Отличия очевидны, или о пользе обмена телами

      Иллуми осознает себя. Себя, лежащего на мягкой теплой кровати, и тепло рядом. Он за мгновение распахивает глаза, за это же мгновение осознает отсутствие игл и за следующее рывком подносит короткие ногти к шее человека рядом и сверлит глазами. Второй человек медленно разлепляет глаза и недоуменно пялится на него. Да что здесь, в конце концов, происходит?!       — Лань Чжань? — хрипловатым после сна голосом зовет его неизвестный, в ответ на что его тело отдает мурашками, но сейчас важно совсем другое, — нет, не ты.       В то время, пока собеседник привстает с постели и немного отодвигается, чтобы не быть буквально прилипшим к нему, Иллуми немного понимает. Осознает, что и правда не он. Не его тело. Начиная с ощущения чужой одежды, короткими ногтями и иной комплекции. В пространстве ощущалось почти также, но почти; ощущение чужеродности затопило его сознание.       В это время он буравил собеседника напряженным взглядом, а тот делал то же самое, но более явно, напугано и недовольно.       — Ты не можешь быть Лань Чжанем, он обычно бросается на людей с мечом, а не с ногтями в горло, — собеседник поделился мыслями, задумчиво потирая шею, которую Золдик отпустил пару секунд назад, потому что не чувствовал угрозы; но все еще был на стороже, — кто ты?       Он наконец обратил внимание на парня перед собой. Это был молодой человек чуть больше 20 лет, темные растрепанные* волосы доставали до постели и были разбросаны по ней, белые одеяния чуть сползли с его плеч, и открывался вид на ключицы, на которых Иллуми, не в силах себя остановить, задержал взгляд на тягучие несколько секунд, пока в груди что-то кольнуло. Окружающее же пространство напоминало древний Китай, и собеседник лишь подтверждал предположение.       Он чувствовал легкое беспокойство внутри, и, учитывая, как теперь его тело реагировало на любые слова незнакомца, решил все же ответить.       — Иллуми Золдик. — он потупил на него взгляд с пару секунд, — я не знаю, кто ты и где мы.       — О,— многзначитально протянул неизвестный, — Вэй Усянь. — они помолчали пару секунд, пока он собирался с мыслями, — может, из-за того, что ты в его теле, я не чувствую от тебя опасности, так что пока я тебе поверю. Но если ты захочешь причинить ему боль, — глаза его жутко и неестественно сверкнули красным, — то я приложу все усилия, чтобы не допустить этого.       Иллуми еще раз окинул его взглядом. Может, человека рядом и стоило бояться, после секундного порыва сразу после пробуждения он об этом не задумывался. Он также не чувствовал от собеседника опасности, поэтому решил оставить попытки добиться своего силой. Золдик вспомнил о миссии, которую он так и не завершил, и вряд ли сможет сделать с этим что-то в ближайшее время. Хотел было спросить, каковы их цели, но проглотил вопрос на этапе зарождения, потому что они явно не были заняты чем-то серьезным, раз Вэй Усянь так беззаботно себя вел.       Он прокрутил еще раз его слова, а потом положение, в котором проснулся, и реакцию тела. Ну да, какой еще дурак будет думать в первую очередь о другом человеке, а не о себе, как не влюбленный.       — Волнуешься за своего парня? — спокойно и буднично произнес Золдик, чтобы прояснить и получить больше информации, на что получил полный негодования, смущения и непонимания взгляд, — мужа? — Иллуми совсем не понял его реакции, он оскорблен тем, что так сильно опустил их отношения? Учитывая обстоятельства*, он должен был догадаться сам, верно.       — Что?! — кажется, Вэй Усянь вспыхнул пуще прежнего, а Золдик совсем не помогал ситуации, — Мы!.. Мы не в отношениях! — с запинками, хватая ртом воздух, прошипел-прокричал парень, — с чего ты вообще взял?!       Иллуми удивился, но вида не подал. Стоит ли раскрывать все карты сейчас, или лучше подождать еще, пока не появится больше информации?       *       В то же время.       