***
Второй раз Питер застал Доктора Стрэнджа разговаривающим во сне в ночь похорон мистера С-, вернее, Тони. …Боже, никто до сих пор не мог поверить, что это произошло. Тони всегда был кем-то большим, кем являлся на самом деле, далеко не просто богачом, с эпатажными выступлениями и дотошными замечаниями о тонкостях нанотехнологий. Именно после этой игры на публику он всегда позволял маске упасть, а реальному Тони Старку остаться наедине с тем, что принято называть обратной стороной медали большой славы. Питер чувствовал себя особенным, будучи одним из немногих, кому доводилось видеть мистера Старка таким: без брони костюма, настоящего. Было ли что-то больнее осознания, что особенным ему уже никогда не быть? Так или иначе похороны были больше семейным эпизодом, и он не хотел портить их излишними слезами. Маленькая Морган разглядывала его на протяжении всей церемонии, и Питер мог только догадываться, что девочка видела в нем: лучшего друга ее покойного отца? Человека-Паука? Или обычного незнакомца? А может того, кто не спас ее папу от смерти? «Мистер Старк, мне что-то нехорошо» Чувство вины охватило его, сжав сердце Питера в своих цепких когтях, и оно едва не треснуло. Торопливо извинившись, Питер вылетел из бревенчатого дома и присел на поваленный ствол дерева во дворе. Обхватил голову руками, попытался успокоиться. Едва уловимый треск веток, пойманный паучьим чутьем, оповестил о госте раньше, чем Питер заметил подошедшего Доктора Стрэнджа. Он сел рядом. — Ты подслушивал меня, — констатировал маг вместо приветствия. — Вместо того, чтобы спать, как я велел. — Он перевел взгляд на Питера. — Ты назвал меня Ником во сне, — все, что сказал Питер в ответ. — Кто это? Доктор Стрэндж вздохнул, устало потер виски. — Врач, когда-то был моим коллегой, толковый, хотя и не без изъянов. — Он одарил Питера иронической усмешкой. — Порой страшно раздражал, что ты, наверное, уже понял. — Не совсем, сэр. — Питер уставился на свои поношенные кожаные ботинки черного цвета, единственную выходную пару, которая у него была. — Мне тоже говорили, что временами я могу ужасно мешать. Чутье, столь обострившееся после разрушений, учиненных Таносом, позволило заметить, как Доктор почти незаметно сглотнул. Доктор Стрэндж испустил тяжелый вздох. — Когда выбираешь путь врача, даешь обет, что-то вроде клятвы Гиппократа. «Primum non nocere», — продекламировал он на безупречном латинском. — Прежде всего, не навреди. Питер опустил взгляд в землю, не находя, что сказать на это. Доктор Стрэндж снова вздохнул. Питер уже начал думать, что это его дурная привычка. — Пошли, малец. Уверен, они уже готовы искать тебя. Питеру и остальным Мстителям любезно предложили остановиться в соседнем отеле на время поминок. Доктор Стрэндж тоже решил остаться, чтобы выразить свои соболезнования. Поначалу Тетя Мэй вызвалась остаться с Питером, чтобы отдельно передать свои слова сочувствия семье Старка, но она была слишком уставшей, напряженной и занятой, пытаясь придумать, где найти деньги на все товары в супермаркетах, цены на которые успели заметно измениться за пять лет. Поэтому Питер каким-то образом уговорил ее уехать домой. С Мэй ему, конечно, было бы легче. Позже той ночью, в отеле, слишком пафосном на его вкус, когда Питер не мог нормально спать уже бог знает какой день подряд после «Титана», его ноги сами привели его к единственному человеку, нахождение рядом с которым могло отвлечь от гнетущих мыслей хотя бы на немного. И в ту ночь Питер впервые за долгое время почувствовал себя необычайно спокойно. Сидя на холодном полу, прислонившись спиной к двери и прислушиваясь, как Доктор Стрэндж оперирует во сне, снова и снова торгуясь со смертью за жизнь своих пациентов.***
