Потерянный шут

20 октября 2012 г. Андрей собирался на самолет. Не самый, между прочим, худший способ передвижения, когда-то выдуманный человеком. Однажды он даже пошутил, что полжизни точно провёл либо в автобусе, либо в поезде, либо в самолете, а что ещё хуже — в аэропорту, либо на вокзале в зале ожидания. Это, на самом деле, было грустно. Жизнь в режиме ожидания, отложенная жизнь его не устраивала. Жажда деятельности обуяла его. Агата говорила, что это от того, что он бежал от мыслей, что гнели его. Но Князь пока не был готов это принять за истину. На душе было муторно и скверно. Неделю назад вышел новый альбом, дела с сольником постепенно ползли в гору, он уже вышел на точку безубыточности, а там, глядишь, и из долговой ямы выкарабкается… Но внутри по-прежнему царила глухая тоска. И дело было вовсе не в предстоящем микротуре. Три города — три концерта. Самолет до одного, а дальше поезд, затем точно также с тем же даже и авиаперевозчиком назад, домой. Схема уже отлаженная. Зал небольшой, но Вахтанг говорил, что билеты почти раскупили. Это было хорошо. Отчего же так погано?! Андрей вздохнул. Знал он отчего… Только вот поделать ничего не мог. Да и не хотел. Как же! Много чести… Князь метнул злобный взгляд на шута с плаката. За каким-то лядом он притащил тот домой и даже разгладил перед тем, как зашвырнул на тумбочку. Шут, сорванный им же в приступе неконтролируемой ярости, издевательски подмигивал. В такие моменты он ощущал себя мастером кукол, против которого восстало его же создание. Только вот ничего Княже не забыл, оттого и плохи дела. В очередном приступе жажды деятельности он начал раздраженно срывать бирки от старых перелетов с чемодана, всего ими обклеенного, словно неликвидный товар, что постоянно уценяли. И плевать, что примета дурная… Скоро у него перевес от всей это красоты образуется! Нафиг ему это надо?! Высунув язык, Андрей сосредоточенно зачищал чемодан. Недавно он точно также у Вахтанга на даче разбирался с гнездом шершней в гараже. Хоть и говорил тот ему, что спецов вызовет, уймись… Так нет! Понесла его нелегкая в бой, как бравого охотника на нечисть. Только Шевроле Импалы 1967 года и не хватало. В результате одна щека у Андрея была чуть больше другой… Но в схватке он победил. Ещё бы, от него ещё никто не уходил! Это он… Князь бессильно пнул чемодан. А затем воровато оглянулся в сторону детской. По счастью, там было тихо. Вдруг хлопнула дверь, то, оказалось, вернулась Агата, нервная и расстроенная — как был вынужден завизировать он. Видимо, хандра заразна, либо же загонялась его жена по совершенно не зависящим от него причинам. — Ты должен поговорить с Мишкой! — с порога комнаты выпалила та, разрушив его надежды, а ещё не слабо плеснув бензина. Андрей моментально вспыхнул, если бы кострище, что полыхало в его душе от разборок с Горшком перенеслось в физический мир, то его можно было бы заметить из космоса. Сигнальный огонь, бл*дь! И чего его в эту степь несёт, а? — Вот этого я точно не должен! Диане должен, Алисе, тебе, а ему нет! — грозно выпучил он глаза, а после уже чуть терпеливее пояснил: — И так отмываться буду долго — с ним говорить, проще самому говна наесться, — Князь тяжело уставился пред собой невидящим взглядом. — Хватит с меня. — Андрей, ты не понимаешь! — жена всплеснула руками. Интересно, где же та была, что так запела, а?! — Ему плохо, он же как ребенок, большой обиженный ребенок! Вот кто твой Горшок! Не далеко от девочек твоих ушёл! И он действительно думает, что ты его предал, — что ж, если Агата пыталась докричаться до его разума, то ничегошеньки у неё не вышло. Потому что Князь как раз и соображал. Единственный тут, похоже, кто вырвался из-под чар этого