***
Не бывает ничего хуже, чем девушки во время покупок одежды. Когда Люмин согласилась на просьбу Навии пройтись с ней по магазин и обновить гардероб. Никогда не интересовавшаяся подобным путешественница не думала, что это может быть настолько утомительно и долго. Даже малышка Паймон, заскучав, растворилась в воздухе, оставляя бедную Люмин одну. Уже шел четвертый час того, как Люмин бродила с новой подругой по магазинам, пока та охотно примеряла чуть ли не каждый предложенный консультантами наряд. Мечница готова была выть и лезть на стену от этого. Но самое страшное случилось, когда Навия переключилась на нее. Задумчивый и оценивающий взгляд девушки, направленный на путешественницу, заставил ее захотеть сбежать еще больше. — Люмин, не желаешь ли временно сменить свой наряд? Я понимаю все его удобства, и все же, ты, в первую очередь, девушка. Очень красивая юная девушка, которая пользуется популярностью у молодых господ, — приобняв путешественницу за плечи, блондинка повела ее в очередной магазин, на витрине которого стояли платья, которые предпочитали носить девушки в Фонтейне. — Не думаю, что... — Это не займет много времени, мы быстро, — улыбнулась девушка, и этой улыбке путешественница не могла отказать. Но, как и ожидалось, понятие "быстро" у Навии растянулось на полтора часа, и Люмин уже поглядывала на окно, чтобы сбежать из настоящего ада. Девушка не понимала, почему жители Фонтейна готовы столько времени тратить на свой внешний вид, неужели нельзя было обойтись без всех эти корсетов, кринолинов и ста слоев юбок? Как в этом возможно было сражаться, если даже пошевелиться и пройтись ровно было проблематично? — У тебя такая красивая фигура, что невозможно выбрать что-то одно, — жаловалась тем временем Навия, находясь вне поля зрения путешественницы, которую девушки-консультанты упаковывали в очередное "это будет прекрасно на вас смотреться" платье. Повезло, что в этот раз тяжелая нижняя юбка не была предусмотрена, уже легче стало ходить, но вот корсет уже, кажется, передавил путешественнице все органы. — Я больше не могу... — из примерочной Люмин не выходила, она выползла, чуть ли не подхваченная под руки помощницами. Когда девушки закончили расправлять складки на платье и наконец-то дали увидеть Люмин, Навия восхищенно захлопала в ладоши. — Путешественница, ты... Идеально, — Навия подошла к Люмин и, взяв за руку, заставила ту покружиться. — Это сочетание цветов превосходно смотрится на тебе. — Возможно, — мечница пожала плечами, поворачиваясь к зеркалу. Действительно не плохо, и по дизайну довольно простое, без всяких бантиков и мешающих рюш, еще бы не было корсета — было бы идеально. И хотя Люмин в своем повседневном наряде тоже носила корсет, но он имел совсем другое предназначение и не мешал дышать. Серебристое платье верх которого был пошит из плотного шелка, украшенного разного рода бусинами и разного цвета фианитами, искусно складывались в сложный витиеватый узор, плавно переходящий на зону декольте, где ткань постепенно становилась менее плотной, полупрозрачной. Корсет из обработанной и окрашенной кожи так же был украшен необычными металлическими вставками, чем-то напоминающие те, что были на платье Навии. В меру пышная юбка ближе к полу становилась такой же полупрозрачной, придавала наряду легкости, невесомости, а серебристая ткань сияла на солнце. Выглядело сказочно, воздушно. — Люмин, Паймон устала ждать, нам скоро идти на представление к Лини и Линетт. Паймон не хочет опоздать, и... Вау! — Остановила фея свою гневную тираду, облетая путешественницу по кругу. — Паймон тебя бы точно не узнала, если бы увидела в таком наряде на улице! — Одарила своеобразным комплиментом фея, подлетев к Навии. — На представление, нужно, говорите?Паймон, не поможешь мне? — Глаза действующей главы Спина-ди-Росула азартно заблестели. Что же, если раньше шанс сбежать у Люмин был, то теперь он испарился, помахав белым платочком на прощание. Больше она ни за что не согласится "быстренько пройтись по магазинам", особенно с Навией. Мечница с надеждой взглянула на фею, но увы, эта надежда не оправдалась, Паймон встала на сторону своей новой подруги. — С удовольствием! — Согласилась феечка, проигнорировав страдальческий вздох своей путешественницы. Это за то, что она называла ее консервой, Паймон, между прочим, очень злопамятная! — Думаю, тебе еще нужно подобрать шляпку, собрать волосы и сделать макияж, вперед! — Приобнимая путешественницу за плечи, девушка повела ее в другую часть магазина. Внутренний крик о помощи, читавшийся в золотых глазах увидела лишь Паймон, но помочь, увы, ничем не могла, оставляя свою подругу на произвол судьбы в надёжных руках главы Спина-ди-Росула. Фея искренне верила в свою путешественницу, она обязательно переживет все эти адские испытания, а пока Паймон полакомится купленным Навией макарунами.***
