***
Среднего роста мужчина в поношенных одеждах и шапке, что почти закрывала его глаза, прижался к стене, ища в ней смелость и мужество, которые отобрала внезапно свалившаяся звезда прямо на руины храма, который он с теплотой в сердце называл «домом». Его вьюк, который так же был ошарашен от внезапного звездопада, спрятался за полуразрушенной колонной, робко выглядывая из своего временного укрытия. И когда ослепляющие лучи рассеялись, перед торговцем явился крупный мужчина средних лет, который лежал без сознания. На нем были лишь набедренная повязка, скрывающая исподнее, пара кожаных наручей, шлем из неизвестного сплава металлов, полностью прятавший лицо и имеющий крестообразный разрез для глаз, носа и рта, и плащ, который явно прошел долгий путь. Но не смотря на потерю сознания, мужчина с телом настоящего воина со всей твердостью держал в руках необычной формы щит, по виду отразивший больше ударов мечей, чем на небе можно сосчитать звезд, и копье, от которого исходило слабое, исчезающее свечение. Кале, так звали торговца, собрав всю свою смелость в кулак, кинул взгляд на своего вьюка, который из-за всех сил старался не замечать пристальный взгляд хозяина. — Несси! – Вполшепота произносил торговец – Иди! Проверь, как он! Осел, услышав невероятную по своей сложности просьбу хозяина, начал яростно мотать мордой и притоптывать копытами. Кале, тяжело вздохнув, тихо, на носочках подошел к мужчине, который недвижно распростерся на холодной и сырой земле. — Э-Эй? – Торговец тыкнул его палкой в плечо, на что не последовало ответной реакции. – Эй? – сказал он немного громче. До слуха Кале донесся растворяющийся, почти исчезающий, болезненный шепот. — Не сдавайся… Кале только сейчас заметил, что тело мужчины было покрыто многочисленными старыми шрамами, ссадинами и порезами, что, конечно, было не удивительно, ведь он свалился с неба. Торговец, пыхтя и кряхтя, перевернул его тяжелое тело на спину, и ему открылся огромный старый шрам, расположившийся от начала плеча до боковой области живота. Казалось бы, такая огромная рана должна была забрать жизнь мужчины в одночасье, но мало того, что она затянулась, хоть и оставив после себя ужасный след, так еще и воин был полон сил и жизни, хоть и приземлился неудачно. Кале вернулся к вьюку и, достав плед из седельных сумок, накрыл им мужчину. После чего, присев у костра и вернув музыкальный инструмент в руки, начал наигрывать старую мелодию, которая почти стерлась из его воспоминаний. Воин, будучи без сознания, трясся и сжимал свое копье все крепче и крепче, шепча в пустоту о своем долге. Так продлилось до тех пор, пока день не сменил ночь, возвещая возобновление столкновений враждующих армий Полубогов.***
Пантеон, отхаркиваясь кровью, крепко сжимал копье и с трудом сумел поднять тяжелые веки, чтобы взглянуть, кто затмевает магический свет, способный спалить этот мир дотла, и не смог вымолвить ни слова. Прямо перед его глазами стояла воительница Ра’Хорак, державшая своей ослабшей рукой щит, закрывала тело Пантеона от надвигающейся магической волны, которую вновь посылает Сущность, ради которой воитель и прилетел сюда. Одурманенное силой Божество превращало здания сгинувшей цивилизации в пыль, а тела воинов Ра’Хорак в прах.
Но эта женщина, несмотря на надвигающуюся погибель от разрушительной магии, которая в прошлый раз отняла одну ее руку, была решительно настроена защитить Пантеона.
***
— Погасший, Погасший, козни зла пресеки, ты вовек дал в том клятву свою… Напевал торговец, дергая за струны инструмента. — И враги много бед слышат в кличе побед, Погасший, поддержи нас в… — Мхм… – Послышался болезненный, басистый, низкий голос – Где… я? — Наконец-то ты очнулся. – Кале отложил инструмент, подкидывая дровинку в костер – Неспокойно же ты спал. Несси из-за твоих стонов места себе не находила. — Кто ты? Мужчина облокотился на стену позади него и стянул с себя плед. — Сильно же ты приложился. Я Кале. Торговец Кале. Как тебя-то звать? — Меня?.. В карих глазах мужчины, которые виднелись из-под щелей шлема, проснулся необъятный гнев, холодный и неугасимый, как яд змеи, подступающий к сердцу, но голос… его голос был полон безмерной горечью, которую, кажется, не потушит даже самая искренняя и глубокая любовь. Горечь, которую не сгладит, даже самая верная и долгая дружба. — Мое имя… Воин. Произнес мужчина и сжал копье, напоминавшее ему о его долге, до белых костяшек на кулаке. — Странное, конечно, имя. – Без злого умысла усмехнулся торговец – Ты в Междуземье, Воин. — Междуземье? Не Таргон? Не… Рунтерра? — Никогда не слышал о таких землях. В этот момент Пантеон понял, что оказался очень… очень далеко от мира, который когда-то называл домом. — Расскажи мне о Междуземье, Кале. Торговец слабо улыбнулся и, вернув инструмент в руки, поведал Воину о мире, который переживает не самый лучший период на страницах своей истории.***
Пантеон сидел у костра напротив торговца и размышлял о месте, в котором он очутился.«Междуземье. Странный мир, который так похож на Рунтерру. Здесь, как и на моей земле, бушует война, не имеющая ни начала, ни конца, между существами, чья сила способна приносить лишь боль и страдания обычным людям, которые оказались в ловушке между делящими власть Полубогами. Но почему я здесь?»
