убей мои сомнения

Выступление закончено. Аплодисменты раздаются хлёсткими рваными звуками, которые режут слух любому, но только не профессиональным исполнителям, привыкшим к такому. Девушки тяжело дышат, пытаясь усмирить дыхание и пульс, который сейчас был не менее 120 ударов в минуту. Камбэк удался, а это значит, что наконец можно будет отдохнуть. Хотя бы немного. Глубокий поклон, группа покидает сцену и направляется в гримёрочную. Смыть макияж, который уже успел смазаться, а после поехать отдыхать. Ведь уже через несколько дней им предстоит снова выступать, снова тренироваться, снова готовиться к новому альбому. Такова цена популярности, кучи фанатов и огромного успеха. Но девушки никогда не жалуются. Они привыкли к этому. Йеджи, как лидер, идёт впереди, но спиной, чтобы видеть других девочек. Поддержать их, сказать, что все молодцы и всё в таком духе, — это так в стиле лидеров всех хороших групп, — подбодрить и поблагодарить всех за то, что как всегда выложились на полную. Смыв весь мейк-ап, доделав несколько дел в студии и переодевшись, девушки расходятся по домам. Все, кроме Йеджи. Ей сложно привыкнуть проводить день так, — без тренировки. Да, они выступали сегодня и вымотались, но она будет плохим лидером, — так ей кажется, — если не отточит все движения до идеала. До автоматизма. Так, что разбуди её ночью она сможет исполнить любой момент из любого их трека. Болеет, умирает, — неважно, — она должна тренироваться. Пока она тренируется можно не думать о проблемах. Не думать о навалившемся дерьме, об усталости, о камбэках. Можно не думать ни о чём, и за это ничего не будет. Она слишком привыкла переживать за всех и вся, что забывает думать о себе; и единственное место где она хотя бы каплю отвлекается от мыслей о группе — это тренировочный зал. Танцы для неё сродни алкоголю, только менее вредные. И она остаётся в адеквате. Потому что в прошлый раз, когда процент спирта в крови Йеджи вырос до полутора промилле, она написала целую поэму, как ей хуево, как она устала держать всё в себе, как она буквально превращается в лужу, когда Рюджин переходит грань «просто дружбы». Касания там, где друзьям не положено. Случайные, — она не знает, не различает, — или специальные. Неважно. И, сука, понимает же, что так неправильно. На её плечах вся группа. Их успех. Репутация. Её ебучие чувства должны быть на последнем месте, — даже не так, — их вообще не должно быть. Слишком большая ответственность. Но как бы она не пыталась выкинуть эту девушку из головы, постоянно мелькает её образ перед глазами. Черные, как пропасть, — бездна, утягивающая за собой, — глаза; длинные, изящные пальцы, в которых она видит искусство, — обычно, у людей, влюбленных либо любящих, мелькают похотливые мысли так или иначе, но не у Йеджи, — и она бы всё отдала, лишь бы эти пальцы просто касались её, просто и без какой-либо похоти. И прочее, — и чуть было не нажала кнопку «отправить». И нажала бы, если бы в комнату не ввались Юна, которая и уложила спать лидера. И, правда, Йеджи соврёт, — самой себе для начала, — если скажет, что не пытается глушить такие мысли тренировками. Да, конечно, альбомы и усталость бесят, но больше всего ей мешают, — но одновременно дают желание жить: если она умрёт, Рю будет не в восторге, — мысли о Шин. Это может быть странно или глупо, но спорт, — в том числе и танцы, — действительно работает: тупо забирает все силы, что не остаётся даже на мысли о ком или о чём либо. Проверено миллионами людей, в числе которых и Йеджи. Девушка включает колонку, ставит один из треков на репит и начинает практику. Повторяет одно и тоже движение по несколько раз, пока не убеждается, что оно идеально. Отдаёт всю себя, до последнего кусочка. Но так не может продолжаться вечно, — к её великому сожалению, — и девушке приходится выключить музыку. Садится к стенке, открывая бутылку воды. Тяжелое, сбивающееся дыхание разносится по всему залу, отбиваясь эхом от стен. Девушка собирается встать, когда входная дверь издаёт скрип. Сердце Йеджи замирает, когда она видит на пороге Рюджин. — Я… не могла уснуть. Подумала, попрактиковать хорео будет неплохой идеей. Я не помешаю? — девушка, на которой надет костюм с шоукейса «kill shot», переминается с ноги на ногу. «На кой чёрт она надела его? Бля, как же он ей идёт» — лишь думает Йеджи, и тут же из её рта звучит тихое «да». От Рюджин несёт перегаром, который перемешивается с запахом её духов: кофе, ваниль и ром. Любой другой, — но не Йеджи, — посчитает этот запах странным, неприятным. У лидера же от него лишь пробегают мурашки по коже. Ей хочется вшить себе этот запах в нос, чтобы чувствовать его даже тогда, когда Рю не пьяная, когда она не рядом. Чтобы чувствовать