Мгновения в кадре

Чонгук медленно выводит плавную линию изгиба плеча, кидает взгляд на спящего Тэхёна, и снова смотрит в планшет, закусив губу. Он проснулся раньше Тэхёна, смотрел на него спящего, и захотелось его нарисовать. Тэхён вчера вернулся поздно со съемок, они быстро поужинали на своем небольшом балконе и пошли в спальню. Чонгук не хочет его будить, пусть его мужчина отдохнет и выспится. Тем более такая возможность спокойно нарисовать его во сне. Чонгук улыбается, когда тщательно выводит линии губ. Он всегда очень ответственно относится к своим работам, подмечая детали, не упуская их, хочет развиваться и учиться чему-то новому. Но когда он рисует Тэхёна, это всегда волнительно. Хочется все сделать идеально, потому что кажется, что один неверный штрих, неправильная тень, и он может испортить красоту Тэхёна. Ее хочется передать именно такой, какая она есть — настоящей, яркой, но при этом плавной в линиях, более резкой во взгляде, идеальной. Чонгук, как всегда, за работой не замечает течения времени. Мышцы уже ноют от сидения на месте, но не хочется прерываться, осталось совсем немного. Рука замирает, Чонгук смотрит снова на Тэхёна, который начинает почти незаметно двигаться и чуть морщит нос. Чонгук улыбается, когда он вытягивает вперед руку и хлопает по кровати, там, где должен лежать Чонгук. Но он сидит сбоку и молчит, наблюдая за ним. — Пупс, — хрипло после сна. — Да? — тихо отвечает Чонгук. Тэхён приоткрывает один глаз и смотрит на соседнюю подушку, а потом замечает Чонгука сбоку и слегка улыбается. — Ты что делаешь? — Рисую тебя. — Серьезно? И как? — Почти закончил. — Мне еще поспать? — Тэхён улыбается шире и поворачивает голову, чтобы полностью видеть Чонгука. — Если хочешь, — тот пожимает плечами и снова смотрит в планшет. — Выспался? — Да, — отвечает Тэхён. Он молча наблюдает за своим пупсом, который сидит рядом и рисует, сосредоточенно и тихо. Такой милый в белой футболке и боксерах, а взгляд серьезный и цепкий. Тэхёну тоже нравится наблюдать, как Чонгук рисует, творит, полностью погружается в работу. Однажды он решил его сфотографировать в этот момент, но был замечен и выгнан из комнаты, чтобы не отвлекал. Тэхён так рад, что его работа на Чеджу закончена, и теперь у них есть полтора дня, чтобы побыть только вдвоем и отдохнуть. Он тянется рукой к обнаженному бедру Чонгука и гладит легко, тот вздрагивает и смотрит исподлобья. — Ты отвлекаешь, — с легкой улыбкой говорит Чонгук. — Потому что я хочу, чтобы ты уделил внимание мне, а не моему портрету, — усмехается Тэхён. — Покажи. — Нет. — Давай-давай, — смеется Тэхён и встает. Борьба за планшет не была долгой, Чонгук вздыхает и смотрит на лицо Тэхёна, пока тот рассматривает свой портрет. — Самый талантливый, мой мальчик, — говорит Тэхён и смотрит с улыбкой. — Спасибо, — Чонгук опускает взгляд. — Но все равно кажется, что чего-то не хватает… — Это кажется твоему перфекционизму, — фыркает Тэхён и кладет планшет на тумбочку. — Иди ко мне. Валяться с Тэхёном в номере отеля на Чеджу и понимать, что сегодня им не нужно никуда спешить и думать о работе — это маленькая сказка. Они обнимаются и смеются, тихо разговаривают и строят планы на день. Потом встают, принимают душ вместе, заказывают завтрак, на часах одиннадцать дня. Сидя на балконе, завтракают, а затем идут гулять. Погода отличная, они бродят по пляжу, Тэхён глаза закатывает, когда Чонгук тянет его на себя за шею для очередного селфи. Но зато с удовольствием фотографирует Чонгука одного, потом сам позирует по просьбе Чонгука, который ловит от этого кайф и дозу эстетического удовольствия. Все же его Тэхён нереален в кадре. — Как-нибудь я возьму твою камеру и по полной оторвусь, фоткая тебя, — бубнит Чонгук, быстро просматривая снимки на своем телефоне. — Не будь как Хосок, не заставляй меня, — смеется Тэхён, обнимая Чонгука за плечи и глядя в его телефон. — А вот тебя я с удовольствием буду снимать снова и снова, еще и еще, много раз. Хриплый шепот на ухо пускает дрожь по телу, Чонгук неосознанно прикрывает глаза и облизывает губы. Когда вчера вечером Тэхён после работы добрался до камеры и на ноуте показал фотки Чонгука с их личной фотосессии, Чонгук, покрасневший по самую шею и до кончиков ушей от вида себя самого на той кровати, вскочил с дивана и убежал в спальню под смех Тэхёна. Вернулся через пару минут и буркнул, что это был последний раз, потому что увидеть себя таким было волнительно и немного стыдно. Желающим, возбужденным, податливым, он вспомнил свои ощущения от легких приказов Тэхёна и сладкой похвалы, и смутился еще больше. Но Тэхён лишь фыркнул, пообещал, что теперь его любимая модель будет очень часто в его объективе камеры, и сам, заведенный этими снимками, потащил Чонгука в душ перед сном, где снова срывал стоны с любимых губ. Они устали за этот день, но такие счастливые вернулись в номер, накупив кучу подарков и друг другу, и друзьям. После легкого ужина они открыли бутылку вина и сели на балконе, глядя на ночной Чеджу с его огнями, наслаждаясь легким ветром и ароматом моря, которое в темноте только чуть блестело черным полотном. Два глубоких удобных стула поставлены рядом, Чонгук, положив голову на плечо Тэхёну, крутит бокал с вином в руке и говорит тихо: — Я так не хочу уезжать. Тэхён чуть улыбается, поворачивает голову и смотрит на темную макушку, чмокает легко волосы. В голове прокручивает сегодняшний день, вспоминает такого разного Чонгука: яркого, светящегося от эмоций, улыбающегося так широко и глядящего всегда с любовью. Такой мальчишка, но какой же невероятный, такой разный, влюбляющий в себя все больше и больше. — Я тоже не хочу, — тихо отвечает Тэхён. — Думаю, нужно побольше таких выходных. — Только этого и жду, — хмуро говорит Чонгук и делает глоток вина. — Эй, пупс, не ругайся, — усмехается Тэхён и сжимает его бедро через легкую ткань свободных штанов. — Я не ругаюсь, — вздыхает Чонгук, глядя в звездное небо. — Но чем больше мы проводим времени вместе, тем больше я понимаю, как у нас его действительно мало, и что мы теряем. А так хочется еще и еще. Но я и не собирался тебя упрекать. — Я знаю, милый, — Тэхён обнимает его за плечи. — Но я обещал тебе, что строю свое расписание не так плотно. Честно, я даже отказываюсь от фотосессий, на которые раньше бы согласился. Мы больше месяца вместе, и скоро будет не так напряженно с выходными, я обещаю, ты это заметишь. — Я не хочу, чтобы ты отказывался от работы, которую любишь, в угоду мне, — бубнит Чонгук, глядя вниз на свои руки, он чувствует, как его расслабляет второй бокал вина после длинного и насыщенного дня. — А чего ты хочешь? — смеется Тэхён. — По-другому никак, и я выбираю больше времени с тобой. — Чего хочу? — Чонгук вздыхает и поднимает голову, смотрит на улыбающегося Тэхёна. — Эгоистично хочу больше тебя и твоего времени. — Правильный ответ, мой пупс, — довольно тянет Тэхён и целует, подаваясь вперед. Чонгук прикрывает глаза, язык плавно скользит между его губ, он посасывает его, и Тэхён углубляет поцелуй. Завтра после обеда у них рейс до Сеула, и как же не хочется снова возвращаться туда, им обоим не хочется. Снова работа, учеба, беготня, и так мало времени друг на друга. Тэхён крепче губами сжимает мягкие губы и замирает, дышит быстрее, ощущая, как Чонгук начинает мелко дрожать. Потом медленно отклоняется, открывает глаза и ждет, пока Чонгук посмотрит на него. — Переезжай ко мне, Чонгук, — серьезно говорит Тэхён, дыхание чуть сбито. — Чего ты ждешь? Чего нам вообще ждать? Ты не хочешь? Чонгук сглатывает, но взгляда не отводит, снова сердце начинает быстрее биться. — Я… хочу, хочу, Тэ. Но., — он тихо выдыхает. — Но это же серьезно — жить вместе. И как-то быстро, я не знаю, просто… Он замолкает под пристальным взглядом карих глаз, Тэхён выглядит чуть задумчиво и смотрит твердо. Потом коротко кивает и говорит: — А ты не заметил, Чонгук, что с нашей первой ночи, с того дня, как ты впервые ко мне приехал, ты большую часть ночей проводишь у меня? — Чонгук поджимает губы и отводит взгляд. — Я понимаю твоё волнение, но не разделяю его. Я этого просто хочу. Окей, я готов и дальше забирать тебя из общаги, отвозить туда обратно, если ты так хочешь. А могу выделить свой кабинет тебе, если ты не захочешь видеть меня и будешь рисовать. Можешь забрать спальню, посплю на диване, — Тэхён пожимает плечами, а Чонгук прыскает от смеха на игривый тон и снова смотрит в глаза. — А если я буду мешать тебе, останусь спать в студии или поеду к Хосоку, чтобы напиться и жаловаться, что мой парень-художник выгнал меня из дома, потому что я ему мешаю… — Да перестань, — Чонгук закатывает глаза и пихает плечом Тэхёна. — Потом ты начнешь бубнить о том, что я сижу в своем планшете и красках, и не уделяю тебе время. — Конечно начну, — Тэхён смотрит с нежностью, гладит по волосам. — А еще мы, возможно, будем ругаться, как и все в отношениях. Хлопать дверьми, обижаться, думаю, ты это прекрасно умеешь, надувая свои милые щеки. — А ты будешь рявкать на меня и психовать, — с улыбкой говорит Чонгук. — А еще очень сильно любить, — тихо заканчивает Тэхён, становясь снова более серьезным, как и Чонгук. — Переезжай ко мне. От этого взгляда — прямого, мягкого, влюбленного, — колени бы подогнулись, если бы Чонгук стоял. Пусть он уже хорошо знает Тэхёна, они близки, как никогда, но этот мужчина до сих пор одним лишь взглядом и звуком голоса доводит до дрожи. Чонгук только надеется, что так будет всегда. Так, как тогда, больше трех месяцев назад, когда он впервые его увидел и, кажется, потерял себя. И, видимо, навсегда. — Хорошо, — выдыхает Чонгук, облизывая губы. — Я… согласен. Тэхён сначала смотрит удивленно, потом выдыхает облегченно и широко улыбается. — Правда? — Чонгук кивает. — Чёрт, пупс… Тэхён обнимает его крепко, а потом снова глубоко целует, довольный тем, как закончился этот разговор. Он правда