Падшие на дно

Сегодняшний вечер радовал своей погодой. Ветра затихли. Валил большой кить, крупными хлопьями легко осыпался с небес, накрывая лес белоснежным полотном. Скрипнула дверь, распахнулась. Чудовище подобрал полы мантии от больших бурых лап, окуная их в мокрый снег. Взгляд лазурных глаз метнулся в небо. Мрачные тучи вскоре ушли, открывая вид на сияющие холодом звёзды. Он глубоко задышал. Крупная грудная клетка расслабленно воздымалась, из ноздрей валили клубы белого пара. Морозным воздухом дышится легко… Так легко, что, кажется, каждая клеточка звериного тела насыщается этой прохладой, а в носоглотке начинает щипать до слёз от ледяного потока. Казалось, он впервые чувствовал себя так хорошо за этот год. Так спокойно, так… бесстрашно. Словно густые хвойные леса уже приходились Чудищу родным домом. Словно именно здесь ему и суждено провести остаток такой бессмысленной жизни. Возможно, Зверю стоит побеспокоиться, раз он задался такими мыслями. Хотя где-то в глубине он чувствовал, что это внезапное осознание оказалось приятным и даже правильным. Здесь ему и место. Но идиллия длилась недолго. Тонкий нечеловеческий слух уловил в воздухе отдалённый хруст снега. Чудовище инстинктивно напрягся, сжимая кулаки до, как это называют люди, побелевших костяшек. Готовый к побегу, он прислушался снова. Торопливые шаги. Тяжёлое девичье дыхание. Болезненный стон и глухой удар, точно тело, упавшее в сугроб… Зверь вспомнил недавний приход незнакомца в лес, который был весьма странным событием. Своё существование Чудище невольно раскрыл тому оцепеневшему от страха мужчине, а потом ловко сверкал пятками в самую глубь чащи, уже выжидая вооруженной «подмоги» старика. Но, осторожно осматривая окрестности, он не обнаружил ни охотников, ни самого старца — только пятнистый конь в упряжке и большая деревянная повозка, накрытая полотном, под которым громыхали, как оказалось, столь искусные чарующие изделия. В тот момент Зверь не мог дать себе отчёт в своих действиях. С глубоким чувством вины перед незнакомцем нёс домой безделушки. Он впервые видел столь красивые ручные изделия, особенно поразился тому, как их смог сделать обычный неуклюжий деревенщина? А потому они теперь украшали его комнату, пока Чудовище обгладывал мясистое конское бедро. Зверь немного расслабился, тихо выдыхая. Не охотник, не пристрелит. Но всё равно обстоятельство в виде пришедших незваных гостей в обитель холода, проголодавшихся волков и не менее голодного чудовища ничуть не радовало. Что-то нечистое происходит. Причина появления гостьи на пороге зимнего леса и её состояние оставались загадкой. В порыве любопытства он сделал неосторожные шаги в сторону беглянки. На полпути остановился, когда в морозном воздухе потянуло странным, до того узнаваемым манящим ароматом. Так пахнет кровь. Но вовсе не звериная, смешанная с грязной шерстью и страхом. Так пахнет чистая молодая человеческая кровь… Чудовище вздрогнул, придя в себя. Настырно отгонял от рогатой головы страшное наваждение, когда с ужасом обнаружил, как по подбородку течёт слюна, а в желудке болезненно заурчало. Подкосившаяся лапа дрогнула, шагнула назад в страхе. Он готовился бежать на край леса и не оглядываться, лишь бы забыть этот аппетитный аромат, дурманящий голодный разум. В то же мгновенье послышался грозный вой неподалёку. Мягкий спешный шорох десятков звериных лап, несущихся прямо к источнику столь сладкого запаха. Он слишком хорошо знает этот звук… Нет, только не это. Дилемма накрыла мысли. Дать стае голодных волков безжалостно растерзать раненую пташку или героично отбить от хвостатых и в порыве голодной ярости случайно самим отужинать его новой гостьей? Никогда он ещё так не волновался за судьбу совершенно незнакомого человека, никогда так не колебался с выбором. Ещё здравый рассудок решительно твердил защитить бедняжку, но кто знает, в какой момент это «здравие» с потрохами вытеснит из рогатой головы жуткий голод, когда в звериный нос ударит столь сладкий аромат людской плоти и крови? Времени раздумывать не было. Грозный рык вожака — и десятки