closer, get me closer

Closer, get me closer Into your touch and I'll fall in Pull me deeper, pull me deeper No, I'm not comin’ up for air I've been dreamin' of you I'm runnin' to meet you where everything blooms — AFTRHR, Blooms

При всём своём нездоровом желании раскрыть более мягкие стороны Мигеля, за время, которое он проводит в своей постели в раздумьях, Майлз начинает сомневаться, стоит ли ему возвращаться в штаб-квартиру. Мигель бережно помог ему вновь надеть костюм, прежде чем самому одеться, и сказать, пока они ожидали появления портала: — Увидимся в следующий раз, — сказано так просто, будто всё произошедшее не перевернуло всю жизню Майлза. Душераздирающая ситуация. А затем, словно мужчина был не в силах сдержаться, он наклонился к Майлзу, чтобы поцеловать его. Сразу после закрытия портала Майлз сбежал в ванную, заперся изнутри и включил горячую воду до упора, прежде чем прикоснуться к своим всё ещё опухшим губам, пытаясь осознать, что произошло. Это было уже пять дней назад. Майлз был погружён в рутину внезапных вторжений в офис Мигеля каждый день, но всё это было до того, как он снова чуть не умер, до того, как Мигель нашёл его альбом с рисунками, поцеловал и кончил на него. Ну в самом деле, он действительно был занят своими оценками, а на выходных было пятидесятилетие его кузена Карлоса. Но Майлз понимает, что он осознанно избегает встречи с Мигелем. Потому что, а что если… Ну, вы понимаете? Что если Мигель просто слишком испугался едва не смертельного опыта Майлза и в его венах просто разбушевался адреналин после боя? Что если Майлз не был достаточно хорош или что-то в этом роде, потому что был пассивен всё время процесса? Что если чувства Мигеля, когда он думал, что потерял его под теми обломками, и чувства Майлза, когда мужчина спалил заполненный рисунками альбом и точно так же подумал, что теперь он потерял Мигеля — это совершенно разные вещи? Может, это были совсем разные чувства, понимаете? Это всё так ново, и то хрупкое товарищество, которое они так долго выстраивали… последнее, что Майлз хочет делать, это думать, что он всё это разрушил. «Он спас тебя и заставил кончить, а ты всё ещё думаешь, что от ваших прежних отношений что-то осталось?» Но если следовать этой логике, Майлз замыкается в себе ещё больше. Он даже не смог рассказать своим родителям, что он Человек-Паук, они заставили его признаться. Поэтому он «прячется» за защитой своего района, за тем, чтобы его оценки оставались высокими, за борьбой с злодеями и грабителями, и новой внутренней битвой между его желанием увидеть Мигеля и его инстинктом самосохранения. Всё дело в том, что Майлз привык видеть Мигеля. Время, проведенное вместе с ним, превратило его одиночество во что-то незначительное и поправимое, в травму прошлого, а не в жгучую боль, словно кто-то насыпал соль на рану. Майлз позабыл, насколько остро ощущалось его одиночество, и в обыденное утро вторника он задыхается от обострения этого чувства. Затем он совершает ошибку, открывая свой альбом, и вспоминая, как Мигель небрежно пролистал страницы, прежде чем поцеловать его, и это отправляет его в новый круговорот «что если», пока он не выбирается в ночной Бруклин, чтобы очистить свой разум. Идёт дождь, небо разверзается громом, крупные капли падают вниз и заливают город. Светятся неоновые огни, перед глазами словно миллиарды звёзд, но Майлз видит только Мигеля; Мигель прижимает его к кровати, Мигель крепко держит его, Мигель смеётся, пытаясь заставить Майлза улыбнуться, Мигель-Мигель-Мигель. Майлз ошибался, это не проблема, это чёртова катастрофа. Майлз сидит над городом, на него градом сыпется дождь, и он ощущает свежую рану, вновь открывшуюся в его сердце, прикасается пальцами к груди, будто это поможет остановить поток боли. «Скучаешь ли ты по мне так же, как я скучаю по тебе?» думает он, а после тут же упрекает себя за эту мысль. Мигель, вероятно, вернулся к нормальной жизни, вновь задумчиво сутулясь перед