темноглазого Короля, что больше напоминал обормота из песенки Смешариков… Андрей вздохнул. Ну, вот, в башке была мешанина. Форменная. Если же та взывала к его совести… Что ж, тут тоже — пролёт. Искомая у него то ли отсохла, то ли съежилась клубочком, словно усталый ёжик где-то на дне души. — Значит, пора повзрослеть! — Князев с силой захлопнул чемодан. — Знаешь, я предпочитаю перед вылетом разговаривать о нас, например. А не о человеке, который, с*ка, в 39 не научился ответственности! — глаза его горели, Агата ступила на опасную тропу… Ведь знала ж! Неужто снова ходила к Горшку, пытаясь усовестить?! Вот только сегодня вдруг перекинулась на него… Андрей был против подобных визитов, но ругаться не хотел. Хватало и того, что с него и так прорывалось: — Интересно, что должно случиться, чтобы научился? — хмыкнул он. — Да и возможно ли это в принципе?! — озадачился Князь, почесывая подбородок. Но затем глаз его упал на часы, и он, чертыхнувшись, подхватил было чемодан. — Всё, Агат, хватит… Меня уже внизу Вахтанг с Егорычем ждут. — Андрюш, но он очень плохо выглядит, они его убьют… — жена вцепилась ему в рукав, заставляя отпустить ручку чемодана. — Сам же потом и пожалеешь, только поздно будет! — использовала та последний аргумент. Но тот не подействовал, разбившись о выросшую за эти годы скалу князевского недоверия. Сейчас Андрей не хочет, не может разбираться, как именно и кто именно там убивает Мишку. На выпуск злости во вью того вполне хватает! Как и на то, чтоб горным козлом скакать по сцене. А всякие там изменения в некогда родной роже лица… Некогда ему о тех задумываться! Не в тот момент, когда его самого активно пытаются убить, стереть, уничтожить, вымарать, если не из жизни, то из творчества. Души прекрасного порывы — только у некоторых «души» — это глагол в повелительном наклонении. Он аккуратно стряхнул Агату, что проводила его обиженным взглядом, но останавливать больше не стала; да и размашистым шагом отправился в детскую. Ему необходимо было хоть чуточку успокоиться, перевести дух перед встречей с друзьями, ронять лицо перед которыми Князь не хотел. Мелкая действовала на него, как умиротворяющий бальзам. Дочка не задавала вопросов, не взывала к совести и не требовала засунуть свою гордость в задницу и первым пойти на поклон к предавшему его другу. Алиска и вовсе спала, смешно подпирая крошечными кулачками щёчки, с которых, по счастью, спал нездоровый румянец — решил не будить. Постоял немного у кроватки, наслаждаясь спокойным сном своего котёнка — впервые за много дней… и тихонько вышел из комнаты, а затем и квартиры, сухо кивнув Агате на прощанье. Та стояла в сторонке, мрачно наблюдая за тем, как он накидывал кожанку, а затем долго не мог попасть в ботинки. Уже в самолете его настигло чувство вины. Слишком уж Князев был резок с женой, а ведь та не стала бы просто так просить за Миху. Мало ли… Случилось чего. Он же так и не спросил. Узнать бы не мешало, что там с Горшком, раз Агата впала в такое состояние. Пометив у себя в голове, что надо вернуться к этому разговору и извиниться, Андрей сосредоточился на будущем туре. Самолёт, меж тем, набирал высоту… Вскоре родной город стал маленьким-маленьким, словно игрушечным. Отстраненно пялясь в иллюминатор, Князь подумал, что тому не мешало бы прибавить красок… Но не он был тем художником, что разрисовывал его. Вместе с тающими очертаниями в окне постепенно из души выветривались, ненадолго отступали и тревоги, их место занимали чаяния, что концерты пройдут хорошо и народ реально придёт. И — последнее Андрей подумал совсем уж тихонько — что Горшку же не придёт в голову поиздеваться, выкупив у него полный зал, чтоб тот давал концерт стульям и стенам.