волчьих лап ловко заскользили по снегу, стремительно приближаясь к своей жертве. В тот момент внутри мелькнула справедливая мысль: завидев страшное лесное чудище, её быстрее контузит, чем Зверёк успеет проголодаться. Злобно проскрипев зубами, он устремился прямо к своей цели. По пришествию обнаружил — цель бледная и измученная, безсознательно лежащая на припорошённой снегом мёрзлой земле, а вокруг стая таких же голодных зверей, как и сам Чудовище. В мыслях возникло нечто ироничное, заставившее его тихо усмехнуться. Борьба за добычу… Только теперь ставки высоки. Кому захочется проворонить такую уникальную возможность отведать столь аппетитное молодое мясо? Первый пошёл. Вцепился острыми клыками в бурую лапу, разгрызая жёсткую плоть. Второй ловким прыжком бросился следом, когтистыми лапами повалил Чудище на землю, целясь в шею. Громкий болезненный рык вырвался из пасти рассвирепевшего зверя, который теперь не пощадит ни одну из хвостатых шавок. Толкнув ногой одного волка, схватил за холку следующего, почти прокусившего шейную артерию, швырнув об землю. Тот успел лишь жалобно пискнуть, прежде чем раздался сочный хруст нескольких проломившихся позвонков. Останется калекой. Следующему посмевшему напасть быстро вспорол клыками живот, выпуская наружу красные петли кишок. Отогнав от себя стаю на небольшое расстояние, Чудовище выудил взглядом вожака — крупнейший из остальных с высоко задранным хвостом, нападающий вместе с товарищами, но держащийся не слишком близко. Былой задор быстро смыл «волкодав», до ужаса жестоко прибивший четверых. Ловким прыжком на своих четырёх Зверь преодолел футов семнадцать, опустившись прямо перед альфой и всей его сворой, поднялся с колен, угрожающе возвышаясь над заскулившими шавками, жалко опустившими уши. Вобрал в лёгкие побольше воздуха, чтобы сокрушить всю оставшуюся стойкость стаи оглушительным рыком, разносящимся гулким эхом по всему лесу. Возможно, он перестарался, потому как после торопливого побега волков в самые тёмные глубины еловой чащи, в горле зачесалось, спёрло дыхание, и Чудовище зашёлся в истошном кашле, от которого в груди что-то разрывалось. Он часто задышал, тихо рыкнул, оборачиваясь. Юная особа лет девятнадцати лежала в снегу, по прежнему не приходя в сознание. Зверь тяжко выдохнул, на минуту забыв о преследовавших его мыслях до этого. Он перевернул девушку на спину, стряхнув снег и окинув любопытным взглядом. Вид она имела измученный. Мокрые каштановые волосы накрывали прелестное бледное личико. Синюшные губы потрескались от холода, правая пушистая бровь рассечена у края, длинные ресницы, усыпанные хлопьями снега, неплотно прикрывали едва заметные карие глаза. Несмотря на болезненный вид, она выглядела прекрасно, словно бутон белоснежной розы… Боясь навредить своими когтистыми лапами, осторожно взял тонкую ладошку с её груди, бегло осматривая тело. Никаких открытых ран, никаких порезов, всего лишь пара синяков. Но тогда… почему от неё исходит столь аппетитный запах крови?.. Зверь согнулся, отбросил девичью руку. Внутри снова заурчало, засвербило от изнуряющего голода. В желудке словно появилось битое стекло, раня и обжигая внутренности острыми краями. Жестокий всеобъемлющий голод будоражил разум, твердивший Чудищу не останавливаться. Откусить хотя бы этот изящный сладкий пальчик… А потом, войдя во вкус, перегрызть глотку, с сочным звуком снять скальп, оторвать руку и смаковать во рту волокна упругих мышц, урча в удовольствии. Осколок впился в стенку желудка, глубокая рана сочилась кипящей кровью. По подбородку, казалось, уже тянулась не слюна — желудочный сок, разбавленный багровой жидкостью, стекал лужей вниз, окропляя снег пятнами, разъедая мёрзлую землю. Как же хочется попробовать хотя бы кусочек кожи. Как же хочется есть… Он рвано выдохнул, сглотнул, тихо рыча от бессилия. Тряхнул рогатой головой, прислонился лбом к стволу стоявшей рядом ели, грубыми когтями царапая древесину медленно. Он не может этого сделать. Не может. Незнакомка нуждается в его помощи. Как сильно бы ему не хотелось есть, Зверь преодолеет это чувство.

