Порок

      Связь учитель-ученик запретна. Особенно, когда от учителя зависит гораздо больше, чем просто обучение. В Геройской академии учителя несут ответственность и за жизнь учеников. Ведь герой — очень опасная профессия. Поэтому Айзава так жёстко проводит отборы, поэтому остерегается сближаться с учениками и особенно — ученицами. Но эта яркая во всех смыслах девчонка прорывается через все заслоны. Растворяет их своей улыбкой, как кислотой.       Айзава потерял слишком многих, это делает его почти трусом. Но ровно настолько, чтобы продолжать сражаться за то, чтобы не терять никого больше. Он умеет сражаться, но только не на том поле, куда его за шкирку вытягивает Мина Ашидо.       Мины много. Так много, что её не получается игнорировать. Мина громкая. Её слышно, даже если заткнуть уши. Мина яркая, даже если закрыть глаза. Мина. Мина. Мина.       Она находит миллион причин, чтобы быть рядом. Она балансирует на самой грани, когда и вроде бы видишь, куда всё идёт, а сказать ничего нельзя. И Айзава понимает, что упустил инициативу в тот момент, когда она появляется в его комнате. Он не делает ничего, хотя Мина достигла возраста согласия. Но всё равно чувствует себя невыразимо порочным. Он не прикасается к ней и пальцем, она же беззастенчиво хватает его за руку, прижимается к плечу виском и смотрит в глаза. Чёрная склера почему-то кажется милой.       Айзава погружается в эти чувства как в мёд — сладко, незаметно, но неизбежно. Вина давит на плечи, а сердце давит изнутри так, что трещат рёбра.       Всё, что он может позволить себе — это сны. Даже не фантазии. В этих снах Мина взрослее, выше и смелее. Она прижимает его к кровати, её мягкая грудь обжигает теплом, а её губы неожиданно властные. И Айзава скулит в поцелуй, сам себя чувствуя жалким, но… желанным. А Мина седлает его, прижимается коленами к бёдрам, сжимает его запястья над головой и смотрит прямо в душу. Её торжествующий смех отражается от стен, а потом тонет в поцелуе. И Айзава снова стонет, на этот раз ещё громче и выше. Ей нравится его беспомощность, она владеет им, всего лишь раздвигая губы языком. Айзава закрывает глаза, сдаваясь. Он не может противостоять ей. И не хочет.       Его руки остаются покорно лежать на подушке, заведённые за голову, даже после того, как она разжимает пальцы. Даже когда её ладони скользят под его одежду. Он снова скулит, когда она выпрямляется и её грудь перестаёт прожигать насквозь его рёбра. — Вернись! — умоляет он, а она лишь смеется, стягивая с него чёрную футболку.       В движении её пальцев по его груди столько порочного вызова, что возбуждение накатывает удушающей волной, бьёт под дых и сразу в пах. Колени сводит судорогой. — Пожалуйста…       Он не знает, о чём просит, но она понимает. Она целует снова. Влажно, горячо, почти грязно. Живот обжигает пролившимся семенем, и Айзава открывает глаза. Он один в своей кровати.       Мине Ашидо ещё расти и расти, а для этого ей надо выжить. И Айзава сделает всё, чтобы она уцелела.