Следующий подобный раз произошел, когда Щ.И.Т. вызвал Питера на первую миссию, в которой была задействована магия. Ванда Максимофф создала некое силовое поле вокруг города, о котором никто раньше не слышал, что было в равной степени круто и пугающе. Это напомнило Питеру о гражданской войне, в которую его втянул Тони, и он был невероятно благодарен, что ему не пришлось сражаться с Алой Ведьмой тогда. Доктору Стрэнджу было поручено попытаться связаться с Вандой, по-видимому, посредством телепатии, что было вполне разумным планом. Они сказали, что маг должен выполнить поставленное перед ним задание. Но с Щ.И.Т.ом или без него, Доктор просто будет делать, что следует. В отличие от Мстителей, он ни на кого не работает. Питер не совсем понимал, что от него требовали, но он должен был помочь, хотя бы чем-нибудь. В какой-то момент ему показалось, что они просто не знали, что с ним делать, теперь, когда Тони не стало. Питеру понравилось болтать с Дарси Льюис, с ней было весело, а агент Джимми Ву научил его фокусам, от которых Стрэндж так сильно закатил глаза, что Питер подумал, что больше никогда их не увидит. (Что стало бы большой ошибкой. У Стрэнджа были удивительно выразительные глаза.) Моника Рэмбо была одновременно и добра и вспыльчива, и когда ей пришла в голову сумасшедшая идея встретиться с Вандой напрямую и предупредить ее о предательстве Хейворд, Питер, не колеблясь ни секунды, отдал всего себя делу. Попытка закончилась катастрофически. Когда специально разработанный Моникой космический вездеход развалился на части, Стрэндж успел вытащить Питера до того, как заклятие Ванды смогло его убить. Монике пришлось справляться самой. — Что ты творишь? — прогремел Стрэндж. Таким рассерженным Питер еще никогда его не видел. Он думал, что он злится на них с Моникой за их безрассудную неосторожность, но причина крылась в ином. Однако Питер был так испуган и взволнован, что даже не мог четко соображать и предположить иного. После неосторожно брошенных слов, о которых Стрэндж тут же пожалел, он даже не смог заставить себя взглянуть в глаза Паркеру. И это ранило Стивена больнее, чем любая магия хаоса. Питер хотел было сказать, что действительно пытался помочь, сказать, что понимал, что зашел слишком далеко, по глупости решив, что справиться без его помощи. Но сейчас он был слишком подавлен обрушившимся на него гневом, чтобы оправдываться. Вечером, как и всегда, Питер легко отыскал Стрэнджа. Все, чего ему хотелось, забыть о сегодняшнем дне и дослушать историю о Торе и его брате Локи, атаковавшем Землю. Он тихо проскользнул в комнату. В тот момент, когда Доктор Стрэндж предложил Тору свою помощь, он проснулся, очевидно, теперь чувствуя, что его подслушивают. — Прости, — тихо уронил Питер. — за все — и, к его полному ужасу, голос его предательски задрожал от сдерживаемых слез. Доктор Стрэндж негромко вздохнул, после чего проговорил: — Забирайся, малыш. И Питер, едва веря своим ушам, наполовину потерянный из-за сегодняшнего происшествия, лишенный нормального сна из-за недавней утраты дорогого ему человека, отчаянно желающий испытать хотя бы малейшую близость того, кто первым оказался рядом с ним после того, как Танос разрушил Вселенную… Решился. Медленно, боясь лишнего скрипа матраса и четко держась второй половины кровати, Питер осторожно скользнул под одеяло. Он лежал, страшась даже пошевелиться, пока не послышался очередной вздох Стрэнджа и большие руки не приподнялись, чтобы притянуть Питера в свои объятия. Грудь доктора Стрэнджа крепко соприкоснулась со спиной Питера, и его сердце начало согреваться. Через несколько секунд Питер заснул бестревожным сном. Впервые за столь долгое время. (На следующее утро Доктор Стрэндж стал Стивеном.)***
Питер начал наведываться в Санктум Санкторум. Не каждый день, но по крайней мере два раза в неделю. Быть там было подобно олицетворению таких слов как комфорт, безопасность и, пожалуй, нечто родному. Доктор Стрэндж помог Питеру почувствовать себя под защитой, ощущать себя как дома. Несмотря на то, что Питер называл его «Стивен» в своих мыслях, на самом деле он оставался Доктором Стрэнджем. Это исключало возникновение неловкостей между ними. Был один из дней, когда Питер без зазрения совести вторгся во владение Стивена. Ну, если бы оно само было против, могло бы не пустить его. Он был на 99,9% уверен, что Святилище само захотело, чтобы он вошел. Черт возьми, возможно, оно даже помогло исполнить его желание. На данный момент он не стал бы списывать это на банальную магию. Двери распахнулись, и на пороге появился Питер. Доктор Стрэндж даже не дрогнул при его появлении. Однако края Плаща приподнялись, что было добрым знаком. Он прошел туда, где обустроил свою импровизированную лабораторию, и достал инструменты для одного из своих экспериментов. Справедливости ради, Стрэндж никогда не говорил ему об этом ни слова. Питер посчитал себя немного эгоистичным, когда перетащил сюда часть своего оборудования, но он