где вечный плач и стон. Созданье я любви первоначальной И правосудной мудрости Творца, И в вечности пробуду без конца Я, как и все, что в мире безначально.»
Ливень застилал глаза, покрывал влажной пеленой каждый участок тела. Одежда отяжелела, с неё сочились холодные капли, в кроссовках хлюпало. Идти стало, практически, невозможно. Может быть я просто лягу на обочину и умру, а после, мои кости обглодает какой нибудь дикий зверь, типо того, что мы встретили на дороге. Мальчишку вспоминать не хотелось, мысли о нём были мне противны. Я чувствовал, что он исчез не на всегда, что он тенью следует за мной по-пятам. Всем нутром я ощущал его бордовый взгляд на спине. Злость наполняла меня как пустой сосуд. До краёв оставалось совсем немного. Пинаю камень, что тут же разлетается на более мелкие, завлекая за собой мокрый песок. Наплевать, кроссовки уже и без того нужно нести на мусорку. К моменту, когда я укрылся на остановке, тело уже пробивала дрожь, а зубы стучали от холода. Но это было единственное укрытие от непогоды, пусть и не самое надёжное. Глаза стали закрываться, силы покидали меня. Не знаю, сколько я прошёл под дождём, но продолжать путь было настоящим безумием. Пальцы окоченели. За часа полтора я не встретил ни одной машины на этой дороге, ни одного автобуса, что мог бы стать моим спасательным кругом. Из глаз по-сочились горячие слёзы отчаянья. Небо было заслонено серыми тучами. Звёзд совсем не видно, но они где-то там, под толщей облаков. Где-то там же на меня смотрят мои родители, оберегая незримым крылом. Ком к горлу стал подкатывать ещё сильнее, хотелось разодрать себе душу в безутешном крике… — Мужчины не плачут, Теймураз, – отец внимательно следил за дорогой, иногда поглядывая на меня, – это не правда. Он ухмыльнулся и свернул на широкую лесную тропу. Мне только что исполнилось тринадцать и подарком отца стал совместный небольшой поход. Он обещал научить меня стрелять из ружья и, возможно, даже охотиться. — А ты плакал когда-нибудь? — Конечно, сынок! – папа улыбнулся, – Когда ты родился, например. Когда родилась Леночка. Или когда не стало твоего дедушки. Эмоции – это подарок с небес. Мы люди, и плакать, или смеяться для нас — естественно. — Но я хочу быть сильным! — Слёзы – это не слабость, сын. Папа снова посмотрел на меня, заглянул не в глаза, а прямо в душу. После, он снова улыбнулся и потрепал меня по волосам. — Мужчины не плачут, Теймураз! – кулаки сжимаются настолько, насколько это было возможно, – Эмоции не должны управлять тобой! Говорю сам с собой, словно сумасшедший. Но никто не видел моего монолога, я был совершенно один. Одиночество потихоньку поселялось в моём сердце, обживалось там и выселяла остальных жильцов по имени: любовь, грусть, радость. Тяжелым вздохом наполняю лёгкие свежим воздухом. Кислород одурманивает, со сном бороться сил больше нет. Если мне повезёт, я проснусь и продолжу дорогу.___________________
Я был погружён в ледяную воду, что пронизывала тело как тысяча острых кинжалов. Ноги сводит, а мозг уже не может выполнять свои функции, он отключается. Я в бездонном озере, или океане. Вода мутная, но я отчётливо вижу чёрную мглу под собой и лучи света сверху. Я умер, а это ад.
— Проснись!
Шёпот доносится из ниоткуда, а в толще воды слышится глухо. Но кто-то пытается со мной говорить, пытается завести моё сердце, вернуть к жизни:
— Просни-и-ись!