хочет возвращаться домой и видеть там Чонгука. Засыпать с ним и просыпаться рядом, завтракать. Тэхёну до сих пор кажется, что Чонгука ему мало. Теперь это должно хоть немного измениться. И эта поездка определенно заканчивается просто прекрасно, потому что на следующей неделе Тэхён планирует перевезти Чонгука к себе со всеми его вещами. _______________ После возвращения с Чеджу жизнь закрутилась в еще более быстром ритме. Тэхён снова пропадал на работе, Чонгук в учебе, наверстывая те пару дней. Пусть и пропустил он не так много, но привык, что с учебой у него нет проблем. Всегда сдавал все вовремя по всем дисциплинам, был отличником и не хотел терять этот статус, пусть делать это становилось сложнее. Ведь теперь хочется больше времени проводить с любимым. Раньше он не думал об отношениях, в голове были только творчество, самореализация, учеба. А теперь не только Тэхён привыкает к новому в жизни, стараясь успеть и там, и там, и время для них оставить, но и Чонгук тоже. Когда Чонгук вернулся в общагу в воскресенье вечером, планируя там остаться ночевать, то сразу сказал Чимину о скором переезде. Тот лишь хмыкнул и удивлен не был, потому что и так думал, что скоро друг съедет из комнаты. Да, по этому поводу было грустно, он же привык быть всегда с Чонгуком с десяти лет, они жили в общаге почти два года вместе. Но и понимал, что у друга теперь есть своя жизнь, личная и отдельная, поэтому обижаться, конечно, не собирался. Чимин был счастлив за него, только серьезно попросил не пропадать совсем, не хочется вообще терять друга. За что получил увесистый пендаль, а потом крепкие объятия и обещания часто видеться и зависать, эксплуатируя квартиру Тэхёна. Поэтому во вторник вечером Тэхён после работы приехал за Чонгуком и его вещами. Чимин только попросил пока не выписываться из общаги официально и дать ему время спокойно пожить одному. Ну и, естественно, использовать свободную комнату в своих целях. Чонгук лишь фыркнул и согласился. Тэхён ходил довольный по квартире и обнимал Чонгука при любой возможности, приговаривая, что теперь пупс никуда не сбежит и будет всегда рядом. Чонгук сказал, что ему пока есть куда сбежать, намекая на свободное место в общаге, Тэхён внимания на это не обратил и смачно поцеловал. Чонгуку точно не хочется уезжать от него. ______________ Чонгук очень волновался, на самом деле, когда думал о звонке тому мужчине с выставки. Но оттягивать этот момент не имеет смысла, если он решил это сделать, а он решил. Нужно как-то реализовывать себя дальше. Тем более, судя по словам его руководителя, это в будущем может дать возможности. Чонгук и так очень сильно затянул со звонком. Тот господин Хан сказал позвонить после каникул, то есть в середине-конце августа, а уже конец сентября. Но у Чонгука тут случилась любовь, отношения, небольшой кризис и все сразу, поэтому вышло именно так. Но в среду после пары у господина Чхве Чонгук подходит к нему и спрашивает про того мужчину, чтобы узнать о нем побольше. Хан Сухён, сорок три года, владелец нескольких галерей в Сеуле и Пусане. Художественный деятель, иногда выступал как критик для статей в том или ином направлении. От этой информации живот скрутило узлом тревоги, но господин Чхве ободряюще похлопал Чонгука по плечу и сказал, что если бы Хану не понравилась его картина, он бы не стал ее нахваливать и давать визитку, а прошел бы мимо. Это воодушевляло и вселяло надежду. Поэтому в среду после пар Чонгук едет домой к Тэхёну (нужно как-то привыкнуть, что это и его дом тоже), быстро обедает и сидит на диване, нервно кусая губу и глядя на визитку. Тэхён вернется только после шести вечера, нужно сделать задания, а еще все же набрать этот номер. Гудки какие-то долгие и монотонные, заставляют нервничать еще больше, Чонгук начинает грызть ноготь на большом пальце. Нужно быть увереннее в себе, понять и принять, что он отличный художник. Чонгук прикрывает глаза и выдыхает, в этот момент слышит спокойное: — Да, я вас слушаю. Чонгук сглатывает и распахивает глаза, собираясь с мыслями. — Здравствуйте, господин Хан. — Добрый день. Собеседник, видимо, помогать не собирается, поэтому Чонгук выпрямляется в спине и говорит: — Простите, что беспокою, возможно, вы уже не помните меня. Но в середине июля вы приходили на выставку, где были представлены картины студентов академии искусств. — Да, я там был, — подтверждает мужчина и снова молчит. — Так вот, — Чонгук трет вспотевшую ладонь о ткань штанов на бедре. — Меня зовут Чон Чонгук, там были две мои картины, и вам понравился один портрет. Вы хотели его купить, но он не продавался. А еще вы сказали, что хотите ваш портрет от моей руки, и дали мне визитку, просили позвонить. И вот я звоню узнать… Это предложение еще в силе? Чонгук медленно выдыхает, пока его собеседник молчит. Сука, почему он так волнуется? Но все же не последний человек в их среде в Сеуле. А как говорит Тэхён — нужные связи и знакомства никогда лишними в жизни не бывают. — Да-а, я вспомнил, — тянет господин Хан. — Прекрасный, дивный портрет, выполненный карандашом. По-моему там также присутствовал молодой человек, с которого он рисовался. — Да, все верно, — Чонгук улыбается и кивает. — Рад, что вы позвонили… Простите, напомните еще раз имя? — Чон Чонгук. — Рад, что вы позвонили, Чонгук, — кажется, господин Хан улыбается, а говорит уже более медленно и лениво. — Правда прошло довольно много времени. — Да, простите, — Чонгук кусает губу. — Был занят учебой, да и, хм, семейные проблемы… — Вы не должны ничего объяснять, — прерывает он Чонгука. — А сейчас вы готовы уделить мне свое свободное время? Потому что я хочу, чтобы вы написали мой портрет. Чонгук прикрывает глаза и облегченно выдыхает. — Д-да, конечно, господин Хан. — Это хорошо. Я возвращаюсь в Сеул завтра, поэтому в пятницу можем встретиться и все обсудить. Естественно я заплачу за вашу работу, труд должен оплачиваться. — Хорошо, спасибо, я буду рад встретиться с вами и поработать. — Я тоже, молодой человек, — отвечает мужчина с улыбкой. — Я позвоню вам завтра, и мы договоримся о времени. — Как скажете, — кивает Чонгук. — Буду ждать звонка. — Я позвоню, Чонгук, не сомневайся. До встречи. — До свидания. Чонгук громко и протяжно выдыхает, когда разговор заканчивается. Падает расслабленно на диван и легко улыбается. Приятное ощущение. Словно он свой первый контракт на работу подписывает или реализует свой талант с другой стороны, получая от него что-то большее, чем моральное удовлетворение. Это что-то новое — работа на конкретного человека, и это воодушевляет. Хочется уже чтобы Тэхён поскорее вернулся домой, хочется с ним поделиться и услышать уверенные слова о том, что все у него получится. А еще хочется поделиться с родителями своими успехами. Эта мысль заставляет досадно поджать губы и вздохнуть. Ему непривычно, что он не может позвонить маме и рассказать, как у него дела, а они так и не звонили до сих пор. Чонгук уже думает сам позвонить, но страшно. С одной стороны, ему интересно, что думают родители спустя это время. С другой, не хочется снова выслушивать то, что он уже слышал до этого. Поэтому Чонгук тоже молчит, ведь тишина от родителей — это тоже ответ, да? Он отгоняет эти мысли, не хочется снова грустить, ведь у него сейчас все хорошо. А пока нужно делать задания, завтра пары никто не отменял, поэтому Чонгук со вздохом встает с дивана и идет в кабинет Тэхёна. Поскорей бы вечер. ______________ Если честно, Чонгук удивился, что встречу господин Хан устроил не в одной из своих галерей, а у себя дома. Тэхён вообще разозлился, не понимая, какого хрена происходит и почему его пупс должен ехать домой к этому непонятному мужику. Но Чонгук его успокоил, попросил перестать цепляться и придумывать что-то там себе про незнакомого человека. Чонгуку он не показался отталкивающим, может, своеобразным в манере общения, но ведь все люди разные. А люди творческие могут быть довольно… оригинальными. Поэтому выслушав по телефону от Тэхёна, что если этот мужик что-то себе позволит, то ощутит свои очки в толстой оправе глубоко в заднице, Чонгук рассмеялся, попросил пожелать удачи и после пар, заехав домой, поехал на встречу с господином Ханом. Двухэтажный красивый дом в довольно престижном районе Сеула производит приятное впечатление. Чонгук, волнуясь и кусая губы, подходит к двери и нажимает на звонок, поправляя рукава своей лёгкой куртки, под которой у него классическая белая рубашка, как и черные брюки к ней. Все же на такие встречи не стоит ходить в толстовках и кожанках, хотелось тоже произвести благоприятное впечатление на довольно важного человека. Дверь ему открывает незнакомый мужчина лет пятидесяти и пропускает в дом, говоря, что господин Хан сейчас спустится. Чонгук кланяется и благодарит, понимая, что это, видимо, управляющий дома, или что-то вроде того. Он слышит шаги сверху и поднимает взгляд, когда господин Хан спускается по лестнице со второго этажа. Выглядит он презентабельно в черных брюках, темно-голубой шелковой рубашке и с шелковым платком белого цвета, который повязан на шее, концы заправлены под отвороты рубашки. Русые волосы убраны назад, открывая полностью лицо, очки в толстой оправе делают вид более строгим, и это не вяжется с выражением лица. Взгляд цепкий, оценивающий, изучающий. А довольно острые черты лица придают образу немного отталкивающий вид. Складывается впечатление, что этот мужчина привык все оценивать, взвешивать, анализировать то, что видит. Или кого видит. Острые скулы, прямой нос и стройность делают его больше похожим на хитрого хищника. Почему-то именно так Чонгук себе представлял критиков. С таким взглядом, повадками, движениями. — Добрый день, Чонгук. Сухён спускается и подходит к нему, протягивает руку. — Здравствуйте, господин Хан, — Чонгук пожимает в ответ руку и кланяется. — Давай обойдемся без этих обращений, — Сухён машет