Муж на вечер

Первое, что увидела Ирина, когда проснулась — наглая морда кота, который уже успел разбудить мужчину, спящего на диване, и теперь пришел к хозяйке. — Ой…опять ты… — вздохнула женщина уже даже не возмущенно. Она, казалось, успела привыкнуть к этому кусающемуся и противному коту, на которого у неё аллергия. Все же, они созданы друг для друга. — Иди, давай, мне вставать надо. — Она шикнула и сделала жест рукой, чтобы кот с неё слез. Домашний питомец быстро спрыгнул и ретировался в неизвестном направлении. Ирина встала с кровати, накинула на себя халат и потянулась. Она открыла жалюзи, поставила окно на проветривание и чихнула. — Ой… — снова заворчала женщина, сетуя то ли на погоду, то ли на какой-то вирус, который немного, но подорвал её здоровье. Продолжая ворчать, Ирина пошла в душ. После утренних процедур энергии, увы, не прибавилось, что огорчило женщину ещё больше. Расстроенная, Ирина вышла на кухню и там столкнулась с уже бодрствующим Хромовым, и приготовленным завтраком. Уже несколько дней они с Хромовым делили квартиру на двоих, и с каждым днем Иван Николаевич поражал все больше и больше. С хорошей стороны. Хромов был довольно удобным соседом. Тихий, спокойный, аккуратный. Каждый день на кухне Ирину встречали он и готовый завтрак. То ли Иван Николаевич был настолько хозяйственным, то ли просто боялся, что она его снова отравит. — Доброе утро, Ирина Алексеевна, — мягко улыбнулся мужчина, ставя на стол тарелки с завтраком и свежезаваренный кофе. Павлова села за стол и усмехнулась, глядя на всё это богатство. Единственным мужчиной, который готовил на этой кухне по утрам, был Гена. Но ключевое слово «готовил», пока не уехал к папе. — Иван Николаевич, скажите честно, Вам просто страшно, когда готовлю я? Боитесь снова попасть в Склиф в качестве пациента? — Ирина Алексеевна, — мужчина в ответ на такие слова нахмурился, но без тени обиды. — Просто Вы работаете, устаете, а я бездельничаю. Вот и…готовлю. А что, невкусно? — Да нет, вкусно, — вдруг смущенно улыбнулась Ирина и взяла вилку. — Только вот Вам отдыхать нужно, а не с утра пораньше прыгать по квартире. — А я отдыхаю, — Иван тоже улыбнулся. — Ничего сложного я не делаю, не напрягаюсь. А приготовить мне совсем не сложно. Павлова ненадолго задержала на Хромове внимательный взгляд. Вот вроде бы она знала этого человека, но в тоже время и не знала. Не знала о нем практически ничего. Так она думала, пока не перевела взгляд на настенные часы. Это заставило её отвлечься. — Ой, я быстро завтракаю и убегаю. — Ирина Алексеевна, а Вы больничный взять не хотите? — осторожно поинтересовался мужчина у коллеги. — Больничный? — Ирина задумчиво посмотрела на него и хмыкнула. Последний раз она была на больничном несколько лет назад. Она не умела болеть. Да и не любила. Больничный отнимал слишком много времени, которое можно было потратить на что-то полезное и, что уж скрывать, денег, ради которых все люди, в общем-то, и ходили на работу. Поэтому, даже с давлением и температурой она ходила на работу. — Нет, я не пойду. — Вы уверены? — Да. Иван развел руками. Уговаривать Ирину Алексеевну, как он понимал, было бесполезно. Она была человеком упертым и своенравным. Глупо было пререкаться. Оставалось только ждать своё начальство, которое позавтракало и убежало на работу. В итоге, единственной компанией для Хромова стал кот. Как и вчера, как и позавчера. Павлова, несмотря на заботу Хромова и попытки оставить её дома, с гордым и уверенным видом отправилась на работу. Там она по своему обыкновению погрязла в куче бумаг, конфликтов, сплетен и все бы ничего, если бы с каждым часом не становилось все хуже. Начинало знобить, и женщина то и дело шмыгала носом. Поэтому, когда она в очередной раз отчитывала Фаину, выглядело это забавно — грозные нотации раз за разом сопровождались чихом, а гнусавый голос совсем не внушал страх. Медсестра только и делала, что пыталась скрыть веселую и несколько