Если бы не звонок с раннего утра, то Дэвид мог поклясться, что встал бы не раньше обеда. По привычке потянулся к прикроватной тумбочке, нащупал мобильный и завис на секунду, когда понял, что тот был совершенно спокоен.
— И тебе доброго утра, — сквозь дымку сна слышал Теннант.
Тяжелый подъем: тело не слушалось, глаза слипались. Он слишком глубоко уснул, отчего не видел ни единого сна. Может, это было даже к лучшему: в последнее время сны были нехорошими, из-за них он мог не спать полночи или просыпаться с частым сердцебиением, а Джорджии приходилось успокаивать его.
Дэвид поморщился и почувствовал облегчение: тревожили не его, поэтому можно снова уснуть, а там и до обеда проваляться в теплой постели, пока за окном шумела весна. Однако, стоило ему поудобнее лечь и расслабить разум, как голос сбоку отогнал сонливость.
— Нет, ты меня как раз разбудила, — с хрипотцой и зевком. — Позавтракаю в отеле, потом пойду на прослушивание. Как там малышка? Поцелуешь ее за меня и передашь, что папа скучает.
Дэвид приоткрыл глаза, натягивая одеяло до носа.
— Я же только проснулся. — Вздох. — Да, просто плохо спал…
Дэвид сжал край подушки и зажмурился. Неприятная дрожь прошлась по телу, из-за которой он хотел сильнее укутаться в одеяло и лежать там, пока воздух не начнет душить.
— Я тоже. Целую.
Укусил себя за щеку изнутри. Услышал щелчок блокировки, за ним — стук мобильного о тумбочку у другого конца кровати. Дэвид не реагировал, точнее, пытался: казалось, что лучше притвориться спящим. Именно это он и делал.
— Дэвид, — бархатный, сонный голос раздался слишком близко, — доброе утро.
Дэвид для правдоподобности приоткрыл рот, мол, он точно спал, да, все это время. Рука разжала одеяло, подушку, в которую уткнулся нос. Однако спустя мгновение по плечу прошелся холодок, перешедший на руку, бок, бедро… Сдержал дрожь, но сжался сильнее.
— Я знаю, что ты не спишь.
Слова теплым дыханием прошлись по ребрам и остановились у талии, на которой вскоре остался легкий поцелуй, второй, а после горячие губы обхватили нежную кожу. Чужой рот нежно втягивал ее, дразнил языком, а колючие волоски будили мурашки.
— Доброе, Майкл, — сдался тот и развернул голову. — И как ты это понял?
— По дыханию. — Майкл выдохнул и огладил ладонью впалый живот. — Я тоже только проснулся.
Дэвид фыркнул, не отрывая взгляд от потрепанного, помятого после сна Шина, который лег щекой на его бедро. Рука продолжала блуждать по телу: начала с живота, потом перебралась к выступающим бугоркам ребер, пока не остановилась на талии. Пальцы оглаживали слегка красноватый след от поцелуя.
— Я слышал, — проговорил Дэвид, поворачиваясь на спину. Майкл приподнялся, после чего лег на его живот.
— Все хорошо? Мне показалось, что ты не в настроении.
— Нормально, — Теннант посмотрел в сторону, — просто ранний подъем и…
Он не договорил: схватился за волосы обеими руками и жалобно проскулил. Майкл сел, смотря на него сверху.
— И?..
— И этот звонок! — кинул Дэвид, всплеснув рукой. — Просто мне так паршиво становится, когда мы вместе и тебе звонит Анна. Не знаю… Чувствую себя каким-то…
Майкл потер переносицу и сгорбился. Этот разговор всегда был неприятен: что в начале их «отношений», что спустя несколько лет. Одно и то же раз за разом, сколько бы они ни разговаривали, ни обсуждали этот деликатный момент. Дэвид понимал мотивы Майкла, закрывал глаза на ложь, но все равно чувствовал разгрызавшее внутренности чувство.
— У меня получилось вырваться на три дня, Дэвид. Хочешь провести оставшиеся два, заводя одну и ту же шарманку?
— Нет, — вздохнул Дэвид, почему-то почувствовав вину за свои слова и эмоции. Черт, но он же не мог контролировать это!
— Отложим разговор на потом или насовсем? — спокойно предлагал Майкл.
Дэвид поджал губы, понимая, что насовсем — почти что невозможно, а на потом — до следующего звонка Анны.
Снова зазвонил телефон. Майкл кивнул в его сторону, и Дэвид взял свой мобильный, быстро сел, облокачиваясь о спинку кровати и поджимая ноги в коленях.
— Да-а, детка, доброе утро, — начал он, покосившись на Майкла, что выглядел спокойнее прежнего.
— Доброе утро, детка. Ты что, только встал? — говорила Джорджия по ту сторону звонка.
