Искусство соблазнения

Токкэби достаточно времени провёл в одном доме со Жнецом, чтобы узнать его лучше, чем кто либо другой. Ангел Смерти только на первый взгляд казался таким отмороженным и бесчувственным, будто всё земное ему чуждо. За те пару месяцев, что они живут вместе, Ким Шин совершенно точно вычислил, что холодному Жнецу близко как минимум чувство эстетики. Как максимум — искусство соблазнения. Ничего такого, конечно нет, у Демона есть Невеста, и вроде как он даже испытывает к ней что-то... романтическое, да. Но Жнец… Ын Так, конечно, милая, и всё такое, они даже целовались пару раз. Жнеца же хотелось упрямо именовать Ангелом и отслеживать кончиками пальцев холодные капли воды на его груди после душа. Он весь будто соткан из белоснежных облаков и сахарной ваты. Сравнение с последней, возможно, приходит из-за того, что Ангела тоже хочется медленно и невесомо касаться губами. И языком. И… Чёртов Ван Ё. Токкэби уже не помнит, сколько времени это длится. Он не ведёт отсчёт дням, знает только, что Ангел Смерти давно уже является в его влажные сны и творит там совершенно неангельские вещи, которые заставляют просыпаться с глухим стоном и сжимать зубами подушку, чтобы никто ничего не услышал. Жнец такой… Совершенный. Ким Шин не к месту вспоминает как выглядит его Ангел с капельками воды на коже, и гулко ударяется лбом в дверной косяк, пользуясь тем, что дома он сегодня один. Никто, чёрт побери, не должен узнать, что он, великий и ужасный Воин, бессмертное Божество, как мальчишка дрочит в душе на светлый образ собирателя душ. Насколько громко он выстанывает его настоящее имя тоже лучше никому не знать. Токкэби громко матерится и нервно стаскивает с себя свитер, щелчком пальцев отправляя одежду в спальню, пока сам же идёт в ванную. Док Хва сегодня на работе допоздна, его ждать не стоит, Ын Так… Ну что ж, кажется сегодня ей придётся самостоятельно добираться от школы домой. И он выйграет себе ещё немножко времени… Бесшумно расстёгивается пуговица на джинсах, тихо вжикает молния. Демон передёргивает плечами и заходит в стеклянную кабинку, не особо заботясь о том, чтобы закрыть за собой дверцу. Он хозяин этого дома, если хоть кто-то пройдёт сквозь любую из дверей — он узнает. С потолка градом сыпятся крупные холодные капли и Ким Шин закрывает глаза, прислоняясь спиной к кафельному покрытию. В памяти всплывает небрежно брошеное «Я люблю тебя», и бессмертное сердце сбивается с ритма. Как же ему хочется — до болезненного зуда в ладонях, чтобы Ван Ё вот так же стоял под этим импровизированным дождём. Чтобы хрустальные капли путались в тёмных непослушных волосах и срывались вниз — в путешествие по белоснежно-совершенному телу. А он, Ким Шин, повторял бы их пути, раз за разом, кончиками пальцев, губами, языком… До безумия хочется, чтобы пухлые чувственные губы подарили ту особенную, неоднозначную ухмылку только ему, Демону. Чтобы длинные тонкие пальцы коснулись его лица. Токкэби на секунду чудится еле слышный вздох, и он тут же утягивает его в свои фантазии. Вот его Ангел смотрит своими невозможными глазами, прикусывает греховно-алую губу и тянет к нему руки, чтобы зарыться пальцами в волосы. Он слишком увяз в мечтах, и ощущение прохладной ладони на его шее кажется настолько реальным, что хочется не открывать глаза больше никогда, лишь бы чувствовать Ван Ё так ближайшую вечность. Вторая ладонь его Ангела скользит по его груди, и Демон иррационально дёргается в сторону, так как фантазия, кажется, перестала ему подчиняться — вроде бы до этого он думал о волосах. Споткнувшись о собственные мысли Токкэби открывает глаза и не сразу понимает, что Жнец в нескольких дюймах от него — не плод его воображения. — Ван Ё... — Демон подаётся вперёд, подставляясь под ласку, и ноготь на большом пальце его Ангела слишком чувствительно царапает сонную артерию. Это совершенно точно не фантазия. Ангел Смерти бросает ему насмешливый взгляд и не даёт