Она не вышла замуж

Возвращаясь домой, Гермиона Грейнджер услышала аккорды одной знакомой песни. Она точно знала, что эта песня про нее. Она не вышла замуж за хромого еврея, Она не вышла замуж за седого араба, Да, многих Гермиона отвергала. И Виктора Крама, который первый разглядел в ней красивую, привлекательную девушку, и Рональда Уизли — давнего друга, который был без ума от неё. Ее не прельщали ни Чикаго, ни Бейрут, ни Ханой - Она хотела каждый вечер возвращаться домой. (Она жила на Сумской). Гермиона работала преподавательницей в ВУЗе, жила не богато, но на жизнь хватило. Впрочем, её это вполне устраивала, ведь она занималась тем, что её устраивает, большего она от жизни не хотела. Ее подруга говорила: «Ну, какая ты дура! Ведь там такая жизнь, там такая культура, Там выступает Майкл Джексон, там — Мадонна, там играет Ван Дамм. Мне бы твое — давно была бы там!» В очередной раз, придя в гости к Поттером, она выслушает не лесные отзывы о объекте своего обожания. Джини искренне переживала за подругу, но в своих высказываниях была строга. Но она не шла на провокационные споры, Ей надоели псевдозаграничные разговоры. Она молча доедала свой ужин, она ложилась спать, Сославшись на то, что ей очень рано вставать… Гермиона завидовала ей, ведь у неё есть семья, муж, спешащий домой с работы каждый день, двое детей. Всё просто и счастливо, будто образцовая семья в рекламе майонеза. Откровенно говоря, Джини устала от такого счастья, она взяла на себя дом и детей, тащила весь быт, пока Гарри пропадал на работе. Она стала словно Молли Уизли, хотя в подростковом возрасте клялась не быть как мать. Не совсем такую судьбу хотела для себя отважная, рыжеволосая девочка, играющая в Квиддич, но жизнь распорядилась так и никак иначе. В домашних хлопотах она была счастлива по-своему. Гермиона была частым гостем в доме Поттеров, приходила поплакаться в жилетку. Джини для неё была надёжным плечом. У нее был парень, гитарист и певец, Этим счастливчиком оказался Драко Малфой, вот только у них с Гермионой разные понятия о счастье… О нем говорили: «Это полный вперед!», Ходили слухи, что Малфой был ещё тем подлецом, но ей не было дело до слухов, тем более, когда он рядом. Он играл буги-вуги, пел блюзы и рок-н-ролл, Он курил анашу, пил вино, употреблял димедрол. Холодный Малфой — неминуемая страсть для неё, буря, цунами, стихия. Гермиона никак не могла совладать с собой и не знала, что с этим делать. Она любила его — он отвечал ей постелью, Она мечтала стать второй его тенью, Она терпеливо дожидалась из гастролей его. Она готова была пожертвовать для него всем, она ждала их редкой встречи как праздника, как второго пришествия. Она старалась готовить вкусную еду, убираться в небольшой, скромной квартирке, надавала кружевное бельё, купленное специально для него. Она делала всё. Он приезжал, напивался и орал, что Совок — дерьмо. Ей казалось, он любит её. По крайней мере, хотелось верить в его любовь. Он называл ее «baby», а она его — «милый», И ей не было тесно в ее тесной квартире, Когда он заходил по ночам (в месяц раза три). Ей хотелось кричать: «Возьми меня, любимый, возьми!» Видя его, её она сгорала от желания, её тело требовало близости. Она была на седьмом небе от счастья, для него же это обычное дело. Ему нравилась Грейнджер, она его привлекала, но не более. А он трахался молча, потом мгновенно засыпал, Потом она — на работу, а он — на вокзал. Гостиница, вино, телевизор, барабанщик-сосед, Иногда кто-нибудь еще, кто сделает минет. Джинни не раз ей говорила, что так жить -это не уважать себя. И оказалось, что она беременна с месяц, — Чего ты, дурочка моя, не переживай, мы справимся, я помогу, подскажу. Опыт то у меня есть… Я третьего жду, рожать вместе пойдём- Джинни обняла подругу, и та почувствовала, что она не одна на белом свете. — Я не знаю, смогу ли… Так неожиданно всё, у меня будет ребёнок- у Гермионы были смешанные чувства. — Всё образуется со временем. — в этот раз Джинни сжалилась над ней и отказалась от нотаций и нравоучений. А рок-н-ролльная жизнь исключает оседлость, К тому же пригласили в Копенгаген на гастроли его. И все кругом говорили: «Добился-таки своего!» Гермиона знала, что с ним не построить семью, она корила себя за нежелательную беременность, сожалела о том, что отдалась ему и потеряла голову. Она полностью растворилась в этой любви, полностью забыла про себя и про всё на свете. Она чуть не потеряла лучшую подругу и работу. Она была сбитым лётчиком, потеряла равновесие, управление, её самолёт жизни вошёл в штопор и полетел камнем вниз. Она осознала, что есть опасность разбиться слишком поздно. Нельзя растворяться в человеке, Гермиона, нельзя, нельзя, нельзя! Естественно, он не вернулся назад: Ну, конечно, там — рай, ну, конечно, здесь — ад. Обидно, больно, тоскливо. Гермиона ненавидела себя за то, что подпустила его слишком близко. Она чувствовала себя преданной. Она тащила на себя их любовь, верила в лучшее, вот только зря. Ему это не нужно. Гермиона не могла понять, за что ей это всё. Почему?! А она? Что она — родила и с ребенком живет. Любовь и неудержимая страсть способны сыграть злую шутку даже с некогда круглой отличный, лучший студенткой на курсе. В ВУЗе уже начали ходить слухи за ней. Неприятно, когда твои же ученики обсуждают твою личную жизнь за твоей спиной. Гермиона успокаивала себя тем, что отыграется на них на сессии. Говорят, музыканты — самый циничный народ. Гермиона Грейнджер больше никогда никому не откроет своё сердце по-настоящему. Вы спросите: что дальше? Ну откуда мне знать… Ребёнка Гермиона всё же оставила, это была единственная память о той больной,безумный любви. Грейнджер удивлялась, насколько сын похож на Малфоя, эта схожесть не могла позволить ей забыть о своей ошибке. Это останется с ней навсегда. Я все это придумал сам, когда мне не хотелось спать. Грустное буги, извечный ля-минор. Ну, конечно, там — ад, а здесь — рай. Вот и весь разговор. Песня закончилась, а Гермиона ускорила шаг, ведь пора забирать сынишку из садика. Он наверно уже заждался ее, ведь мама работает допоздна за двоих и его забирают самого последнего, когда на улице темно. Они идут по алле домой, там играют уличные музыканты, но мама запрещает к ним подходить, она этого не любит. И вдалеке остаются звуки гитары и грустный ля-минор, растворяясь в летнем вечернем воздухе. «Ну почему они решили сыграть именно эту песню?! Жизнь точно надомною издевается»-промелькнуло в голове у Гермионы и она еще быстрее повела сына к автобусной остановке.