— Я бы еще проспал, но Майклу позвонили с утра пораньше.
— Ну и хорошо. А то потом бы снова мучился с бессонницей, — усмехнулась Джорджия. Дэвид слегка улыбнулся, почесав щеку. — Нормально заселились? Я вчера уже решила не тревожить вас.
— Да, все путем…
— Я пока закажу завтрак. Тебе как обычно? — погладив Дэвида по ноге, спросил Майкл и встал с кровати.
— Да, — быстро ответил он, проводив взглядом, — прости, Майкл уже завтрак заказывает, вот спрашивал…
— Я поняла, — сказала Джорджия. — Заранее приятного аппетита. Я уже позавтракала с детьми, кстати, так что ты опоздал с любезностями.
Дэвид тихо рассмеялся.
— Тогда просто передавай им привет, — сказал он. — Кстати, как эти оболтусы?
— Не спрашивай. Я еле заняла их во дворе. — Дэвид чувствовал, что Джорджия улыбалась через трубку. И не мог не улыбаться сам. — Ладно, отдыхайте. Давай, детка.
— Давай…
— Джорджия, привет! — крикнул Майкл, появившись в дверном проеме.
— Слышала? — усмехнулся Дэвид, посмотрев на того.
— Слышала. И ему привет, обнимешь за меня.
— Хорошо, детка. До встречи.
Дэвид дождался сигнала об отключении звонка и положил телефон на тумбочку, шумно вздохнув.
— Завтрак будет через двадцать минут, — напомнил Майкл, вырывая Дэвида из мыслей. — Надеюсь, Джорджия передала мне привет?
— А, конечно, да. Сказала обнять. — Майкл усмехнулся, следя взглядом, как Теннант нехотя поднимался с кровати, тянулся за пижамными штанами, футболкой с глупой надписью. — Но все после ванной. И вообще я безумно проголодался. Аж чувствую, как желудок сворачивается…
Проведя пальцами по волосам, Дэвид пошел в ванную, где следом оказался Майкл. Стоя у небольшого зеркала почти вплотную, они передавали тюбик с зубной пастой, выдавливали белую субстанцию и чувствовали легкое смущение. Не из-за присутствия друг друга или таких ритуалов, нет. Просто они отвыкли от этого за год. Раньше встречи были частыми: на вечер, день, ночь, когда-то — на целую неделю, но все были ограничены съемками, семьями, поэтому не получалось проснуться рядом и вот так стоять и чистить зубы, ожидая завтрак и понимая, что это только начало: у них еще целых два дня, занятых только друг другом. Хотелось насытиться ими сполна, не отходить надолго, провожать закат и встречать зарю, отбросить жизни, от которых они ушли в этом отеле. Следующая возможность была туманной, о ней не хотелось задумываться… Но хотелось верить, что не придется вновь ждать год.
Дэвид сел на бортик ванной и уперся одной рукой о ногу, пока второй интенсивно чистил зубы. Мятный вкус охлаждал, бодрил все еще заспанный мозг. Майкл стоял напротив зеркала и был целиком и полностью занят собой.
— Так ты сказал Анне, что у тебя прослушивание? — нерешительно произнес Дэвид, сплевывая пасту.
— Да, — быстро кинул Майкл.
— Потом окажется, что ты не прошел его?
— Именно. — Майкл включил воду и сплюнул, помыл щетку и набрал в ладони воду, умываясь.
Дэвид задумался, продолжая чистить зубы. Если Майкл отвечал коротко, односложно, то это означало, что он не хотел продолжать тему. Было бы подло не обратить на это внимание, хотя желание присутствовало. Видимо, Дэвиду было мало прошлых разговоров и убеждений, отчего он вновь и вновь возвращался к этому, но стоило отпустить навязчивые мысли хотя бы сейчас.
— Ты сейчас эмаль сотрешь, — сказал Майкл, выключая кран.
И правда. Он снова задумался, хотя секундой ранее решил отбросить все посторонние мысли… Черт возьми, с этим нужно что-то делать. Идеи уже появились в растрепанной голове, но для начала хотелось позавтракать.
— Я бы с таким же успехом мог говорить тебе о Джорджии, — внезапно сказал Майкл, и Дэвид резко, непонимающе посмотрел на него.
— Но Джорджия хотя бы знает… о нас, — сказал он, крепче сжав бортик.
— Тем более. Я хотя бы не женат.
— Ты знаешь, что я не могу врать ей. И это бесполезно: она первая подтолкнула меня к тебе. Я для нее как раскрытая книга.
— Теперь понимаешь, что я чувствую, когда ты говоришь об Анне?
— Теперь понимаю, — буркнул себе под нос Дэвид. — Буду стараться молчать.