опомниться — впивается губами в доверчиво подставленную шею. Следом нежную кожу прихватывают острые клыки, и Ким Шин поражённо охает, хватаясь руками за плечи Жнеца, чтобы не упасть. — Ты всё же узнал меня, — горячий шёпот опаляет кожу, юркий язык играется с мочкой его уха, и грозному Токкэби не остаётся ничего, кроме как с протяжным стоном податься ближе. Вплотную, всем телом, чтобы чувствовать этого невозможного Ангела. — Д-да, Повелитель… — Ким Шин уже давно простил императора: тот был совсем ещё мальчишкой, и понятия не имел, что творит. Этот же, повзрослевший Ван Ё определённо знал, что делает. Чёрные глаза смотрели томно из-под полуприкрытых ресниц, пока большой палец чертил контур губ Демона, немного надавливая на нижнюю, заставляя приоткрыть рот. Демон послушно впустил его, языком собирая капли воды с прохладной подушечки. — Что ж, мой генерал, — Ангел одним властным движением притянул за талию слабо соображающего Демона. — Кажется эту войну вы проиграли. Ким Шин ловит каждое его слово, не отрывая взгляда от манящих ярко-алых губ. — Кажется, — он нервно сглатывает и с неприличным чпоком выпускает палец изо рта. — Кажется я сдался без боя… — Совершенно чёрные глаза напротив прикрыты спадающей влажной чёлкой, и Токкэби до нервной дрожи хочется её убрать. — На милость Повелителю. Жнец ухмыляется и опускает взгляд, изучая горячее влажное тело, прижатое им к стенке душа. Наклоняется вперёд, наблюдая в глазах Демона страх, и, что самое главное — предвкушение. — Твой повелитель будет с тобой очень нежен. Ким Шин обречённо зажмуривается и коротко стонет, вскидывая бёдра. — Какой нетерпеливый, — довольно выдыхает его мучитель, и скользит ладонью на поясницу, не позволяя отстраниться. — Мне нравится. Демон нервно думает, что Ангелы не такие уж и невинные, какими их привыкли изображать люди. В голове перегорают последние предохранители[а они там вообще были?], когда Ван Ё отстраняется буквально на пару миллиметров, и тут же подаётся вперёд, сильнее притираясь бёдрами. Перед глазами пляшут звёзды, и Токкэби осознаёт, что всё это время тянулся за поцелуем, только когда их губы соприкасаются. Ангел на ощупь удивительно нежный и прохладный, совершенно невинно скользит своими губами по его, будто так оно всю жизнь и было. Ким Шин отдаётся ощущениям их первого поцелуя, а потому вздрагивает от неожиданности, когда горячий влажный язык настойчиво проходится по его нижней губе. Ван Ё углубляет поцелуй, поднимая руки Демона над головой, будто пришпиливая его к кафелю. — Кажется кто-то очень долго этого ждал… — он подхватывает разомлевшего Токкэби под бёдра, заставляя обвить ногами его талию. — Или я не прав? Демон молчит, откидывая голову назад, и совершенно не обращает внимания на болезненное столкновение затылка с плиткой. — Ну же, Токкэби, — Ангел Смерти почти мурлычет, вылизывая подставленную шею. — Расскажи мне, как это было в твоих снах. Вместо ответа Демон зарывается-таки пальцами в его волосы, притягивая ещё ближе. Ван Ё проводит носом от ключицы до уха, прихватывая зубами мочку. — Могу поспорить, в своих фантазиях ты сверху, — Жнец удовлетворённо наблюдает за изломанными в удовольствии бровями и сжимает в ладонях упругие ягодицы. — Не уверен, сильно ли ты разочаруешься, но в реальности всё будет немного иначе. Он входит одним слитным движением до упора, и блаженное выражение лица Ким Шина дополняется громким протяжным стоном. Далеко не во всех фантазиях он был сверху. Ангел двигается медленно, равномерно, и от этой неспешности Токкэби почти что сгорает изнутри. Он весь сейчас как натянутая раскалённая струна, и жалящие поцелуи-укусы в шею от его Ангела совершенно не спасают ситуацию. Никто из них не обращает внимания на то, что с потолка больше не льётся вода. — Покажи мне, насколько ты хочешь меня, — самообладание Жнеца держится только на ощущении царапающих спину коротких ногтей, но он не собирается срываться. Их первый раз