злорадную ухмылку. К концу смены к своему огромному недовольству и разочарованию Павловой пришлось признать, что Хромов был прав. Она заболела, и ей нужен был больничный. Обыкновенная с виду простуда совсем не давала в этот раз работать. Пришлось вызывать такси и разочарованной жизнью ехать домой. — Даже не вздумайте ничего говорить! — с этими словами Ирина прошла в квартиру, когда в коридоре увидела Хромова с котом в руках. Она строго взглянула на мужчину, но чихнула и все её старания оказались напрасными. Хромов только тихонько усмехнулся. Ирина Алексеевна была в своем репертуаре и спорила даже тогда, когда делать это было бесполезно и бессмысленно. И так же не хотела признавать, что кто-то был прав. Женщина-загадка. — Вы ужинать будете? — спросил миролюбиво мужчина. Он не стал говорить ничего по типу «а я же говорил» или «нужно было слушать». Во-первых, кто он был такой, чтобы отчитывать Ирину Алексеевну. Во-вторых, это все равно было бесполезно. Поэтому, мыслями всё и ограничивалось. — Нет, не хочу, — отказалась сразу Павлова, но потом незаметно усмехнулась. — Спасибо, Иван Николаевич. Идите отдыхать, Вы после операции. — Уже в который раз напоминала Павлова своему соседу. — Вы вообще умеете отдыхать? — Конечно, умею, — с добродушной улыбкой ответил Хромов и погладил кота. Тот, довольный таким количеством внимания к своей персоне, прижимался к мужчине и мурчал. Раз уж хозяйка его вниманием не баловала, он нашел его на стороне. Павлова, глядя на такую идиллию, закатила глаза и цокнула языком. — Предатель. — Бросьте, Ирина Алексеевна. Все хотят внимания. — Всем нужно внимание, всем нужно внимание, — передразнивала Павлова коллегу, пока скидывала с себя надоевшие за день туфли. Когда получилось высвободиться от этих кандалов, женщина с облегчением выдохнула, потирая ноги. Хромов, задумчиво смотрящий на Ирину Алексеевну, вскинул брови. Его, все-таки, удивляла прекрасная половина человечества. Они были непонятными, непостижимыми для мужской логики. Вот вроде бы болят ноги, жалуются, что быстро устают, когда носят каблуки. Но носят их. Покупают вещи на несколько размеров меньше и потом худеют или прыгают по дому, чтобы влезть в них. Встают на час раньше, чтобы накраситься. Ругаются, не высыпаются, но встают. И так до сих пор неясно, зачем они это делают. Одни говорят, что для себя. Но тогда непонятно становится, зачем так терзать себя. Другие говорят, что для других женщин. И, возможно, эти люди ближе всех к правде. Третьи же говорят, что для мужчин. Но тогда он совсем переставал понимать что-либо. Многие мужчины — а это он знал точно, — не ставили для себя всю эту красоту превыше всего остального. И вот с этим он мог согласиться точно. Сам Хромов, глядя на не выспавшуюся и ворчащую утром Павлову, мог с уверенностью сказать, что и так считал её красивой женщиной. В халате, с растрепанными волосами и неизменным бурчанием по утрам Павлова все равно была красивой женщиной. Мужчина вовремя одернул сам себя, когда понял, что мысли его ушли не в ту сторону. И когда объект его мыслей удалился в ванную комнату, Хромов собрался и вышел из квартиры. Отсутствие мужчины было замечено минут через сорок. Именно столько времени потребовалось Павловой для того, чтобы принять душ, высушить волосы и вскрыть целую кучу баночек, у каждой из которых было свое назначение. В обычные дни после тяжелой смены это помогало, снимало напряжение, поднимало настроение. Но не сегодня. Сегодня заложенный нос и неприятные ощущения в горле портили вообще всё хорошее. В комнате раздался чих, который казался ещё громче в силу отсутствия других звуков. Кот нервно дернул хвостом и убежал на диван. — Что за день… — удрученно вздохнула женщина и хотела было пойти к единственному, с кем можно было поговорить в этой квартире, но и его не было. Павлова оглянулась, осмотрела по сторонам и задумчиво потерла пальцами подбородок. — Сбежал, что ли… Кот, где Хромов? — Мау, — кот