Он быстро умылся и взял протянутое полотенце, протер лицо, шею, слегка растрепал намоченные у лба волосы. Майкл с еле заметной улыбкой наблюдал за ним. И ведь знал, что тот замечает это, но продолжал, не стесняясь обводить его взглядом.
— Наконец-то, — вздохнул Дэвид, оставив полотенце на вешалке. — Теперь можно утолить еще один голод, — после чего обвил шею Шина руками и услышал быстрый смешок, сразу же пропавший в первом утреннем поцелуе. Нежно, неторопливо — как будто запечатывали ощущения до следующего, вспоминали, каково это — быть рядом без спешки и вслушивания в шаги за дверью, словно прошлого вечера не хватило, хотя да, не хватило: тогда чувства настолько переполняли их, что никто не заметил, как быстро лился алкоголь по бокалам и спальня наполнялась их звуками.
Разлука в год давала о себе знать, и три дня казались ничтожным сроком, но большего они пока не могли себе позволить. После карантина жизнь только возвращалась в привычный ритм, который все уже успели забыть, отвыкнуть от него, отчего поначалу боялись вспоминать, как все было «до», но это того стоило.
— Только не говори, что ты под халатом голый, — оторвавшись, произнес Дэвид и кинул быстрый взгляд вниз, на что Майкл только шире заулыбался и заиграл бровями. — О, блять, Майкл, ты невозможен!
Завтрак принесли вовремя или с опозданием в пару минут — никто и не считал время. Главное, что принесли, а дальнейшее мало волновало.
У них не было четких планов, расписания для каждого часа. Поймав единственную возможность побыть вместе, они надеялись на волю случая, предвкушали желанную компанию и совсем не думали о чем-то другом. Планы были у тех, кому неинтересно друг с другом, а им всегда удавалось зацепиться за любую, даже самую глупую тему и болтать хоть несколько часов подряд. В принципе, на карантине из этого и состояли почти все их разговоры.
Сейчас же это показалось им намного интереснее, потому что вместо цифровой картинки можно было коснуться друг друга, прижаться, уткнуться носом в шею, плечо или волосы, играть с ними, крутить упругие завитки и вздрагивать от ладони на бедре. Дэвид обвил Майкла со спины, говорил шепотом и прикрывал глаза. Тот самый одеколон, что и год, два назад… Наверняка у него были другие, но Майкл прекрасно помнил, что Теннанту больше всего нравился этот: легкий цитрусово-древесный мускус.
— Майкл, — почти промурлыкал Дэвид, отлипая от его волос, — не хочешь выйти на улицу? Уже стемнело, так что вряд ли нас кто-то заметит.
— Можно, — пожал плечами тот и поймал щекой легкий поцелуй. — Тут рядом есть сад.
Дэвид поморщился и встал с дивана.
— Давай просто по улице? Я бы еще пива выпил.
Они быстро собрались, надев единственную одежду для улицы, в которой и приехали вчера. Только Дэвид сильнее обмотал шарфом, предчувствуя ночную прохладу и смотря, как легко выглядел Майкл: распахнутая куртка, водолазка, джинсы и кроссовки. Ни шарфа, ни шапки, но и ему было приятнее в холоде, нежели в жаре. В рюкзаке звенели несколько бутылок пива, и, черт возьми, Дэвид ликовал душой. Давно он не ощущал себя таким беспечным и свободным, словно ему вновь девятнадцать, в академии каникулы, а друзья позвали попить пива вечером, но втайне от родителей.
Открывая первую бутылку, они поняли, что не взяли открывашку. Ну, Дэвид вообще не брал ее с собой, а о той, что была в отеле, Майкл забыл напомнить.
— Я сто лет этим не занимался, — сказал Дэвид, протягивая бутылки.
Майкл беззлобно усмехнулся, поставил одну на скамейку, а другую приложил крышкой к острому краю и ударил по ней ладонью. С первого раза железяка отскочила на пол, а после пена поднялась к самому горлышку. Пока Майкл выкидывал крышку и брался за свою бутылку, Дэвид уже сделал несколько глотков, выглядя на редкость довольным.
Хоть ночь и была беззвездной, фонари тускло освещали улицу, на которой и так редко встречались люди, головы были прикрыты капюшонами. На всякий случай у них все еще хранились маски, мало ли, но пока в них не было надобности. Они просто шли и разговаривали, смотрели на небо и окружавшие дома, делились мелочами, всплывшими в сознании, и мнениями по этому поводу. Слишком тихо и спокойно, будто был здесь подвох, что вот-вот должен был выскочить и застать врасплох…
— Наверное, здесь подвох только в том, что послезавтра мы снова разъедемся, — сказал Майкл, отпивая.