экранами своих компьютеров и кричит на того, кто является Человеком-Пауком, что он что-то снова испортил в чужой реальности, прежде чем он бросится на подмогу, как настоящий герой, коим он и является. Тем временем Майлз сидит и дуется на крыше какого-то заброшенного здания под дождём, как какая-то девица из дерьмовых теленовелл, которые его мама любит смотреть после долгого рабочего дня. — Чёрт возьми, чувак, соберись, — говорит себе Майлз, встаёт и прыгает под ливень. Ему жутко холодно, хоть он и в костюме, но это достаточно приятное напоминание о том, что Майлз делал гораздо более страшные вещи, чем разговор с Мигелем. «Я всего лишь пылинка, буквально просто пылинка в паутине вселенной», стуча зубами думает он, пролетая над улицами. «Я усвоил это» На восьмой день, после череды успешных криминальных вмешательств и достаточного количества разговоров с самим собой, Майлзу стало тошно от себя, и он, наконец, бросает себе вызов, направляясь в штаб-квартиру. «Всё в порядке» в сотый раз повторяет себе Майлз, набирая координаты Общества-пауков, «Всё будет в порядке, ещё один обычный день, проведенный с Мигелем, ничего сумасшедшего, всё хорошо». В Нуэва-Йорке, как всегда, ярко и солнечно, Майлз почти слепнет, прежде чем он заходит внутрь здания, и его глаза привыкают к обстановке. Полная противоположность тому, каким хмурым был Бруклин на прошлой неделе. Он пытается сосредоточиться на этой мысли, а не на том, как его сердцебиение внезапно ускорилось. Боже, он ощущает себя так, будто сейчас он в ванной после того прощания с Мигелем, слушает, как вода громко барабанит по плитке, и думает, что этот стук капель о плитку — лишь приглушенный рев по сравнению с его бешеным пульсом. Он приближается к офису Мигеля, когда слышит раздражённый голос Мигеля, говорящий: — Лайла, перерыв сейчас не в планах. — Мигель, позволь отметить, что твой график сна, не говоря уже о его качестве, не соответствует нормам, рекомендованным многочисленными врачами… — Да чтоб тебя… — Мигель кажется ещё более измученным, чем обычно, и Майлз чувствует покалывание вины на затылке, когда задаётся вопросом, не он ли причина такого состояния, прежде чем активировать свою невидимость. Лайла всё ещё говорит, когда Майлз добирается до офиса, его грудь сжимается при виде Мигеля — высокого, широкоплечего, красивого, — …и я обязана указать тебе… Мигель вскидывает руки, — Хорошо, Лайла! Помоги мне с этой миссией, а потом мы поговорим о моём сне и обо всём, что хочешь, договорились? — Замётано, — ухмыляется Лайла, исчезая из поля зрения, прежде чем снова появиться рядом с экранами Мигеля. Майлз наблюдает за ними, взбирается на потолок и остаётся там, пока они оба работают. Он не знает, за кем они наблюдают на экране и в какой вселенной находятся эти паучки, но Майлз замечает кудри Мигеля у основания его шеи. Это безумие, то, что он знает, какие они мягкие, что он запускал в них свои пальцы меньше недели назад. Мигель поводит плечами, его мышцы перекатываются под кожей, и волна желания, которая пульсирует в Майлзе, заставляет его колени немного подкоситься. Он хочет, чтобы мужчина снова прижал его к себе, хочет, чтобы Мигель вновь поцеловал его и назвал хорошим. Майлз такой придурок. Мигель выкрикивает приказы, его лицо твердо и уверено, и Майлз вспоминает, как он прижимал пальцы ко рту Мигеля, как он коснулся клыков и попросил укусить его. «В следующий раз», пообещал тогда Мигель, а Майлз так этого хочет. Где-то между его мечтами о силе Мигеля и фантазиями о возможности «следующего раза», миссия на экранах завершается. Случается короткая заминка, в которой Мигель ссорится с Лайлой о том, что ему нужно больше спать и уделять себе время, прежде чем она уходит, после чего Мигель вздыхает и хватается за переносицу. Он всегда такой раздражённый, и Майлзу отчаянно хочется прикоснуться к нему, обнять Мигеля за шею и сказать: «Я рядом, всё в порядке». На самом деле именно это он и готовится сделать, когда Мигель