Важнее всего на свете

Тусклая лампа над крыльцом внезапно качнулась и на короткий миг засветила ярче, бросив на покрытую испариной круглую, блестящую ручку двери оранжевые блики электрического огня. Скрипнула дверь, сбивая наросший на косяки иней и впуская в нагретую домашним теплом прихожую морозный ночной ветер. Доктор ахнул и, то ли машинально, то ли просто потеряв контроль над руками, выронил полотенце на столешницу и выбежал из кухни для того, чтобы тут же сжать пришедшего в крепких объятиях. Руки его тряслись и он с трудом цеплялся ими за плотную, промерзшую куртку Гаттераса, носом прижимаясь к его пахнущей дымом и зимней стужей груди. Даже после возвращения с крайней точки Севера и после выздоровления, капитан Гаттерас не оставил своих прежних планов и не изменил своего направления, по-прежнему стремясь подойти как можно ближе к географическому Северу. Однако, теперь его сердце было куда спокойнее, чем в прошлый раз, когда они впервые встретились на борту "Форварда". Он больше не рвался безумно, ничего не видя вокруг, кроме своей единственной цели, а просто путешествовал, несколько раз в год пропадая на недели и месяцы вместе с верным Дюком, и каждый раз возвращался, появляясь на пороге дома старого боцмана Джонсона и его Доктора Клоубонни. Джонсон был не меньше Доктора рад каждой встрече со старым другом и их бывшим капитаном, с которым за время сурового путешествия, претерпевая лишения, порой доводившие до отчаяния, они по итогу смогли стать настоящей семьей. Однако, глядя на то, как Доктор счастливо бросается в его объятия, слушая его радостный лепет, он с легкой тоской ловил себя на мысли, что несмотря на все, что их связывало, на их семейный уют, теплые осенние вечера и прохладные летние ночи, он всегда будет делить сердце своего Доктора с Джоном Гаттерасом, который конечно был для него важнее всего на свете. И поэтому Джонсону каждый раз было немного грустно, как в эту раннюю, холодную весну, когда снег еще кружил за окнами, словно нерешаясь наконец отпустить три суровых зимних месяца. Но, все же, при этом Джонсон был безмерно рад за Доктора, утопающего сейчас в руках своего лучшего друга, поэтому он дал им несколько минут наедине, прежде чем выйти и тоже поприветствовать Гаттераса, как и в прошлом году и два года назад, с улыбкой приглашая его наконец пройти и выпить с ними чаю.