— Тоже так думаю. — Дэвид вздохнул, продолжая смотреть под ноги и на свободную ладонь Шина рядом со своей.
Глупо скрывать желание взяться за нее, переплестись пальцами и ходить только так — с теплом чужого тела и прохладой незнакомой улицы, ловить мерцание звезд, глупо улыбаться, забываться в тумане собственных иллюзий о другой жизни, точнее, какой бы была их жизнь, если бы они встретились раньше. Их будто нарочно разводили по разные стороны в те периоды, когда они без оглядки могли остаться на своей собственной, когда были намного моложе и свободнее, но теперь неправильно грезить о чем-то подобном. Все же у них было хрупкое настоящее, позволявшее ненадолго, но быть вместе. А потом возвращаться к семьям.
Дэвид поднял взгляд на дома, стараясь перевести мысли. Какая же жизнь все-таки странная штука: в молодости казалась легкой, решаемой; думалось, что все в твоих руках, особенно судьба, которую каждый ведь писал сам — в зрелости пришло осознание, что ты так же несешь ответственность за судьбы других людей, осознанно или нет, но от этого никуда не деться, потому что так или иначе ты становишься фигурой на шахматной доске жизни другого человека и даже не одного.
Мимо проехала машина, ослепив Теннанта фарами. Он часто заморгал и потер глаза пальцами: как-то не заметил их свет вдалеке. Сделал большой глоток и посмотрел на почти пустую бутылку. Ничего, было еще две, если Майкл откажется от своей, а если нет, то Дэвид растянет оставшуюся на всю ночь, а может, и следующий день.
Полночь давно наступила, на улице и вовсе пропали люди, но это было даже к лучшему. Можно расслабиться — телом и разумом.
Только Дэвид подумал об этом, как ощутил дразнящее прикосновение к ладони. Посмотрел на нее, увидел пальцы Майкла рядом со своими. Они касались его кончиками, но не обхватывали ладонь, будто спрашивали: можно? Хочешь ли ты этого так же?
Хотел. Очень хотел, поэтому после очередного касания сплел их пальцы вместе, встал ближе, делая это менее заметным. Сердце передало легкую дрожь телу и осталось нежной улыбкой на лице.
— Тебе не холодно?
— Теперь — нет, — прошептал Дэвид, не оборачиваясь, но чувствуя милый взгляд на себе. Может, на улице все же было тепло, может, пиво действовало, а может, это все сплетенные пальцы, обжигавшие ладони, проносившие тепло по всему телу и дарившие душе приятную, расслабленную мелодию. — Не хочу, чтобы эта ночь заканчивалась, — на выдохе произнес он, опустив брови.
— Я тоже, — ответил Майкл и будто в подтверждении крепче сжал ладонь.
Дэвид мог бы списать румянец на прохладу и хмель, но, черт, зачем скрывать свои чувства? Какой в этом прок, когда все и так понятно, при чем не только ему одному?
—
Время тянется так долго, — пропел он и услышал усмешку.
— Снова Мадонна? — сквозь улыбку говорил Майкл, без единого упрека, укора. Если Дэвид начинал петь ее песни, это означало, что он безумно счастлив. Может, даже больше, чем думал сам. А Майкл просто не мог не заразиться его настроением.
Дэвид звонко рассмеялся, допил пиво и быстро нашел мусорный бак, куда и кинул бутылку, не бросая ладонь Шина. После чего ускорился, завилял бедрами и продолжил:
—
Не важно, что ты скажешь или сделаешь, — он вскинул свободную руку вверх, —
я одержим, я одержим тобой.
Зажмурился, тихо хихикая, чтобы не разбудить людей, под чьими окнами они и шли, пока не остановились на углу квартала, у самого фонаря. Майкл потакал движениям руки, кивал головой в ритм давно знакомой мелодии и смотрел только на пританцовывавшую фигуру в теплом свете ночи.
—
Я жду твоего звонка, малыш, день и ночь, — Дэвид изобразил пальцами телефон и потрусил ладонью рядом с ухом, —
и я сыт этим по горло!
Майкл поджал губы, все еще улыбаясь.
—
Я устал ждать тебя. — Взгляд Дэвида застыл на секунду, а потом он откинул голову назад. —
Время тянется долго для тех, кто ждет. Ни к чему долгие размышления, ведь тем, кто торопится, всегда достается самое лучшее, — более тихо, отрешенно напевал он, словно на секунду выпав из реальности.
Не заметил ласковый взгляд на себе, пробежавший по каждой линии лица, и медленно поднимавшиеся ладони.
—
А я попал в ловушку и не знаю, что делать, — выдохнул Теннант и закружился под легким напором чужой руки. Шин прокрутил его вокруг оси, поймал пошатнувшееся тело и прижал к своему за талию. Тихий смех застыл под фонарем, и улица не смогла пронести его дальше.