Голос слышится уже более чётко, словно жужжание над ухом и действует как укол адреналина. В груди что-то шевелится и я делаю вдох. Лёгкие наполняются водой и глаза, что закрылись, казалось, уже навсегда, распахиваются. Я истошно плыву на свет, не обращая внимание на скованность…
___________________
— Он же очнётся? — Должен. Голоса вокруг меня были полны обеспокоенности, хоть и приглушёнными. Один голос был высоким, второй же явно принадлежал человеку в возрасте. — Я… переживаю за него, – высокий голос раздавался в нескольких шагах. — Не волнуйся, мальчик, он выкарабкается, – второй голос приблизился и на лоб опустилось что-то холодное и мокрое, – он сильный. Темнота снова звала за собой, утягивая чёрными лапами, и я погружался в неё беспрекословно. Веки налились свинцом, не давая осмотреть пространство, в котором я находился. Но я жив, это точно! Тело лихорадило, бросало сначала в жар, а после в лютый холод. Я отключался каждый раз, когда пытался пошевелиться. Сил не было. — Как так вышло, что он оказался на той остановке? Седовласый мужчина преклонных лет сидел у окна, отстукивая, известный только ему, ритм по деревянному столу. Кухня была наполнена ароматами различных трав и специй. На плите шипел только что вскипевший чайник. — Я не знаю, – мальчик сидел напротив мужчины, поджав под себя ноги, – зря я бросил его. — Это точно! – он встал со своего места и отправился к чайнику, – Я знаю кто ты. Мальчик с укором взглянул в сторону своего собеседника: — И кто же? — Далимон, – мужчина развернулся к мальчику, – и я не на вашей стороне. Но я благодарен тебе, что ты спас моего племянника. Успокойся, я не обижу тебя. Мальчишка заметно расслабился, угроза миновала. Дима чувствовал от дедушки силу, что не могла сравниться с его. Это была противоположность темноте, Мурат полон света и был ещё в силах навредить мальчику. — Долго он будет в таком состоянии? – Дима кивает в сторону комнаты, в которой вторые сутки лежал Тимур, так и не приходя в сознание. — Может и долго, – Мурат пожимает плечами, – но мои отвары и не таких на ноги ставили! Дима хмыкает и продолжает смотреть в окно, наблюдая за проливным дождём, что барабанил по стеклу. — Ты чай пьёшь? – мужчина ставит чашечку перед мальчиком, – Попробуй. Тебе бы тоже отдохнуть. Демон с опаской смотрит на дымящийся напиток, а затем нюхает его. Пахло приятно, травами и ягодами. На свой страх и риск он делает небольшой глоток кипятка, абсолютно не страшась обжечься: — Вкусно. — Не бойся, я не отравлю тебя. Друг Теймураза – мой друг. Хоть и далимон, – он смеётся и отпивает из своей кружки. На слове «друг» Дима испытывает новую для себя эмоцию, ещё не понятную ему самому: — Мы не друзья, – отрезал он, – совсем не друзья. — Знаю я, чем вы бесяки занимаетесь. И всё же, будь он тебе безразличен, ты бы не пошёл на это. Демон не мог не согласиться с мужчиной. Он мог бы напасть на Мурата за то что он назвал его бесом, но сил у мальчика не было. Он с лихвой исчерпал их, пытаясь найти родственника своего спутника, а затем уговорить его проехать долгий путь, чтобы спасти парня от замерзания на грязной остановке. Больше они не общались, только лишь по очереди ходили в соседнюю комнату, проверять состояние парня, что было стабильно. Стабильно не очень. Первыми в движение пришли ноги. Я почувствовал их почти сразу, как открыл глаза. Мог шевелить пальцами, их больше не сковывал лёд. Веки открывались с трудом. Комната наполнена слабым тёплым светом, будто от пары свечей. За окном темнота, тишину разбавляло тихое потрескивание дров из печи. Мышцы ныли, будто бы тело только что освободили из жёстких тисков. Попытка подняться, даже на локтях, казалась нереальной. Я стал истошно водить глазами по помещению, чтобы наконец-то понять – куда же я попал? Это дом, обделанный изнутри деревом. С потолка свисали тряпки и тюли светлых оттенков. На стене красочный ковёр. Проводя глазами левее, замечаю силуэт расположившийся в кресле-качалке. Это был Дима. Он дремал, подтянув ноги под себя. Выглядел, словно ангел. На лицо падали чёрные пряди волос, а ресницы с каждым вздохом трепыхались. Он был последним, кого я бы хотел видеть вновь. Все проклятия, что могли таиться в моём сердце, были адресованы демону. Ещё одна попытка подняться оборачивается крахом и я, кряхтя и с тяжёлым вздохом, падаю обратно на постель, тем самым пробуждая мальчика. Дима выглядит испугано и взволнованно. Он молча выбегает из комнаты, а возвращается