его всегда. Рэперша кидает свой рюкзак, в котором пара бутылок воды и полотенце, на пол, и садится около Йеджи. — Что репетируешь? — «Kill Shot» собиралась. Ты вовремя. — девушка слабо улыбается. — Ты пила же, да? Почему? — Рюджин пожимает плечами, мол, просто так. Но Йеджи, очевидно, не верит. Блять, да за столько лет она выучила личность каждой из девочек. Особенно Рюджин. Конечно она не верит, потому что знает, что Рю никогда просто так не пьёт. — Типа, мне было очень хуево, не знаю. — она ложится на плечо лидера. — Грустно, что-ли. Неважно в общем, забей. Давай репетировать? Мне кажется, — девушка, словно уже проваливаясь в сон, зевает, от чего её голос становится более хриплым и низким (и, поверьте, это самое красивое, что слышала Йеджи в своей жизни), — я могла бы лучше на своей части, — младшая кашляет в руку, как бы прочищая горло. — Рю, блять, не «неважно». Конечно важно. Я твой лидер, ты же знаешь, всегда поддержу. Просто расскажи, что тебя тревожит. Даже если я не смогу помочь, я просто буду рядом. — и как же тяжело ей даётся говорить это. Она хотела бы сказать, что важнее Рюджин в её жизни нет никого. Что она готова под поезд броситься, лишь бы младшей было хорошо. Но прекрасно понимает, что нельзя переходить грань. — Вот именно, лидер. — девушка приподнимается с пола, отряхиваясь и пошатываясь. — Просто, сука, лидер. — она идёт к колонке, чтобы включить песню, как Йеджи хватает её за запястье. Младшая разворачивается на месте и едва удерживает своё ватное тело на ногах. Впрочем, она бы точно не упала: старшая поймала бы. Но они не в романтической комедии, к сожалению или к счастью обеих. Расстояние между ними сокращается, теперь они стоят друг напротив друга на расстоянии двадцати сантиметров. Это ничтожно мало для девушек. — Я не понимаю, Рю, правда. И не смогу понять, если ты не объяснишь. — она смотрит в глаза младшей, пытаясь не утонуть в них. Во всяких романтичных фильмах обычно происходит так, что герои сначала разговаривают, а потом страстно целуются, потому что хотят этого, но Йеджи совершенно точно думает о другом. Ей хочется не страсти, — хотя, куда уж без этого, — ей хочется просто быть рядом. А чтобы быть рядом, ей нужно знать о девушке всё. Она хочет делить абсолютно все переживания младшей. — Забей, бля, пожалуйста. Я просто ляпнула не подумав, алкоголь ударил в голову, не знаю. Давай репетировать. — Рюджин водит взглядом по комнате. Она кидает взгляд на потолок, пол, да куда угодно, лишь бы не в глаза ей. — Тебе не нужно забивать голову всеми моими проблемами. Это чисто мои загоны. Реально, забей. Я тебе благодарна и всё такое, но ты не можешь помочь во всём. — она слабо улыбается, после закрывая лицо руками. Йеджи не может удержаться и обнимает младшую. Последняя утыкается в шею лидеру и её горячее дыхание обжигает кожу старшей. Они стоят так минуты две, когда Йеджи наконец решает заговорить, параллельно водя рукой по спине Рю успокаивающими жестами. — Рю, блять, правда. Мне важно знать. Не знаю… — она пытается подобрать правильные слова, — я не просто твой лидер. Я твоя подруга, не забывай. — Йеджи чувствует несколько капель, упавших на её плечо и прекрасно понимает, что это слёзы. Она и сама готова расплакаться от того, что просто подруга. Но плакать нельзя. Лидер должен быть сильным. — Эй, ну ты чего. Рю... Алкоголь ли бьёт в голову младшей либо просто наболевшее, — хотя она определённо не стала бы говорить всё то, что собирается сказать сейчас, в трезвом состоянии, — но она отстраняется от Йеджи и начинает тараторить, как будто если она запнётся, мир схлопнется. — Бля, знаешь как тяжело смотреть на человека, который никогда не будет твоим? Знаешь, каково это видеть его ежедневно, буквально? Видеть, как человек, который является смыслом твоей жизни не может быть твоим по всем канонам, как его, жанра? — она набирает воздух в лёгкие и продолжает. — И ты нихера не можешь сделать с этим, потому что это сломает всё, что уже выстроено. Вот все кричат, что нет дружбы между девушкой и парнем, а я скажу, бля, что нет дружбы между двумя девушками. Потому что я влюбилась. Не этого я ожидала, когда мы встретились. Я не планировала, чтобы всё было так. Я, блять, не хотела, но, чёрт, Йеджи, я люблю тебя. — она хочет ещё что-то сказать, но старшая притягивает к себе Рюджин за галстук и их губы соединяются. Нежно, — без какой либо похоти и пошлых подтекстов, — она целует младшую. Этот поцелуй сродни дождю после долгой засухи. Она точно не так представляла их первый поцелуй. Она вообще его не представляла, но что-то в ней щелкнуло, после слов «Йеджи, я люблю тебя» её мозг как будто отключился. Отстранившись, она смотрит в глаза Рюджин, ожидая увидеть в