небрежно рукой. — Позволь Минсоку забрать твою куртку, и мы продолжим общение в более уединенной обстановке. Чонгук хлопает глазами, когда управляющий снова подходит к нему и ждет, пока он снимет куртку. Она переходит к нему в руки, Чонгук, сжимая в руках ремешок своей широкой сумки, смотрит на Сухёна, который жестом его зовет за собой и идет направо. — Нам неудобно будет общаться, если ты продолжишь так официально обращаться ко мне, — говорит Сухён, идя впереди, Чонгук следует за ним. — Можно просто «Сухён», оставим только «вы». Ты не против, что я перешёл на «ты» по отношению к тебе? Чонгук, приоткрыв рот, заходит в довольно просторный кабинет, Сухён прикрывает за ним дверь. Сразу спокойно идет к небольшому дивану, вальяжно садится на него, закидывая ногу на ногу, и смотрит на Чонгука. Тот мнется на пороге, осматривая дорогую обстановку, и не знает, что дальше делать. Смотрит на господина Хана и отвечает: — Я не против, конечно. И вы правы, так будет удобнее. Правда я думал, что мы встретимся в одной из ваших галерей, в более… рабочей обстановке. Довольно толстые линзы в очках, кажется, делают глаза Сухёна чуть больше, потому что пристальный взгляд светло-карих глаз немного смущает. Сухён кратко улыбается, глядя на застывшего Чонгука на пороге, берет графин с янтарной жидкостью, который стоит на столике слева, и наливает немного в широкий стакан. — Чонгук, будь добр, присядь, пожалуйста, — он указывает на кресло возле большого стола, которое стоит напротив него. — Так будет удобнее. Чонгук, еще пару мгновений помявшись на месте, идет к креслу и садится в него под пристальным взглядом мужчины напротив. Ставит свою сумку рядом, трет ладони о брюки и смотрит на него. Странно, но у него нет никакого ощущения опасности или чего-то неприятного по отношению к этому человеку. Изучающий взгляд нервирует немного, но на уровне более профессиональном, будто тот спрашивает взглядом «Этот мальчик действительно умеет хорошо рисовать?». Он словно находится на тарелке у критика, который тщательно его изучает, хотя Чонгук еще не начал с ним работать. Но какого-то сексуального напряжения он точно не чувствует, хотя думает, что если бы здесь находился Тэхён, он сказал бы по-другому. — Отлично, — Сухён улыбается, делая глоток, как Чонгук предположил, виски. — Насчет места встречи, — мужчина улыбается слегка, не сводя взгляда с Чонгука. — Понимаю твое замешательство, но поясню. Я отсутствовал в Сеуле несколько дней, вчера вернулся и долго работал, проверяя работу моих галерей. Если бы мы были там, то мне пришлось бы отвлекаться. А я хочу, чтобы работа над портретом началась сегодня. — С-сегодня? — тихо переспрашивает Чонгук, распахнув глаза. — Да. Ты против? — Да нет, — тянет Чонгук, быстро соображая. — Просто я думал, что сегодня мы все обговорим, решим насчет времени… — Ты не готов? — вопрос звучит твердо, взгляд становится более пристальным. — Нет, я готов, — быстро отвечает Чонгук, сцепляя пальцы в замок на своих бедрах. — Я взял свои карандаши, и планшет тоже… — Планшет нам не нужен, — Сухён снова машет вальяжно рукой и делает глоток из широкого стакана. — Хочу карандаш на бумаге. Хочу такое же исполнение портрета, какое я видел на выставке. Да и есть ли смысл терять время? У меня его нет так много, придется работать довольно быстро. Ты сможешь, Чонгук? Сухён чуть улыбается, а Чонгук нервно облизывает губы. Да, он волнуется. Нет, он отличный портретист, он сам это знает, но все же в портрет Тэхёна он вкладывал чувства, и понятия не имеет, что по итогу от него ждет этот мужчина. — Да, я понял, и я готов, — тихо, но твердо отвечает Чонгук, глядя ему в глаза. Сухён молчит с минуту, рассматривая Чонгука, а потом улыбается словно как-то заговорщически и говорит: — Мне нравится твой подход. Я вижу, что ты волнуешься, но не отступаешь, это похвально. Меня радует то, что на нашу встречу ты пришел подготовленным, пусть и не думал, что мы начнем работать сегодня. Это все идет тебе в плюс. — Спасибо, — быстро шепчет Чонгук, начиная понимать, что будто всем его действиям дают оценку. — Говорю, что думаю, — Сухён чуть улыбается. — И ты довольно молод, насколько я знаю тебе только недавно исполнилось двадцать один. Невероятный талант. Сухён снова цепким взглядом окидывает Чонгука с головы до ног, и это заставляет волноваться. — Вы видели всего пару моих работ, — тихо отвечает Чонгук. — Возможно еще рано судить о моем таланте… — Еще и скромный, — небрежно фыркает Сухён. — Иногда достаточно и одной картины, кусочка картины, чтобы понять, что художник из себя представляет, — голос звучит небрежно и как-то немного высокомерно, по мнению Чонгука. — А я лишь говорю то, что думаю. Верить или нет — это твое решение. Сухён глядит серьезно, отчего Чонгук замирает на месте. Да, ему приятна такая похвала, остается надеяться, что господин Хан и своим портретом не разочаруется. — В любом случае я хочу увидеть себя твоими глазами, Чонгук, — Сухён снова будто расслабляется и допивает янтарную жидкость в стакане. — Начнем сейчас, мольберт принесут. Тебе удобно будет работать здесь? Чонгук, стараясь настроиться на такие резкие смены тем и работу, осматривается и кивает. — Немного освещение поменять, и будет прекрасно, — отвечает Чонгук. — Замечательно, — Сухён ставит стакан на столик и наливает еще. — Прости, тебе не предлагаю, у тебя еще работа, — Чонгук лишь усмехается на это. — Возможно, в другой раз. Но у меня последний вопрос, Чонгук. Личный вопрос. Чонгук напрягается всем телом, когда Сухён снова берет стакан и с хитрой улыбкой глядит на него. — Личный? — тихо спрашивает Чонгук, а у самого от предчувствия чего-то плохого холодный пот бежит по спине. — О чем же? Господин Хан молчит сначала, глядя на напряженного Чонгука, а потом тихо говорит: — Не так давно увидел статью в одной газете, — у Чонгука сердце тяжело бьётся, ему хочется провалиться сквозь землю под этим взглядом. — Не мог не узнать там тебя и того молодого человека с портрета. Я такие издания не люблю и не особо доверяю, но хотел бы узнать… Тот мужчина, которого ты нарисовал, он правда… твой мужчина? Чонгук медленно и глубоко дышит, сжимая пальцы почти до боли, а в ушах начинает шуметь. Он ощущает жар на своем лице, которое краснеет, как и шея. Становится неудобно под этим пристальным выжидающим взглядом, а еще внутри просыпается злость. Вот так все может и закончиться. Сейчас над ним просто посмеются, перед этим в качестве издевки наговорив комплиментов, и выгонят вон. Ему уже самому хочется уйти. — Простите, господин Хан, — хрипло говорит Чонгук, глядя в глаза, — но какое отношение моя личная жизнь имеет к тому, что я умею рисовать? Не думаю, что обязан отвечать на этот вопрос, — Чонгук напряженно дергает плечами, внутри развиваются обида и раздражение. — Извините, я, наверное, пойду. Он тянется рукой к своей сумке, которая стоит рядом со стулом сбоку и хочет встать, но Сухён выпрямляется в спине и поднимает руку, будто останавливая. — Нет, Чонгук, постой, — Чонгук замирает и недовольно смотрит на него. — Присядь, пожалуйста. Я не хотел тебя задеть. Этот вопрос был задан с другой целью, — Чонгук раздумывает пару секунд, а потом снова садится, уже не понимая, что происходит. — Я хочу попросить прощения, если как-то обидел тебя, — Сухён сейчас более серьезен, говорит мягко. — Я объясню. Вообще я не интересуюсь подобными изданиями, не уважаю их, считаю мерзкими. Но мой муж иногда любит почитать… хм, что-то подобное. Он, как европеец, до сих пор не понимает нашего гомофобного общества и плюется на подобное отношение, статьи, сплетни, — Сухён хмыкает. — Иногда действительно жалею, что он переехал ко мне из Италии, а не наоборот. Чонгук во все глаза смотрит на Сухёна и не понимает ничего еще больше. Муж? В смысле «муж»?! И он так спокойно об этом говорит? Чонгук быстро облизывает губы и тихо спрашивает: — М-муж? Ваш муж? — Да, мой муж, — мужчина довольно улыбается и снова расслабляется, откинувшись на спинку дивана. — Он был со мной на выставке, ты не помнишь? — Чонгук медленно моргает, пытаясь вспомнить, но о втором мужчине, который был с господином Ханом он помнит только его не корейскую внешность и темный костюм. — Понимаю, не стоит смущаться, тебе тогда было о чем подумать, — Сухён машет рукой. — Я познакомился с ним в Италии на одной выставке шестнадцать лет назад, через год сделал предложение. Брак заключили тоже в Италии, но он переехал ко мне в Корею. И до сих пор не забывает меня этим попрекнуть, — Сухён будто наигранно цокает и закатывает глаза. — И он увидел ту статью, узнал тебя и показал мне. Очень неприятно, — Сухён кривит губы и смотрит на растерянного Чонгука. — Надеюсь, что последствия были не особо плохими. Он даже смотрит сейчас как-то участливо, будто и правда интересуется состоянием Чонгука. А тот лишь ерзает на месте, пытаясь переварить то, что услышал. И честно, стало легче от того, что он услышал. После такого откровения словно хочется ответить тем же, поэтому Чонгук, покусав губу, отвечает: — Да, все не так страшно. Ну… сейчас, по крайней мере, — Чонгук неловко прокашливается. — И да, тот мужчина с портрета, он… мой. Сейчас мы вместе. — Замечательно, — Сухён, кажется, впервые так искренне и широко улыбается, блеснув зубами. — Я так и думал, что ты что-то испытывал к тому, чей портрет писал. Это было… — он машет рукой неопределенно, глядя вверх, — словно ты туда вложил себя и свою любовь. Она чувствуется через портрет, линии, передачу, атмосферу… Чонгук отводит взгляд. Снова начинает волноваться, ведь этот господин может не получить от его портрета то, что ожидает. Тэхёна же Чонгук и правда любит, рисовал тогда, когда тосковал и хотел быть рядом. А с другой стороны, приятна такая оценка. Значит, он смог передать то, что чувствовал, в своей работе, и это могут увидеть и почувствовать другие. Даже хорошо, что сейчас