Они прижались лбами и улыбались, казалось, целую вечность проведя в маленьком уголке света, скрытые капюшонами и мраком ночи, в которой кроме них никого никогда не существовало.
***
Дверь номера захлопнулась под напором прижатого к ней тела, отразила волнение и спешку, заглушила громкое дыхание.
Дэвид самозабвенно и крепко хватал Майкла за одежду, сдергивая ее, сминая, путаясь в движениях, пока горячие губы сминали его собственные. Хотелось заскулить от нетерпения, жажды, когда приоткрытый рот ловил чужие вздохи и тихое утробное рычание, словно их обладателю было труднее сдерживаться. Возможно, так оно и было. Черт, об этом совершенно не хотелось думать сейчас.
Руки Шина нагло проходили по вздрагивавшему животу, заставляя его покрываться мурашками от еще хранившейся на пальцах прохлады. Дразнил, сжимал, пока не остановился, чтобы Дэвид смог избавить его от водолазки, бросить на пол, где вскоре и оказалась его же верхняя одежда вместе со свитером. Одна рука беспорядочно забралась под джинсы, пока вторая быстрыми рывками расстегивала пуговицу, молнию. Дэвид глухо простонал, стоило пальцам оказаться под тканью боксеров.
— Блять, Майкл, — почти проскулил он, умоляюще, задыхаясь.
До невозможности глубокая голубая радужка утонула в дрожавших от невозможности расшириться еще больше зрачках, алела, отражала желанного человека напротив — пожалуй, только от этого в паху до боли твердело. Ладонь замерла, но Дэвид неосознанно задвигал бедрами и готов был упасть от дрожи в коленях, но Майкл опередил его: повлек за собой в спальню, встал сзади и крепко вжался пальцами в ягодицы, впился в горячую шею, беспощадно терзая ее губами, втягивая тонкую кожу и прикусывая, пока ее обладатель и вовсе переставал чувствовать землю под ногами.
Это было сродни пытке: прелюдия стала долгой, хотя оба давно были готовы продолжить, но застыли у кровати, задыхаясь в ласках.
Дэвид первый прекратил это, сел на кровать и спешно скинул расстегнутые джинсы, а за ними — боксеры, начинавшие липнуть к телу. Отполз назад, без скрытого вожделения смотря, как Майкл расправлялся с последней одеждой на себе, откидывал влажные завитки у лба назад, но они предательски возвращались.
— У кого? — торопливо кинул Теннант, обернувшись к тумбочкам.
— В моей, — сглотнув, сказал Майкл и кивнул, приблизившись к кровати. — Я к себе положил, потому что ты почти сразу уснул.
Дэвид кивнул, как кот, потянулся к тумбочке и достал тюбик смазки и презерватив, с хлопком закрыв дверцу. Перекатился на спину и тут же оказался зажат телом над собой, отдал предметы и приподнялся на локтях, пытаясь поймать новый поцелуй.
Майкл отвечал рваными движениями, оставляя в них пылкость и напор, пока на ощупь раскрыл квадратик, натягивал резинку на изнывавший член. Дэвид крепко сжал его волосы, впечатывая их лица, что на момент показалось, будто ни миллиметра свободного между ними не осталось.
— Будь хорошим мальчиком — перевернись на живот, — низким тембром проговорил Майкл, и это сорвало последний предохранитель в сознании Теннанта. Он послушно выполнил просьбу, сразу же ощутив ладони на бедрах, разводивших их еще дальше друг от друга. Схватил подушку и быстро подложил под себя, понимая, что не сможет находиться в таком положении без опоры.
Майкл же, выпрямив одну ногу, свесив ее с кровати, а другую поджав под себя, отложил тюбик лубриканта и поднялся пальцами к ягодицам, разводя их, впиваясь губами в дрожавшее колечко ануса, лаская языком. Дэвид вскрикнул и широко раскрыл глаза, двинул бедрами, но тут же почувствовал, как хватка на них стала сильнее, сдерживала резкие движения и заставляла кусать губы, пальцы.
Прохлада разлилась по линии ягодиц, после чего Шин ввел первый палец, начал с медленных, дававших привыкнуть движений, продолжил резкими, хаотичными, словно бур, вбиваемый в неподатливую материю. Дэвид жмурился, кусал себя за щеки, когда в нем было уже два пальца, действовавших не так ласково, наоборот: они вошли одним рывком, полностью, возобновили ритм, заставляя сжимать пальцы на ногах, руках, кусать ткань одеяла, пропитывавшегося слюной. Движения по прямой прекратились: Шин сгибал фаланги, ища заветный бугорок, а после жадно облизнул губу, когда Дэвид прогнулся в спине и протяжно простонал. Нашел. Закрепил пальцы в верном положении, с силой продолжая давить по простате, ловить дрожь и хныкающие в удовольствие вздохи.