уже не один. Мужчина преклонных лет шаркая ногами первый заходит в дверь, а из-за его спины выглядывает и Дима: — Тимур, какое счастье! – его лицо кажется мне знакомым, словно я видел его во снах, – Я знал, что мои снадобья сработают! Мужчина наклоняется ко мне, щупая холодными шершавыми руками лоб и садится на табуретку рядом: — Где я? – собственный голос кажется мне чужим, сильно охрипший и низкий. — Мы в моём доме, в Балте. — Дядя Мурат? – я не сразу признал родственника. Мы не виделись несколько лет, он сильно постарел за эти годы, – Как я здесь оказался? Краем глаза слежу за Димой, что вернулся на кресло-качалку и наблюдал за всей картиной со стороны. В его лице ничего не менялось. Он казался обеспокоенным и, как будто, напуганным. — Ты замерзал на остановке, когда мы нашли тебя. — Мы..? – тяну и снова опадаю на подушку, держать голову долго навесу ещё трудно. — Мальчик привёл меня к тебе, – дядя Мурат кивает в сторону демона и тот улыбается краем губ, – ты должен быть ему благодарен. Вся радость от встречи с дядей тут же улетучилась. Быть благодарным демону – выше моих сил. Всё случилось исключительно по его вине, а теперь я должен падать ему в ноги с благодарностью и быть в долгу? — Дядя, оставь нас на минутку, пожалуйста. — Конечно! – мужчина улыбнулся, потрепал меня за руку и удалился, прикрыв за собой скрипучую дверь, – Как я рад тебя видеть! Дима продолжал сидеть на кресле, слегка раскачиваясь, и улыбался, глядя на меня. Улыбка эта не была злой, скорее, даже, радостной: — И что? Теперь я у тебя в долгу? — Нет, – отрезал мальчик и поднялся на ноги, направившись ко мне, – хотя, у меня действительно есть несколько условий, которые ты должен выполнить. — Ни за что! — Не торопись. Ты же не знаешь… — Я не стану плясать под твою дудку, бесёныш! Его взгляд на момент потемнел, но почти сразу вернулся в привычную форму. Дима присел на край кровати и положил свою горячую ладонь на мою: — Я на твоей стороне, Костя, – от произнесённого имени меня передёрнуло крупной дрожью, – я исправил свою ошибку и помог тебе. Действительно помог. — Почему ты назвал меня… так? – в горле зарождался ком. — Теперь это твоё имя. Так или иначе, документы менять придётся. Твой родственник сказал, что поможет с этим, – жар его руки больше не обжигал, как раньше, а согревал, – Ты должен начать новую жизнь. В этом я тоже помогу, и… — Мне не нужна твоя помощь! – прошипел сквозь зубы я и сбросил руку демона со своей, – Я просто хочу, чтоб ты убрался из моей жизни! Дима лукаво улыбнулся, опустив глаза. Порой, он выглядел и мыслил гораздо старше своих лет. Будто в теле мальчика был заперт измученный жизненным опытом взрослый человек, многое повидавший. Когда он поднял глаза, они были наполнены печалью, впервые, за всё время, что мы знакомы. А после снова потемнели, ставясь бордовыми: — Смотри, чтобы потом ты не умолял меня об обратном, – голос мальчишки стал ниже на несколько тонов, а губы снова растянулись в улыбке, – поправляйся. Он спрыгнул с высокой кровати и удалился из комнаты, оставив за собой тёмную дымку. Зажжённые на тумбе свечи погасли, будто сильный порыв ветра разом их задул. Утром, с тяжестью в голове, пришлось всё-таки встать с кровати, разминая замлевшие мышцы. Солнце светило в окна, яркими лучами слепя глаза. С кухни доносился шёпот и запах вкусной еды. Желудок тут же отозвался на него неприятно урча. Скрип двери обратил внимание Мурата, стоявшего у плиты, и Димы. От взгляда на второго аппетит мигом испарился: — Доброе утро! – дядя ставил на плиту чайник и помешивал еду на сковороде, – Как самочувствие? — Уже лучше, – шаги давались с трудом, но показывать это присутствующим абсолютно не хотелось, – что он тут делает? Дима, словно не замечая моего сурового взгляда в свою сторону, как ни в чём не бывало отхлёбывал чай из цветастой кружечки, вприкуску с блином со сметаной. — Дима? Он мой гость, – от удивления глаза полезли на лоб, – и он останется здесь, не на долго. — Дядя, а ты знаешь кто он? – мой тон стал суровее. Я не мог понять, для чего Мурат приютил у себя в доме демона. — Да, сынок, знаю! – мужчина развернулся с тарелкой блинов и поставил её на стол, – Кушайте! Сначала еда, потом дела. Фраза вызвала трепет сердца, возобновила круговорот эмоций, что я яростно пытался заблокировать. Дядя говорил фразами моего отца. Хотя, если подумать, скорее наоборот, отец говорил фразами дяди. Это был дом, в котором папа вырос, здесь же рос и мой