Блохи

      — Мать твою, да что же это такое?! — гневно выругалась Бастет и, нервно поведя ушами, почесала под мышкой.       С самого утра великую богиню одолевал нестерпимый зуд. Чесалось везде, где только можно было представить... да и нельзя тоже. Уши, голова, шея, лопатки, грудь — всё страдало от невыносимого зуда; свербел даже хвост, коего не было видно вне трансформации и который поэтому, казалось бы, страдать не должен.       «Жара», — думала Бастет, принимая ванну с лепестками роз и черным тмином, но даже тогда неприятные ощущения не прошли. Вернее, в какой-то момент их стало меньше... Поначалу. А затем они снова нахлынули с удвоенной яростью, стоило богине только выйти из воды и протянуть когтистую руку за узорчатым полотенцем, которое подавала ей служанка.       — Мать твою!!! — истошно взвизгнула Бастет, прыгая обратно в бассейн. Неприятные ощущения тут же уменьшились, и кошка, отплевываясь и фырча, поплыла к бортику. Служанка уже суетилась рядом; в глазах девушки читался яркий, неприкрытый страх. Но Баст этого не видела; богиня мерно перебирала руками зеркальную гладь, ощущая, как беспокоивший ее зуд становится всё меньше... Как будто вода смывала вызывавшие это неприятное явление причины, успокаивая раздраженную кожу.       Однако стоило кошачьей богине доплыть до края бассейна, как противные ощущения вспыхнули вновь, не оставляя женщине никаких шансов на благоприятный исход. Бастет угрожающе зарычала и почесала живот.       Как же бесит...       — Госпожа, с вами всё в порядке? — испуганно спросила прислуга, наблюдая, как ее повелительница вылезает из бассейна, мокрая, растрепанная и злая.       — В порядке? — с ходу начала заводиться Бастет, и зеленые кошачьи очи яростно полыхнули, не оставляя ни малейших сомнений в ее настроении — если они вообще были. — Нет, Фадва, я не в порядке! Позови лекаря, иначе я превращусь в Сехмет и разнесу здесь всё по кирпичику! Срочно!       Служанка испуганно кивнула и выбежала прочь, едва не сшибив узорчатую фаянсовую вазу, некстати встретившуюся на ее пути. А Бастет вдохнула и выдохнула, стараясь успокоиться. Превращение в львицу сейчас было бы некстати...       Но что еще она могла сделать?       — Ровным счетом ничего, голубушка, — сказал Имхотеп, когда успевшая немного привести себя в порядок богиня, сменившая калазирис на другой, более официальный, принимала его в своем дворце. На первый взгляд лекаря нельзя было отличить от простых смертных. Такой же мужчина-египтянин, как и все... И всё же некая затаенная мудрость сквозила в его умудренном годами взгляде, что наводило на вполне определенные мысли и заставляло с ним считаться.       — Ничего? Но... как? — спросила Бастет и, не удержавшись, почесалась снова. На этот раз — за шеей. Зуд постепенно усилился, а ощущение, что кто-то беспрестанно... богиня даже боялась подумать об этом, ибо столь было похоже... лазит по ней, да еще и кусает, не покидало. Женщина кинула беглый взгляд на доктора и, удостоверившись, что тот не видит, украдкой почесала то же самое место.       Надоело...       — А вот так, — Имхотеп деловито обошел женщину со всех сторон; пытливый взгляд лекаря вперился в искаженное нервотрепкой последних часов лицо кошачьей богини. — Где кусаются, говоришь?       — Да везде, — Бастет нервно развела руками и мотнула головой. Терпеть беспрестанно усиливающийся зуд было невыносимо; жутко захотелось превратиться в кошку и вычесаться от души везде, где только можно дотянуться. Но просто так, при госте, она не могла.       Великой богине было не по себе — да и, чего греха таить, стыдно за такие инстинктивные порывы.       — Есть у меня догадка, — Имхотеп загадочно усмехнулся, и эта улыбка не понравилась Бастет. — А ну-ка превратись, посмотрим...       Фух! Очевидно, мироздание услышало ее тайные мольбы. Яркая желтая вспышка озарила комнату, и вот уже большая черная кошка сидит на кровати и круглыми зелеными глазищами таращится на доктора. Зуд тут же напомнил о себе яростным нестерпимым ощущением, и Баст поднесла лапу с выпущенными когтями к уху, пытаясь выбить оттуда то, что ее так беспокоило. А затем снова и снова.       Как же хорошо...       — Э, милочка, да у тебя блохи, — заключил Имхотеп. Доктор сложил инструменты и в упор взглянул на только что перевоплотившуюся обратно богиню.       — Как блохи? — опешила Бастет. Поначалу ей показалось, что лекарь ее разыгрывает. Но нет — взгляд Имхотепа был предельно серьезен, и лишь в карих глазах мужчины сквозили добродушные смешинки.       Доктор явно не шутил, и женщина почувствовала, как ей не хватает воздуха.       Сроду такой ерунды не было — и вот те на. Она, Бастет, богиня радости, веселья и любви, покровительница домашнего очага и кошек — умудрилась подцепить отнюдь не магическую заразу, которая, к сожалению, снискала популярность среди ее подопечных. Да как такое возможно?..       — Ну вот так. Блохи, — доктор невозмутимо взглянул на сидевшую в шоке на кровати Баст. — Да, у божественных кошек такое бывает редко, но случается. Только не беспокойся, эта проблема решаема, — тут же поспешил он заверить женщину, чьи вертикальные зрачки всё больше и больше расширялись от дикого, животного ужаса. — Шампунь от блох, капли, ошейник... хотя тебе не обязательно, усех инсектицидом побрызгаешь — и все дела. Лучше подумай, где, как и от кого ты могла подхватить эту заразу...       Лекарь продолжал говорить, в то время как Бастет хотелось провалиться под землю от стыда.       Блохи! Ну надо же! Кому сказать — не поверят... Да и вообще лучше не говорить, засмеют. Особенно в Дуате, там народ падок на...       По коже богини пробежал холодок.       — Анубис! Ну конечно, — размеренно проговорила Баст, сжав руки в кулаки; в глазах ее полыхнули исступленные зеленые огоньки, а не существующая в человеческой ипостаси шерсть встала дыбом. — Я ему устрою!       В этот момент особенно сильный укус заставил Бастет подскочить на месте. Женщина ойкнула и, покраснев, вылетела из комнаты. Имхотеп весело захохотал и потянулся к саквояжу.