***

Тур прошел хорошо. Учитывая отсутствие надоедливого коллектива с символом анархии и его предводителя с Тоддом в башке, — даже лучше, чем ожидалось. Андрей выложился на 110 процентов, остался доволен, и с чувством глубокого удовлетворения провалился в начале полёта в царство Морфея. Царство это ныне подкинуло ему неприятный сюрпризец в виде того самого, без Короля в башке, злобного Шута. Тот пялился на Князя из глубины отражения, а в ушах сами собой заиграли строчки из отпетого с болью Триумфа:

Затерялся комик-лицедей Среди им придуманных ролей Ночью в баре крепкий ром всё убывает А актер уверен в том, что он играет

Да, заигрался ты, Мишаня… Андрей печально взирал на старого друга. Выглядел тот — краше в гроб крадут. Права, видать, Агата была. До чего тебя твой театр довёл, а?! И не надоела тебе эта игра в «Князев для меня никто, и знать никак», а? Скотина ты, скотина! Князь дышал тяжело, за стеклом Горшок что-то отчаянно ему кричал, но слов было не разобрать, а жестов он не понимал… Кроме того, что и так было очевидно. Плохо тому было. Рвался он к нему… Эвона как заплясал! А когда у Андрея:

Потерян был покой Жизнь летела под откос Кто я для вас такой? Задавал он всем вопрос

И не чесался. И вот Князь еле как этот кризис преодолел, а Мишка всё там же… И отпустить не может, и преступить через себя — тоже. Ни там, ни тут, бл*дь! Куда ж тебя, брат, несёт?! Неужто понял, и десяти лет не прошло, что своим ты будешь только тут? Он прикрыл глаза. Дурак, Миша, балбес… А он не лучше… Счинился с вечно гонимым странником.

Не всякий юмор в этом баре поймут Но славу ищет тут Вчерашний комик, ныне злобный шут

Нет, как бы жизнь сильно не била, а надо было сцепить зубы. И не становиться злобным шутом. Им обоим это было не к лицу. Внезапная болтанка вырвала его из сна. Самолет трясло, дребезжали колеса тележек, тело словно приклеилось к креслу, налилось тяжестью. Будто мало ему было наваждения от сна, что липким потом припало к телу. Из головы не шёл нездоровый вид Мишки… Достукается ж, дурень, да и совершит свой прыжок в гроб… Ещё и поржет перед этим: «Смотри, Княже, кого потерял!» Дурака кусок обронил. Вот. Он заозирался по сторонам. — Турбулентность? — спросил Андрей у сидящего рядом Каспера. — Угу, в грозовое облако залетели. Говорят, что всё хорошо, просто переждать, — ответил Димка спокойненько. Конечно, сколько таких трясок они своими жопами в своё время ощутили… и не счесть. Но Князь всё равно выпялился в иллюминатор. Там была картина маслом: грохочет гром, сверкает молния, только холма внизу не видать, как и дурака… Тёмные тучи, словно дементоры, окружили самолет. Кое-где причудливыми росчерками вспыхивали зигзаги молний. В довершении метафоры кому-то не хватало только обзавестись соответствующим шрамом на лбу и очками «как у Леннона». Только вот Андрею эта роль никогда не шла. Мишке — другое дело… Восемь клинических, чем не мальчик-который-выжил?! Нет, не мужик… Всё-таки нет. Права Агата. Некоторые не взрослеют. А за окном меж тем красиво и жутко. Он попытался сосредоточиться на грядущем туре, песнях, ремонту в ванной — на чём угодно, кроме того, что творилось за окном, вызывая первобытный страх. Непонятное предчувствие затопило сознание. Казалось, что-то страшное подбирается к самолёту и его несчастным пассажирам. Некстати ему вдруг вспомнилось свеженькое Мишкино интервью. В зале ожидания кто-то из доброхотов скинул ему ссылочку. Ничего, в общем, нового. Просто угашенный Гоблин в теле некогда лучшего друга. Просто пытается заплетающимся языком выдавить из себя что-то путное, а может и не пытается, а по своему обыкновению несётся на волнах загадочного горшковского разума в одному ему ведомые дали. Теперь уж точно одному… Князь сжимает кулаки. Просто пожелание ему, Андрею, словить молнию. Ха! Теперь, кажется, дёргался не только весь салон, но и бровь Князя. Просто… Как же всё просто у того, бл*дь! Просто порыв разъе*ать телефон, а затем долго, со вкусом, трясти это вечно пьяное тело, пока не вытрясется его Мишка! Тот лучистый парень в брюках со стрелочками, лохматый, смотревший на Андрея глазами полными удивления и счастья, даже если тот такую бывало нёс пургу. Тот Горшочек, что, ржа как конь, показывал ему правильные аккорды, старательно распутывая его завязавшиеся в узёл с непривычки пальцы. Тот Мишка, что с чудовищным количеством ошибок писал ему в армейку с отчаянным наказом никогда не рисовать его на переднем плане! Даже тот забулдыга, которого приходилось разыскивать в сквотах и притонах и тот «я-панк-мне-пох», которого приходилось тормозить и заземлять — все эти Мишки были родными. Всех их он понимал, все они были лучше Мишки-Тодда, все они были лучше того Гоблина, что и раньше моментами просыпался в нём, не давая окружающим житья. Но теперь, казалось, захватил окончательно физическую оболочку. Горшку сейчас было в пору задуматься, вспомнив:

Тот, кто пришёл из зазеркалья, Кто принёс в мою жизнь страданья… Мой Бог, утешь меня! Уверь, что я — это я!