этот портрет висит у Тэхёна дома («у нас дома» — исправил бы Тэхён). Все же это что-то личное. — Вы правы, это так, — спокойно, но твёрдо отвечает Чонгук и снова смотрит на Сухёна. — В ту картину я много вложил себя самого. Сухён молчит и смотрит серьезно, а потом улыбается и делает глоток из стакана. — Надеюсь, Чон Чонгук, что создавать такие прекрасные портреты тебе позволяет не только любовь к человеку конкретному, но и любовь к творчеству. Ее я и хочу увидеть в своем портрете. Думаю, можем начинать. Я буду сидеть здесь со стаканом виски, хочу именно такой портрет. Мольберт сейчас принесут. Начнем, — говорит Сухён, снимая очки, а Чонгук медленно выдыхает, настраиваясь на работу. _________________ Чонгук выходит из душа с полотенцем на бедрах, вторым вытирает волосы. Идет в спальню, чтобы одеться, а потом позвонить в доставку и заказать что-то на ужин. Он правда пытается готовить сам и Тэхёна зовет к нему присоединиться, но не всегда получается. Похоже Чонгук совсем обленится, живя с Тэхёном. Хотя он любит готовить, относится к этому нормально, тем более для Тэхёна хочется это делать. А совместные готовки довольно забавны и интересны. Но сейчас нет сил и желания, Чонгук очень голоден. Сегодня воскресенье, и он только вернулся домой, на часах пять вечера. Эти дни с пятницы прошли напряженно. Тогда он начал рисовать портрет Хан Сухёна, в субботу продолжил. Встречались они в свободное время господина Хана и у него дома. Вчера у Тэхёна был выходной, и он был очень недоволен, что этот день у них забирает «этот неприятный мужик» — по словам самого Тэхёна. Конечно, он хотел провести время с Чонгуком, но тот извинился и попросил не обижаться, ведь это его первый серьезный заказ, он хочет его выполнить. Тэхён, конечно, все понимал, да и упрекнуть не мог, ведь сам пропадает на работе даже тогда, когда Чонгук выходной. Поэтому с утра и до вечера сидел один дома, немного поработал, а потом ждал Чонгука, приготовив им горячую ванну. Да, вечер они провели вместе. Чонгук был очень уставший, но довольный, получил от своего мужчины приятный массаж и ласку, а потом уснул быстрее Тэхёна. А сегодня, в воскресенье, они оба рано проснулись и разъехались каждый на свою работу, мечтая уже вечером снова встретиться. Чонгук быстро надевает штаны и футболку, расчёсывает волосы и выходит из спальни, взяв с собой телефон. Тэхён написал, что уже выезжает из студии, когда Чонгук был в душе, он печатает, что ждет и отправляет, добавляя смайлик с поцелуем. Нужно звонить в доставку, они поедят, а потом будут валяться вдвоем на кровати, обниматься и болтать. Чонгук даже соскучился за эти дни в беготне, так хочется прижаться к любимому мужчине, рассказать, как прошел день, спросить его о том же. И целоваться. Долго, много, сладко, жарко, до сбитого дыхания, как всегда с его Тэхёном. Чонгук с улыбкой и в своих мыслях в приложении делает заказ и открывает холодильник. Хочется что-то съесть, но там почти пусто, Чонгук морщится, а потом удивленно смотрит в сторону двери, когда звонит домофон. Это не может быть Тэхён, еще рано, да и у него есть ключи, как и для доставки тоже слишком быстро. Чонгук подходит к двери и отвечает на звонок: — Слушаю. — Господин Чон Чонгук? — слышит он мужской голос. — Да, — опешив, отвечает Чонгук. — У меня для вас доставка цветов. Откройте, пожалуйста. — Цветов? — Чонгук вообще ничего не понимает. — От кого? — Вы сможете увидеть это из карточки. Мне нужна ваша подпись. Чонгук удивлённо хлопает глазами, но открывает дверь. Улыбается от мысли, что это могут быть цветы от Тэхёна, который сделал заказ перед своим отъездом из студии, чтобы Чонгук их получил, а потом поблагодарил. Чонгук точно хочет его поблагодарить. Других вариантов от кого могут быть эти цветы, он не видит. Курьер передает ему большой букет бордовых роз, просит расписаться и с дежурной улыбкой поклонившись, быстро уходит. Чонгук закрывает дверь, держа букет одной рукой, второй достает карточку из букета и идет на кухню. На пороге тормозит и во все глаза смотрит на красивую небольшую открытку, где от руки написано: Чонгук, я благодарю тебя за невероятный портрет. Признаю твой талант, и это, поверь мне, не просто слова. Был счастлив работать с тобой и надеюсь, что это была не последняя наша встреча. Хан Сухён. Чонгук расплывается в улыбке, это и правда приятно. Он сегодня закончил портрет и был доволен своей работой, как и господин Хан. Он восторженно отзывался о результате, который получил, и спросил, может ли выставить этот портрет в одной из своих галерей. Конечно Чонгук не был против. Но совершенно вылетело из головы, что господин Хан спросил его адрес, если вдруг захочет как-то отблагодарить Чонгука, пришлось дать адрес Тэхёна. Тогда он удивился, ведь Сухён сделал ему перевод за работу, Чонгук охренел от суммы перевода, написал, что это слишком много, на что получил вопрос: «А ты знаешь, Чонгук, как именно оценивается работа художников? Изучи этот вопрос и не вздумай обесценивать свою работу». Чонгук не знал, поэтому промолчал, но было очень приятно и трепетно. А теперь еще и цветы… Чонгук с легкой улыбкой рассматривает букет, потом осматривается и пытается вспомнить, видел ли он в доме Тэхёна хоть одну вазу. Вроде нет, поэтому нужно что-то придумать. Он слышит звук поворота ключа в замке и улыбается шире, когда Тэхён заходит в квартиру и кричит громко: — Любимый, я дома! — Чонгук смеется на шутливую интонацию. — Где ты? — Я на кухне. Чонгук с улыбкой идет навстречу, его перехватывают на пороге кухни и сразу целуют, обнимая за талию и сжимая в своих руках. Чонгук довольно мычит, цепляясь за плечи Тэхёна, ощущая, как от жадного поцелуя и аромата любимого мужчины сразу вспыхивает все тело, как и от сильных рук, которые так крепко прижимают к себе. — Как же я соскучился, пупс, — в губы выдыхает Тэхён и смотрит в глаза, чуть отклонившись. — Хочу есть, хочу тебя, хочу отдохнуть, хочу принять душ. И все с тобой. — Полностью разделяю твои желания, — Чонгук смотрит на него, широко улыбаясь. — Еду я заказал. — Умница. Тэхён снова хочет поцеловать Чонгука, но кидает взгляд на стол за его спиной, где видит большой букет роз. Хмурится и отклоняется, спрашивает подозрительно: — А это что? Чонгук оборачивается, когда Тэхён выпускает его из рук, и подходит к букету с улыбкой. — Это цветы от господина Хана, — Чонгук, улыбаясь, глядит на Тэхёна, и пальцами гладит бордовые лепестки. — Красивый, правда? — Очень, — с холодом отвечает Тэхён и подходит к столу. Берет карточку, быстро читает и стискивает зубы, когда ревность и злость напрягают все тело, а Чонгук продолжает говорить с улыбкой: — Привезли только что. Очень неожиданно, тем более если учесть, сколько он мне заплатил. Но приятно, — Чонгук светит довольной улыбкой, а Тэхён переводит на него взгляд, смотрит исподлобья. — Только вот кажется, у тебя нет ни одной вазы. Не хочется, чтобы такая красота быстро завяла. — Действительно, блять, не хочется, — сквозь зубы отвечает Тэхён и швыряет карточку на стол. Чонгук перестает улыбаться и смотрит в злые глаза удивленно. Тэхён, сложив руки на груди, глядит в ответ и молчит. — Тэ, ты чего? — тихо спрашивает Чонгук. — Чего? — фыркает Тэхён, кажется, у него даже руки потряхивает от злости. — Какого хрена этот мужик тебе букеты присылает? Это нормально? — В с-смысле? — растерянно спрашивает Чонгук, хлопая глазами. — Это просто благодарность, Тэхён. Я закончил его портрет… — Ах, благодарность, — Тэхён толкает язык в щеку, раздражаясь еще больше. — И о какой же встрече еще он пишет в этой записке? Что за хрень происходит? Тебе не кажется, что это странно, нет? Чонгук начинает чаще дышать и сглатывает под взглядом, который будто обвиняет, а Тэхён ждет объяснений. — Тэ, я же тебе говорил, что у него есть муж, — как можно спокойнее отвечает Чонгук. — И говорил тебе, что он ничего лишнего себе не позволял, вообще ничего. Мы просто работали, а это благодарность… — Муж, — выплевывает Тэхён и кивает. — Какой-то призрачный муж, да, я помню. Который есть только на его словах, а ты его не видел, хотя три раза был у него дома. Так и не пойму, какого хрена нужно было работать у него дома. А теперь какие-то букетики, записки с пожеланиями еще одной встречи. Тебе не кажется, Чонгук, что он тупо к тебе подкатывает? Или тебе это нравится? Я почему-то не отправляю букеты тем, с кем работаю. Чонгук приоткрывает рот и молчит, не понимая, почему он должен это выслушивать. Потом поджимает губы, его глаза, такие чистые и яркие, глядят недовольно и словно потухают, Тэхён сглатывает, когда это видит. — А теперь послушай меня, — как можно спокойнее говорит Чонгук, хотя его голос немного дрожит. — Во-первых, я тебе все рассказал о нашей первой встрече, о том, что он знает про тебя и про нас. Во-вторых, муж никакой не призрачный, и сегодня я с ним встретился. Он улетал к себе на родину в Италию, вернулся, когда мы еще работали. Приятный мужчина, зовут Сандро, и поверь, они точно пара, потому что по-другому я не могу объяснить, почему они целовались. В-третьих, еще одна встреча — это будущий заказ, который они хотят сделать. Этот портрет господин Хан повесит в галерее, а еще они попросили нарисовать их совместный портрет, который хотят повесить у себя в доме. И в-четвертых, — Чонгук уже громко дышит, сжимая кулаки, а Тэхён напряженно смотрит на него, — можешь отсылать своим моделям хоть каждый день букеты, меня это не касается. Неужели сложно было сначала спросить, что да как, и выслушать, но вместо этого ты меня еще в чем-то обвиняешь. — Пупс, я… Тэхён выдыхает, понимая, что точно проебался и поспешил с выводами. Но больше всего неприятно видеть обиду в любимых глазах, Чонгук смотрит так, что сердце замирает. — И я ушам своим не верю, что услышал это от тебя, — почти шепотом говорит Чонгук. — Ты же знаешь, как сильно я тебя люблю, как ты можешь говорить