его Демону должен запомниться на всю ближайшую вечность. — Покажи, Ким Шин… То, насколько развратно и одновременно нежно звучит его имя на губах Ангела посылает электрические разряды по позвоночнику, и Демон со стоном прогибается в спине, только затылком касаясь кафельной стены. Руки Ван Ё на его бёдрах ощущаются восхитительно, низкие стоны, похожие на животный рык совершенно отключают голову. Токкэби сильнее надавливает пятками на поясницу своего искусителя, и Жнец входит под другим углом, гораздо чувствительнее надавливая на простату. Ангел довольно щурится, наслаждаясь громким стоном любовника, и делает так ещё раз. И ещё. Демон под ним задыхается и умоляет не останавливаться, судорожно хватается руками за плечи, тянет волосы, и просит ещё, ещё и ещё, практически сводя с ума своими стонами. Ангел впивается зубами в шею, сжимая до ярких отметин талию Ким Шина. Второй рукой он накрывает напряжённый член Демона, и одновременно с глубоким толчком делает несколько отрывистых движений. Токкэби изливается ему в ладонь, от переизбытка ощущений едва не теряя сознание. Ван Ё терпеливо ждёт, когда расфокусированный взгляд снова обратится к нему, и поднимает испачканную руку на уровень своего лица. Ким Шин жадно наблюдает, как любовник медленно слизывает его семя с пальцев, не отрывая горящего адским пламенем взгляда. Не выдержав, Демон притягивает развратного Ангела для поцелуя, упустив момент, когда тот совершил очередной неторопливый толчок. Тихий стон тонет между их губами, и Жнец снова поднимает руки любовника над головой, на этот раз крепко удерживая. Токкэби не успевает ничего сообразить, только давится воздухом, когда его нежный Ангел вдруг срывается на совершенно сумасшедший ритм. — Вот как я буду брать тебя, — горячий шёпот звучит одновременно в реальности и в мыслях Ким Шина, совершенно сводя с ума. С каждым толчком Ван Ё всё сильнее касается узла нервов внутри него, и Демон мечется, будто пришпиленная бабочка, умоляя Божество чтобы это не оказалось очередным сном. — Я очень даже реален, и это та реальность, от которой ты не сможешь уйти. Снова и снова. Везде, где только вздумается, хочешь? — Ангел чертит дорожку поцелуев на его шее и ни на секунду не перестаёт двигаться и говорить. — В твоей спальне. В прихожей. На кухонном столе или прямо на полу. Ты не сбежишь больше, я не позволю. Снова и снова. Я буду сводить тебя с ума так, как не смогла твоя невеста. Как никто до неё. Ты только мой, слышишь? — Демон в ответ может только стонать, и Жнец принимает это за положительный ответ. — Хочешь, я покажу твоей маленькой невесте, как нужно соблазнять демона. Я возьму тебя прямо у неё на глазах и заставлю стонать так громко, чтобы в доме дрожали стёкла. Ты будешь извиваться под моими руками, я заставлю тебя забыть своё собственное имя, и ты не будешь против… А самое главное знаешь что? Я заставлю твою маленькую Ын Так смотреть, как ты кончаешь. Раз за разом. От моих рук. Она будет послушно сидеть и наблюдать за тем, участие в чём ей никогда не будет доступно. Я не отдам тебя никому. Токкэби хватает самообладания снова коснуться губ Жнеца, и это становится финальной точкой. На этот раз — для них обоих. — Как долго ты собирался молчать? — спрашивает Ван Ё, когда сумасшедший ворох искр перед глазами наконец стихает. Ким Шин бросает на него мимолётный взгляд и наконец делает то, что так давно хотел — проводит кончиками пальцев по бледной ключице, медленно спускаясь вниз. Капли, подталкиваемые им, устремляются туда же и щекочут чувствительную после оргазма кожу. — Кажется, я всё это время слишком громко думал, — обезоруживающе улыбается Демон, напоследок слегка царапая выступающую бедренную косточку. Ангел Смерти на это лишь закатывает глаза и притягивает шального Токкэби для влажного поцелуя. Очередного, но совершенно точно не последнего. — Кажется, ты совершенно забыл, что не всем из нас нужны двери, чтобы нарушить твоё "уединение".