Но, увы, тот сейчас далеко… Нажрался, наверняка, после разгрома во вью и спит… Как свинья под дубом. Может, и не вспомнит ничего. А ниспосланная с его поганого языка молния на Княжью голову уже вовсе навострилась! Эк, трещит за иллюминатором обшивка… Горшенёв он же и сам своего рода молния — непредсказуемый, взрывоопасный, скачет и вовсе по сцене, как шаровая! Андрей его сколь заземлял?! А всё достукался, выходит, эта шальная бестия его сейчас и поразит. Словно вторя его мыслям, внезапная вспышка за окном — близко, слишком близко — на миг ослепила, вызвав резкую боль в глазах. Но, кажется, все обошлось, в самолет ничего не попало (да и читал он где-то, что даже если молния попадет, это еще не значит конец пути). Однако одного взгляда на вжавшегося в спинку Каспера хватило, чтоб понять, что тот начал побаиваться оправдать прозвище. — Не ссы, Димка! — ободряюще хлопнул его по плечу Князь. — В крайнем случае станешь скрипачом с Коды! — и заржал, надеясь разрядить обстановку, только оборвался на полусмехе. Молния тоже решила зарядить обстановку, устроив им свистопляску — любой светорежиссер душу продаст! Где-то в соседнем ряду запричитала нервная мадам что-то в стиле: «Мы все умрём!», а в хвосте пронзительно закричал младенец… Что мирно спал весь полёт, чему весь салон был сказочно признателен. Странно, но окончательно размазало Андрея от того, что на переднем ряду какая-то девочка отчаянно дёргала отца за рукав, спрашивая: «Права ли та тетя»… Паникёршу отчаянно захотелось стукнуть, чтоб замолчала. Но Князь молчал, пожевывая губу. Понятно, что все люди разные, и нервы тоже… Но пугать детей-то к чему? Обойдется — хорошо, не обойдётся — успеют ещё страху натерпеться. Он прикрыл глаза. Мысли против воли возвратились к Питеру и тем, кто там остался. Затем Князь самого себя обругал, напомнив, что, сколько летал, никогда не боялся, а тут с чего б? Ну, потрясло, ну, бывает. Чё сразу крылья складывать, да себя хоронить?! Правда… и мысль эта обожгла холодом… Никогда ещё за весь свой богатый налёт Андрей в такой разгул стихии не попадал. В самом деле Горшок своими черными цыганскими очами ему наворожил? Ну точно надо по прилёту найти этого гада и как следует по морде съездить. Вряд ли тот хоть что-то поймет, но натерпевшемуся страху Князю, определенно, станет легче! Ну или не станет… Он вновь посмотрел в клубящуюся тьму иллюминатора. И то ли ему показалось, то ли молния описала красноречиво фак… Обернулся на Димку спросить, но тот прикрыл глаза и что-то невнятно себе под нос бормотал. Ладно, ни к чему человека трогать… Хоть паспорт в задницу для лучшего опознания не засовывает — и на том спасибо. Некстати вспомнилась передачка «Каламбур» и их «Крутое пике» и подсознание голосом второго пилота Дринкеса молвило: — Сэр, как вы думаете, у нас есть шанс выжить? — Шанс есть, выжить — нет, — и подсознание истерически рассмеялось уже голосом Командоса. И хорошо этим клоунам… Их самолет пикировал аж триста с чем-то серий! А им уже аварийная система выдала кислородные маски… «Замечательно!» — кисло думал Андрей, нахлобучивая