внезапно опережает его в части приветствия. — Ты не собираешься сказать «привет»? — говорит Мигель, поворачивая голову к укрытию Майлза. Пойман, как муха в паутину. — Привет, — машинально говорит Майлз, спускаясь на паутине, пока не оказывается на уровне глаз Мигеля. — Ты избегаешь меня, — прямо говорит Мигель с непроницаемым выражением лица. — Эм… — начинает Майлз, потому что он не знает что ответить, сжатый в тревоге. Мигель снова поворачивается к своим экранам, прежде чем осторожно спросить: — Это был перебор? Внутренности Майлза сжимаются от напоминания. — На днях, — продолжает Мигель, приняв молчание Майлза за непонимание, — у тебя дома. — Нет! — Майлз некоторое время парит в воздухе, — Нет, правда. Это было классно. Очень приятно, честно. Кхм, — а затем, к своему ужасу, он осознаёт, что слова вот-вот польются из него нескончаемым потоком, — Просто это… слишком, понимаешь? Я имею ввиду, я не был уверен, был ли тот раз, когда ты поцеловал меня в моей кровати, лишь случайностью, или, может быть, ты не имел в виду то, что я себе надумал? Кроме того, я был занят своими делами, и я понимаю, что у тебя есть свои, и… Чем дольше Майлз бормочет, тем сильнее хмурится Мигель. — …Я не хотел тебя беспокоить или просить большего, когда ты и так проводишь со мной слишком много времени- — Проси, — перебивает Мигель, — Я хочу, чтобы ты просил. — Хм? — Вперёд, — подталкивает Мигель, всё ещё хмурясь, — Моё время — твоё время, если пожелаешь, — он пожимает плечами, но движение не совсем уверенное, колеблющееся, — Всё равно Лайла говорит, что я слишком много работаю. Майлз краснеет, — Я- Да, ладно. — Ладно, — говорит Мигель, прежде чем запустить паутиной в грудь Майлза и притянуть его ближе, пока они не сталкиваются носом к носу, — Без тебя здесь было чертовски тихо. И это... Не то чтобы Майлз растаял, но определённо близок к этому, — Ммм… Так что, ты сейчас занят? Мигель проводит пальцами по губам Майлза, и он обмякает в предвкушении, отчаянно желая поцелуя, — Нет. Майлз собирается предложить что-нибудь, например, вернуться в паучий-сад или сходить за едой в кафетерий, но Мигель наклоняется и целует его, уткнувшись носом Майлзу в щёку. Это так целомудренно и мягко, что сердце Майлза подпрыгивает к горлу. — Пойдем со мной, — говорит мужчина, отпуская его. И Майлз летит, как мотылёк на пламя. Они пролетают через Нуэва-Йорк, как тогда, когда они были вместе на заданиях, тиски в груди Майлза ослабевают с каждым новым зданием, мимо которого он пролетает. Он не замечал, насколько всё было плохо, и как просто присутствие Мигеля вновь возвращает ему покой. Мигель ждёт Майлза, пока он достигает вершины очередного небоскрёба, вновь хватает Майлза паутиной, чтобы в последнюю секунду изменить его траекторию и заставить приземлиться ему на руки со словами: — Попался. Майлз врезается в него с приглушенным «ох», Мигель хихикает, это его действие настолько неожиданное, что Майлз слегка теряет сознание от ситуации. — Приятно побыть на свежем воздухе, — хмыкает Мигель, чувствуя от Майлза тепло, как от солнца. — Да… — ошеломлённо говорит Майлз. Он прижимается спиной к груди Мигеля, когда они устраиваются на крыше и наблюдают, как солнце клонится к горизонту, Майлз болтает обо всём на свете, потому что он всё ещё немного нервничает и задаётся вопросом, всё ли у них в порядке. Однако Мигель не просит его остановиться, просто сидит рядом, пока Майлз трындит без умолку, крепко обхватив его за талию. «Теперь она заживает», думает Майлз, имея ввиду ту самую, уже не зияющую рану в груди, чувствует, как она исчезает дюйм за дюймом с каждым следующим ровным и уверенным вздохом Мигеля у него за спиной. Всё это похоже на их обычное времяпрепровождение, где Майлз говорит много, а Мигель почти не говорит ничего, изменилось лишь одно — теперь он сидит в объятиях Мигеля, и мужчина, за неимением желания говорить, прижимается к нему, проводя носом по коже Майлза, прокладывая дорожку между челюстью и