такое? — Чонгук… — Отвали от меня! Чонгук проходит мимо, отталкивая руку Тэхёна, который хочет его перехватить. Глаза начинает щипать, Чонгук залетает в спальню и хлопает дверью. Ходит по комнате, запустив руку в волосы и часто дышит, чтобы успокоиться. Тэхён взбесил и обидел такими предположениями, и даже не спросил, почему и зачем букет. Нет, Чонгук знает, что Тэхён к господину Хану на всем пути относится настороженно и ревнует, пусть вроде и говорит все в шутку, но Чонгук видит недовольство в карих глазах. Но обвинять самого Чонгука в том, что ему приятно какое-то там внимание и будто он его поощряет — это обидно больше всего. Он замирает возле кровати и смотрит на дверь в спальню, когда слышит, как хлопнула входная дверь. Быстро моргает, не понимая ничего, выходит из комнаты и обходит всю квартиру, но Тэхёна нет нигде. Как нет его кроссовок, куртки и ключей от машины. Чонгук прижимается спиной к стене в коридоре и выдыхает, он в растерянности. Он думал, что они сейчас поговорят и помирятся, это вообще их самый первый крупный спор за все время, можно сказать первая ссора. И Чонгук не понимает, что нужно делать, а то, что Тэхён просто взял и ушел, еще больше сбивает с толку. Хочется взять телефон и позвонить, узнать, куда он уехал, но обида и неприятная злость не позволяют этого сделать, Чонгук точно ни в чем не виноват. Уже хочется выбросить этот букет, из-за которого все это началось, бред какой-то. И уж точно не так Чонгук хотел провести этот вечер, он так ждал Тэхёна. Через пятнадцать минут привозят доставку еды, Чонгук ставит пакеты на стол на кухне, взглядом сверлит этот злосчастный букет. Даже аппетит пропал, да и есть без Тэхёна он не будет. Они же хотели вместе поужинать, принять душ или ванну, а потом валяться в постели, наслаждаясь своим временем. Но вместо этого Чонгук сидит в пустой квартире один в тишине, кусает губы и крутит телефон в руке. Так хочется позвонить и спросить, где Тэхён, но Чонгук себя сдерживает, не считая, что первым должен в этой ситуации идти навстречу. Но так хочется, потому что ничего же не произошло страшного. Да, его Тэхён вспыльчивый и довольно ревнивый, Чонгук это знает, но очень остро реагирует на какое-то недоверие. А то, что Тэхён просто взял и уехал, полностью сбивает с толку. Только почти через час входная дверь открывается, а Чонгук, все так же сидя на диване, выпрямляется в спине и во все глаза смотрит в дверной проем, ждет. Когда он видит Тэхёна, который заходит в гостиную, то медленно поднимается с дивана, удивленно глядя на него. Тэхён в одной руке сжимает огромный букет белых роз с длинными стеблями, которые перевязаны в несколько рядов широкой атласной лентой фиолетового цвета. Во второй руке Тэхён держит большой бумажный пакет и медленно подходит к Чонгуку, который застыл возле дивана. Тэхён смотрит в любимые распахнутые глаза, облизывает губы и говорит серьезно, но мягко: — Я тут подумал… Для меня ты тоже нарисовал портрет, и не один, и я ни разу не дарил тебе цветов. Почему я не додумался до этого? Прости, из меня хреновый романтик, — Тэхён чуть усмехается, а Чонгук сглатывает, губы начинают дрожать от прилива тепла, когда он смотрит в виноватые карие глаза, которые глядят с любовью. — Вообще даже не знаю, любишь ли ты цветы и какие… Но надеюсь, что тебе понравится. — Тэ, пожалуйста… Не надо, — Чонгук прерывисто выдыхает. — Они… они очень красивые, и мне нравится. Тэхён мягко улыбается и протягивает букет Чонгуку, который обхватывает его двумя руками, видно только его лицо над белыми бутонами. Он улыбается открыто, а Тэхёну становится легче. Сука, он такой дурак, обидел ни за что своего пупса, не сдержав ревность и раздражение. Нужно как-то учиться сдерживать себя, пусть и сложно не ревновать. — А это, — Тэхён протягивает пакет и ставит на диван, — вазы. У меня и правда их дома нет. Прости меня, пупс, — Тэхён снова смотрит серьёзно, — прости, пожалуйста. Я наговорил этот бред от злости и ревности, просто… Ну правда неоднозначная ситуация. Мужик этот и цветы, — Тэхён машет рукой в сторону кухни, — и меня это взбесило. Но ты прав, я должен был выслушать тебя. И конечно ни в чем не обвинять. Я не имею права этого делать. Они молчат и смотрят друг на друга, а Чонгуку сейчас так хорошо, что ноги от облегчения подгибаются. Он так перенервничал за этот час, а Тэхён просто поехал ему за цветами и вазами. Господи, даже несмотря на эту вспышку ревности, Чонгуку кажется, что он влюбляется все сильнее, если это возможно вообще. — Хочешь, я выброшу тот букет, — тихо говорит Чонгук. — Да брось, — усмехается Тэхён, — ты его точно заслужил за свой талант, и даже больше. Иди ко мне. Тэхён забирает букет из рук Чонгука, кладет его на диван и крепко обнимает, прижимаясь к нему. Вдыхает аромат волос и прикрывает глаза, ощущая, как его мальчик обнимает за талию. — Извини меня, пупс, — хрипло шепчет Тэхён. — Я не думаю то, что сказал. Просто был зол. Только скажи мне, что он ни разу ни на что не намекал, не позволил себе ничего, а тем более не прикасался… — Тэхён, хватит, — Чонгук носом утыкается в крепкую шею. — Ничего вообще, он замужем. Я клянусь тебе. И господин Хан нормальный, — Тэхён отклоняется и смотрит в глаза, выгибая бровь, а Чонгук не может сдержать улыбки. — Ну, в смысле, да, он своеобразный в манере общения, но все люди разные. И если бы он что-то позволил себе, я бы в его дом больше не зашел. И я не хочу больше слышать такие слова от тебя, — Чонгук перестает улыбаться, смотрит серьезно. — Ты же знаешь все, Тэ, я очень люблю тебя. — Боже, милый, — Тэхён целует его щеки, чмокает губы, его мальчик самый прекрасный, — конечно я знаю, все знаю. И люблю тебя очень сильно. Прости меня. — Я уже простил, — с улыбкой отвечает Чонгук и в глаза смотрит. — Букет невероятный, спасибо. И это можно считать нашей первой ссорой? Они тихо смеются, и Тэхён целует его, запуская пальцы в темные волосы. Глубоко и плавно, лаская языком, Чонгук расслабляется в его руках, прижатый к телу, сжимает пальцами свитер по бокам. Вот так хорошо, так спокойно, потому что с Чонгуком точно не хочется ругаться. Его хочется к себе прижимать и целовать бесконечно, понимая, что он принадлежит только ему. — Думаю, мне нужно извиниться еще больше, — с придыханием говорит Тэхён, глядя в глаза, а одной рукой накрывая пах Чонгука, гладит медленно. — Думаешь? — выдыхает Чонгук, прикрывая глаза от ласки. — Да-да, ты прав, я очень сильно обиделся, — Тэхён лукаво ухмыляется, смотря на то, как его пупс глаза закатывает. — М-м, Тэ… — С удовольствием заглажу свою вину, — отвечает Тэхён, подхватывает Чонгука на руки и несет в сторону спальни. __________________ — Тэхён, кто там звонит? — кричит Чонгук из гостиной. Тэхён подходит к столу на кухне, перекидывая влажное полотенце через шею. Они только вышли из душа, чтобы наконец поужинать и закончить этот вечер так, как и планировали. Рука замирает над телефоном Чонгука, когда Тэхён тянет к нему, но видит, кто звонит. Кусает губу и кидает взгляд на дверной проем, и снова глядит на дисплей, где высвечивается фотография женщины и написано «Мама». Блять, этот вечер точно у них не может пройти нормально и спокойно, а телефон продолжает звонить. От родителей Чонгука ничего не слышно было уже две недели, с тех пор, как Тэхён побеседовал с этой женщиной. — Тэ? Чонгук заходит на кухню и смотрит на Тэхёна, который переводит на него взгляд и говорит тихо: — Это твоя мама. Лицо Чонгука сразу становится встревоженным, он смотрит на телефон, который уже замолчал, и сглатывает, снова глядит на напряженного Тэхёна. Они молчат, как и телефон, повторного звонка не поступает. Чонгук размеренно дышит и думает, что ему делать. Мама позвонила. Сама, спустя две недели. Чонгук уже правда хотел сам позвонить, от чего Тэхён его отговаривал, утверждая, что они должны сделать первый шаг и принять какое-то решение. Чонгук с ним был согласен, но так сильно скучал, да и выслушивать все то же самое желанием не горел. И вот звонок… — Будешь перезванивать? — тихо спрашивает Тэхён и подходит медленно к Чонгуку. Тот кивает, а потом качает головой, Тэхён слабо улыбается, уже зная, что когда Чонгук так делает, значит, он растерян. — Наверное нужно, — отвечает Чонгук, глядя ему в глаза. — Для чего-то же она звонила. — Согласен, — Тэхён обнимает его за талию, второй рукой гладит по обнаженному плечу. — Сейчас? — Да, сейчас, — уже более уверенно отвечает Чонгук, — или я с ума сойду от мыслей о чем она хотела поговорить. Тэхён кивает и тянет его за руку, ведет к столу и усаживает на стул. Передает ему телефон, Чонгук, кусая губу, смотрит ему в глаза, видит там уверенность и поддержку. Становится легче от того, что он рядом. Чонгук очень волнуется, разрываясь от противоречивых чувств: страха, надежды, тоски по родителям. — Только не выхватывай трубку снова, — бубнит Чонгук. — Посмотрим, — фыркает Тэхён. Он обходит Чонгука и обнимает со спины, прижимаясь кожа к коже, они после душа бродят по квартире в одних боксерах. Чонгук протяжно выдыхает и набирает номер, Тэхён ощущает, как он напряжен всем телом, поэтому осторожно начинает мять плечи. Чонгук, прикрыв глаза, слушает гудки, никогда в жизни он не думал, что будет бояться общаться с родителями. — Да, Чонгук. Звук маминого голоса, тихий и чуть взволнованный, заставляет закусить до боли губу. — Привет, мам, — хрипло говорит Чонгук. — Ты… звонила? — Д-да, звонила. Ты занят? — Чонгук правда по голосу слышит, будто мама волнуется. — Уже нет, просто был в душе, — как можно спокойнее отвечает Чонгук, а самого сердце оглушает быстрыми ударами в ушах. — Ты что-то хотела? Нари молчит пару секунд, а потом отвечает: — Да, хотела. Я хочу с тобой поговорить и обсудить… все это. Но не по телефону. Хочу приехать в Сеул послезавтра, я сегодня и завтра работаю. Ты сможешь со мной встретиться после пар? — Да, конечно, — сдавленно