ту сначала на себя, а потом на вяло реагирующего Каспера. Неужто пронёс бухла в самолет?! Так, не начало нулевых уже, вроде, чтоб такое было возможно. А, впрочем, плевать. Главное, чтоб чудил себе тихо-мирно. В отличие от некоторых. Отчего Князю вспомнился случай, когда они попали в турбулентность поменьше с Горшком. Того погрузили в самолет в состоянии «пьяное тело», дав на лапу на контроле… Ну, а че вы хотели: самое-самое начало нулевых! Вот и приспичило тому очухаться аккурат в начале аттракциона… Спал бы себе и дальше, роняя слюни на плечо Андрею. Тот, впрочем, тоже не далеко по кондиции ушёл. Только что в кресло сам плюхнулся, да паспорт контролеру гордо разворачивал, декламируя Маяковского в вольной интерпретации. Ну и соображал ещё маленько, где он и что он такое… Миха же, проснувшись в трясущемся самолете, резво отстегнулся, да и подрал… открывать люк. Орал что-то про забытые ботинки — или то Князю показалось. В любом случае не попал он в список авиадебоширов, только потому, что самолет тряхнуло и Горшка приложило лбом о полку… Быстро стих, короче. На волне общей паники почти незаметно это дело прошло. Ну и без небольшой взятки, всунутой стюардессе в карман, не обошлось. Да, были времена! А сейчас… Андрей вздохнул в масочку, отвернувшись от Каспера. Помирать вместе с тем не хотелось. Вообще… Князь любил ужасы, но быть героем Пункта назначения ему вовсе не улыбалось… Да и если это тот фильм, то где его предвидение, а? Он бы поиграл ещё со Смертью в салочки… Хоть немного бы времени ещё! Пытаясь успокоиться, Андрей начал перебирать фильмы и сериалы, в которых самолет падал, но пассажиры выживали. В голову отчего-то лез один чёртов Лост. Вот кем-кем, а пропавшим ему становиться не хотелось. С другой стороны лучше разгадывать тайны Дхармы и нажимать на кнопку, чем быть мёртвым. Так хоть какой-то шанс! Князь прикрыл глаза и мысленно пообещал Перуну, а затем и Тору, что напишет о них песню, если громовержцы смилостивятся. Норманны! О! Горшку б понравилось… Ну вот. Все мысли о нём. Даже в падающем самолете. И Андрей побился головой о стекло — кажется, теперь настала очередь Ришко коситься на него с недоумением. И то ли скандинавские боги его услышали, то ли Перун смилостивился, но ещё немного аттракциона «Вспомни всё и покайся!» и, наконец-то, самолёт прошёл грозовой фронт. Пассажиры выдохнули. Те, кто ещё недавно возносили молитвы, вновь стали атеистами и теперь нервно посмеивались над собственным страхом. Андрей же, понимая, что осталось лететь около часа, решил больше не ложиться. Да и не заснуть теперь было, стоило ему закрыть глаза, как самолёт все-таки разбивался… А его самого засасывало лишней извилиной в башку Горшка, и он остаток жизни последнего был вынужден безмолвно наблюдать, как тот сливает свою жизнь в унитаз. Бр-р-р! Князь поморщился и потянулся к бумажке и карандашу. Обещания надо было выполнять:

Путь до той звезды, что светит в небе ярче остальных, Смертью нам грозит, но дело того стоит! Один — бог войны — услышит в небе звон клинков стальных. Буря, лютый шторм нас только раззадорят!