знал, что, если бы Стрэндж был против, сразу сказал бы об этом. Плащу, по-видимому, наскучило то, что занимало внимание его хозяина, и он, не раздумывая, перелетел к Питеру. — Человек-Паук, Человек-Паук, делает все, что может паук… — Откуда это? — спросил Стрэндж удивленно и одновременно с некоторым раздражением, которое больше оставалось привычкой. — Из мультфильма. Эту песенку все дети знают, — беззаботно ответил Питер. — Ничего не могу с собой поделать. Мотив такой привязчивый. Плащ согласно закивал. — Неужели? — последовало сухое изумление Стрэнджа, однако губы его растянулись в невольной улыбке. Остаток дня ушел на работу над индивидуальными проектами. Доктора Стрэнджа внезапно вызвал в Камар-Тадж Вонг — новый Верховный Маг («Так получилось, малыш, и, если бы я был здесь все эти пять лет, титул все еще принадлежал мне»), как раз в тот момент, когда Питер гадал, что заказать им на ужин. После возвращения Доктор Стрэндж предложил Питеру одну из комнат для гостей, Плащ выступил в роли проводника, несмотря на то, что они втроем уже много раз ходили здесь. И хотя вечер Питера начинался в этой комнате, наутро он неизменно просыпался в объятиях Стрэнджа. Это было неизбежно. Сегодняшний вечер не стал исключением. Шаги Питера были почти бесшумны, когда он на цыпочках прокрался в спальню Доктор Стрэнджа — нет, Стивена. Ночью он всегда был Стивеном. Питер знал, что он спит. Дыхание мага было мерным, спокойным. И все же когда Питер вошел, его встретили хрипловатым ото сна: — Здравствуй, Питер. Мальчишка быстро, но все же чуточку боязливо, забрался под одеяло: — Есть местечко? Прежде Питер не разговаривал со Стивеном, когда они спали вместе. Не в его характере было мешать, когда человек отдыхал. Но как там говорится? Все когда-нибудь случается в первый раз. — Этим летом я еду в путешествие по Европе со своим классом, — начал Питер тихо, застенчиво и с неясной тревогой в голосе. Он негромко выдохнул. — Я немного напуган. Единственный раз, когда я покидал страну, не считая космоса, был, когда я отправился в Германию во время всей этой неразберихи с Заковианским договором. — Все будет хорошо, тебе незачем переживать, — пробормотал Стивен отчетливо поддерживающим тоном, несмотря на то, что почти спал. — Тебе будет полезно провести немного времени с друзьями. Питер Паркер всегда появляется раньше Человека-паука. Ты слишком важен. Губы Питера сами собой растянулись в тихой радостной улыбке. — Ты правда так думаешь? — Правда.***
Тайна личности Человека-Паука оказалась разорванной в клочья. Тетя Мэй была скомпрометирована, жизни Нед и Эмджей были разрушены, и тем не менее они гордились тем, что Питер доверял им. По собственной глупости Питер позволил себе поддаться манипуляциям Мистерио. Питер поверил ему, и скольких жизней стоила его ошибка? Вскоре после того, как самолет Питера приземлился в Нью-Йорке, Стивен отправил ему открытку, которая, как он догадался, была лишь способом сказать: пожалуйста, свяжись со мной как можно скорее. Но Питер по-своему расценил это, подумав, что, возможно, Стивен дает ему немного свободы, решить самому, что делать дальше, а не слепо следовать тому, что маг считал правильным. Стивен разрешил ему выбирать самому. Когда в последний раз кто-нибудь проявлял к нему такое уважение? Но Питер не хотел прекращать свои «сеансы терапии», к которым уже так привык, и все, что ему было нужно — это доктор. Стивен выглядел почти удивленным, встретив его, что было странно. Он думал, что Стивен знал обо всех его приходах и уходах из Святилища. Если только не произошло чего-то серьезного, о чем Питер не знал. — Я прочитал об одном заклинании, ты мог бы его сотворить, — начал Питер, прежде чем Стивен успел заговорить, открывая страницу в пыльном фолианте, на поиск и перевод которого ушло около миллиарда лет. Но Питер был поразительно настойчив. — Вот. Это. Руны Коф-Кола. Лицо Стивена изменились, черты его лишились всяких следов эмоций. Но Питер не позволил себе изменить своего решения. Возможно, магу просто не понравилось, что какой-то мальчишка нашел наглость заставлять его рисковать магией. Что ж, разве Тони не сделал бы тоже самое? — Нет. Питер на мгновение опешил. — Ладно, — коротко сказал он, надеясь, что тон ответа скроет внутреннюю обиду. — Тогда я пойду и найду другого колдуна, который это сделает. Стивен быстро захлопнул