спрыгнул с дивана и удалился в спальню подальше от глаз человеческих. — Интересно… Она заняла диван, раз уж кот оттуда ушёл. — Ещё один смылся, — на лице появилась саркастичная ухмылка. Из её квартиры то и дело сбегали мужчины. Сначала сбежал муж к аспиранточке, потом сбежал сын. Но уже подальше, в Польшу. За сыном был Кривицкий, уехавший к папе. Теперь Хромов. Этот вообще непонятно куда делся. Пока Ирина мысленно возмущалась на всех мужчин, с которыми она когда-либо жила или соседствовала, дверь квартиры открылась. — Иван Николаевич? — А Вы кого-то другого ждали? — спросил прошедший в квартиру мужчина. Он смутился от такого вопроса. Неужели он уже успел испортить коллеге вечер? — Я пойду тогда. Павлова цокнула языком. — Иван Николаевич, миленький, — усмешка, — Вас как раз и жду. Я думала, Вы сбежали уже. Настолько страшно со мной жить? Тут на лице у Хромова появилась сдержанная, но теплая улыбка. Мужчина поставил принесенный им пакет на стол и покачал головой. — Нет, я никуда не сбегал. Я ходил за лекарствами. — За какими лекарствами? — тут Ирина невольно насторожилась и стала пристально наблюдать за своим коллегой. — Иван Николаевич, я Вас предупреждаю! Только попробуйте сейчас достать какие-нибудь шприцы или что-то подобное. Я Вас…покусаю. — Постаравшись придать своей речи больше строгости и угрозы, Павлова ещё и нахмурилась. На это Хромов сразу же вскинул руки в примирительном жесте и покачал головой, давая таким образом понять, что он и не собирался мучить больного, и без того несчастного и замученного человека, уколами и таблетками. Вместо этого он стал доставать различные фрукты, сыр, курятину и так далее. Павлова с полным спокойствием наблюдала за действиями мужчины, пока он не достал несколько бутылок вина. — Иван Николаевич? — Узнаете, — коротко ответил Хромов. Удивленной Павловой он принес чай с медом и поставил перед ней на стол. — Иван Николаевич, чай с мёдом? — Ирина враждебно посмотрела на кружку и скривилась, будто ей предлагали не чай, а рыбий жир. Она хотела было поспорить, но передумала, когда подняла глаза на Хромова и столкнулась с его взглядом. Спокойным, немного строгим и не терпящим возражений. С подобным взглядом она сталкивалась в операционной, когда все быстро начинали делать то, что от них хотел Хромов и даже не спорили. Хотя некоторые, как она знала, даже хотели бы. Но им не хватало либо знаний, либо опыта, либо смелости. — Давайте Ваш чай… — Все же буркнула она и взяла кружку. Убедившись, что дорогое начальство пусть и с недовольством, но попивало теплый чай с мёдом, Хромов стал заниматься делами, которые наметил сделать. Поскольку у него было разрешение от Павловой делать всё, что он хотел, он этим пользовался. В разумных, конечно же, пределах. Поэтому, вооружившись всем необходимым, мужчина приготовил запеченное филе с картошкой по-деревенски и лёгкий салат. Удивительно, но он уже забыл, каково это — готовить с удовольствием. А именно это он сейчас делал. Последние пару лет он жил один, а готовить для себя было и неинтересно, и в тягость. А вот готовить для кого-то он даже любил. Постепенно на столе перед Павловой появился ужин, нарезка из фруктов, сыра и…глинтвейн. Такое убранство стола заставило Ирину изумиться и, вскинув брови, хмыкнуть. — Иван Николаевич? — Будем Вас лечить. — Вот этим? — все ещё удивлялась Ирина. Она, если быть честной, ожидала, что Хромов заставит сдавать анализы и будет пичкать таблетками. Но он её удивил. — Ирина Алексеевна, я хоть и врач, но совсем не сторонник излишнего пичкания организма химией. На данный момент у Вас легка форма простуды. Теплого чая, отдыха, фруктов и глинтвейна здесь вполне хватит, я считаю. Вы не согласны? — Я…да я согласна, в общем-то, — подумав, все же ответила женщина, — просто удивляет, что у Вас такие методы лечения. Особенно глинтвейн. — Он благоприятно влияет не сердечно-сосудистую систему, на нервную систему, — подметил Хромов, прекрасно понимая, что