Да, Андрей прикрыл глаза. Они ещё повоюют. Он попробует вбить в бедовую лохматую голову то, что не стоит желать кары небес, если не уверен принять последствия. — Уважаемые пассажиры, мы прибываем в город Санкт-Петербург, прошу всех занять свои места и пристегнуться, — время пролетело незаметно, и Князь уже предвкушал долгожданный отдых… После которого ему придется собраться, извиниться перед женой и отыскать кое-кого. Однако, несмотря на объявление стюарда, самолёт не пошёл на посадку, он заложил один круг, пошёл на второй. Пассажиры уже начали проявлять обоснованное беспокойство. Сначала такая свистопляска, а теперь им отчего-то не дают добро на посадку. А если топливо кончится?! К счастью, кружили они недолго. Ещё два круга — и они всё же начали снижаться. Когда шасси коснулись покрытия посадочной полосы, все в салоне дружно выдохнули. Но странности на этом не кончились. Их долго не выпускали из самолета. Команда, растерянная и непонимающая, что происходит, старалась успокоить людей. Только, на вкус Князя, получалось у тех погано. Что-то точно было не так. Это он нутром чуял. Ну вот с чего б устраивать весь этот цирк? У них, что на самолете кто-то чумной, раз нельзя их выпускать в город? Так вроде ж… Андрей заозирался. Ну была парочка человек сопящих, но что они могли с Юга привести? Бубонную чуму?! Смешно. И не понятно, а ещё гроза эта. Но она-то здесь причем?! Никакой логики… Князь внутренне застонал. Так хотелось домой… Но не в том случае, если он носитель чумы, ха! Ещё одна странность, сносящая мозг — телефон не читал симку. У всех. Когда же им всё же разрешили выйти из самолета, то шустро загрузили в трансфер и увезли в отдельный ангар. У всех отобрали средства связи, что были сейчас бесполезными кирпичами, но если их подключить к вай-фаю в аэропорту… Всё это было, как минимум, странно, а, как максимум, попахивало сюжетами фантастических фильмов! По закону жанра сейчас должны были появиться либо люди в противочумной защите, либо люди в чёрном. Князь юморил, как мог. На этом его менталка ещё и держалась. Егорыч принял правила его игры и тоже фантазировал, не придут ли за ними сейчас агенты Малдер и Скалли. Андрей с группой, собравшись одной кучкой, пытались хоть у кого-то выяснить, что происходит. Вахтанг, что айсбергом спокойствия выделялся в этом океане людей, удачно сходил на разведку. С ним подошёл человек в строгом костюме. «Ну точно Секретные материалы!» — обреченно подумал Князь. — Добрый вечер, уважаемые. Прошу прошения за столь длительное ожидание, но с вашим прилетом возникла небольшая проблема, как только она разрешится, вы все сможете отправиться к своим семьям. Если кому-то требуется помощь врачей, еда, вода, обратитесь к сотрудникам, всё будет незамедлительно предоставлено. Да, служащий точно был профи, раз его даже не перекосило при эпитете «небольшая»! На взгляд Андрея, они не больше не меньше, а все подверглись радиоактивному излучению от инопланетного тела, что замаскировало своё вхождение в атмосферу под грозу… И теперь станут либо супергероями, либо левиафанами, бугагашенька! — Какая проблема?! — истерично вскрикнула одна из женщин. — Что вы от нас скрываете?! — нестройный гул голосов выражал согласие с её мнение. Правда, не факт, что власть имущие расщедрятся на правду… На всякий случай Князь дал себе зарок, что если ему захочется чужих мозгов, то он вырвется и Михины выжрет первым. Подавится и издохнет. Такие дела. — Дело в том, что ваш рейс должен был приземлиться в Санкт-Петербурге 5 ноября 2012 года, — агент охватил присутствующих цепким взглядом, будто те сами догадаются в чём тут дело. — И что? — не выдержало уже сразу несколько человек. — А то, что сегодня 5 ноября 2017 года, — не поменявшись в лице, сообщил им тот. В помещении повисла гулкая тишина. Правда — ненадолго. Уже спустя пару минут послышались шепотки, истерические смешки, вздохи, всхлипывания. И, конечно