***

Пробуждение выдалось мучительным. Резь в низу живота только усилилась, онемевшие конечности теперь жгло нестерпимо. Мучительно было и осознание своей беспечности, когда она обнаружила себя в незнакомом доме, под двумя одеялами. Деревянные стены, огромная мягкая кровать… находящаяся посреди гостиной, где стоял камин. Брёвна тихонько трещали, горели в алых языках пламени, проливая мягкий дрожащий свет по комнате. — Где я?.. — Голос, только пронзивший воздух, такой слабый и сиплый, смутил саму девушку. Карие глаза вяло ползли по стенам помещения. В воздухе витал запах тающего снега, еловой хвои, дыма и шерсти. Она приподнялась, упираясь локтями в подушку. Острая боль вновь резанула изнутри, отдаваясь нарастающей ноющей пульсацией и заставляя девушку лечь обратно. Она протянула ладонь к животу, вдруг обращая внимание на свои руки, туго обмотанные шерстяной тканью. Кто бы это ни сделал, Белль ему безмерно благодарна. Входная дверь распахнулась, в дом ворвался морозный ветер, закружились хлопья снега, оседая на пороге. Девушка вздрогнула, укуталась в одеяло, оборачиваясь на звук. Наверняка пришел хозяин дома. Она спустила ноги с кровати, устало улыбнулась, желая встретить спасителя радушно, даже при её состоянии. Но всё, на что ей хватило сил — это замереть от увиденного. Хозяин дома был необычным… Восемь футов роста едва помещались в дверной проём. Из наклонившейся головы, укрытой капюшоном, тянулись длинные витые рога. Через закрытую лёгкую мантию не проглядывался и кусочек тела. Он ступил на порог, небрежно прикрывая тканью ноги, медленно посмотрел из-под капюшона прямо на Белль, которая пискнула от изумления: его лицо было скрыто под маской в виде черепа лошади. — К-кто вы? — вырвалось из её уст вместо приветствия. Она почувствовала напряжение в движениях незнакомца, но он промолчал. Чудовище же, предвидя поток многочисленных вопросов по поводу своего внешнего вида, пытался не зарычать. Закрыл дверь, прошёл, тяжко хромая прокушенной ногой, мимо напуганной девицы, волоча за собой мешок, который отставил в соседней комнате. Он вернулся, устало упав на стоящий рядом диван. В темноте, лишь под светом огня на тлеющих углях было трудно рассмотреть, но из-под мантии выглянула рука — необычайно крупная, полностью затянутая порванными лоскутами. — Хозяин этого дома, — раздался глубокий бас из-под капюшона, от которого Белль вдрогнула. Она никогда не слышала подобного голоса. Несмотря на страх, решила наладить добрые взаимоотношения со своим спасителем. — Спасибо… что помогли мне. — Девица стянула с себя одеяло, отмечая, что хорошо согрелась — подушка и её волосы намокли от жара и пота. — Меня зовут Белль. А вас как? — Прибереги формальности. Ко мне можно обращаться на «ты». — Раздражение все же проскочило в его тоне, но мужчина быстро остыл, через некоторое время продолжив. — Адам. В этот момент Белль оживилась. — Адам… Какое красивое имя! Мужчина в этот момент прыснул, словно в злой усмешке. От загадочного незнакомца веяло суровым нравом, уверенностью и в то же время беспечностью; о таких ещё говорят: «проживают свою бренную жизнь». А вот Чудовище под маской терзалось в собственных чувствах. Неловкость не то что прокрадывалась — угрожающе нависала за спиной, мёртвой хваткой держа в руках крепкую шею Зверя. Оно и понятно — почти одиннадцать лет изоляции от внешнего мира… Ни о каком социальном развитии речи быть не может в компании заколдованных слуг, вздрагивающих при каждом резком движении хозяина. — Твоё… У тебя… тоже, — сбивчиво продолжил он, чувствуя, как жар приливает к голове. Он готов был разрыть в дощечатом полу яму и погрузить туда голову, лишь бы не встречаться с глубокими карими глазами. Но её улыбка была такой лучезарной, что Чудовище не мог оторвать взгляд. Ещё