Битый час Навия держала Люмин в плену своих рук, сотворяя из путешественницы настоящую леди, которой не стыдно будет и на званый вечер пригласить. Довольная своими успехами глава Спина-ди-Росула шла впереди, болтая с Паймон, совсем скоро должно было начаться представление, на которое Навия едва успела урвать последний билет, жаль только место было очень далеко от путешественницы, но не суть. Платье Люмин все-таки приобрела, так как сопротивляться настойчивости двух сплотившихся девушек, поправочка, одной девушки и предательницы-феи было невозможно. Кое-как Люмин отбила свое право не надевать дурацкую объёмную шляпку, но позволила собрать свои волосы в подобие прически. Длинные передние пряди были заплетены в косы и собраны сзади, создавая некое подобие короны и украшенные сзади ее цветами, гармонично вписывающиеся в образ. Короткие перчатки ощущались на руках неудобно, поскольку, в них даже меч нельзя было удержать нормально... Над макияжем Навия особенно старалась, пытаясь подобрать что-то стоящее, но в итоге накрасила лишь губы, да подчеркнула глаза тенями светлого оттенка, почти ничем не отличающихся от цвета кожи, но раз Навия сказала надо, значит надо. — Люмин, давай быстрее! — Повернулась к путешественнице фея. — Не могу, — ответила Люмин, все еще пытаясь привыкнуть к неудобным новым туфлям на каблуке значительно выше, чем ее старые. К концу этого дня девушка точно не выживет. Отстояв длинную очередь ко входу в театр, Люмин была готова выкинуть туфли и ходить босиком, но к счастью, они наконец прошли к своим местам и путешественница чуть ли не упала на зрительское кресло, заметив, что в этот день и леди Фурина восседала на своем месте вместе с судебным дуэлянтом Клориндой, и месье Нёвилетт был замечен в первых рядах. Присутствие таких важных лиц Фонтейна говорило, что представление будет стоящим, в принципе, как и всегда. Люмин была частой посетительницей театра, а все потому, что Лини повадился каждую их встречу приглашать ее, обещав самое лучшее место. Отказать было невозможно, к тому же если это был Лини, да и отдохнуть подобным образом Люмин было только на пользу. Занавес поднят, представление началось. Конечно же на сцену первый выходит Лини, приветствуя зрителей. Юноша незаметно пробегает взглядом по залу, возвращаясь к тому месту, где всегда сидела путешественница. Их взгляды встретились и мечница немного помахала рукой, улыбнувшись. Люмин готова поспорить, что на одну крохотную секунду иллюзионист запнулся, однако едва ли кто это заметил, аплодируя в ожидании первого номера. Они обязательно встретятся и поговорят после представления, это уже была как традиция. А потом, возможно, прогуляются, как чаще всего бывает. Хотя Люмин часто ходит на представление близнецов, но каждый раз смотрит с интересом, каждый раз открывает для себя что-то новое, ломая голову, как такое возможно без использования магии, но как бы внимательно не смотрела, все равно ничего не понимала. Полтора часа как обычно пролетели слишком быстро, занавес опустился и зрители стали расходиться. Кто-то, конечно, остался, желая подарить цветы выступающим. Люмин пришлось прилично подождать, чтобы наконец встретиться с иллюзионистом наедине. Навия, найдя путешественницу, кокетливо подмигнула, пожелав хорошо провести вечер и вместе со своими помощниками ушла. Паймон же, понимая, что когда Люмин остаётся наедине с Лини, ей лучше заняться своими делами где-нибудь подальше. Все равно узнает подробности от путешественницы, а так ее присутствие может испортить им вечер. Зато потом Паймон спросит у Люмин двойную оплату за то, что она такая послушная сидела себе в чайнике и не мешала. Когда люди разошлись все до последнего, Люмин взошла на сцену, рассматривая зал. И как Лини может так спокойно находиться здесь, когда на него смотрят тысячи глаз? Путешественница бы точно не выдержала, она не любила публику и излишнее внимание к себе, потому что обычно это заканчивалось плохо: ее постоянно преследовали. Девушка чуть покружилась, отмечая, что в свете софитов узор на платье сиял совсем по-другому, нежели на солнце. Возможно не зря она сегодня так нарядилась, хотя чужое внимание ее немного напрягало, особенно от незнакомых мужчин, ненавязчиво желающих побеседовать или познакомиться поближе... — Мадемуазель, разрешите пригласить вас на танец? — Послышался голос иллюзиониста позади. Люмин улыбнулась, он всегда подкрадывался так тихо, словно кот. Люмин повернулась к Лини, протянувшего ей руки. Он не скрывал того, что искренне восхищался ею в этот момент, даже взгляд не прятал, пристально рассматривая ее. От такого прямого восхищенного