же, никто не верил. А как такому поверишь? Путешествие во времени… Хм. Уж фонящий метеорит или неизвестный науке вирус пореалистичнее будут. А тут… В червоточину они что ли провалились? Вот тебе и занимательная физика, до которой даже лучшие умы пока не дошли… Та самая физика, которая ощущалась магией. Князев ошалело уставился на коллег. В мозгу словно выжгло цифру 2017. И она болела, чесалась, хотелось её вырвать и выбросить. Пять лет… Да за это время… Пздц. — Это тупость какая-то. Бред, — лаконично высказался Каспер, а затем отправился требовать доказательств вместе с другими инициативными товарищами, окружившими агента. Остальные промолчали. Егорыч робко кивнул головой. Информация не хотела укладываться в голове. Состояние — как в трансе — когда вроде и киваешь головой, и присутствуешь, однако здесь лишь физическая оболочка, а сознание где-то плавает в тумане. Прибывшие вежливые люди им что-то настырно показывали, доказывали — даты, видео, утренние новости от 5 ноября 2017… Князев слышал краем уха, как в отдалении начали рыдать какие-то женщины. Кто-то просил нашатырь, кто-то истерически требовал телефон и «выпустить немедленно». Врачей всё равно пришлось пройти. Необходимый поверхностный осмотр — давление, сердце, легкие, рефлексы. Может, всё-таки фонящий метеорит или вирус, а?! Но нет — здоров, никаких отклонений. Хотя Андрею казалось, что всё это — бесполезная трата времени. Остановись у него сейчас сердце или легкие, он, казалось, продолжит чисто механически сидеть на стуле и ждать чего-то. Всё окружающее казалось диким порождением сюрреализма. Может, Князь так и не отошёл с того странного сна о Зазеркалье? И всё это лишь плод его больного воображения?! Если и так, то мог бы чего получше придумать! Потому что пришлось также побеседовать с представителями органов власти. Всех их по очереди заводили в отдельные комнатки и детально расспрашивали: приземлялся ли где-то самолет, было ли что-то странное, где были, куда пропали…. Под конец разговора, напоминавшего допрос, у Андрея уже дико болела голова. Отвечал он машинально и односложно, в сознании вертелось лишь одно: «Я вам не верю, вы несете х*йню». В результате ему сообщили, что с ним ещё свяжутся, всучили с какого-то хрена визитку центра психологической помощи жертвам и родственникам авиакатастроф, и отпустили. Вот так просто. Даже датчик слежения в задницу не запихали… Хотя кто знает! Князь криво улыбнулся. Внезапно стали появляться другие люди, плачущие, истерически оглядывающиеся, выхватывающие злосчастных пассажиров пропавшего самолета и до боли сжимающих их в объятиях. Андрей даже и не понял, в какой момент перед ним вдруг оказалась Агата — бледная, с неестественно расширенными глазами, дорожками слёз на щеках. А ещё какая-то неуловимо другая… И он не о морщинках, что появились на некогда гладкой, как бархат коже. Хотя и те тоже прорезались, но ей шла такая зрелость. Она протянула руку и кончиками дрожащих пальцев дотронулась до его щеки. — Живой, — её голос сорвался до писка, — живой. Она притянула его к себе, почти повиснув на нем. Дрожь с пальцев перешла на всё тело — жена тряслась как в лихорадке, да и по ощущениям была такой же горячей. Князев уловил тепло её тела — и только тут понял, как замерз. Холод, казалось, шёл откуда-то изнутри. Агата же согревала, расслабляла, заземляла. Андрей, казалось, впервые после ошеломляющих новостей вздохнул полной грудью и огляделся. И почти тут же в паре метров от себя наткнулся на знакомый взгляд темно-карих глаз. Миха. Здесь. Пришёл. Стоит, привалившись к стенке, смотрит взглядом побитой собаки. Что-то скорбное во всей фигуре — огорчен, что ли, что вот он, Андрей Князев собственной персоной, пропавший, бл*ть, пять лет назад?! Что не сработало его колдунство? Взять бы, отодвинув жену, того сейчас за грудки да и, вздернув, поинтересоваться. Только вот что странно! Живое олицетворение грусти, тоски и