книгу, и, убирая ее на место, бросил с некоторым негодованием: — Достаточно трудно найти колдуна, готового применить крайне опасное заклинание, которое сотрет память у людей по всему миру. Вдруг выражение лица Стивена смягчилось, и Питер подумал, что его огорчение отказом было слишком очевидным. Эмоции всегда были написаны на его лице. — Мне жаль, малыш, — проговорил Стивен тихо, искренне. — Я понимаю. Питер отчаянно пытался игнорировать горький ком в горле, предшествующий слезам. Сердце лихорадочно билось от мысли: беги, уноси ноги, прекращай строить из себя героя, Паркер. Да, это была глупая идея. Ему не следовало приходить сюда. Однако магия превзошла сверхскорость. Руки обхватили его, поймав паука в свою сеть. — Двадцать секунд, — прошептал Стивен куда-то в висок Питера. — Этого достаточно для выработки окситоцина в организме, пока симпатическая нервная система работает, пораженная стрессом. Окситоцин — гормон доверия и привязанности. Гормон любви. — За это время уровень кортизола снизится, и ты почувствуешь себя менее напряженным. — хриплое дыхание касалось кожи Питера. — Я обещаю, тебе станет легче. Просто позволь мне, — голос его дрогнул. — Позволь мне сделать так, чтобы ты почувствовал себя лучше. Стивен держал его в своих объятиях, пока Питер не перестал плакать, отпустив, казалось бы, всю накопившуюся боль, через которую прошел за последние восемь месяцев, нет, последние пять лет. Отпустил, по-детски пряча слезы в ткани мантии Стивена, пока Плащ мягко гладил его по спине. Вскоре Питер затих. Но его не торопились отпускать. Вместо этого Стивен молча поднял Питера на руки и отнес в спальню, после чего бережно уложил в собственную постель («Малыш, когда ты в последний раз спал?»), лег рядом и накрыл пледом, обеспечив столь необходимый мальчику комфорт. В полусонном состоянии Питер мысленно подметил, что это первый раз, когда они лежат вместе днем. Почему-то это имело значение. Питер ждал, борясь со сном, пока дыхание Стивена не стало полностью ровным и расслабленным. Питеру было необходимо слышать его голос, он уже не мог заснуть без привычной «мантры» перед сном. И Стивен себе не изменил. — Простите, я… не уловил суть ваших отношений, он ваш… ваш, не знаю, стажёр? Питер тихо хихикнул, воспоминание оставалось столь ясным в его памяти. Это была абсолютно сумасшедшая первая встреча. — Нет, — ответил он, припоминая, что отвечал тогда, — Кстати, я Питер. — Доктор Стрэндж. — О, выпендриваться будем, тогда я Человек-паук. Нахмуренное во сне лицо Стивена и его бормотания были для Питера приятнее любой колыбельной.***
За всё проведённое вместе время — годы, сложенные из отдельных месяцев и дней — Стивен никогда не слышал, чтобы Питер разговаривал во сне. Он знал, что мальчику нравилось слушать его разговоры с самим собой по ночам, догадывался, что Паркер, как бы странно это не было, находил в них утешение, и в какой-то момент обнаружил, что не может ему отказывать в этом. Неожиданно для себя Питер Паркер нашел человека, который стал для него чрезвычайно важен. В конце концов, это не стало большой неожиданностью. Спать в обнимку с кем-то столь долго — это должно было к чему-то привезти. Вместе с неожиданной благосклонностью Стивена — тем более. Тем не менее, обычно только Питер подслушивал «ночные байки» от Стивена. До этой ночи. — Пожалуйста, не превращай меня в слизняка, — испуганно бормотал Питер, бредя во сне, с той особенной детской невинностью, которой отличался только он. Стивен немного приподнялся и озадаченно хмурился целых пять секунд, прежде чем догадался в чем дело. — Питер, — прошептал Стивен, непроизвольно поднимая руку, и мягко провел ладонью по спутанным волосам Питера в успокаивающем жесте. — Все хорошо. Это всего лишь сон. С некоторой неловкостью он наклонился к Питеру, легко поцеловал в макушку. — Все в порядке. Давай дальше спать. Я с тобой. Уже давно не ребенок, но еще совсем мальчишка, которого Стивен желал больше всего на свете, капризно уткнулся лицом в шею мужчины. — Но я не хочу, чтобы ты превращал меня в слизняка. Питер коснулся носом голой шеи мага, отчего по спине Стивена невольно побежали мурашки. — Не бойся, малыш, — тихо усмехнулся Стивен, обнимая, — ни в кого я тебя не превращу. Питер умиротворённо выдохнул, совсем легкая, но много счастливая улыбка коснулась его губ. — Обещаешь? — Обещаю.