Майкл неожиданно убрал подушку под бедрами Теннанта, отчего тот потерял равновесие, развалился на постели и хотел что-то сказать, но почти сразу же оказался крепко прижат навалившимся сверху телом.
Обильно размазав новую порцию смазки по члену, Шин направил головку ко входу, не спеша вводил, даже слишком медленно, но в итоге остановился внутри, войдя до самого основания. Громкий стон волной прошелся по комнате, впитал его и заел в сознании. Дэвид глубоко дышал, хватая ртом воздух, привыкая, упираясь лбом о влажную ткань под собой. Когда дыхание пришло в норму, Майкл толкнулся, сжал рукой острое бедро. Повторил. И потерял контроль.
С каждым толчком воздух покидал легкие с глубокими, громкими стонами, смешивавшимися с гортанными рыками, выпущенными сквозь стиснутые зубы, отодвинутую вперед нижнюю челюсть. Дэвид изнемогал от темпа, такого точного и правильного, что Шин брал всегда, давно поняв, какой именно был нужен им. Самозабвенно вбивался в тело под собой, дрожавшее, извивавшееся. Собственные глухие стоны ударялись о горячую спину, красную от трения бороды, о выпиравшие позвонки, вскоре получившими по мягкому поцелую.
Воздух пропитался кислыми ароматами тел и частыми вздохами, сделался душным, но Дэвид бы и не понял это, если бы не покрывшие лоб испарины, каплями стекавшие по лицу. Он переложил голову на бок, чувствуя каплю свежести. Толчки отдавались вспышками в глазах, проходились ударной волной по телу и концентрировались в паху, отчего член ныл из-за жалких прикосновений к одной лишь ткани постельного под собой, но Майкл до того сильно вжимал его в кровать, что не оставалось расстояния для ладони, которой бы Дэвид мог хотя бы на пару секунд облегчить приятные страдания.
Внезапно по спине прошелся холодок.
— И надо тебе было стричь волосы?.. — прошептал Майкл, утирая капли пота с глаз.
Из-под полуоткрытых век Дэвида блеснула искра, вмиг ставшая пожаром для них двоих. Пожаром, охватившим комнату, тела, разумы, оставлявшим после себя хрупкий пепел. У этой страсти не было конца, она лилась по краям, отражалась в них ненасытностью и желанием, у которого не было объяснения.
Майкл тяжело сглотнул и вышел из него, лег на спину и похлопал себя по бедрам.
— Продолжишь, ковбой?
Дэвид жадно облизнулся и поднялся, а темные зрачки был заполнен до ужаса прекрасными бедрами напротив. Взглядом он не мог перестать ласкать ровный, прижатый к животу член, вены на котором до предела заполнились кровью, который будто ощутимо вздрагивал от одних лишь мыслей и чувств. На дрожавших руках Дэвид подполз к Майклу, перекинул одну ногу через бедра и сжал их коленями, обхватывая плоть длинными пальцами, направляя в себя. Раздался глухой стон. Дэвид закинул голову назад и в наслаждении втянул в рот нижнюю губу, плотно уперся языком о небо, стукнулся о зубы и мокро выдохнул, сев на всю длину. Только он не торопился продолжать.
— Про волосы… — проговорил Теннант. — Почему?..
— Ты бы знал, как я хотел держать тебя за них при встрече, — сбивчиво произнес Майкл, смотря на него снизу.
— Насколько часто ты представлял это?
Шин сглотнул вязкую слюну.
— Почти каждый раз, когда мы созванивались. — Дэвид улыбнулся и подался корпусом назад, упираясь руками о колени Майкла. — Смотрел и не мог не думать, как сжимал бы их пальцами, оттягивал, когда ты бы молил о поцелуе или большем…
Движения были до безумия медленными, плавными, словно гибкость и эластичность взяли верх над дрожавшим от жажды телом.
— Дальше… — требовательно сказал Дэвид, впиваясь пальцами в кожу под ними.
— Дальше я бы не отпускал их, когда брал тебя сзади, постоянно дергал, приближал твое лицо к своему и хотел оглохнуть от твоих стонов…
Влажные движения отражались на лице Дэвида незаконным удовольствием, будто оно и было олицетворением этого слова: с пунцовыми щеками, опухшими губами и приоткрытым ртом, от звуков которого на тонкой, сухой шее дрожал кадык. Сердце Майкла пропускало удары, стоило ему забыться в открывшемся виде на любовника: чересчур откровенном, до боли жарком и до одури страстном.
