Дорога на Юпитер

С тех пор, как они бок о бок сражаются в чистилище, Дин не сказать, что целиком и полностью пересмотрел своё отношение к кровососущим отродьям. В памяти всё ещё были свежи воспоминания, как он боролся с ними, как зачистил не одно вампирское гнездо, как сносил им головы направо и налево. А теперь таскается с одним из них плечом к плечу. И ладно, если бы они просто таскались — Бенни в качестве услуги за вытаскивание своего зада из чистилища, обещал показать путь к порталу; так они сражались вместе, прикрывали друг другу спины, часто одаривали благодарными взглядами после. И хотя Винчестера жуть как выводило желание Бенни оставить Каса здесь, несмотря на уговор, строгого напоминания о нём всегда более чем хватало, и тот прикрывал свисток на какое-то время. Чистилище — это вообще далеко не райское местечко. Звучит иронично, и, чёрт возьми, Дин бы посмеялся, если бы ему рассказали о том, где условному кому-то удалось побывать. Возможно бы не поверил. Типа: монстры повсюду? Ха! Чем это отличается от того, какой жизнью жил он? Но теперь, будучи извечно в грязи, крови и с оружием в руках, он понял, что это таки отличается от земной жизни, и нехило так. Чистилище напоминает Дину бесконечный кошмарный сон, из которого не убежать, и проснуться ты тоже не можешь, только бесконечная охота, от которой местами тянет блевать, но иначе ты просто не выживешь. И да, Дин, чёрт возьми, рад, что у него кто-то здесь появился. Вроде брат, а вроде крепкий и «ниче такой» мужик, хоть и один из выродков, на которого он охотился при жизни. Почему-то ему хочется верить, почему-то Бенни охренеть как убедителен. Почему-то кажется, что всё получится, когда тот задевает плечо широкой ладонью, когда предупреждает об очередной приближающейся твари, а потом коротко усмехается, протягивает руку, и их взгляды встречаются на несколько секунд, когда он помогает подняться с земли. Бенни уже и не помнит, когда попал сюда. Помнит только, как хотел отомстить и искал выход. Потом помнит отчаяние – долгое, выматывающее, когда он был близок к тому, чтобы ходить такой же зубастой тенью, как и все вокруг. А следом – внутренний бунт, когда он, вероятно, немного восстановился и пришел в себя среди кошмаров Лимба. Нужно было искать выход настойчивее. Ответ "не знаю" перестал вызывать отчаяние. Бенни просто обезглавливал очередную тварь и переходил к следующей, пока однажды не наткнулся на насмешливый оскал: "Выход только для людей, а ты давно уже не человек". По крайней мере, он получил координаты чертового портала. Дело оставалось за малым – стать человеком. Бенни не тешил себя пустыми надеждами, но и однажды пережитое отчаяние больше не возвращалось. Он продолжал убивать тварей, которые, в свою очередь, пытались убить его, и просто шел вперед, ведемой надеждой, что найдет что-то, что открыло бы ему дорогу. Про человека в Чистилище он узнает случайно, когда замечает, как начали стекаться в одно место отродья Лимба. Новый план рождается на ходу, и Бенни устремляется на поиски, впрочем, все еще удивляясь, какой ажиотаж вызвал залетный человечек. Эта загадка раскрывает себя позже. Серафим. Чертов ангел, на которого хочет слететься, кажется, вся местная преисподняя. Конечно, чтобы Бенни после обращения в вампира, смерти от руки "родителя" и потери любимой девушки жизнь медом не казалась не хватает только того, чтобы единственный, кто способен вытащить его из Лимба, таскал с собой на веревочке бомбу замедленного действия по имени "Кастиэль". А у Бога весьма специфическое чувство юмора. Дина хочется защитить. Не только для того, чтобы он протащил Бенни мимо местных "таможенников". Дина хочется защитить, потому что он хороший человек. Может, Бенни и до обращения и встречались хорошие люди, но теперь он этого почти не помнит. После были смерти, грабежи, братья и сестры, жаждущие крови... Среди этого Винчестер, далеко не канонический святой и не праведник, внезапно дарит веру в людей, мало похожую на слепую влюбленность в Андреа. И уже одно это заставляет Бенни зубами, буквально, вцепяться в некоторых их противников, чтобы тем не досталось его крови. Ангел так ангел, значит, просто будет немного тяжелее. Впрочем, Бенни не перестанет пытаться поставить на место мозги в этой красивой голове – и попал же он, такой, в Чистилище. – Ты в порядке, Дин? Я все еще предлагаю не таскать с собой сигнальный маяк в виде твоего блаженного придурка. – Он давно уже смирился, но это не значит, что не попытается снова. Очередной благодарный взгляд сменяется строго сведёнными бровями: ну сколько можно? Дин встаёт на ноги, уже не отряхивается, потому что в этом нет совершенно никакого смысла. Кажется, что так люто он не уделывался со времён самых жёстких передряг, даже когда валялся в отрубе в