отвечает Чонгук, а Тэхён продолжает гладить его плечи. — Во вторник пары заканчиваются в два тридцать. — Хорошо, тогда я подъеду к академии и заберу тебя. Там потом где-нибудь поговорим. Договорились? — Отлично, — шепчет Чонгук, опустив голову. — Ну тогда… я еще позвоню. До встречи, сынок. — Пока, мам. Горло сдавило, Чонгук почти не дышит, когда Тэхён забирает у него телефон и обнимает, стоя напротив. — Все хорошо, милый, все в порядке, — тихо говорит Тэхён, ощущая, как его мальчик мелко дрожит. — А если она скажет, что не собирается меня понимать и принимать? — шепчет Чонгук, все также не поднимая головы. — Я хочу с ней поговорить и не хочу одновременно. Тэхён поджимает губы и вздыхает, поглаживая Чонгука по спине. — Не думаю, что она так скажет. Звучала она взволнованно и будто виновато. Возможно, ваш разговор пройдет не так уж и плохо. — Ты просто меня успокаиваешь, — со слабой улыбкой говорит Чонгук и поднимает голову, Тэхён видит грустные глаза. — Малыш, я не знаю, — Тэхён заламывает брови. — В любом случае вы должны поговорить, нормально поговорить, а не ругаться, кидаясь упреками. Возможно, она готова. Хотел бы я пойти с тобой. — Не надо, — нервно смеется Чонгук, на что Тэхён ему подмигивает. — Какой-то сумасшедший вечер, ужас. — Что я могу сказать, у нас весёлая жизнь, — Чонгук тихо смеется, пихая кулаком Тэхёна в живот, а тот его обнимает и вздыхает. — Давай уже съедим наш поздний ужин и завалимся на кровать, я пиздец устал, ты, уверен, тоже. И ты мне расскажешь, как прошел твой день. Чонгук улыбается и кивает, обнимая Тэхёна, щекой прижимается к обнажённой груди. Да, хочется уже отдохнуть и все обсудить, день и правда очень насыщенный на эмоции. ________________ Чонгук все эти пару дней до встречи с мамой переживал и не мог успокоиться. Уже хотел, чтобы этот разговор прошел, и стало понятно, что будет дальше. Старался углубиться в учебу, но мысли все равно не отпускали, тяжестью оседая в сердце. Он так боится, что итог разговора будет плачевный, что мама скажет, что он может жить, как хочет, но они этого не понимают и не принимают, и их общение, всегда легкое, с пониманием и любовью, исчезнет полностью. Потому что пока не произошел «тот самый важный разговор», надежда еще есть. А вот потом, если все пойдет по плохому сценарию, уже не ясно, примут его когда-нибудь родители таким, какой он есть, или нет. Тэхён поддерживал и успокаивал, как и Чимин, которому Чонгук все рассказал. Учеба шла своим чередом, находиться в универе было уже проще, если не считать злых и презрительных взглядов его одногруппников, но те молчали, только смеясь за спиной, самого Чонгука больше не цепляли. Чонгук понимает, что так может продолжаться все оставшееся время в академии, но старается не обращать внимания на это, лишь бы его лично не трогали. Постепенно все забывается, хотя Чонгук может заметить, как ему кто-то может подмигнуть и ухмыльнуться, на что лишь фыркает и стискивает зубы, потому что да, Сонджэ точно сейчас не легче. Его «звездность» в универе более громкая, Чонгук до сих пор, даже спустя почти две недели, слышит, как это обсуждают, смеются, а его фотки все еще кочуют из телефона в телефон. Чонгук видел Сонджэ за это время, тот всегда выглядел напряженным и злым, совершенно не таким, как раньше: расслабленным, усмехающимся, чувствующим себя вальяжно. Сонджэ тоже видел Чонгука, но только прожигал взглядом и отворачивался, ни разу не сказав ни слова. Тэхён предупредил, чтобы Чонгук сообщил, если тот хоть раз к нему подойдет или что-то скажет, но пока сообщать было нечего. Наступает вторник, которого так ждет и боится Чонгук, всю последнюю пару практически не слушая преподавателя. Мысленно он строит диалог с мамой, продумывая фразы, которые могут пригодиться, куда бы не свернула их беседа. В конце пары он получает от Тэхёна сообщение, в котором тот желает удачи, пишет, что любит и ждет вечера, чтобы обнять, а еще просит позвонить, как их разговор с мамой закончится. Чонгук не может сдержать улыбки, становится немного спокойнее, и он с волнением выходит из универа, направляясь на стоянку. Он видит их машину, мама стоит рядом и рассматривает толпы студентов, а потом замирает взглядом на Чонгуке, когда видит его. Так хочется улыбнуться, как всегда, при виде мамы, такой родной и любимой, но Чонгук лишь сглатывает тихо и идет навстречу, рассматривая. На ней светло-бежевое легкое пальто, которое полностью расстегнуто, открывая белую блузу и черные классические брюки. Небольшой каблук в туфлях делает ее чуть выше, а темные волосы собраны сзади и заколоты заколками, как обычно. Взгляд взволнованный и прямой, она быстро рассматривает Чонгука, который идет к ней, а потом смотрит в глаза и пытается улыбнуться. — Привет, Чонгук, — говорит Нари. — Привет, мам, — Чонгук тихо выдыхает и осматривается. — Давно ждешь? — Да нет, минут пятнадцать. Ты голоден, наверное, — Чонгук быстро кивает и снова на маму смотрит, так хочется ее обнять. — Может тогда где-нибудь перекусим? — Да, давай. Они смотрят друг на друга и молчат, будто не зная, стоит ли им обняться или нет. Это кажется так глупо, но от этого больно, поэтому Чонгук лишь грустно усмехается и отходит, обходя машину, чтобы сесть в нее. Нари провожает его взглядом и поджимает губы, а потом садится за руль. В машине они почти не разговаривают, лишь обсудили, куда именно поедут, а потом молчат всю дорогу до небольшого кафе недалеко от общежития. Ну да, мама же не знает, что Чонгук там больше не живет. Он смотрит в окно, понимая, что ему так много нужно о себе рассказать, и насколько изменилась его жизнь за последние полтора месяца, с тех пор, как он был в Пусане на каникулах у родителей. Они занимают самый отдаленный столик, который свободен, делают заказ и молчат, лишь кидая взгляды друг на друга. Стандартные простые вопросы «как учеба? как работа?» звучат дежурно, оба ощущают напряжение между ними и нервничают. Приносят заказ, Чонгук понимает, что хоть и был очень голоден после пар, но кусок в горло лезет с трудом от волнения, да и мама больше перемешивает еду палочками в тарелке, чем обедает. Чонгук знает, что разговор начнется тогда, когда они поедят, и уже внутренне напрягается, готовясь к этому. По маме не скажешь, что она приехала ругаться или спорить, смотрит с грустью и словно виной, и напряжена не меньше сына. Чонгук уже сам этого не выдерживает, медленно откладывает палочки, съев только половину и смотрит на маму, говорит тихо, но твердо: — Ты же приехала поговорить о чем-то, да? Нари выглядит немного удивленной, будто не ожидала, что Чонгук сам начнет разговор. Потом вздыхает, отодвигает от себя тарелку и складывает руки перед собой на столе. Смотрит на сына и отвечает: — Ты знаешь, о чем я хотела поговорить, Чонгук. — Знаю, — Чонгук кивает, повторяет за мамой, кладя руки на стол и сцепляя пальцы. — Только не знаю, что именно ты хочешь сказать мне. Они молчат, глядя друг на друга, а потом Нари говорит: — Я… я просто не знаю, как начать разговор. Чонгук, то, что мы узнали, и как это произошло… Это было таким шоком и потрясением для нас, ты должен нас понять. Нет, я не пытаюсь сейчас нас с отцом как-то оправдать, но и не хочу, чтобы ты слишком винил нас. Пойми, Гук-и, — мама вздыхает и заламывает брови, — мы и предположить не могли, что ты… Нари словно спотыкается на этом слове, от чего горло у Чонгука сжимает, он грустно усмехается и спокойно говорит: — Гей, мам. Я понимаю, что тебе, возможно, сложно это принять и понять, сложно даже сказать это слово, но ведь от этого ничего не изменится. Я не изменюсь, если вы меня притащите обратно в Пусан, заставите бросить здесь учебу и любимого человека, — мама напрягается в плечах и смотрит в глаза, Чонгук все это замечает, но нет смысла ходить вокруг да около, он решает говорить прямо. — Конечно, это ужасно, то, как вы узнали обо всем. Поверь, для меня та статья тоже не была подарком. Мне было плохо тогда, да еще и вы приехали… Смотрели так, будто не знаете меня, говорили все это, — Чонгук выдыхает и отводит взгляд. — Мне правда было очень плохо, хорошо, что рядом были Чимин и Тэхён. Но, мам, — Чонгук снова глядит на маму, которая смотрит в ответ с грустью, — я всегда был таким. Мне никогда не нравились девушки. Да, ты считала, что у меня не было отношений, потому что я весь в творчестве и учебе, и да, это было правдой. Но и отношений с девушками вы бы от меня не дождались, потому что это не про меня. Я думал о том, как вам сообщить и когда, да, боялся вашей реакции. Простите за то, как вы об этом узнали, но это тоже зависело не от меня. И я очень хочу, чтобы вы продолжали любить меня так же, как я люблю вас. Ведь я все еще ваш сын, только кое-что нужно принять и понять обо мне. Чонгук не выдерживает, горло сжимает, и он отворачивается, когда замечает, как глаза мамы начинают блестеть. Этот разговор ему дается сложнее, чем он думал. Нари быстро моргает, смаргивая слезы, тянется руками к рукам сына и сжимает прохладными пальцами. Чонгук снова смотрит на нее и медленно дышит. — Мы любим тебя, Чонгук, — голос у мамы чуть дрожит, — любим очень сильно, это не изменится. Тогда… Тогда мы думали, что сможем как-то оградить тебя, не понимали, что делать. Злились и были в растерянности. И я хочу извиниться за то, что мы тебе наговорили. Сейчас, вспоминая это, мне стыдно, и уверяю, отцу тоже, хотя он до сих пор ходит на взводе, ему сложно это понять, — Нари опускает взгляд, а Чонгук сжимается, как пружина, после упоминания отца. — Он не захотел ехать сегодня, хотя сам всегда за это время заводил разговор о тебе, говорил, что переживает, но и на контакт пока идти не готов. Думаю, ему нужно время, но он тоже любит тебя, — Нари слабо улыбается, и ей сейчас так хорошо, так тепло видеть улыбку сына в ответ, робкую, но такую красивую. — И я читала, хм, довольно много читала за это