Холодный ночной воздух заставил Лань Ванцзы обратить внимание на происходящее вокруг. Он открыл глаза, увидел ночной город и балкон в доме напротив, на котором, видимо, он сосредоточил все свое внимание. Решив осмотреться, повернул голову туда, где было больше фонарей, чтобы изучить местность.       — Малыш Луми? — насмешливо послышалось из-за спины, и он резко обернулся, встречаясь взглядом с глазами, в которых было столько же шока, сколько и в его голове. Он не почувствовал его сначала, и все еще не чувствует от него опасности, — кто ты? — грубо выдохнул собеседник, неотрывно смотря на него, держа в руках что-то, что вроде было картами, но Ванцзы не был уверен.        А Хисока помнил, что тот никогда не отрывается от миссии.       — Лань Ванцзы, — сказал он не своим голосом, и только сейчас осознал, что что-то не так. Возможно, все. Он почувствовал порыв ветра на своей коже, и осознал короткий топ на себе, вместо привычных длинных и объемных одеяний, темные прямые волосы, не собранные никак, хотя которые доставали и струились до уровня копчика, а также иглы в своих руках с длинными и пугающе острыми ногтями,       — Кто ты и где мы?       Собеседник хитро облизнулся:       — Жаль, я думал, Иллуми наконец наградил меня своим вниманием, — конечно, он не думал, осознавая, что Иллуми так не делает, и это точно не может быть он. Сейчас он разглядел намек на вопрос в чужих напряженных глазах, — можешь называть меня Своим Любовником. — он еще раз ухмыльнулся, открывая вид на белые острые клыки, по которым почему-то захотелось провести языком, но Лань Чжань быстро отмел это наваждение. В принципе, то, что хозяин тела был в любовной связи с этим мужчиной, казалось реальным, но, по всей видимости, не поощрял его своим вниманием, а он не собирался тешить этого самодовольного человека.       — Не могу. — коротко ответил Лань Ванцзы, надеясь получить ответы на свои вопросы.       — Ох, ладно, хотя было бы здорово, Иллуми этого никогда не признает, — прикрыл в улыбке глаза собеседник, — Хисока. Хисока Морроу.       — Хисока, — повторил Ванцзы, задумчиво глядя на кричаще-яркие волосы Морроу, за которые резко захотелось потянуть, поэтому решил продолжить задавать вопросы, - что мы здесь делаем? Каковы наши цели?       — Лань Ванцзы, не хочу тебя расстраивать, но цель здесь как раз твоя, я же скрашиваю твою скуку своим присутствием, — протянул с ухмылкой человек, на что в голове возникло слово «шут», и не хотело оттуда выходить. Почему-то Лань Чжань подумал, что то, что шут «скрашивает его скуку своим присутствием» признает только сам Хисока. Но по реакции тела некого Иллуми он подумал, что тот совсем не против, но не говорит этого. Кое-кого напоминает, забавно.       — Да уж, не могу привыкнуть видеть такое его поведение, — похоже, Морроу надоело смотреть на мысленные потуги его собеседника, и он обратил его внимание на себя, прежде чем продолжить, — Иллу всегда больше всего заботят миссия. О, ну, больше только семья, но миссии его именно поэтому и заботят, — Хисока с прищуром посмотрел на него, — тебе интересно слушать про хозяина тела?       — Хозяину тела было бы интереснее послушать про тебя, — неосознанно сказал Лань Чжань, прежде, чем понял, что же такое вылетело из его рта. Шут произнес нечто похожее на «о», и хищно облизнулся, красиво прищурив свои глубокие золотые глаза. Лань Ванцзы плавился почти также, как когда смотрел на Вэй Ина. Его кольнуло, и он резко подумал о том, что Иллуми сейчас, вероятно, в его теле. В голове пронеслись мысли о том, что он может ему навредить, но они также пронеслись мимо, потому что во-первых, Вэй Ин в состоянии сам себя защитить, а во-вторых, была надежда, что у того человека не поднимется на него рука. У Лань Чжаня не поднялась бы в любом состоянии. Учитывая то, что они в этот момент спали вместе, может, Иллуми (подумает) поймет что-то лишнее, и это уже… Пугает.       *       Они уже сидели так какое-то время. Вэй Ин пытался побороть и скрыть смущение, и со временем у него это получилось. Он снова посмотрел на него уверенными, пусть и немного настороженными глазами, и его губы растянулись в открытой улыбке, которую тут же захотелось сцеловать. Иллуми был удивлен, ему не было присуще что-то настолько… нежное и теплое. И они еще сомневаются, что не в отношениях? Впрочем, это было не его дело, да и он не то чтобы хорошо разбирался в человеческих отношениях. Впрочем… Может, ему было совсем чуточку нечем заняться, ведь на свою незаконченную миссию он повлиять не мог, отсюда опасностью не разит, а человек напротив очень привлекал его на физическом уровне, и он не мог этому противостоять. Он подумал, что, наверное, Хисока чувствует то же самое, когда задумывает развлечь себя, и не в силах устоять этому. Может, Золдик чувствовал это, может, пару раз… Но пока у него значительная сила воли, он будет противостоять этому шуту и не поощрять его самолюбие.       В общем, он решил, что ничего не потеряет, и решил развлечь себя.       — То есть, ты считаешь нормальным лежать в обнимку с человеком, с которым вы не в отношениях, и смущаться от любого его упоминания? — а еще чувствовать желание поцеловать, прикоснуться, пропустить пальцы сквозь волосы, пригладить их, утонуть в серых глазах, вечно смотреть на них и быть не в состоянии отвести взгляд, но это он хотел предъявить скорее хозяину тела. Собеседник снова стушевался, открыл рот, чтобы что-то сказать, но скоро закрыл его, зло зыркнув на него глазами.       — Так удобнее спать, — отвернулся в конце концов от него Вэй Усянь.       — То есть, ты бы лег так с любым?       — Боже, нет! — забавно, Иллуми чувствовал его реакции на физическом уровне, знал, что и как ему сказать, как выбить нужную. И это совсем не походит на отрицание их отношений.       — И вообще, ты просто пришел непонятно откуда, занял тело моего!.. эм, друга, не смотри на меня так, не забывай, я знаю Ванцзы, и свое презрение тебе скрыть не удастся, так вот, и теперь просто пытаешь меня по поводу наших отношений? Ты уверен, что ты оказался здесь случайно, и это не какой-нибудь коварный план? — Собеседник прищурился, а Иллуми, несмотря на осознание того, что Вэй Усянь говорит так много из-за стресса, и правда задумался. На секунду промелькнула мысль о том, что он пытается помочь такому же безэмоциональному куску построить отношения, что, в общем-то, имеет смысла столько же, сколько помочь в их с Хисокой отношениях… Теперь Золдик смутился. Это не то, о чем он предпочитает здесь думать. Кажется, второй заметил это.       — О, то есть, у тебя есть свои причины, да? Неужели нравится кто-то? — заговорчески улыбнувшись, Вэй Ин был рад, что тема разговора поменялась. Иллуми прокатил на языке слово «нравится». Ну нет, оно было странное, так не подходит им с Хисокой. Он подумал, что он бы не хотел его убивать. Собеседнику сейчас это покажется странным и очевидным, а если бы это услышал Хисока, он бы поднялся на смех и утонул бы в самодовольстве и «я знал, ты меня любишь, малыш Луми», Золдик фантомно почувствовал на себе его самодовольный взгляд и чертят в золотых глазах, и острые клыки, по которым проводят языком, и кажется, забыл, что на него все еще смотрят, и что его эмоции распознают, потому что увидел он почти такой же самодовольный взгляд.       — О, не переживай, мы в одной лод—       — Что это? — Иллуми перебил его вместе со своими мыслями, потому что не хотел на этом концентрироваться. Он указал на коробку на полке, с аккуратно и искусно вырезанными лотосами на темном, почти черном дереве.       — О, это? — собеседник быстро потерял интерес к их предыдущему диалогу и встал с кровати, зовя собеседника за собой. Они встали и подошли к шкафу, он решил не замечать, как тянет в животе от вида такого растрепанного и домашнего Вэй Усяня, и оставил разбираться с этим хозяина тела, потому что, кажется, еще немного, и тело не сможет сдерживать себя, и просто утонет в человеке напротив.       *       — Что же еще хозяину тела будет интересно? — низким глубоким голосом произнес Морроу, от которого пошли мурашки, но он не собирался сдаваться, — Или, может, будет интересно тебе? — наклонил голову в бок собеседник, придвинувшись ближе. Лань Чжань напряженно молчал, не собираясь выдавать Иллуми. Неожиданно, шут, клоун выдохнул, и снова отодвинулся на достаточное расстояние,       — Надо же, Иллуми тоже никогда не реагирует на мой флирт.       — Флирт?.. — Он только что флиртовал с ним? Какова вероятность того, что Вэй Ин, когда либо, хоть раз, флиртовал с ним, а он не заметил?.. Возможно, Ванцзы нахмурился, и, возможно, произнес последнюю фразу вслух.       — Не знаком к сожалению с Вэй Ином, но раз ты задумываешься об этом, значит, хотел бы, чтобы он с тобой флиртовал? — чуть менее хищно, но не менее самодовольно улыбался клоун.       — Да, — прежде, чем он успеет подумать о том, что этой честностью лишь тешит эго шута, говорит Лань Чжань. В конце концом, Вэй Усяня здесь нет, так что ему стыдиться нечего.       *       В это время Вэй Усянь нежно взял коробку, провел по ней пальцами, отчего все тело Иллуми покрылось мурашками и сладким тягучим ощущением, и почувствовал нехватку кислорода в легких. Парень открыл коробку, аккуратно отложил крышку, и достал предмет, который лежал внутри.       Это оказалось флейтой, вырезанной из неровного бамбука, но настолько аккуратная, насколько она могла быть из изначальных характеристик. Тело Иллуми почувствовало тепло, — знаешь, произошло много чего, и вдаваться в подробности тебе нет смысла. Но эту флейту вырезал мне Лань Чжань, — было видно как он пытается подавить рвущуюся наружу улыбку, и бабочки в животе Иллуми пребрались еще и в легкие, и он забыл, как дышать, — у меня сейчас есть другая, моя прошлая, и Лань Чжань говорит мне пользоваться ей, потому что звуки из нее выходят более чистые, и соответственно, в бою она более ценная. Но эта…— Он посмотрел на Иллуми, как бы спрашивая, может ли он быть еще более откровенным. То тепло, с которым Иллуми на него смотрел, почти не дыша, чуть не заставило его ноги подкоситься, поэтому он коснулся плеча Золдика, чтобы продолжать стоять и чувствовать тепло его тела, продолжил,— эта намного ценнее для меня. Я чувствую в ней ту заботу, с которой он относится ко мне. Даже если не чувствует того, что чувствуя я, — он тяжело вздохнул, Иллуми хотел сказать ему, что нет, это он точно чувствует, но его перебили, — а коробка… Она просто волшебная. Мастер, сделавший это, мне все еще не известен, потому что Лань Чжань не рассказал мне о нем, но… Я чувствую от нее тепло. И энергию. И сделана она очень искусно… Я не люблю материальные вещи, но эта, безусловно, самая важная из всех них, — он наконец выдохнул, переставая безостановочно лить поток информации и чувств, что сами вытекали из него.       — Он сам ее сделал.       — Что? — Вэй Усянь заторможенно моргнул. Иллуми вперился взглядом в коробку-шкатулку, и просто чувствовал, знал, что этот человек хотел вложить в нее всю любовь и чувства, которые были в нем, потому что боится сказать о них. Ему срочно нужно было что-то сказать.       — Он сделал ее для тебя. Вложил туда все свои чувства, — глаза Вэй Усяня распахнулись настолько, насколько это возможно, он открыл рот, чтобы что-то сказать, — больше я ничего не скажу. — Он и так выдал уже достаточно. Вэй Усяню пришлось закрыть рот и прожить все то, что он чувствовал, все то, в чем все еще был не уверен. Он был уверен лишь в одном.       — Я люблю его, — на выдохе, облегченно-чувственно произнес он.       — Кого?              *       Хисока вновь хищно улыбнулся.       — Почему бы тебе самому с ним не пофлиртовать? — Действительно, почему? Потому что он не умел, как минимум, потому что он бы растаял и не сумел сказать ничего красивого, если бы смотрел Вэй Ину в глаза, как максимум. Но, конечно, этому нахальному клоуну он бы это не сказал. Вместо этого он скажет другое.       — А почему бы вам не обратить внимание на свои отношения, вместо того, чтобы встревать в чужие? — Вероятно, Лань Чжань слишком много времени проводит с Вэй Ином, потому что, вообще-то, хамить незнакомым людям не его конек. Но этот самодовольный шут вынуждает все его нутро напрягаться так сильно, чтобы не вцепиться ногтями ему в глотку. Возможно, он спросит об этом позже.       — О, а с нашими отношениями что-то не так? Думаю, все именно так, как быть и должно.       — Именно поэтому вы хотите разоврать друг друга на куски? — С подозрением холодно спросил Ванцзы.       — О, Лань Ванцзы, ты не представляешь, как это возбуждает меня, — на этом моменте Лань Чжань решил, что тот точно извращенец. И что обладатель его тела тоже, раз это пробуждает тугой узел у него в животе.       — Ладно, я думаю, это достаточно странно, хотеть убить друг друга.       — Я бы позволил ему убить меня.       — Кому?              *       Вэй Ин повернул голову. На него смотрели светлые, непонимающие глаза. Его любимые глаза. Он понял, как сильно он скучал по нему все это время.       — Лань Чжань!— Он тут же бросился на него с объятиями, одновременно пряча свое смущение от того, что он это услышал, и одновременно утопая в любимом человеке. Лань Ванцзы простоял пару секунд без движений, а затем облегченно выдохнул и опустил руки тому на талию, прижимая к себе как можно крепче.       — Ты правда сделал эту шкатулку сам? — Вэй Ин был еще не готов открывать глаза, поэтому просто спросил шепотом ему на ухо, но когда ответа не последовало через несколько секунд, он немного отодвинулся, чтобы посмотреть на его лицо. Уши и шея второго пылали, а сам он нервно отвел взгляд. Вэй Усянь безмерно умилился такой картине, и ему захотелось его поцеловать. Он ткнулся пальцем в его щеку, которая оказалась такой же горячей на ощупь.       — Как много… он тебе сказал?… — спустя какое-то время проговорил Лань Ванцзы, на что Вэй Ин весело улыбнулся, в нем снова проснулась жажда веселья.       — Не так уж и много, всего лишь то, что ты меня очень любишь, — он заговорчески посмотрел в глаза Ванцзы, но тот, кажется, не разделял его веселья.       — И ты…? — Кажется, он спрашивал, как он отреагировал. В этот момент Вэй Ин подавился воздухом. Он не отрицал! Ему понадобилось какое-то время, чтобы прийти в себя. Он понял это потому, что на него смотрели взволнованные глаза человека, с которым они прямо сейчас стояли в объятиях. Вэй Усянь переместил руки повыше, на шею второго, чтобы придвинуть их головы ближе, едва не касаясь лбами. Его настроение взлетело до небес.       — Лань Чжань, — шепетом протянул он своим глубоким голосом, так, что у того, к кому он обращался, пошли мурашки, — он мне ничего не говорил, — глаза Ванцзы расширились, а зрачки сузились, он испугался, — скажи ты.       Все стало совсем не важно. То, что он оказался таким глупым, и не сумел просчитать то, что Вэй Ин захочет пошутить, что, что тот человек, вероятно, был более собранным, и не сказал бы подобного. «Бесстыдник» бесследно утонуло, значение имел только Вэй Усянь в его объятиях, который просил признаться ему в любви, и, кажется, пару минут назад признался именно ему.       — Я люблю тебя, Вэй Ин. Очень люблю,— выдохнул облегченно-чувственно Лань Ванцзы, как Вэй Усянь пару минут назад, — я обещаю всегда тебя защищать и быть на твоей стороне. — Самая нежная улыбка в ответ стоила этой исповеди.       — Я люблю тебя, Лань Чжань, — он придвинулся так близко, что опалял своим дыханием чужие губы, —я обещаю больше никогда не отвергать тебя, заботиться о тебе, и, я могу тебя поцеловать наконец? — Кажется, сначала у него был какой-то план того, что он хотел сказать, но к концу его голову окончательно вскружил парень напротив, который, вместо ответа, просто приблизился ближе, давая коснуться их губам друг друга. Фейерверк внутри был вызван.       — Да, — выдохнул Лан Ванцзы, и на его вопрос, и на то, что это наконец произошло. Он придвинулся еще раз, Вэй Ин мазнул своими губами по его, и ноги подкосились. Они еле добрались на кровати, и Ванцзы посадил его на свои колени, и притянул так близко, как только мог, зарываясь и утопая в поцелуе и в его растрепанных волосах. Они исследовали рты друг друга и языки, пока не перешли на шею Ванцзы и висок Усяня.       — Я больше никогда тебя не отпущу, — прошептал Лань Чжань куда-то между поцелуями.       — Я больше никогда не уйду, — также прошептал ему Вэй Ин, закрепляя клятву поцелуем, в который они вложили все свои чувства.       *       Хисока посмотрел в темные омуты напротив, в которых увидел непонимание, и, кажется, спокойствие. Он шагнул ближе.       — Я сказал, что позволил бы тебе убить меня. Ты бы сделал это? — Повторил хриплым глубоким шепотом Морроу, подходя еще ближе, и, взяв его руку, поднес к своему горлу, — оказал бы мне такую честь?       Иллуми шумно вздохнул, и провел коготками по шее второго, откуда пошла кровь. Хисока облизнулся. Золдик не задевал жизненно важные точки, и шут знал это, и был несомненно доволен.       — Думаешь, я бы испачкал об тебя свои руки? — Шепотом, с придыханием спросил он.       — Ты уже это делаешь, — в глазах Хисоки было столько огня, сколько Иллуми видел разве что на самых жутких его битвах. Он почувствовал, как что-то горячее капнуло ему на руку, и опустил взгляд. Увидел капли крови, что медленно стекали по его рукам. Он не видел смысла сопротивляться.       Золдик наклонился и коснулся языком своих пальцев, на которых была его кровь. Затем перешел на чужую шею, и размашисто слизал всю кровь оттуда, ожидая, пока выступит новая. Сверху вышло что-то, похожее на стон.       — Не знал, что ты можешь быть таким смелым, малыш Луми.       — Заткнись.       — Заткни меня, — несомненно, он слышал это не в первый раз, но сработало только сейчас. Он рывком стал выше, и с размаху врезался в чужие губы. Они же изогнулись в ухмылке.       Из-за этого он схватил того за волосы, потянув так, чтобы входить в его рот под удобным углом. Этот поцелуй не был нежным или аккуратным, он был грубым и властным, но в это же время чувственным. Иллуми провел языком по его клыкам, а тот немного прикусил, из-за чего пошла кровь, и Иллуми еще раз дернул его волосы. Они одновременно застонали. Целовались слишком долго, и Хисока отстранился первым. Он тяжело дышал и смотрел своими глубокими золотыми глазами.       — Когда ты такой властный, это очень возбуждает, знаешь? — усмехнулся клоун.       — Знаю, — сказал Иллуми, проводя коленом по чужому явному возбуждению, выбивая из того протяжный стон. На его губах все еще оставалась кровь. Иллуми облизнулся.       — Меня не интересует одноразовый секс, — резко сказал Иллуми. Понемногу, он начинал жалеть, что начал все это, но его тело, которое сейчас тяжело дышало и пробивало грудную клетку сердцебиением, так не считало.       — Малыш Луми, я только что сказал, что хочу, чтобы ты, и только ты убил меня, неужели ты считаешь, что я настолько ветренный, что разбрасываюсь своей жизнью направо и налево?       — Да.       — В этот раз я не уверен, насколько ты прав,— усмехнулся клоун, но Иллуми почувствовал облегчение.— Но хорошо, могу предоставить тебе неодноразовый секс, — на него все еще смотрели с недоверием, — эй, я только что отдал тебе свое сердце.       — У тебя его нет.       Хисока взял его руку, и прислонил к своей гуди, туда, где уже чужую грудную клетку пробивало сердцебиение, — ты заставляешь его биться чаще, — вероятно, это было самое сопливое, что он сказал за всю свою жизнь, хоть все и портила его ухмылка.       — Неодноразвый секс, и ты не позволяешь никому, кроме меня, убить тебя, — Иллуми снова приблизился близко, и слизнул кровь в его губ.       — Малыш Луми, тогда тебе придется меня защищать.       — И перестаешь меня так называть, — завершил свое требование Золдик, не комментируя предыдущую реплику.       Хисока ухмыльнулся, и притянул его ближе. Сделка завершена.       Они прокусили друг другу губы.       Конец.