— Я ни на чем не мог сосредоточиться, потому что слишком сильно хотел, чтобы ты был рядом. Чуть не сорвался пару раз, но… передумал. Мы и так слишком рискуем…
Дэвид замедлился и посмотрел на него. В груди кольнуло, разорвав воздушный шар, что был наполнен не гелием, а до сих пор закрытым даже от самого себя осознанием: сам хотел того же, сам не раз думал, представлял, задерживался в душе и беззвучно стонал в ладонь, плотно закрывавшую рот, пока теплые струи казались холодными на фоне жара мыслей и движений.
Он сгорбился и схватился за волоски на груди Шина, приподнял бедра, набирая темп, от которого комнату заполнили хлюпающие звуки от плотного биения тел.
Майкл издал глубокий стон, задержав рот открытым, а после сжал уже короткие волосы на голове Дэвида и впился в его губы жадным и безумным поцелуем, протолкнулся языком глубже, сплетаясь с его, глуша поцелуем участившиеся стоны и дыхание. Другой рукой же обхватил чужой член и без памяти надрачивал его, сжимая слишком сильно, выбивая весь дух из Теннанта, который размяк за секунду, изменил движение так, чтобы можно было одновременно вбиваться в мокрую от собственной смазки ладонь.
Они уже не целовались, но не отрывали друг от друга губы, задыхаясь в пропитанном страстью и хмелем воздухе между. Сердце, словно натянутая струна, замерло на секунду, а после гулко забилось о грудную клетку, перемешиваясь с колючим теплом у бедер. Майкл был уверен, что первым кончил Дэвид, изливаясь на животы тонкой струей белесого семени, замирая и подрагивая всем свои существом от искр в глазах, свободы в паху; Дэвид же был уверен, что первым был Майкл, широко раскрывая глаза, судорожно закидывая голову назад, замирая, в судороге крепче сжимая короткие каштановые волосы.
Ложась под боком, Дэвид обвил своим телом Майкла, лег на его руку, тут же обнявшую и прижавшую теснее.
Майкл уткнулся носом в растрепанные волосы и облегченно выдохнул, прикрывая глаза. На секунду разорвал контакт, чтобы снять наполненный презерватив, связать и откинуть к подножию кровати, после чего сразу же вернулся, позволяя конечностям подобно лианам обвить его.
— У меня вся спина чешется от твоей бороды, — пробурчал Дэвид и потерся щекой о мягкое плечо.
— Скоро съемки, так что сбрею ее, — тихо проговорил Майкл, убирая влажные волоски со лба, чтобы оставить на нем легкие поцелуи.
Дэвид хитро улыбнулся и расслабленно прикрыл глаза.
***
— Поздравляю, ты все-таки проспал обед, — услышал Теннант, когда только раскрыл слипшиеся от долгого, глубоко сна веки. Оттянул их пальцами, разглядывая комнату.
Майкл стоял, сложив руки на груди, облокотившись о стену напротив кровати. В комнате был полумрак, но все же пара лучей дневного солнца пробивалась сквозь задернутые шторы, которые Шин поспешил раскрыть.
— Мне никто не звонил? — хрипло спросил Дэвид, потянувшись за телефоном.
— Нет. Я написал Джорджии еще утром, чтобы она не беспокоилась, — ответил Майкл и сел на край кровати рядом с ним. — Как ты?
— Пойдет, — усмешка, попытка разлепить глаза и встать. Нет, все же поясницу немного тянуло. — Хотя я постарел…
Майкл любовно огладил голую спину Дэвида и склонил голову вбок.
— Заказывать обед?
Дэвид быстро закивал, совсем как ребенок, нежный ото сна и покоя. Но все же ноющая боль была не только в пояснице, но и в желудке.
— Мясо, курица, рыба или что-то полегче?
— Пшеничные хлопья с медом и орехами, — с зевком проговорил тот, чем заставил Майкла беззлобно усмехнуться, и вопросительно посмотрел на него.
— На обед?
— Я же только что проснулся, — Дэвид потянулся до хруста спины, — поэтому у меня еще завтрак.
После чего получил легкий поцелуй в скулу, улыбнулся и провел Майкла взглядом.
***
— И как ты справлялся с агрессией?
— Играл в футбол, — проговорил Майкл, потянувшись за бокалом с шампанским, что стоял на небольшом столике у ванны. — В молодости только это помогало, сейчас же занимаюсь медитацией, книжки читаю, снимаюсь. А ты?
— Не знаю, я особо не страдал из-за этого. — Дэвид играл кончиками пальцев с сугробом из пены около себя, сдувал мыльные хлопья.
— Тебе кажется, что я страдаю? — спокойно спросил Майкл, остановив бокал у рта.
— Тебя иногда заносит, — вздохнул Теннант и взял бутылку пива за горлышко. — Хотя ты по-прежнему очень милый человек. Но агрессия все же есть.