Мужчина посмотрел на копье, чье божественное сияние гасло на глазах.«Мой долг в Рунтерре еще не окончен. Сущности и Даркины продолжают нести смерть и разрушение… пока я застрял здесь.»
Воин сжал зубы, проклиная высшие силы, которым он давал бой, ведь скорее всего именно они были повинны в сложившейся ситуации. — Ты не голоден? Торговец, протягивая прожаренный окорок, вытянул Воина из мыслей, которые вели его лишь к саморазрушению. Мужчина едва заметно улыбнулся на доброту незнакомца и, сняв шлем, принял угощение. — Благодарю, Кале. Торговец отметил, что лицо Воина украшала густая черная и ухоженная борода, на голове у него красовался короткий ирокез, вокруг которого прямо на коже были проведены позолоченные широкие ровные линии, прямо как на правом плече. — Так… Откуда ты пришел, Воин? Пантеон, в пару укусов обглодав окорок, перевел взгляд на копье, которое уже и вовсе потеряло божественный свет, став обычным оружием. — Из очень далеких земель, если ты о них не слышал, Кале. Когда-то моей родиной был Таргон, огромная гора, касающаяся неба. Теперь же мой дом - мой долг. – Воин посмотрел на ясное небо, на котором даже в полдень были видны бесчисленные звезды – Я должен покончить с безумством Богов, которые только и могут, что сеять хаос и разруху среди ни в чем неповинных людей. И, наверное… мне пора продолжить путь. Я должен найти дорогу обратно в Рунтерру. Мужчина, подобрав копье и щит, встал в проходе и посмотрел на огромное дерево, чье сияние заменяло этому миру солнце. — Может останешься еще на денек-другой? Ты все еще выглядишь бледновато. Залечишь раны, приведешь мысли в порядок. С искренним беспокойством произнес торговец. — Спасибо за доброту, Кале. Но даже через боль, я должен двигаться вперед. Торговец неодобрительно покачал головой и снял с осла небольшую сумку с товарами первой необходимости, которую он подготовил для продажи погасшим. — Возьми. В дорогу. Воин помахал рукой, вежливо отказываясь от подарка. — Нет, Кале. Мне нечем расплатиться с тобой. – Нахмурившись проговорил Пантеон, но в его чистом взгляде рождался стыд, что стал бременем для отзывчивого торговца – Да и без этого, я уже благодарен за твою доброту к незнакомцу, вроде меня. Ты не обязан был заботиться обо мне, но все же пригрел у себя и накормил. Я более чем обязан тебе. — Бери, бери! От меня не убудет. Это, знаешь ли, довольно прибыльная точка. Торговец подошел к Воину и всучил тому сумку. — Главное не помирай. – Он улыбнулся и похлопал мужчину по спине – А там, будет время, заходи оставлять свои руны у меня. Воин, выпустив копье из рук, крепко обнял торговца, чья доброта напомнила мужчине, ради чего он продолжает сражаться. Ради кого продолжает вести неравный бой против Сущностей и Даркинов. — Я никогда не забуду твою доброту, Кале. Произнес он голосом, в котором горечь, отступившую на второй план, затмила теплота. — Да, что ты, Воин. Пустяки. Пустяки. Улыбаясь, говорил Кале и похлопывал по спине мужчину. Пантеон отпрял от торговца и, надев шлем, кивнул ему. — Атрей. Так меня когда-то звали. Произнес мужчина имя, которое давно стерлось из его истории на вершине горы Таргон вместе с последним вздохом его друга, не выдержавшего трудный путь. — Мы с Несси будем рады тебе в любое время, Атрей.***
Еще мгновения назад она смотрела на него с надеждой, считая, что он такая же Сущность, Божество, как и их противник, прибывшая на помощь ее отряду, который месяцами шел сквозь пялящую жару через песчаные равнины Шуримы, чтобы остановить надвигающуюся угрозу, способную сравнивать горы с землей, когда как он пересек этот путь прыжком, который преодолевал немыслимые расстояния и оставил после себя пылающий магический след на небосводе.