время о таких ситуациях… Да и слова того молодого человека… Я тогда так разозлилась, — Чонгук усмехается, а мама возмущенно хлопает глазами. — Это было грубо. — Тэхён просто защищает меня, мам, — Чонгук говорит с улыбкой об этом человеке, глаза чуть сверкают, Нари это замечает. — Ну и он часто говорит, что думает, это да. Просто Тэхён видел, как я подавлен, как переживал, и не хотел, чтобы я снова расстраивался. — Понимаю, — Нари опускает взгляд, — но его слова заставили тоже задуматься. Чонгук, послушай, — Нари вздыхает и снова смотрит на сына, — я не понимаю еще многого, стараюсь принять это, уложить в голове. Все же мы всю жизнь думали только о… э, стандартных парах, а тут наш сын и какой-то мужчина. Чонгук, я почитала о нем, оказывается он известен здесь, в Сеуле, и он старше, ему почти тридцать, — голос мамы начинает звучать немного возмущенно. — А тебе всего двадцать один, это как-то… — Мама, я все знаю, но люблю его, — твердо отвечает Чонгук. — А он любит меня. Понимаю, сложно понять, но ничего не изменится. Тэхён сам сказал, что не отпустит меня в Пусан, будет платить за учебу, ведь я хочу там учиться. И я не брошу все это. — Мы уже не просим об этом, это был опрометчивый и отчаянный шаг с нашей стороны, — уверенно говорит Нари, — и мы понимаем это. Просто в один момент, когда мы увидели те фотографии и небольшую статью, нам показалось, что мы совершенно не знаем своего сына. Чонгук опускает взгляд, шепчет: — Простите, я не хотел, чтобы вы узнали об этом так. — Как я понимаю, это не твоя вина? — Чонгук мотает головой. — Расскажешь, что произошло? Я хочу знать и понимать своего сына. Чонгук сглатывает, в горле запершило. Он смотрит на маму и кивает с легкой улыбкой, а та не выдерживает. Встает и обходит стол, садится рядом и обнимает сына, гладит по волосам. Чонгук судорожно выдыхает, обнимая в ответ, ощущая знакомый аромат парфюма, такой родной и необходимый. Сейчас немного легче, раз мама хочет его выслушать, говорит, что любит, именно это нужно было Чонгуку, нужно так сильно. — Я так соскучилась по тебе, и так переживала, когда успокоилась, — сбито говорит Нари. — Извини меня. — Я тоже соскучился, — хрипло отвечает Чонгук, продолжая обнимать маму. — Если ты поел, мы можем куда-нибудь пойти и поболтать. Чонгук только кивает, но не отклоняется, хочется еще немного этих объятий. Они расплачиваются и выходят из кафе, решая немного прогуляться. А потом возвращаются к машине, когда замерзают, осенний ветер становится все прохладнее. Чонгук постепенно рассказывает все, начиная со знакомства с Тэхёном. Он из всей истории опускает пошлые и ненужные моменты, выдавая суть. Мама удивляется, что ее сын, оказывается снимался для журнала, а то она вообще не поняла о чем говорилось в той мерзкой статье, и попросила скинуть фотки. Ругалась и переживала, Чонгук даже пару раз услышал нецензурные слова от мамы, когда он рассказывал о Сонджэ и всей ситуации со статьей и фото, это вызвало усмешку. В конце Чонгук рассказывает то, что Тэхён придумал для Сонджэ, мама говорит, что это очень некрасиво, но, видимо, тот мальчик заслужил. Чонгук лишь качает головой и вздыхает, закончив вроде и длинный, но довольно сокращенный вариант истории. Нари молчит какое-то время и как-то странно смотрит на Чонгука, будто изучает, тот под этим взглядом дергает плечами. — Оказывается, я многое пропустила в твоей жизни, — тихо говорит Нари. — Не так уж и много, это все произошло за каких-то три с половиной месяца, — усмехается Чонгук. — До этого моя жизнь была довольно стабильна и спокойна. Нари тихо смеется, пытаясь все это переварить, принять, понять, уложить в голове. — Значит, вы живете теперь вместе? — тихо спрашивает Нари, Чонгук кивает. — Он не обижает тебя? — Мама! — тянет Чонгук. — Нет, а что? Этот мужчина старше тебя, и порядочно, он опытнее. Боже, мой сын живет с мужчиной, я никогда не могла подумать… — Мама, пожалуйста! — Чонгук повышает голос и отворачивается, ощущая, как его лицо начинает краснеть. — Все, ладно, ладно. Все хорошо, — Нари будто сама себе кивает, Чонгук кидает на нее взгляд, не понимая, она себя успокаивает или его. — Просто я еще не до конца осознала. А если вас вдвоем увижу, то вообще с ума сойду. Хотя я и так уже увидела то, что не хотела бы видеть. — Господи боже, мам! — Извини, это нервное, — Нари глубоко вдыхает и медленно выдыхает, успокаиваясь. — Я понимала, что этот разговор будет напряженным и откровенным, но все же, думаю, мне нужен будет бокал вина перед сном. Или два. Чонгук начинает смеяться, его тоже не отпускает до конца напряжение. Но раз мама шутит, значит, это к лучшему, да? Нари смотрит на робкую улыбку сына и говорит, тоже улыбаясь: — Я так горжусь тобой за то, что ты все же не побоялся и позвонил господину Хану, написал его портрет. Заработал сам, своим трудом и талантом. И вот твоя картина будет висеть в галерее столицы, а ты только заканчиваешь второй курс. Очень сильно горжусь, Чонгук-и, — мама подается вперед, чтобы обнять сына, Чонгук счастливо улыбается, обнимая в ответ. — Конечно мы будем платить за твою учебу, ты должен здесь учиться, идти к своей мечте. — Спасибо, мам, — выдыхает Чонгук. — Спасибо, что хотя бы пытаешься понять и хочешь этого. И за то, что не отвернулась окончательно. Я очень боялся этого. Нари отклоняется и смотрит сыну в глаза, гладит по щеке. — Извини еще раз, сынок. Мы очень любим тебя, несмотря на то, как были не сдержаны. — Я понимаю, — тихо отвечает Чонгук. Нари кидает взгляд на часы и вздыхает. — Мне пора ехать, дорогой, еще три часа дороги, — Чонгук кивает и с улыбкой смотрит на маму. — Обещай, что будешь звонить. Мне так не хватало нашего общения, когда я все обдумала и остыла. Будто кусок меня вырвали. Ох, Чонгук, — Нари легко улыбается. — Это и правда нелегко принять, по крайней мере нам, но я хочу понять тебя, поверь. Хочу, чтобы наши отношения были, как прежде. Хочу участвовать в твоей жизни. Я вижу, как ты говоришь об этом мужчине, вижу, что ты счастлив. И, наверное, когда-то буду готова и захочу с ним познакомиться. Чонгук шире улыбается, но улыбка быстро потухает, он с опаской смотрит на маму и спрашивает: — А папа? Нари поджимает губы и отводит взгляд. — Он любит тебя, дорогой, ты знаешь, но, — эта пауза неприятным узлом скручивает живот от волнения, Чонгук молчит и ждет продолжения, — но ему сложнее это понять и принять, наверное. Просто дай ему время, хорошо? — Нари снова смотрит на сына, тот кивает в ответ. — Инсон очень волнуется за тебя, ты же знаешь, но как он сказал, — Нари кусает губу и будто с виной глядит на сына, — как мужчина мужчину он тебя не понимает. Чонгук быстро кивает и отворачивается, от обиды сжимает горло. Хотя он и не думал, что папа быстро примет и поймет, в один момент уже допустив мысль, что родители вообще от него отвернутся. — Ясно, — тихо отвечает Чонгук и снова смотрит на маму. — Тогда пусть поймет, как человек человека, как отец сына, что любить можно не определенный пол, а просто человека. — Ты говоришь умные слова, Чонгук, — усмехается Нари, — но не все могут это понять. Иди, я тебя еще обниму, — Чонгук с улыбкой снова утопает в объятиях мамы, вздыхает облегченно, ему точно стало легче после их долгой беседы. — Все будет хорошо, я обещаю. — Очень надеюсь. — А теперь я отвезу тебя домой, — Нари отклоняется и заводит двигатель. — Увижу, где ты живешь. — Приезжай как-нибудь в гости, — с усмешкой говорит Чонгук, садясь прямо. — А твой Тэхён не будет против? — Нари кидает взгляд на сына и снова смотрит на дорогу. — Если я этого захочу, а я захочу, он не будет против, — Чонгук улыбается, зная, что Тэхён ждет его дома. На часах уже восемь вечера, они долго с мамой болтали, не заметив, как пролетело время. Тэхён написал, что берет работу домой и ждет Чонгука, вдруг ему срочно понадобится моральная поддержка. А Чонгуку срочно нужно, чтобы его обняли, и он рассказал о разговоре с мамой. Он так рад, что беседа прошла именно так, и тугой узел, который скручивал внутри все от тревоги и боязни потерять родных людей, постепенно ослабевает, дает вздохнуть свободнее. — Вот как, — Нари с улыбкой кивает. — Хорошо, буду знать. И, возможно, я скоро приму это приглашение. Все же я должна знать мужчину, с которым живет мой сын. Чонгук улыбается и закусывает губу, глядя вперед на дорогу. Не совсем может представить знакомство мамы и Тэхёна, он от волнения, наверное, поседеет раньше времени, но это точно будет огромный шаг вперед. _________________ Середина октября, и сегодня день рождения у Чимина. Пятница по календарю дает возможность расслабиться, выпить и не думать о том, что завтра нужно топать на пары с больной головой. В прошлом году они отмечали его день рождения в клубе с кучей друзей, и в общагу вернулись только утром, оба еле стоя на ногах от количества выпитого алкоголя и диких танцев, которые устроили на танцполе. Проспали до самого вечера, прогуляв пары, а потом, кажется, еще все выходные отходили от этой дикой вечеринки. В этом году Чимин спросил Чонгука, если Тэхён не против, то посидеть у него дома, Тэхён против не был. Тем более это не первый раз, когда эти два друга-студента оккупируют его гостиную, распивая соджу и смеясь, как ненормальные. Если у Тэхёна нет срочной работы, он потом присоединяется к ним. В один из дней с работы он приехал с Хосоком, так Чонгук познакомился поближе с другом своего мужчины, а Чимин познакомился с ним вообще, зная его до этого только по рассказам Чонгука. Хосок тогда, окинув взглядом парней на диване, усмехнулся, посмотрел на Тэхёна и сказал, что благодаря ему он начинает общаться с малолетними студентами в свои тридцать два. Чонгук посмеялся на это, Чимин дернул бровью, осмотрел мужчину перед собой и ответил, что они вообще-то стариков на вечеринку не приглашали. Мило познакомились, Хосок над этим поржал, и общение с самого начала начало