несколько часов назад незнакомка недвижно лежала на снегу и сама была белее белого. Трудно представить, каких мучений она испытала, раз ступила на порог обители холода, страха и опасности. И как она продолжает улыбаться?.. Чудовище заставил себя отвести взгляд, немного расслабляясь. Однако длилось это недолго. — Почему ты скрываешь лицо? — Многие могли бы позавидовать честности и прямолинейности девушки. Если её что-то интересует, то она без зазрения совести обязательно заявит об этом. Маску носят обычно преступники, которые находится в розыске, чтобы сбить преследователей с пути, либо «уроды», но Белль предпочитает не упоминать столь грубое слово. А её спаситель оказался довольно загадочной личностью, удивляя даже своими габаритами, странным прикидом и длиннющими рогами, которые, возможно, были частью черепной маски. Однако сейчас она, возможно, впервые в жизни пожалела, что задала такой вопрос… Чудовище тихонько рыкнул, почувствовал вздымающуюся дыбом шерсть на спине. Внезапная злоба подло заползла в голову, накрепко засела в мыслях, спутывая их в один эмоциональный клубок. — Не твоего ума дело, — просто выдал он, унимая дрожь в руках. Адам поправил капюшон, отвернулся от озадаченного лица рядом. А Белль стыдливо опустила взгляд. Собеседник оказался вовсе не болтливым, а напыщенным злюкой. Но она не сдастся и сможет его разговорить. — И ты один… здесь живёшь? — Девушка обратила взор на пыльные стены, уставилась на камин: алое пламя блеснуло золотым, лихорадочно замигало, изливаясь дымящейся копотью. — Да. И гостей мне не надо. Так что, как только тебе станет лучше, ты уйдёшь туда, откуда пришла! — Адам подорвался, залетел в комнату, хлопнув дверью так, что по полу пробежала дрожь. Белль зажмурилась от громкого удара. Жар стыда нещадно шпарил уставшее тело, которое с муками совести улеглось спать. Чудовище, оказавшись наедине, выдохнул. Возможно, он действительно погорячился. Но болтливых, лезущих не в свои дела шмакодявок не терпел. Как бы он не скучал по Люмьеру, его замена в виде любопытной девицы ему не нужна. Но, может, с ней следовало быть осторожнее? Она, вероятно, пережила ужасные события в жизни, чуть не погибла от нападения лесных волков, а теперь всего лишь пытается поблагодарить своего спасителя. Но в тот момент Адам был невероятно зол: ей кров и тепло — а Белль взамен до ужаса удручающие вопросы. Можно же поиметь хоть какое-то понятие о чувстве такта?! Чудовище улёгся на перину, заранее растеленную на полу, не сумев унять мысли о новой знакомой. Белль. Нежное и звонкое, прямо как её голос, имя, так подходящее его прелестной обладательнице. Каштановые локоны струились по тонким плечам, искренние карие глаза с любопытством взирали на Зверя. Очаровательная неподдельная улыбка озаряла нежное личико. Чудовище глубоко вздохнул, внезапно ощущая в воздухе знакомый запах созданный потоком мыслей. Этот запах, принадлежавший девице несколько часов назад, сейчас назойливо бил в нос. — Чёрт… — В животе заурчало, напоминая Зверю о его отвратительных инстинктах. Прожорливость никуда не денется, почувствуй он всего лишь жалость к свежему мясу, что спит в соседней комнате. На языке появился вкус крови, а в желудке засвербило с большей силой. Чудовище согнулся пополам, замечая стоящий рядом мешок с пойманной дичью. Он тихо поднялся, выудил из мешка небольшую тушку русака. После того вкусного аромата, запах грязной шерсти, снега, впитавшего в себя звериную кровь, теперь не привлекал Чудище. Деваться некуда — он когтём подцепляет ранку, сдирая шкуру. Впивается клыками в мясо жадно, только бы утолить жуткую манию. Лишь по окончании трапезы тяжко выдыхает, брезгливо откидывает шкуру в угол, заваливаясь на бок. Ему нужно переварить всё. Собственные мысли, в том числе.