взгляда путешественница смутилась, вкладывая ладонь в руку юноши. Он наклоняется, поворачивая руку ладонью к верху и целует ее запястье, не прикрытое короткими перчатками. Люмин, кажется, даже не дышит, пока теплые губы фокусника касаются ее кожи. Такой, казалось бы, невинный жест, но ее сердце уже билось быстрее обычного. Насколько Люмин помнила, этот поцелуй означал восхищение... — Конечно, — решила все-таки ответить Люмин, ожидая того, что будет дальше. Лини выпрямился, переплетая пальцы их рук, а затем приблизился, опустив вторую руку на тонкую талию мечницы. В ответ девушка положила свободную руку на плечо, установив зрительный контакт со своим партнером. Он не отводил от нее взгляд, все продолжал рассматривать, не скрывая того, что он чувствует. Первый шаг, поворот. — Должен признать, я на секунду растерялся, когда увидел тебя в зале, — прошептал он, находясь непозволительно близко даже для танца. — Ты прекрасна, Люмин. Ее имя с его губ слетало так просто, так соблазнительно. Каждый раз мурашки по коже... — Заслуга Навии, она решила сделать из меня "настоящую девушку", — девушка тихо засмеялась, продолжая следовать ритму, известному только им двоим. — Правда красиво? — Я до сих пор не могу подобрать подходящих слов, — ответил он, но ему и слов не нужно было, все отражалось в аметистовых глазах. — Как необычно, — улыбнулась девушка, ее глаза озорно засияли. — Мне казалось, ты более красноречив в такие моменты. — Мадемуазель, вы раните прямо в сердце! Еще бы немного и по вашей вине сегодняшнее представление было бы сорвано! — Сокрушался Лини, вызывая очередной смешок у путешественницы. — Боюсь, тогда бы меня засудили... — Если только за твою красоту, — и снова шёпот. Шаг, поворот, еще раз по новой. Они были так близко друг к другу, что Люмин грудью прижималась к его груди, но как этого было мало. Ей хотелось быть еще ближе, еще больше касаться его, впрочем, не одной ей хотелось этого. Лини тоже хотел, сильно хотел поцеловать ее, наконец коснуться мягких губ, почувствовать их нежность на себе и едва ли это желание сейчас можно было сдержать. Они так близко, что слышат дыхание друг друга, ощущают на своих губах, и все же... Лучник помнил неудачный опыт на их свидании, помнил, что было после этого и как он сожалел о своем торопливом решении, потому держал себя в узде. Поворот. Лини опускает вторую руку на талию путешественницы и поднимает ее, закружив. Люмин смеется, держась за его плечи. Архонты, разве способен он на такие чувства? Разве имеет право испытывать подобное по отношению к Люмин? Разве имеет право хотеть чего-то так сильно, что вся выдержка и самообладание, тренированные годами, летят в Бездну? Он влюблен, так сильно влюблен в эту звездочку, что даже шанса избавиться от этих чувств больше нет. Лини опускает Люмин на пол и они некоторое время стоят неподвижно, смотря друг другу в глаза. Она действительно похожа на звезду, упавшую с неба в этом наряде. Такая легкая, такая искрящаяся, такая эфемерная и будто бы ненастоящая. Лини думает, что это все сон, его необузданные фантазии. Хочется поцеловать. Нельзя. Лини делает глубокий вдох, стараясь успокоить бешено стучащее в груди сердце. Настоящая пытка, разве может быть еще хуже? — Лини, — зовет она и он снова фокусирует внимание на ее губах. Девушка нежно касается его щек, поглаживая их большими пальцами. Чуть привстает на цыпочки, поцеловав сначала одну щеку, затем вторую, оставляя следы своей помады на светлой коже. В последний раз заглядывает в удивленные аметистовые глаза и наконец целует в губы. Земля из-под ног уходит у обоих, но у Лини особенно это чувствовалось. В его голове образовалась пустота, он даже не сразу осознал, что произошло, потому никак не действовал, и из-за этого Люмин отстранилась, подумав, что сделала что-то не так. Архонты, он такой дурак, он такой безнадежно влюбленный дурак, каких поискать надо. Опомнившись, он не позволяет Люмин отступить, одной рукой крепко сжимает талию, второй — касается щеки и незамедлительно целует. Со всей страстью, со всем своим желанием, которое он сдерживал в последние пять минут. Сминает ее губы, крепко сжимает в объятиях и хочет быть ближе, ближе, еще ближе. Возможно он не умел в своих действиях, но это компенсировалось тем, как быстро он умел подстраиваться под ситуацию, как быстро копировал движения путешественницы, отвечая вдвойне. Как долго он этого ждал, невозможно даже представить. Сон ли это? Разве может такое произойти в реальности? Он отстраняется, вглядывается в золотые глаза, не веря в то, что все это реально, что Люмин перед ним — настоящая. Лини роняет голову ей на плечо, дышит часто-часто, приводя дыхание в порядок. Это определенно лучший день в его жизни. — Станцуем еще раз?