складываться легко и весело. Вот и сегодня парни сразу после пар сначала заехали в общагу, где Чимин переоделся и собрался быстро, пока Чонгук сидел на своей бывшей кровати и ждал его. Чимин пока живет один, но Чонгук знает, что скоро к нему переедет из другой комнаты его одногруппник, с которым он хорошо общается, но пока наслаждается одиночеством. Затем они едут в магазин, накупают алкоголя, Тэхён тоже привезет, когда поедет с работы, и едут к нему домой. Хосок тоже сегодня приедет, у них всех завтра выходной, а Чонгук не может не радоваться тому, что Тэхён старается теперь в субботу и воскресенья не работать и не брать заказы. Да, не всегда получается, но все же он ощущает уже разницу между тем, как было, когда они начали встречаться, и тем, что есть сейчас. У них определенно стало больше времени друг на друга. Парни начинают вдвоем, расположившись на диване в гостиной, скоро должны приехать Тэхён и Хосок. Они болтают об учебе, смеются и пьют соджу. Когда возникает пауза, Чимин смотрит на Чонгука, который сидит напротив и качает головой в такт негромкой музыки, и спрашивает: — А как с родителями? Чонгук смотрит на него, улыбается легко и отвечает: — Хорошо. С мамой, правда, легче. С папой болтал по телефону, было напряженно, если честно. Но он не поднимал эту тему, я тоже молчал. Просто болтали ни о чем, «как дела?» и все такое. И я очень надеюсь, что ему просто нужно время, и все будет нормально. Мама его тоже там «обрабатывает», — Чонгук усмехается на смех Чимина. — С мамой проще сейчас. Мы часто созваниваемся и болтаем не только об учебе и ее работе, она сама спрашивает о Тэхёне и как у нас дела. Я ей скинул фотки с той фотосессии для журнала, выслушал кучу комплиментов о том, какой я красивый. А потом мама залезла глубже в интернет, почитать о Тэхёне, — Чонгук цыкает и качает головой, а Чимин начинает ржать громче. — Очень осторожно спрашивала, не фотографировался ли я для какого-то журнала тоже в таком стиле, а то она не выдержит еще одной статьи, — Чимин откинул голову и заржал в голос. — Ее непосредственность в этом вопросе меня добьет. Чонгук делает пару глотков соджу из бутылки, пока Чимин старается успокоиться. — А у вас была такая фотосессия? — с ухмылкой спрашивает Чимин. — Чимин, блять, отвали! — рявкает Чонгук и отворачивается, а его щеки начинают предательски краснеть от воспоминаний той фотосессии на Чеджу. — О-о-о! — тянет довольно Чимин и играет бровями. — Значит, была! И это тот скромный Чонгук, который чуть ли не в обморок падал от мысли, чтобы раздеться перед объективом Ким Тэхёна. Ничего не хочу знать об этом, но кое-что узнал о моем друге. — Знаешь что?! — Чонгук указывает на ухмыляющегося Чимина пальцем и щурит глаза. — Тэхён, вообще-то, уже не просто фотограф, в которого я вляпался и боялся слово сказать, он мой мужчина. И смысл стесняться, если до этого он уже видел меня со всех сторон. — Тэхён был доволен? — игриво тянет Чимин. — Очень, — бубнит Чонгук и снова прячет краснеющее лицо за бутылкой, делая глоток. Смех Чимина прерывается открывающейся входной дверью, они оба смотрят в сторону коридора и слышат голоса Тэхёна и Хосока. Чонгук с улыбкой подрывается с дивана, здоровается с Хосоком и сразу пропадает в сильных объятиях Тэхёна. Хосок, кинув на них взгляд с усмешкой, идет в гостиную к Чимину, пока эти двое обнимаются и начинают целоваться. Тэхён двумя ладонями обхватывает задницу Чонгука и сжимает, чуть приподнимая его на цыпочки, чтобы вжать еще сильнее в себя и добиться томного сладкого стона в губы. — Привет, мой пупс, — с улыбкой шепчет Тэхён, когда Чонгук чуть отклоняет голову. — Привет. — Вы еще не напились? — Как видишь нет, — отвечает Чонгук, сияя улыбкой. — Устал? — Да, — вздыхает Тэхён. — Я в душ на пять минут, переоденусь и приду. — Хорошо, я пока сделаю заказ. — Ты лучший, — говорит Тэхён и целует легко. — Люблю. — И я тебя, — довольно тянет Чонгук и еще раз чмокает своего мужчину. Чонгук и Тэхён сидят на одном краю дивана в обнимку, Чонгук опирается спиной на его грудь, улыбка не сходит с его лица. Напротив на другой стороне дивана сидит Чимин, Хосок рядом с ним в кресле. Все уже поели и довольно много выпили, парни все так же пьют соджу, а Тэхён и Хосок виски. Когда они уходят на балкон покурить, Чонгук и Чимин идут на кухню, чтобы унести лишние коробки из-под еды. Смеются и прикалываются, а потом обнимаются, Чонгук правда скучает по другу, ведь их общение стало реже, чем раньше. Снова поздравляет его с днем рождения (раз в шестнадцатый), на что уже довольно пьяный Чимин закатывает глаза. — Кстати, — Чимин опирается поясницей на стол и складывает руки на груди, — слышал, что наша «будущая звезда дорам» подал заявку на стажировку в Америку по обмену. — Серьезно? — Чонгук хлопает глазами, он не в курсе. — Да неужели? — звучит голос Тэхёна, когда тот заходит на кухню, и парни переводят на него взгляд. — Рассчитывает, что там его карьера пойдет в гору? — Не знаю, наверное, — Чимин пожимает плечами. Тэхён усмехается и подходит к Чонгуку, обнимает его за плечи и говорит: — Для него это выход — зацепиться там, Америка, все дела. А тут у него, возможно, будут проблемы с этим. — Не начинай, — Чонгук закатывает глаза. — Я ничего не начинаю, пупс, — фыркает Тэхён. — Просто то, что попало в интернет, очень сложно удалить, практически невозможно. И даже одна его эта фотка в трусах на кровати и с такой надписью уже может очень сильно подмочить его карьеру здесь, в Корее, — парни внимательно смотрят на него, пока Тэхён спокойно продолжает. — Начнет он сниматься, строить карьеру, становиться известным, и тут бац, — и такое фото, — Тэхён довольно ухмыляется. — Весело будет. Тэхён и Чимин смеются, а Чонгук недовольно смотрит на них. — Ничего смешного, — бубнит Чонгук. — Мы сломали человеку карьеру, которая еще не началась. — Не утрируй… — Чонгук, брось… Чимин и Тэхён говорят одновременно, закатывая глаза. Хорошо спелись, нечего сказать. — Просто нужно иметь мозги, не творить всякую хрень и думать наперед о последствиях, — уже серьезнее говорит Тэхён, цепляя пальцами подбородок Чонгука и заставляя его посмотреть ему в глаза. — Поддерживаю, — говорит Чимин, щелкнув пальцами, и уходит с кухни, оставляя парочку наедине. Они остаются вдвоем, Тэхён внимательно разглядывает лицо Чонгука, который хмурит брови и глядит в ответ пристально. — Я очень надеюсь, — тихо говорит Тэхён, — что только доброта душевная тебя заставляет сопереживать этому мудаку. — Тэхён, не начинай, — недовольно говорит Чонгук. — Хочешь испортить мне настроение? — Точно нет. Тэхён мягко улыбается и смотрит на любимые губы, стараясь вообще не думать о том, что тогда ему сказал тот придурок. Целует плавно, стирая эти мысли, ведь Чонгук целиком и полностью принадлежит ему. — Ты же понимаешь, что это глупо, — шепчет в поцелуй Чонгук, прикрывая глаза. — Понимаю, прости, — и целует глубже, увереннее, сильнее. Чонгук обнимает его двумя руками, прогибаясь в пояснице, когда его прижимают плотнее к сильному телу. Жар и алкоголь распаляют еще быстрее, Тэхён целует с напором, ощущая такую же отдачу и слабый привкус клубничного соджу на языке своего мальчика. — Черт, как же я обожаю тебя, — хрипло шепчет Тэхён в губы, дыхание уже становится прерывистым. — Нам нужно притормозить, — сбито отвечает Чонгук, ощущая уже нарастающую тяжесть в паху. — Согласен. А есть вариант, что когда все разойдутся, то я смогу насладиться тобой пьяненьким на нашей постели? Чонгук начинает смеяться, пока Тэхён смотрит на него с улыбкой. — Не знаю, — хитро отвечает Чонгук. — Но есть вариант, что Чимин может перебрать и останется у нас ночевать. — Ты не можешь меня так обломать, — они оба ухмыляются, с удовольствием флиртуя. — Тогда нам придется быть потише. — Навряд ли это получится. — Ц, ты, как всегда, прав. Но мы что-нибудь придумаем. Тэхён снова целует, но уже плавно и спокойно, им и правда нужно возвращаться к друзьям. Более или менее успокоившись, они идут за руку в гостиную, в которой те самые друзья соревнуются в остроумии. — Слушай, сколько, ты говоришь, тебе исполнилось? — спрашивает Хосок, прекрасно зная ответ, но с усмешкой смотрит на Чимина, покачивая стакан с виски в руке. — А нас с Тэхёном не загребут в полицию за то, что мы спаиваем детей? Чонгук смеется, как и Тэхён, снова присаживаясь на диван. Чимин выгибает бровь и смотрит на Хосока с ухмылкой, говорит расслабленно: — Ты пока курить ходил, звонили из дома престарелых, просили передать, что отбой в десять. Не опоздай. Тэхён уже ржет в голос, откинув голову, как и Чонгук, который сидит рядом с ним в кольце его рук. — Тэ, эти малолетки не уважают старших, — Хосок, смеясь, указывает пальцем на Чимина. — Ты первый начал это, так что расхлебывай сам, — усмехается Тэхён и берет свой стакан, который передает ему Чонгук. — Предлагаю закончить это и продолжать прекрасный вечер. — Согласен, — кивает Чонгук, поднимая свою бутылку с соджу. — Еще бы ты не был согласен со своим мужиком, — усмехается Чимин. — Мысли мои озвучил, — покивал Хосок, наблюдая за парочкой. — Милый, почему эти вредные люди находятся у нас дома? — с улыбкой спрашивает Тэхён. — Не знаю, но мы их сами пригласили, — смеясь, отвечает Чонгук. — Больше мы так не ошибемся. — Точно нет, — кивает быстро Чонгук. Смех, шутки, разговоры, просто приятный вечер в компании друзей. Чонгук расслаблен, сидя рядом с любимым и опираясь спиной на него. Чимин рассказывает какую-то историю из их школьной жизни, Чонгук с улыбкой его слушает, пока Тэхён и Хосок не забывают их постебать. И Чонгук сейчас счастлив, когда ощущает тепло своего любимого, который губами касается его волос, водит носом по ним и вдыхает поглубже. Иногда шепчет «все хорошо?» или «люблю», просто так, между делом, но как же приятно и хорошо становится. Чудесный вечер, что Чонгук может сказать сейчас о всей их жизни с Тэхёном.