канализации тире логове перевёртыша, пока тот в его обличии бродил по городу и пытался соблазнить, а после замочить его подружку. В таком месте как чистилище ему непонятно одно — почему Бенни выглядит здесь куда опрятнее, будто где-то нашёл озеро и тайно бегает туда стирать себя и свои трусы? От мыслей об этом смешно. Насколько глупо рассуждать о чужих трусах когда вокруг столько нечисти, что мыслей ни о чём другом и быть не должно? Но Дин остаётся собой даже в полной жопе. Думает, что Сэм обязательно вытащит его отсюда, что тот полным ходом ищет его, кто знает, возможно, уже здесь. Однако, хороших новостей примерно ноль, а ведь он уже репетировал то, как скажет ему о том, что у него появился дружок, который совсем не человек. Эти репетиции идут к чертям собачьим, когда он злится на Бенни. Злится, потому что тот прав. — Не сейчас. Ты знаешь, че я отвечу, — в отместку чуть крепче, чем надо, сжимает чужую ладонь. Будь побольше сил, он бы возымел желание дать Бенни по роже, но это желание у него перестало быть приоритетным, эээ, какое-то время назад. Из-за этого Дин тоже злился, но уже на себя. Где-то глубоко внутри он начинал осознавать причину, но не хотел предавать дружбу с Касом. Тот ведь иногда пытался, пропадал, дабы не навлекать беду, да и потому что их тройничок — ну никак не дрим-тим, и он не хочет вставать на чью-то сторону. — Только не спрашивай почему. Опять. Я уже отвечал, — Дин не уверен, что готов повторить свой ответ так, чтобы это всё ещё была правда. Бенни пожимает плечами, а потом кладет ладонь на плечо Дина и резко дергает того в сторону – как раз для того, чтобы мачете ровно срезало голову каким-то образом случайно выжившей твари. И смотрит, словно говоря: "Ну, вот он, твой серафим, светится". Впрочем, на самом деле ему и самому совершенно не хочется бросать тут Кастиэля. Сквозь старательно взращенный цинизм пробивается все то же человеколюбие, которое сгубило его при жизни. Ангел выглядит, как ребенок, потерянный в торговом центре и слишком маленький еще, чтобы понимать, что нужно заплакать. Просто ангела им не вытянуть. У него нет плана и нет идей, как "протащить через игольное ушко" Чистилища серафима. Зато потерять Дина можно легко и просто – у него даже регенерации вампира нет, чтобы хоть немного продлить себе жизнь. – По моим расчетам, до портала осталось не так уж много. Твой дружок уже навел шороху среди местных, а левиафаны не могут не знать, куда мы идем. По крайней мере, те из них, кто помоложе и сумели овладеть языками. Боюсь, времени на нормальный отдых у нас может больше не появиться. Он старательно игнорирует виноватый взгляд ангела – пусть будет благодарен за то, что Бенни действительно попытается его вытащить. А душеспасительные разговоры – это к психологу. Лязг металла об очередную тварь где-то сбоку. Дин отшатывается, совершенно не ожидавший, что кто-то среди валяющихся здесь монстров может подавать признаки жизни, свободной от оружия рукой упирается Бенни в плечо, потому что если б не упёрся, то прижался бы к нему всем телом. На подкорке мозга всплывает, что он не против вообще-то, но. Уводит взгляд в сторону, дабы посмотреть уже на Каса, но его и след простыл. Почувствовал укол вины или прочитал его, не самые чистые в порывах мысли своей волшебной телепатией? — Ты его обидел, — сжимает ладонь в кулак и ударяет Бенни по плечу, чтобы сделал шаг назад. Говорит это не просто спокойно, а с усмешкой — сама обыденность — и, наконец, прекращает любой физический контакт. — Пошли. Куда там дальше? – На правду не обижаются, – Бенни поджимает губы, недовольный ранимостью этого цветочка с крыльями, но от чувства вины это избавиться не помогает. Он думает, кинул бы ли он Кастиэля, если бы Дин не оказался с ними в Лимбе? В начале своего пребывания в Чистилище – точно да. А в конце? Лафит едва удерживается от того, чтобы не вздохнуть тяжело, потому что он совершенно в себе не уверен, – Нам – отдыхать. И готовиться. Возможно, стоит поймать кого-нибудь, чтобы спросить, чего нам следует ждать. Впереди – марш-бросок, Дин, тебе надо набраться сил. Бенджамин знает, что так, как живут в гнезде вампиры, люди живут очень редко – в нем осталось достаточно воспоминаний от прошлой жизни. От новой – тем более, он прекрасно помнит, как думал, что должен удивляться количеству прикосновений между "птенцами" и их интимности, но не удивлялся. Тем страннее, что почти все физические контакты в их маленьком путешествии инициирует именно Дин. Если подумать, он рассказывал, в каких условиях рос, и тогда да, все встает на свои места. И все же Бенни думает о том, что нужно как-нибудь при возможности объяснить, что, хоть он и в силах управлять инстинктами, в условиях постоянной угрозы жизни и недостатка питания Дин... провоцирует. Бенни