дедушка. Вся атмосфера дома была наполнена воодушевлением, невидимой силой. Она скапливалась в углах, в особенности в местах, где были развешены веники с травами. Какого демону было находиться в столь сильном месте? — Мне здесь нравится, – Дима снова отхлебнул чай и широко улыбнулся, – очень спокойное место. — Такие места, должно быть, очень тебя ослабляют. — Вовсе нет! – он вздёрнул нос и поставил чашку на стол, сложив руки в замок. Я только хмыкнул и тут же, с аппетитом, напал на блины. Живот урчал всё больше и требовал пищи. В особенности домашней еды организму очень не хватало. Наконец дядя закончил дела у плиты и присоединился к завтраку, поставив табуретку в торец стола: — Мне так жаль, что всё это произошло с тобой, с Костей и Залиной… – дядя говорил тихо, а глаза его слезились, – Я ждал вас всех вместе, а в итоге, еле дождался даже тебя. Одному Богу известно, что тебе пришлось пережить за эти дни, мой мальчик. — Ничего ему не известно! – невзначай бросил Дима, – Ему вообще плевать, что на земле происходит… Демон рассуждал сам с собой, разглядывая пейзаж за окном, но всё же получил два суровых взгляда в свою сторону, от чего тут же опешил и виновато опустил глаза. — Теперь-то всё наладится! – дядя положил руку на моё плечо, – Тебе нужно обязательно доучиться, чтобы поступить в институт. Документы тебе сделают, я уже договорился. — Имя… другое будет. — Как скажешь! Выбрал уже? Всю ночь я обдумывал разговор с демоном. Он, буквально, дал мне новое имя, и это имя принадлежало моему отцу. Почему именно Константин, было не понятно. Я бы с удовольствием пошёл на принцип, не стал бы слушаться Диму и назвался иначе, но что-то внутри мешало отказаться. Это чувство не было похоже ни на что другое, словно именно так меня и должны звать. — Константин. Краем глаза замечаю лёгкую улыбку на губах мальчишки напротив. Улыбку, похожу на победную или же, он гордится?..__________________
Горы виднелись всякий раз, когда выйдя на улицу по-утру, заходишь в огород. Они возвышались над всей Аланией, мерцали белыми верхушками и, словно, что-то нашёптывали. Зов доносился оттуда, куда пролегал изначально мой путь. Святые места, о которых мне всегда рассказывал папа, располагались именно там. Неделя пролетела незаметно. Если бы не Дима, что постоянно напоминал о произошедшем путешествии, память бы быстро стёрла всё плохое. Дядя сам занимался хозяйством. У него была коза и две коровы, десяток кур, что несли яйца и несколько баранов. Мурат не разрешал мне помогать ему с хозяйством. Мужчина привык за долгие годы одиночества справляться сам. Да и здоровье всё ещё было шатким. Ночами спать почти было невозможно. Голоса одолевали, от них нельзя было закрыться подушкой. В одну из ночей было настолько плохо, что дяде пришлось срочно готовить успокоительный отвар. За всеми действиями наблюдал и демон. Он с интересом разглядывал посуду, в которой готовились снадобья, изредка уходил из комнаты, когда дядя жёг травы, его мутило. — Я уже достаточно окреп! — Недостаточно для гор! – Мурат сел на лавку рядом, уставший после работы в огороде, – Это не шутки, Кость. Новое имя прижилось почти сразу. Откликаться на него было просто, словно оно всегда принадлежало мне. Никто уже и не придавал этому значения, кроме демона, что всякий раз, когда звал меня по имени, выделял каждую букву, сладостно смакуя. Он был радушным гостем, помогал дяде тем, чем мог. Ему то никто не ставил запрет на физическую работу, да и работа эта была для мальчишки плёвым делом. — Сегодня жарко, – Дима вышел из дома. Его волосы поблёскивали под лучами солнца, – Здесь есть где искупаться? — Есть пруд неподалёку, – дядя отпил из железной кружки воды и протёр ладонью бороду, – сходите с Костей. — Ко-о-ость, – вновь эта интонация, он упивался этим чувством, – ты же пойдёшь со мной? — Не мечтай. Я поеду в Даргавс. Глаза мальчика округлились, а рот скривился: — Ты не… ты не можешь! – он, будто бы наиграно, топнул ногой по земле, – Скажите ему! — Разве этому своенравному что-то можно запретить? – дядя заулыбался, – И кто тебя повезёт? Пожимаю плечами, ведь о дороге я совершенно не подумал: — Пешком дойду, не привыкать. — Нет уж! – Мурат с тыжёлым вздохом поднялся со скамьи, – Лучше я отвезу тебя, так безопаснее. На Диме совсем не было лица. Всё его хорошее настроение улетучилось. Он злился. Казалось, что вот-вот от мальчишки пойдут клубы дыма, но в этом доме его сила была ничтожной. Демон зарычал и убежал