плечом. Майлз чувствует кипящий внутри него жар. В конце концов закат переходит в ночь, подкрадывается прохлада, и Майлз радуется тому, что Мигель в буквальном смысле превратился в его личную печь. Он всегда любил любоваться закатом, но сейчас это ощущается по-особенному, намного лучше, ведь Мигель обнимает его и просто сидит рядом с ним. — Спасибо, — хрипло говорит Мигель, — что пришёл, — его большие пальцы отвлечённо выводят тёплые круги по бокам Майлза. Над головой восходит луна. «Я так скучал по тебе», хочет сказать Майлз, «я бы последовал за тобой куда угодно, но мне кажется, что этого и так уже слишком много». Но он говорит: — Ну… конечно, в любое время… — Майлз вздрагивает, когда Мигель утыкается носом в его шею. — Знаешь, мне кажется, без тебя я не вижу солнца. Майлз не понимает, как Мигелю удаётся вот так просто разбрасывается столь приятными словами, и умудряется сказать: — Да, то-то я подумал, что ты выглядишь совсем бледно… И Мигель в самом деле кусает его, смыкает клыки на шее Майлза и надавливает ровно настолько, чтобы он мог почувствовать за этим действием предостережение, намёк на силу, но Мигель тут же смягчается, и вместо этого целует его в это место, а он уже собирается закричать в знак протеста, — Ты такой маленький засранец. «Укуси меня ещё раз», думает Майлз с лёгким отчаянием, «Укуси меня как следует, я хочу, чтобы ты это сделал». Но Мигель лишь нежно целует его вновь, прежде чем его часы начинают подавать звуковой сигнал и раздаётся искажённый голос Лайлы, говорящей об аномалии на Земле-704. — Чёрт возьми, — жалуется Мигель, поднимаясь на ноги и помогая подняться и Майлзу. Лунный свет падает на лицо Мигеля, и он такой красивый, что Майлзу становится больно. Он не совсем уверен, что он в состоянии последовать за Мигелем, пока мужчина не поворачивается к нему, ожидая открытия портала, и не говорит: — Ты идёшь? И это кажется вполне нормальным. Гораздо, гораздо позже, когда они возвращаются в штаб-квартиру, Мигель потирает ушибленную челюсть, он весь в чужой крови. Она пачкает воротник его костюма, покрывает подбородок. Майлз не может оторвать от него взгляда, прокручивая в голове воспоминание о том, как Мигель разорвал одного из злодеев в клочья своими когтями. Данная картина — это то, что он обязательно бы нарисовал, как только вернётся домой: вытянутая челюсть Мигеля, его клыки, сверкающие в свете звёзд, и он бы завершил рисунок типичным смелым красным контуром, как будто подчёркивает все свои чувства. — Сфотографируй, — фыркает Мигель, заметив, что Майлз неприкрыто пялится на него, — Так дольше продержится. Майлз делает снимок, просто чтобы угодить. Мигель сводит его с ума, и Майлз всё равно уже мечтает, что эта фотография превратится в ещё один новый рисунок в альбоме. — Я слышал как ты говорил тогда с Лайлой, — говорит он, — Ты собираешься идти спать? Мигель хрустит шеей, — И последовать совету? Да, это очень на меня похоже, — он осматривает Майлза, задерживая взгляд на его шее, губах, тем самым заставляя его почувствовать смущение, — Ты в порядке? — Всё отлично, — хрипло произносит Майлз, жалея, что не может успокоиться рядом с мужчиной хоть на секунду. Его всё ещё переполняет адреналин после боя, пальцы подёргиваются, паучье чутье зудит под кожей. — Ты хорошо поработал, —говорит Мигель, и Майлз чувствует, как от похвалы покалывают кончики пальцев. Ему так хреново. — Спасибо. Мигель кивает, как будто это всё лишь обычный разговор, который его совершенно не волнует. — Давай, отвезём тебя домой. Домой, как будто это путешествие к соседнему дому, а не по порталу в совершенно другую реальность. Домой, как будто это не они целовались там в прошлый раз. Однако Мигель молчит весь перелёт через портал, потом прижимается к стене, пока Майлз поднимает своё окно. Свет в комнате выключен; он совсем забыл, что его родители сегодня вечером работают, и внезапно безобидное сопровождение до дома превращается во что-то большее. Майлз ступает в