чувствует себя мудаком, потому что в очередной раз не поднимает эту тему – что-то внутри протестует особенно ръяно против того, чтобы прикосновения заканчивались. Ну, он же, в конце концов, ни за что не укусит Дина, это уж точно. Так что плохого в том, чтобы самую капельку подразнить себя? В Чистилище есть небольшая проблема с житейскими удовольствиями. – Я предлагаю найти укрытие от лишних глаз и немного поспать. Тебе. Я останусь на страже. Воспользуемся тем, что наша лампочка решила, в кои-то веки, погулять подальше от нас. Если Дин спросит в лоб вопрос, ощущает ли Бенни тоже самое, что и он, то есть риск нарваться на непонимание. Он и сам не до конца знает как это назвать и сам с собой сходится на мысли, что у него начала ехать крыша на фоне гиперболизированной охоты и днём и ночью — во время жизни на земле он хотя бы иногда позволял себе отдыхать, даже пару раз гонял пытать удачу в Вегас. А тут только грязь, мрак и из просветов — Кас, который тут сродни, как бы Бенни наверняка мог выразиться, с бабой на корабле. Винчестер смотрит в его сторону и каждый раз думает о том, с какой вероятностью пираты в прошлом и настоящем предпочитают не знойных красоток, а, ну. Знойных зеленоглазых мужиков с ресницами до неба? Из-за этих мыслей иногда с лица трудно стереть улыбку. Даже сейчас. Дин делает несколько шагов вперёд, небрежно вытирает кровь с мачете о штанину джинсов, крепче держится за рукоять и провожает взглядом оставшиеся после схватки с ними трупы. Шмыгает носом. Если честно, найти укрытие — не сложно, найти укрытие, которое реально укрывает — почти нереально. Тут далеко не кэмпинг, где можно выбрать понравившийся домик с разной степенью защиты от нечисти, тут всё зависит только от тебя. Но без Каса реально проще. Есть время сделать передышку, засесть под какими-то кустами бесконечного леса, прижаться боком к ветке и взглянуть вверх. Дин наклоняет голову вбок, как-то инстинктивно ковыряет грязь на пальце, смотрит. И на него смотрят в ответ. До шороха где-то в стороне. Винчестер не хочет обнажать оружие, когда Каса нет рядом, то можно просто спрятаться, и, возможно, пронесёт, поэтому он хватает Бенни за верх штанины, тянет на себя, падает на лопатки в жухлую листву и позволяет мощному телу завалиться рядом. Чувствует дыхание на своём лице, смотрит в сторону, а потом в глаза напротив. А потом снова в сторону. Бенни искоса наблюдает за Дином и успевает поймать момент, когда его губы растягиваются в такой простой и искренней улыбке, что сердце щемит от странной нежности – простое проявление человечности в Лимбе кажется едва ли не вспыхнувшей сверхновой. Лафит с содроганием думает, что будет, если Дин внезапно исчезнет, снова оставив его наедине с адом вокруг. Очень хочется поддержать эту улыбку, и он находит чужую ладонь, чтобы крепко коротко ее сжать. Трупы вокруг них вряд ли создают очень романтическое окружение для отдыха на лужайке, хотя бы потому, что привлекают слишком много внимания, но это, одновременно, играет им на руку – вряд ли возможные преследователи предположат, что они остались где-то тут, а не поспешили дальше. С другой стороны, след из тел за ними настолько очевиден, что, если он пропадет, то искать начнут на месте обрыва. Но, опять же, не в самой куче. Как-то незаметно Бенни снова возвращает взгляд на Дина. Смотрит дольше, чем в обычном мире разрешили бы приличия, но тут никто из них не обращает на такие вещи внимания. Как хорошо, что вампиры не попадают в рай, а, значит, Бенджамину не придется смотреть Богу в глаза, объясняя, почему в Чистилище он представлял, как нападет на своего друга. Не растерзает, нет, но медленно, осторожно вонзит клыки в его шею... Внезапно в стороне слышится шорох, и Дин резко толкает его на землю. Здравое решение, думает Бенни даже тогда, когда падение выбивает воздух из легких. Им не нужны лишние неприятности. Дин оказывается рядом, вплотную, и шевелиться никому из них пока нельзя – да и зачем, так, впритирку, и теплее, и спокойнее. Однако Лафиту не кажется, что все хорошо – просто потому, что Дин трепещет этими своими ресницами и... Бенни не верит себе, когда думает, что только что это был флирт. Это же мог быть флирт? Или у него уже едет крыша? Шуршание постепенно сменяется звуками рвущейся плоти – какой-то падальщик добирается сначала до одного из тел, а потом, судя по удаляющемуся звуку, утаскивает то с собой в глубину леса. Жутко. Но не больше, чем обычно. По крайней мере, мысли Бенни заняты сейчас совершенно другим. – Дин, у тебя красивые губы. – Он замечает это совершенно спокойно, без всяких ужимок, как мог бы заметить, что сегодня хорошая погода или что ветер сменился на северный. И вместе с тем ждет, затаившись, смиряясь с тем, что в Чистилище нельзя остаться не сумасшедшим.