Шин не стал парировать: пожал плечами и сделал глоток, понимая, что и сам не раз осознавал сказанное Дэвидом.
— Я, например, нерешительный.
— И недооцениваешь себя, — беззлобно усмехнулся Майкл, убирая бокал, после чего накрыл ладонью пальцы, мирно покоившиеся на бортике у стены, невесомо огладил, поймал взгляд карих глаз.
В них словно эхом проносилось спокойствие, нитями тянулись нежность и ласка, охватывая отражавшуюся в них фигуру напротив. Если бы Дэвида попросили сказать, что для него значило умиротворение, то он бы без заминки вспомнил эти минуты, но запнулся бы на самом ответе, подбирая что-то более правильное, верное — то, что от него и хотели бы услышать.
Поставив бутылку на прежнее место, Теннант привстал, пряча острые коленки под водой, заставляя колени Майкла разъехаться, и приблизился, положил подбородок на сухое плечо, слегка потерся и сменил его на щеку. Нос еле касался колючей шеи, но и это заставило слегка сморщиться.
— Через час мне нужно выезжать, — услышал он шепот, после которого ладони накрыли его лопатки, поясницу, погружаясь в воду.
— Я съеду утром, — проговорил Дэвид, прикрывая глаза. — Хочется отоспаться.
Майкл беззвучно усмехнулся и слегка поерзал, принимая более удобное положение.
Ванна была небольшой, но ее вполне хватало, чтобы лежать вдвоем. Никакой роскоши или изысков — было решено, когда они выбирали отель. Нейтральная территория, подальше от центра и чужих глаз, только чтобы в услуги было включено все самое необходимое, а насчет чего-то другого они и не думали. Питание входило в стоимость, онлайн бронь, заселиться можно было без прямого контакта с сотрудниками. В принципе, для трех дней очень даже хорошо, а все остальное — мелочи, которые так и остались незамеченными.
— Слушай, а чем бы ты занимался, если бы не актерская карьера? — внезапно-серьезно произнес Дэвид.
— Футболом.
— Иногда мне кажется, что ты одержим им, — усмехнулся Дэвид.
— Но это правда, — Майкл издал тихий смешок, — если бы я не отказался вступить в команду «Арсенала», то не пошел бы в театральную академию. Хотя я и там продолжил играть в футбол.
— Судьбоносное решение, — вздохнул Теннант, только в мыслях поблагодарив судьбу за него. — А я всегда хотел стать актером. По-моему, лет с трех, если не раньше.
— Но судьба решила так, и… — Майкл огладил выпирающие позвонки кончиками пальцев, — мы там, где и должны быть.
Дэвид облокотился руками на бортики ванной позади Шина, навис над ним, смотрел пристально, с дрогнувшим на секунду взглядом.
Он не был уверен, что правильно понял последние слова. «Где и должны быть»? И где же это? На сцене театра, на экранах кинотеатров? А может, это касалось их географии, их настоящих жизней, без ролей, грима, камер? Сотни вариантов прошлись по расслабленному сознанию, но один, безумный, самый четкий, выделялся на фоне остальных, вспышек мелькавших слов и мыслей. Дэвид поджал губы, сосредоточенно смотря на Майкла. Нет, он бы не сказал, о чем подумал в первую очередь, не осмелился бы, потому что боялся показаться глупым и наивным мальчишкой, боялся упрека от того, кто тоже чувствовал себя глупым и наивным мальчишкой, сбежавшим от реальности в трехдневный плен иллюзии; от того, в чьих глазах отражались все мысли, чувства и один конкретный человек.
И это будто дало ответ, подтвердило несмелые мысли.
Дэвид нежно коснулся его нижней губы, обхватил, почувствовав легкое, но горячее дыхание на носогубке. Застыл. Не торопился. Невинное касание отозвалось теплом, овладело разумом, очистило от поганых, мучивших мыслей, оборвало связь с телом, что растворилось в воде и теле под собой. На секунду проскользнула дрожь, рот приоткрылся, но Майкл вновь накрыл его, увереннее, крепче. Как легкий танец, пропитанный лаской, защитой. Беззвучные движения заставили прислушаться к эху громких чувств, перенося в другой, параллельный мир разум, совсем забыв о телах. От гулких ударов сердца до ласковых касаний губ брала свое начало и конец вселенная, где они были… должны были быть вместе.
Оставшись наедине в пустом номере, Дэвид ощущал фантомное нахождение в нем чего-то еще: неосязаемого, неподвластного скудному разуму и воображению человека. Будто оно было рядом с ним уже несколько лет, но только сейчас осмелилось приблизиться.
Неизвестно, смогут ли они встретиться до осени, но Дэвид отчетливо понимал одно: фантом не покинет его ни на секунду.