свою комнату, слыша, как Мигель следует за ним. Раздаются шаги, и Майлз замирает, чувствуя тепло Мигеля позади себя, его дыхание на своём затылке. Он буквально не может дышать, сердце бешено колотится, Мигель просто стоит, не двигаясь, но мозг Майлза уже переключился в режим сверхнапряжения, особенно теперь, когда они вновь здесь, в его комнате. Прикосновение носа Мигеля к его шее становится неожиданностью, и Майлз слегка подпрыгивает, у него вырывается стон, когда Мигель вновь нежно кусает его, совсем как на крыше. — Это был перебор? — тихо спрашивает Мигель, как раз имея ввиду ту ситуацию на крыше небоскрёба. — Нет, — качает головой Майлз, мысленно сгибаясь пополам от желания, — Вовсе нет, — потому что он очень этого хочет. Хочет, хочет, хочет. Мигель мурчит, а затем скрёбет клыками по тому самому месту, обвивая руками талию Майлза и сжимая так, что тому становится трудно дышать. «Продолжай», думает Майлз, жар внезапно быстро разливается у него между ног, когда Мигель обхватывает ладонью его грудь, прижимает к себе, и Майлз извивается в нетерпении, когда чувствует, как член Мигеля упирается ему в спину. Это гораздо лучше, когда он знает, что Мигель взволнован так же, как и он сам, что он точно так же хочет этого, как и он сам, и Майлз откидывает голову назад в молчаливой просьбе. — Чёрт, — хрипит Мигель, когда Майлз расслабленно прижимается к нему, бёдра мужчины прижимаются ещё ближе к его спине, когда он замечает открытое горло Майлза. Майлз задыхается, впиваясь пальцами в предплечья Мигеля, поворачивает голову, чтобы уткнуться носом в его волосы, — Я хочу- — Я знаю, — кивает Мигель, наклоняясь, чтобы смять губы Майлза в голодном и требовательном поцелуе. Никакое количество прокручиваемых воспоминаний из этой комнаты не подготовило Майлза к тому, каково это — вновь целоваться с Мигелем. На самом деле, он чувствует, что тает, когда губы Мигеля прижимаются к его собственным, горячим. Он чувствует привкус той запёкшейся крови на лице мужчины, и Майлз вздрагивает, обвивая одной рукой шею Мигеля, а другой обхватывая его запястье. Мигель стонет Майлзу в рот, разворачивает его, хватает под бёдра и поднимает на руки. Майлз почти забыл, как сильно ему приходится растягиваться, чтобы вместить торс Мигеля, лёгкое жжение в бёдрах теперь служит приятным напоминанием. Тем временем поцелуй переходит в более медленный, томный ритм, который кажется непривычным, а затем они падают на его кровать. — Я так давно хотел этого, — хрипит Мигель, он произносит это с улыбкой, изгибая губы, хоть из-за этого его стало трудно целовать, она всё равно вызывает у Майлза радость, — Я думал об этом всю прошлую неделю. — Удивлён, что ты помнишь, что значит «думать», — говорит Майлз, просто чтобы получить ответную реакцию. Мигель не разочаровывает, прикусывает нижнюю губу Майлза так сильно, что выступает кровь. Майлз вздрагивает, тихо поскуливая, когда Мигель немедленно зализывает укус. — Что ж, очевидно, я единственный, кто думал об этом, — его руки обхватывают Майлза за талию, большие пальцы касаются живота Майлза, он бессовестно дразнит его, — Ты этого совсем не хотел, — после этих слов, он, как самый настоящий подлец, проводит костяшками пальцев по члену Майлза сквозь костюм, и он издаёт приглушённый высокий стон, — Так и есть? — Заткнись к чёртовой матери, — выдыхает Майлз, наклоняясь, чтобы поцеловать Мигеля. Он вздрагивает от прикосновений Мигеля, у него перехватывает дыхание, когда мужчина снова хватается за его талию и поддаётся вперёд. Мигель теперь не гнушается пустить в ход клыки, покусывает губы Майлза, засовывая свой язык ему в рот, как будто лишь для этого он и был создан. — Иди сюда, — зовёт Мигель, будто Майлз может быть ещё ближе, чем сейчас, вплотную прижавшись к торсу Мигеля, положив руки на грудные мышцы мужчины, чтобы чувствовать довольное урчание, которое он издаёт, когда Майлз послушно жмётся к нему, — Порядок? Майлз не в силах ответить, пока он сходит с ума от