вины — просто этот Мишка. Непонятные чувства охватили Князя… Зачем тот пришел, какого дьявола здесь забыл… Сил выяснять отношения не было. Потому Андрей попросту буравил того тяжелым взглядом из-под нахмуренных бровей, пока его не окликнул Егорыч. На том всё ещё висела жена, и он явно хотел уже рвать когти из этого проклятущего места. Как и Князь… Потому вскоре скомкано попрощавшиеся и договорившиеся созвониться через пару дней Князь, Вахтанг, Каспер и другие были растащены и увезены в разные стороны родственниками. Андрей чувствовал себя на редкость странно. В голове звенело, он словно проваливался куда-то. Реальность ощущалась серией картинок, которую не удосужились нормально склеить, чтоб получился мультик… К слову, о последних. Диана из тех, наверняка, уже выросла. А вот Алиса, наоборот, доросла. Нет, его не было слишком долго… Вот они, в сопровождении сотрудников полиции, выходят из здания. Князев, даже пребывая на границе реальности и ирреальности, удивился отсутствию надоедливых товарищей-журналистов. Удивился и обрадовался. Микрофонов в нос он бы сейчас точно не вывез. Мозг подкинул неожиданно логичную мысль: акулы пера ещё не знают, что пролилось столько свежей крови и фактов, а вот как узнают… На эту тему дальше думать не хотелось. Голова разболелась, и он сильнее вцепился в локоть Агаты, что уверенно тащила его за собой, как ледокол баржу сопровождения средь стылого льда и воды. Самое, что интересное, что боковым зрением он видел, как Горшок неотступно следует за ними. Андрей моргнул и обнаружил себя на заднем сидении такси, между Агатой и Мишей. Но если первая вцепилась в руку и прижималась всем телом, словно желая слиться в одно целое; то Миха отодвинулся так далеко, как мог, пытаясь слиться уже с дверцей. Взгляда, однако, не отводил, да рукой трясущейся (Князев по привычке поискал запах алкоголя, но не нашёл) пытался до него дотронуться, то и дело в последний момент одергивая. Словно сомневаясь не только в возможности коснуться, но и в возможности находиться здесь, с ним в такси, в этом мире, в этой вселенной. Странно, что это мысль пришла в его плывущую от нереальности реальности голову. Андрей всё смотрел то на город, подмечая, что да, несколько изменился, то на Горшка, который тоже изменился… Постарел — тут уж и без лупы, как для Агаты констатировать можно. Скорбные морщины избороздили лоб, переносицу и носогубные складки. Волосы были почти седые. Ну, право, точно дед… Но умирающим лебедем тот не выглядел. Лицо не осунувшееся, тело налитое силой — не скелет, не мумия высохшая. Нормальный такой крепкий… дед. Князь хмыкнул своим мыслям. Да, Миха неохотно ответил однажды журналистам, когда те до него докопались на Белой Полосе, что в старости он предпочитает либо не быть вовсе, либо быть этаким мудрым магом-отшельником. Что ж, тот хоть и не был слишком стар (хотя для панка — да), но шарм тот, определенно, уловил. Короткого осмотра хватило, чтобы с удивлением констатировать, тот не был под кайфом или под мухой. Чист не только телом, но и опрятно одет. Чудеса, да и только! Все эти перемены Андрей подмечал молча, он едва ли и пары слов сказал, с тех пор, как Агата к нему подлетела. Только кивал как болванчик, так что башка ещё больше разнылась. Открывать рот и пытаться что-то выяснять не хотелось мучительно. Только вот диво-дивное, и Горшок молчал, даже и дышал-то, кажется, через раз. Что такое крупное сдохло в местном лесу? Лось? Нет… Князь мотнул головой. Молчит — и спасибо на том… Он всё выяснит, но потом. Сейчас он как-то тяжко вздохнул и привалился к приятно холодящему больную голову стеклу, перегнувшись через Агату, так что частично оказался у неё на коленях, наверняка поддавив… Но осознание этого у него в мозгу так и не вспыхнуло. Князь захрапел, уже сквозь сон чувствуя, как истертая струнами ладонь аккуратно легла на его кисть. Но стряхивать Миху он не стал, окончательно вырубаясь.