Однако… это не так. Ведь он... всего лишь человек.
***
Пройдя через лес, Воин набрел на аванпост рыцарей, которые только завидев его на горизонте, обнажили мечи и копья и набросились на Атрея. Но он не собирался их убивать. Нет. Это были простые люди, которым затуманили рассудок Полубоги. Именно Полубоги хотели этой войны, хотели крови, хотели власти. Именно они несли смерть и разруху, не эти люди, хотевшие лишь выжить. Атрей вонзил копье в землю и покрепче сжал свой щит, на котором были видны многочисленные повреждения, которые тот вынес. Но вместе с этим, на нем были высечены с пару десятков имен, среди которых отчетливо были заметны два имени: Пилас и Азоза. Все эти имена напоминали, кого Воин должен защищать. Чьи сердца должен защищать его щит. И благодаря чьим сердцам, он все еще твердо стоял на ногах. Первый солдат, замахиваясь мечом, получил мощный удар щитом по боку, который откинул его на пару метров, мгновенно заставляя того потерять сознание. Сразу за ним, не колеблясь, последовало еще пару солдат, один из которых сумел задеть Воина, но мгновенно последовал ответ в виде летящего кулака в солнечное сплетение. Так продолжалось, пока Атрей не остался один на один с лидером этих солдат, который держал в руках длинное копье. Тот стоял и смотрел на Пантеона, кивнув ему на его оружие, воткнутое в землю. — Это копье предназначено не для тебя. Горьким, но понимающим голосом произнес Воин. Не направляя оружие на солдата, Атрей не собирался таким образом оскорбить его, рыцаря, который без страха смотрел в глаза смерти, лишь бы остановить нарушителя. И Пантеон уважал такое стремление. Ведь и он когда-то был таким же воином, воином Ра’Хорак, готовым ради идеи пожертвовать всем, даже собственной жизнью. Рыцарь, выставив копье, ринулся на Атрея, который с достоинством встретил удар щитом, после чего нанес один точный удар в грудь, который смял доспехи и отправил солдата в полет на пару метров.***
Сущность, захватившая тело воина давно мертва, остался только человек, в котором, однако, еще тлеет искра погибшего Божества, дающая ему силы сопротивляться Сущностям, подпитываемая непреклонной волей смертного. Но прямо сейчас воительница, прикрывавшая изранненое тело Пантеона, смотрела на него уже не как на Божество, которое могло бы спасти ее товарищей и ее саму от гнева могущественного противника, а как на… товарища, которого она может спасти… Которого она должна спасти.
И она, прихрамывая на одну ногу, вставала перед Пантеоном, неотвратимая, как сама смерть.
***
Пантеон стоял напротив огромных дверей, ведущих к хозяину крепости, и собирался с силами. Все его тело было испещрено ранами и ссадинами, но в глазах ярким пламенем горел его долг. Долг по защите людей от Богов, Полубогов, Демонов, Даркинов и Сущностей, чья сила способна приносить лишь страдания и несчастья. Атрей сжал копье и начал открывать огромные двери, ведущие к его цели, пока его не прервали. — Так-так, кто это тут у нас?.. – Послышался женский голос из-за спины Пантеона – Ты ведь Погасшая душа, верно? Да, не столь важно, главное не из рыцарей Годрика. Обернувшись, Атрей встретил женщину, чья смуглая кожа напоминала ему жителей Шуримы, которым каждый день приходилось выносить палящие лучи солнца. Ее голову прикрывал подранный капюшон, а лоб защищала стальная диадема. На груди была лишь меховая лента, а ниже пояса ее украшала шерстяная накидка с обернутой вокруг талии железной цепью. По бокам красовались два заточенных топора, а в глазах читалась уверенность. — Я Нефели Лукс. Воительница. Меня сюда послал мой отец. До чего же это «приращение» отвратительно. Повелителю не пристали подобные идеи. Годрик осквернил сами ветра. — Пантеон. Атрей назвался именем Сущности, которая некогда насильно захватила его тело, и которая умерла в момент, когда клинок Даркина пронзил ее грудь. Но именно смерть Божества позволила Атрею вернуть контроль над телом, которое находилось на грани смерти. А несгибаемая воля позволила ему выжить от удара, способного убить саму Сущность. — Если ты хочешь бросить Годрику вызов, прошу, возьми меня с собой. Его деяния оскверняют сами ветра. Отец позволит мне сражаться вместе с тобой в этом бою. Атрей почтительно кивнул воительнице, которая решила подставить свое крепкое плечо в битве с грозным противником.***