того, как руки мужчины касаются его талии. Когда Мигель врезался в него на поезде, Майлз осознал насколько он огромен, а когда они поцеловались в его постели, мужчина снова напомнил ему об этом, но это всё безумно осознавать, насколько он на самом деле маленький по сравнению с ним. — Да, — выдыхает он, его ресницы трепещут при особо точном движении бёдер, от которого по спине пробегает жар, — Я действительно в порядке, просто ты- Мигель кивает, — Хорошо, — и движет руками по телу Майлза так, как он хочет, ощупывает торс и бока, прежде чем скользнуть к заднице, пока он лижет его шею языком, — Последний раз спрашиваю, ты хочешь? — Да, да, — Майлз так возбуждён, что он почти уверен, что у него не осталось крови для притока в мозг, он отчаянно трётся о член Мигеля, — Пожалуйста- Майлзу становится стыдно от того, насколько он близок к концу, просто целуясь с мужчиной. Хотя ему кажется, что это нечто большее, чем просто поцелуи, как будто в этом смысл всего, как будто поцелуи — это не прелюдия к сексу, а ключевое событие. Мигель кусает Майлза за изгиб челюсти, пока он собирает свои спутанные мысли, чтобы после подтолкнуть мужчину к тому, чего он на самом деле добивается. — Укуси меня, — выдыхает он, — я хочу, чтобы ты укусил меня… Хватка Мигеля превращается в один сплошной кровоподтёк. И такое бывало раньше, на поезде, когда рука Мигеля обхватила его запястье, а Майлз ударил его ногой. — Да? — Мигель водит большим пальцем руки вверх-вниз по его члену, от чего он никак не может сосредоточиться, — Ты даже не знаешь, о чём просишь. — Я знаю, — Майлз видел Мигеля в действии, точно знает, как действует его яд, как его жертвы обмякают, но он не знает, как сам отреагирует на укус, и именно это незнание сжирает его заживо, — Не говори мне, что нельзя, а что можно. Укуси меня. Я хочу чтобы ты это сделал. Отголосок их прошлого, когда Майлз впервые появился в офисе Мигеля. Они так похожи друг на друга, оба упрямые и волевые, и Майлз мог бы рассмеяться, потому что он видит, как диалог прошлого проносится и в голове Мигеля, видит, как он осознаёт, что Майлз абсолютно серьёзен, много думал об этом и точно знает, о чём просит. Брови Мигеля разглаживаются, и Майлз понимает, что убедил его. — Пожалуйста, — умоляет он, выгибаясь навстречу прикосновениям Мигеля, его член скользит по возбуждению мужчины, он достаточно влажный в его костюме, чтобы все движения стали скользящими. — Хорошо, — кивает Мигель, кладя руки Майлзу на талию, — Ладно. Это... совсем не похоже на то, чего ожидал Майлз. Мигель не даёт ему времени на передумать, хватает Майлза за волосы и оттягивает его голову назад, обнажая шею, прежде чем немедленно укусить, глубоко вонзив клыки. «О боже мой», слабо думает Майлз, ощущая боль от укуса, прохладу яда Мигеля, проникающего в него так же, как ощущается укол в руку, только это происходит мгновенно, пальцы Майлза покалывают, когда его укреплённая иммунная система включается в работу, но проигрывает. — Я держу тебя, — шепчет Мигель ему в шею, огромные руки прижимают Майлза к себе, и он чувствует, как его тело постепенно расслабляется, — Держу. И он действительно держит Майлза, клыки тянутся к его лицу, он целует его обмякший рот, и это странно, потому что Майлз чувствует всё, но ничего не может сделать. Даже дыхание сейчас — это усилие, и Майлз подозревает, что только благодаря своим человеко-паучьим способностям он может с этим справиться. Мигель продолжает покрывать лицо Майлза поцелуями, его руки находят воротник его костюма и тянут его вниз. Майлз наблюдает, как взгляд Мигеля жадно скользит по его обнажённому телу, прежде чем он наклоняется и целует кожу Майлза, а после кусает его за запястье, впрыскивая ещё больше своего яда. — Ты быстро справишься с этим, — объясняет Мигель, отвечая на невысказанный вопрос Майлза, — Привилегия Человека-паука. Да, это действительно имеет смысл. Иммунная система Майлза сопротивляется изо всех сил, потому что он уже чувствует