них что угодно, от разочарования до гнева, но видит лишь искреннее удивление. И секунду спустя их губы снова соприкасаются. Но этот поцелуй не такой. Если предыдущий говорил, что всё взаимно: Йеджи тоже любит Рюджин, этот говорил о том, чего Шин хотела всё это время. Как-то так получается, что Йеджи оказывается прижатой к стенке зала, и вот руки младшей уже под футболкой старшей. Но это вряд-ли можно назвать пошлым. Страстным — да. Желанным — да. Но не пошлым. Её руки касаются спины лидера лишь слегка, девушка словно боится переступить грань. Уже давно нет никакого алкоголя в крови, ведь адреналин, кипевший в венах, разгонял пульс до 140 и кровь очистилась так быстро, как только могла. Они не хотят разрывать поцелуй, но нужно. Сделать вдох, чтобы кислород не закончился. Им придётся поговорить. Нельзя просто взять и оставить это. Им придётся, но не сейчас. Точно не сейчас, когда эмоции у обеих на пике. Когда язык просто упирается в нёбо, если Йеджи пытается что-то сказать. — Бля, Йеддон, как же я этого хотела, — шепчет девушка на ухо старшей, и у последней пробегают мурашки по всему телу. Рюджин залезла ей под кожу, прочно засела в мыслях и точно не уйдёт оттуда. Младшая проводит дорожку из поцелуев от шеи и по ключицам, и делает это так нежно, как только может. Йеджи закусывает губу и сжимает кулаки, царапая себе ладони ногтями. Она пытается хотя бы чуть-чуть контролировать своё тело, но получается у неё это не особо. Руки лидера оказываются на рубашке младшей. Галстук уже улетел на пол. Она расстегивает пуговицы, после проводит пальцами по идеальному прессу Рю. Та напрягается и разрывает поцелуй. — Ты уверена? — спрашивает девушка. — Ты заёбанная, это очевидно. Это тоже самое, что пьяная. Я не хочу, знаешь, пользоваться тобой или чё-то такое. Это неправильно. Мы можем просто забыть об это… — Рю… — Йеджи смотрит младшей прямо в глаза. — Я ждала этого несколько лет. Сука, да с самой первой встречи. Я ждала, когда я смогу сказать тебе обо всём, что чувствую. Я, блять, не хочу с тобой просто потрахаться. Я никогда не хотела (читать как: ну, может быть, иногда). Я просто хочу, чтобы ты знала, я тебя люблю, и, ну, я не знаю. Это всё неправильно, конечно, а я ненавижу, когда что-то неправильно. Так что заткнись и просто… блять. — девушка присаживается около стенки, облокотившись о неё головой. — Я топила все эти чувства тренировками и иногда алкоголем. Я ненавижу то, что так и не смогла. Точнее, ненавидела. Но это всё пиздец как неправильно. И то, что всё вот так случилось, это тоже неправильно. Я просто хочу хоть раз в жизни не думать про «правильно» и «неправильно», Рю. — Йеджи… — девушка присаживается около старшей, кладя ей голову на плечо. — Просто заткнись, и давай посидим так. Мы такие дуры. Рука старшей слегка касается волос младшей: она заправляет выпавшую прядь ей за ухо, и Рюджин хочется отдать всё за то, чтоб сидеть вот так вечность. Их чувства были явно выше, чем просто любовь. Еще не придумали такого слова, которым можно было бы описать их влечение друг к другу. Это не секс, не страсть, не киношные французские поцелуи; это желание оберегать, разделять проблемы друг друга, поддерживать даже в самые тяжелые времена и радоваться самым незначительным мелочам. Может быть, «платоническая любовь» подошла бы, но всё равно не то. Так забавно получается. Они засыпают на полу, и просыпаются на рассвете, лёжа в обнимку. Первое совместное утро после всех непонятное. Рюджин первая открывает глаза. И она готова покляться, что готова отдать всё что угодно ради того, чтобы лицезреть спящую Йеджи рядом каждое утро. Она проводит рукой по щеке Хван; и надо бы вставать, но она просто не может. Когда старшая во сне прижимает к Рю к себе еще ближе, у той в животе пролетают бабочки. Но не такие, которые пролетают, когда ты видишь красивую девушку и думаешь: «интересно, она хороша в сексе?». Такие, которые кричат о безграничной любви. И им предстоит серьёзный разговор об отношениях, группе, девочках и прочем. Но, пожалуй, Рюджин это не особо волнует. А Йеджи… Она просто счастлива, что наконец смогла показать младшей то, что чувствует. Хотя, нет. За такую ночь просто невозможно показать всю безграничность помешательства на Шин. Это и про желание заботиться, защищать; это и про разделение всех проблем: «нет твоих проблем. есть наши, Рю»; это и про постоянное желание быть рядом и про много чего ещё. Просто невозможно уместить в пару предложений всё, что чувствует Хван к Рюджин. Как невозможно объяснить, что чувствует последняя к своему лидеру… Или уже партнерше? Подруге? Девушке? С этим им тоже предстоит разобраться. Единственное, в чём уверены обе: они теперь никуда друг друга не отпустят.