Как Пантеон и ожидал, бой с Полубогом, назвавшимся Годриком Сторуким, оказался не легкой прогулкой. В его тело были приращены десятки рук, в его же собственные руки были приращены более дюжины других, извращая природу Полубога до неузнаваемости. Удары топоров, которые были в каждой руке Годрика, с болью отдавались в руке Пантеона, державшей щит. Однако помощь воительницы была как нельзя кстати. И когда она отвлекла внимание Полубога на себя, у Атрея появилась возможность нанести тому сокрушительный удар… который, однако, не положил ему конец. Обезумевший от полученных увечий Годрик, замахнувшись самым огромным топором, отрубил себе огромнейшую руку, и она, движимая импульсом от удара, впечаталась в каменную стену. Но как оказалось, это был не самый странный и отвратительный поступок Полубога. В следующее мгновения, крича и ликуя, он прирастил к укороченной конечности пасть дракона, которая, подпитываясь жизненной силой хозяина, обрела вторую жизнь. И резко взмыв в небеса, Годрик, выставив топор над собой, с ужасающей силой приземлился на землю, где стояли Нефели и Пантеон отбрасывая их в стену, а огненный смерч, который сопровождал падение, разнесся по всей арене, сжигая все до чего смог дотянуться.***
— Как… тебя зовут? — ...Азоза.Произнесла воительница, закрывая Пантеона от волны магии, которая выжигает все до чего может дотянуться.
И когда ярчайшая вспышка развеялась, перед Атреем предстала выжженная пустыня. Воительница, закрывавшая его тело, превратилась в пепел.
Атрей дрожащими руками набрал ее прах в ладони и сжал их до боли в костях. Эта женщина была обычным человеком, в отличии от Атрея, в котором теплились искры Божественного Пантеона. Но ее сила, ее воля оказалась сильнее самих звезд, сильнее его самого и оружия Сущности, которое до сих пор защищало его.
Атрей старается подняться, не смотря на ужасные раны. Воины Ра'Хорак выходят из своих укрытий, которые не задела магическая волна. И он встает вместе с ними, уже не как божество, а как человек. Его пантеон – это те, кто жил и умер, чтобы выиграть для него еще хотя бы один вздох. Все те, кто умер в момент истины, решив для себя, за что они сражаются. Кого они любят. Кто они есть на самом деле.
Что такое боги по сравнению с подобным мужеством? Ничто!
— Ради Азозы!Прокричал Пантеон, готовясь сдержать гнев Сущности и защитить людей, стоящих позади него.
— Ради Азозы!Выкрикивают воины Ра’Хорак, выставляя свои копья и наполняя своими криками сердце Атрея мужеством.
***
Нефели, с трудом открыв глаза, увидела испещренную шрамами спину воина, который укрывал ее щитом от огненного гнева изливающегося из пасти дракона, приращенного к руке Годрика. В ее уши с омерзительным звоном врезается смех и гогот Полубога, спятившего от нахлынувшей на него силы, шум от полыхающего пламени и треск стен, которые пострадали от огненного смерча. Она посмотрела на копье Пантеона, которое тот сжимал все крепче в руке с каждым мгновением. И среди этого хаоса, что развергся на арене, Нефели услышала шепот, в котором чувствовалась неугасимая горечь и… несокрушимая воля. — Сражайся… Единственное слово, которое Пантеон произнес, по видимому, самому себе, сделав тяжелый шаг навстречу огненному смерчу, все еще укрывая воительницу щитом. — Сражайся. Гребень его шлема загорался божественным светом, а копье, наполненное волей к борьбе, которая рождается лишь перед лицом смерти, начинало сиять ярче звезд. — Сражайся! Атрей, выдерживая гнев пламени щитом, твердо встал в шаге от Годрика, в глазах которого рождался обволакивающий тело страх к смертному, способному сдержать ярость Дракона. И, замахнувшись, копье, наполненное силой непоколебимой воли смертного, проткнуло грудь обезумевшего Полубога. Последовал тихий выдох… После чего тело Годрика безвольно свалилось на землю, растекаясь в крови. Пантеон, опустив щит и копье, медленно взглянул на ночное небо, и Нефели, последовав его примеру, также подняла взгляд на звезды и потеряла дар речи. На самый краткий миг, среди многочисленных огоньков, заполонивших ночное небо, звезда, затерянная в созвездии, которое в родном мире Атрея называют созвездием Воина, затмевает своим блеском Древо Эрд. Ибо с исчезновением божественного Пантеона Воин должен возродиться в смертном.