обратно в дом: — До сих пор не понимаю, как ты мог позволить ему остаться здесь. Дядя медленно отправился на крыльцо и, отодвигая штору, прошёл в дом: — Он безопасен. Я бы ни за что не впустил в дом зло. — А разве он не зло? – на ходу собираю в рюкзак нужные мне вещи, а сверху кладу пакет с утренними бутербродами. — Вовсе нет, – мужчина ускорил шаг и прошёл в комнату, в поисках гостя, но тут же вернулся, раскинув руки в стороны, – Ушёл. Дышать стало, как будто бы легче, как только Дима исчез. Но вопрос: «Куда же он так пропадает?» не оставлял в покое. По дороге в горы голова была забита различными мыслями. Здесь начинается моя новая история, о старой стоит позабыть. Но смогу ли я так просто отпустить те шестнадцать лет своей жизни? Очередное стадо овец переходит дорогу, оставляя за собой облако пыли. Стоит невыносимая жара, окна закрывать не хочется. Но пыль проникает в нос и рот. Пейзажи сменяются, как по щелчку пальцев: реки, равнины, обрывы. Уже на подъезде к «городу мёртвых» ощущения захватывали с ног до головы. Невидимые лапы пробирались внутрь меня, словно внедряли какую-то силу. Это была светлая энергия, я видел её и ощущал. Она выглядела, как белое сияющее облако, покрывающее всё село. История этого места пугающая и жуткая, но почему здесь так благодатно? Зелень вокруг цветёт и пахнет. Голова кружится от нахлынувшего кислорода. Горы были так близко, что можно было дотянуться до них рукой. Мурат проходит вперёд, нашёптывая определённые слова. Я, смиренно опустив голову, делаю первый шаг. Переступив границу между мирами, всё, скрытое от глаз простых смертных, стало внезапно доступно. Тысячи душ стояли поодаль, приветствовали нас, но ближе не подходили. Здесь правила природа и призраки, их количество невозможно сосчитать. — Ну как, что чувствуешь? – дядя заметил, как я затормозил и остановился рядом, положив руку на плечо, – Видишь их? — Вижу… – разговаривать не хотелось, всё моё нутро наполняла сила, – их слишком много. Голова начинала кружиться, а перед глазами мелькали солнечные зайчики. Духи не выглядели как полноценные люди. Это были лишь очертания, обрамлённые серой дымкой. Они все смотрели в мою сторону, но не на меня, а сквозь. Шло чёткое ощущение пристального взгляда на спине. Без сомнений, это был маленький демон. Дима стоял у границы «мёртвого города» ровно, словно статуя. Глаза его было видно издалека – чёрные, печальные и блестящие. Ветер раздувал его тёмные волосы и плащ-мантию. По выражению лица демона было понятно – он что-то хотел мне сказать. И на этот раз ненависть отступила, я сделал первые шаги на встречу мальчику: — Не делай этого, – тихий голос, больше похожий на шёпот, не выражал никаких зловещих эмоций, наоборот, был жалобным. — Почему? — Тогда я уйду, – ветер стал холоднее и демон скрестил руки на груди, закрываясь от порывов, – ты этого хочешь? Вопрос застрял в моей голове на несколько секунд. От былого величия существа почти ничего не осталось. Передо мной стоял обычный мальчик. Он будто бы взглядом умолял меня этого не делать. — Я… Должен. Веки Димы прикрылись, а челюсть стиснулась. А затем, я впервые увидел, каким образом он исчезает – мальчик просто растворился, оставляя за собой тёплую дымку.10 ЛЕТ СПУСТЯ
Москва встретила меня с распростёртыми объятиями, когда я перевёлся из медицинской академии во Владикавказе в ординатуру, в мед-университет столицы. Студенческие годы уже подходили к концу. Впереди была зимняя сессия, а после светлый праздник – Новый Год. Выходной день начинался по-обыкновению. Кира встала на полчаса раньше, навела марафет, приготовила завтрак и подарила утренний минет. Мы жили вместе уже почти пол года. Она училась на пятом курсе, была одной из самых привлекательных и популярных, среди парней, девчонкой в универе. С ней было легко и комфортно. Снег за окном мерцал на утреннем солнце, морозный воздух проникал в лёгкие, обжигая их изнутри. Первая утренняя сигарета, запитая ароматным кофе, давали надежду на то, что день пройдёт хорошо. — Какие планы на сегодня? – девушка мыла посуду, переодически наблюдая за тем, как я листаю новостную ленту в браузере ноутбука, – Может быть сходим куда-нибудь? Надоело дома сидеть. Мозг отказывался слышать девушку после того, как я наткнулся на пост, от которого сердце пропустило удар:«Спустя десять лет возобновлено дело по убийству семьи в Кировской области. Найдены новые улики, которые помогли следователям выйти на след преступников.»