изменения, но Мигель вновь кусает его, теперь уже за бицепс, он снова полностью обмякает, и дышать становится труднее. Яд Мигеля такой холодный по сравнению с его кровью, и он чувствует, как он разливается по его разгоряченному телу, пока Мигель высвобождает торс и бёдра из своего костюма, сползая с кровати на пол, пока не оказывается на коленях между ног Майлза. «Подожди», хочет сказать Майлз, «Это не то, чего я-». Но Мигель знает его лучше, чем он подозревал, потому что он сразу же смотрит на него снизу вверх и говорит: — В другой раз, — что означает «В следующий раз я тебя трахну». Затем он кусает Майлза за бедро, прямо в бедренную артерию, задевая напрягшийся член Майлза, отчего предэякулят стекает ему на переносицу. Он блестит в тусклом свете комнаты, и Мигель тихо стонет, прежде чем повернуться и уткнуться носом в его член. Одно только ощущение этого прикосновения ошеломляет Майлза, и его грудь вздымается, член дёргается, а затем Мигель открывает рот и заглатывает его, и, чёрт возьми, Майлз действительно собирается умереть прямо сейчас. Рот Мигеля мокрый от слюны и горячий, прикосновение его мягкой нижней губы к нижней части члена Майлза заставляет удовольствие простреливать вдоль его позвоночника бесконечной петлёй. — Чёрт, — бормочет Мигель, отстраняясь, рукой поглаживая член Майлза так же, как он это делал в прошлый раз, — Господи, блять, — и затем он опускается обратно, слыша приглушённый стон благодарности. Майлз не может дышать, не может думать, он может только лежать и принимать всё, что Мигель ему даёт, а тот щедро облизывает его головку, облизывает основание члена так, как Майлз видел в порно, но никогда не предполагал, что получит такое от Мигеля. Всё это так неправильно. Это Майлз должен был стоять на коленях перед Мигелем, открывать рот в приглашении. — Ты потрясающий, — хрипит Мигель, и щёки Майлза так густо краснеют, что пунцовый цвет доходит до ушей, — Я хочу снова заставить тебя кончить. «Снова, снова, снова» эхом отдаётся в голове Майлза, когда ладонь Мигеля ложится на его дрожащий живот, растопыренные пальцы полностью обхватывают его, пока он сосёт, лихорадочно горячо и с нажимом. Майлзу кажется, что всё это не может продолжится ещё чуть дольше, ведь удовольствие скручивает изнутри, будто внутри него настоящее торнадо, всеобъемлющее и неотвратимое. Мигель сосредоточенно нахмурен, его ресницы трепещут, когда он мычит вокруг его члена, а затем Майлз понимает, что Мигель трогает себя, дрочит свой собственный член, пока отсасывает ему. — Давай, Майлз, — говорит он, и, может быть, его яд действует сильнее, чем Майлз мог себе представить, или он просто уже так близок к концу, или, может потому, что Мигель приказывает ему, но Майлз всем своим нутром ощущает приближение оргазма, — Чёрт возьми, да, ты так хорошо справляешься… «Ты не обязан», думает Майлз, но это бесполезно, Мигель продолжает трогать его член во время оргазма, уткнувшись лбом в его бедро, когда тоже кончает. И это невероятное зрелище: этот огромный, сильный мужчина хнычет, уткнувшись в его кожу, когда они оба кончают, Майлз выгибается на кровати, когда его способность двигаться постепенно возвращается к нему, губы трепещут в стоне. По телу пробегают мурашки, заставляя его отчаянно хватать ртом воздух, тело покалывает точно так же, как укушенная онемевшая конечность, когда к ней наконец поступает кровь. — Вот блять, — удаётся произнести Майлзу, когда он чувствует, как он всё ещё отходит от оргазма, а затем Мигель облизывает его член, и Майлз вскрикивает, мышцы вновь напрягаются, ощущения обрушиваются на его с двойной силой. — Мигель- — Я рядом, — успокаивает Мигель, приближаясь, чтобы заключить Майлза в объятия, — Я всегда буду рядом, обещаю. И он действительно ни за что не уйдёт, Майлз осознаёт это, лёжа после своей немой просьбы, яда Мигеля и оргазма, от которого он всё ещё дрожит. — Да, — говорит он, его глаза горят, когда он утыкается лицом в грудь Мигеля, — Да, я знаю.