нервы успокоить бедному начальству необходимо в строчном порядке. — Он очень хорош при простуде. — И не особо полезен для диабетиков… — закончила вместо Хромова Павлова. О диагнозе коллеги она помнила. — Да. Но иногда даже диабетики могут себя побаловаться, — со сдержанной, доброжелательной улыбкой ответил мужчина. Он разлил глинтвейн по кружкам и одну протянул женщине. — Вы просто хотите накачать меня жидкостью, признайтесь. — Да. Вы пейте, пейте. Павлова закатила глаза, но все же пригубила приготовленный Хромовым напиток. Глинтвейн оказался весьма приятным и женщина сделала ещё глоток. — Спасибо, — все же сказала Павлова, на что Хромов улыбнулся. — Не за что. Может, фильм посмотрим какой-нибудь? — Давайте, — не стала отказываться от такого варианта Павлова. Сегодняшний вечер уже был в разы лучше, чем весь день. А фильм его точно не испортит. Когда на экране появились титры из фильма «Трое в лодке, не считая собаки», Павлова ухмыльнулась. — Монморанси. Хорошее кино, — одобрительно кивнула женщина. Старый-добрый фильм, который она всегда любила. Все эти нелепые ситуации, в которые попадали герои, поднимали настроение, заставляли улыбаться и ненадолго забывать обо всем плохом, что окружало в жизни. — Да, мне тоже нравится, — Хромов присел на диван и взял кружку. Он тоже попробовал глинтвейн, отмечая про себя, что он и не совсем разучился его готовить. — Вы, кстати, как сами себя чувствуете? — Да нормально. Вот думаю выходить на работу через пару дней. — Ну, Вы не сильно торопитесь, — остановила ретивого коллегу Павлова. — Вы вообще месяц должны только в день работать. Помните? Хромов испустил вздох, полный разочарования. Он помнил, но работать в день не очень любил. День ему казался какой-то недосменой. Ни туда, и ни сюда. Хотя физически это было проще, конечно. Уже не двадцать лет, все-таки. Между соседями по квартире ненадолго повисло молчание, нарушить которое первая решила Павлова. — Иван Николаевич, а вот Вы бы, если хотели избавиться от сотрудника, который Вас бесит, но работу выполняет, Вы бы что сделали? Хромов тихонько посмеялся, прекрасно понимая, о ком идет речь. — Когда я был заведующим непродолжительное время, у меня был такой сотрудник. Очень, ну просто очень активный хирург. Она, казалось, была везде. Когда она приходила на смену, там выли все. Хирурги другие, операционные сестры, анестезиологи, анестезисты, санитары. Она за смену умудрялась замучить просто всех! В том числе и меня. Но…она была хорошим врачом и, что важнее, она была хорошим человеком. Импульсивным, резким, иногда грубым. Очень доставучим. Но она хорошо делала работу и всегда стремилась помочь пациентам. И сделать лучше для них. Не зашить кое-как и сбежать. А помочь. И вот, когда она умерла, по ней все скучали. — Я не буду скучать по Фаине. Нет… — Смею с Вами не согласиться. Будете, скорее всего. Вы к ней привыкли. Да все к ней привыкли, — Хромов улыбнулся уголком губ. — Она держит всех в тонусе. Да, шумная, достает. Но заметьте, при ней же порядок. И она всегда делает свою работу. Разве это плохо? — Защитник… У Вас все хорошие… — пробурчала в ответ Павлова. Дальше разговор ушел в сторону от рабочего русла. К удивлению обоих, Хромов с Павловой быстро находили общие темы для разговоров, не касающихся медицины. И, незаметно для себя, заболтались до глубокой ночи. Только тогда, когда Павлова, завалившись плечом на Хромова, стала засыпать, мужчина выключил телевизор. Хромов осторожно высвободился и уложил коллегу на диван. Он укрыл женщину тем самым серым пледом, в который она нарядила его, когда они пытались устранить дома потом, и устроился рядом в кресле. Кот, когда люди, наконец, успокоились и затихли, вышел из спальни, разведал обстановку и запрыгнул Хромову на колени. Теперь в квартире было тихо и единственным источником шума были часы, которые мерно отбивали секунду за секундой, успокаивая и делая сон обитателей дома размеренным и спокойным.