Перейдя по ссылке стало окончательно понятно – речь идёт про мою семью. Эмоции давно стали мне чужды, но эта новость разбудила давно забытое чувство мести. Дело ещё не было сделано. Я жил в своё удовольствие, привык к новому имени, переодически звонил дяде, который дал мне опору в трудное время и совершенно позабыл о случившимся в две тысячи третьем году… Забыл его. Я давно не практиковал, оставил эту затею. Моя жизнь была посвящена медицине, науке, а прочее перестало существовать. Единственными отголосками силы, что таилась далеко внутри – присутствие духов, они были повсюду. Я видел мёртвых, как живых, когда меня направляли на практику в морг, мог с ними контактировать и общаться. — Кость? – я услышал девушку, когда она уже подошла ближе и села рядом, – Что-то случилось? Она не знала про моё прошлое, да это было и не важно. Всё своё носить с собой, в моём случае – глубоко в душе. — Нет, нет, – закрываю ноутбук и тороплюсь собраться и выйти на улицу, дышать в помещении было невозможно, – я пойду до магазина прогуляюсь. Девушка пожала плечами и продолжила заниматься домашними делами, как ни в чём не бывало. Люди сновали туда-сюда. Город уже украшали к празднику, хоть и было только начало декабря. Снег скрипел под ботинками и переливался в местах, где на него падали лучи солнца. Я шёл в неизвестном направлении торопливым шагом. Голова без шапки замерзала, но это было только на пользу, мыслям необходимо было испариться, хотя бы ненадолго. Ноги привели меня на набережную. Пруд почти весь покрылся льдом. Даже в холодную погоду здесь были те, кому не лень по-утрам заниматься пробежкой. Поджигаю сигарету и выпускаю тяжёлые клубы дыма. Сердце бешено стучит, а руки начинают трястись. Состояние паники окружало, сковывало в тиски. Нужно было успокоиться, но мысли в голове лишь больше распаляли огонь в груди. Удар об холодное железо пришёлся на ладони. Должно быть люди считали, что я вышел из ума. — Сигареты не найдётся? Рядом пристроился какой-то парень, одетый, совершенно, не по погоде. Чёрная толстовка и накинутая сверху чёрная джинсовка не согрели бы никого в столь холодный декабрь. Но он же не выглядел замёрзшим. Протягиваю ему пачку сигарет и зажигалку. Мысль о том, что парень ещё слишком молод для курения, появляется уже после того, как он затягивается. Он вальяжно зачёсывает рукой чёрные волосы назад. Я ожидал, что он сразу удалится после полученной сигареты, но парень оставался на месте и, так же как и я, облокотился о железный парапет: — Прохладно сегодня, не так ли? — Да… — Голову проветрить в такую погоду – лучшее решение! – парень улыбается и я замечаю в этой ухмылке что-то знакомое, – Но бесполезно выгнять из головы то, что давно уже засело в сердце. Раздражение подкатывало всё больше. В таком состоянии я мог легко избить этого парнишку просто за то, что ему не с кем больше поговорить: — Слушай, чё тебе надо? Он закатывает глаза и вновь обнажает белоснежные зубы: — Ты не узнаёшь меня? Его глаза, что я изначально не рассмотрел, из тёмных начали переливаться бордовым. Волосы завивались на концах, а улыбка была похожа на звериный оскал. И я узнал его, хоть это было и не просто: — Ты? Демон выпрямился и задрал нос точно так же, как делал это в детстве: — Я!