Alstanc

Душистый запах лаванды окутал дом семьи Вебер. Если обычно лаванда пахла легко и непринужденно, то этот аромат был явно с претензией на что-то, терпкий и агрессивный. Вольфганг не знал, у кого началась течка, но по отсутствовавшей за завтраком Констанции все стало ясно. Алоизия накалывала на вилку грубо нарезанные колбаски и сдерживала полуухмылку. Софи и Жозефа делали вид, что ничего не происходит, беря пример с ловко орудующей чайником главы семьи. Сам Моцарт боролся с желанием почесать нос, но оставил это, когда к лаванде примешался запах мыльной воды и из ванной комнаты послышалось плескание. Он хотел завершить трапезу и быстро уйти в театр, чувствуя себя лишним свидетелем, однако услышанный разговор сестер заставил его остановиться за раскрытой дверью. Для Вольфганга было всегда интересно, почему Констанция и Алоизия не ладили. — Ал, помоги, — жалобно проскулила младшая Вебер. Послышался скрип кровати. — Сдурела? Чем я тебе помогу? Денег на лекарства у нас все еще нет, если ты не забыла. — Ты же альфа. У Вольфганга распахнулись глаза от удивления, бешено забилось сердце. Некоторое время он слушал одно молчание. Потом дверь перед его носом захлопнулась. Послышался шорох длинных платьев, влажные звуки поцелуев. Он стоял, все еще не в силах осознать подслушанное. Теперь на его совести были два секрета сестер Вебер. Он не знал третьего — почему же Алоизия и Констанция не ладили. По крайней мере, на людях… Подумав, что дальше слушать происходящее будет уж слишком неудобно, Моцарт отправился в театр.

***

— Констанц, помоги, — на этот раз помощь понадобилась Алоизии. — С чего бы? — Я помогла тебе тогда. — Во всем ищешь выгоду, сестра, — театрально вздохнула Констанция, но все-таки решила помочь зашнуровать корсет платья. Обычно этим занималась Софи, но в этот день ее не оказалось поблизости. — Мама нас с тобой воспитывала вместе, если ты не забыла, — усмехнулась Алоизия, терпя привычное ощущение нехватки воздуха. — Но ни одна из нас все еще не нашла мужа, — ловко перевела тему Констанц. — Да. Я не смогу иметь детей, а ты их не хочешь вовсе. Но, может, мсье Моцарт все же достоин твоего внимания? — Ал… — протянула Алоизия, скользя руками по шнуровке. Алоизия развернулась, встречаясь своими глазами с родными напротив. — Я люблю тебя. Тебя, — призналась ей Констанция. Не в первый и не в последний раз. Они слились в поцелуе, когда Алоизия снисходительно наклонила вниз голову. Руки ее скользили сквозь смоляных прядей сестры, поглаживали тонкую шею, вырез дешевого платья. Дверь открылась. — О! Я извиняюсь, — Вольфганг застыл, думая, почему он так удачно попадает на теплые моменты двух этих снежных принцесс. Они отскочили друг от друга, Констанция в испуге смотрела на Алоизию, с надеждой, что та придумает что-то. Но что? Вольфганг такой болтливый, ему нельзя доверить секрет. И он еще наивен, совсем не знает жизни. На этом и решила сыграть Алоизия. — Вольфганг, — она спокойно произнесла его имя и взяла Констанцию за руку, поглаживая мозолистые от работы пальцы. — Я ничего! — воскликнул он, хотя ум его уже давно додумал «чего». — Мы соревновались. Выясняли, кто лучше поцелует будущего мужа. Хотите, вы тоже примете участие? Констанция сжала ее руку сильнее. Ревность ощущалась сквозь кожу. — Прошу вас не сердиться, дамы, но я знаю ваш секрет. Можете мне более не лгать, — ошарашил их Вольфганг. — Как? — произнесли они в один голос. — В тот день, когда вы, Констанция, «приболели», я имел случайность подслушать. Не бойтесь! Я помогу вам сохранить тайну. — И как же? Отрежете себе язык? — вспылила старшая Вебер. — О, нет. Для музыканта это большая потеря. Я выдам свой секрет в ответ, только… — он выглянул в коридор и закрыл дверь, — я не болею ничем серьезным, не поэтому у меня нет отметины на руке. Я, впрочем, даже скрываю свое запястье под платком, как вы знаете. Боюсь, моя природа как ваша, Констанц. И так же редка среди моего пола, как ваша, Алоизия. Сестры недоверчиво смотрели ему в глаза, но их наученный опытной в мошенничестве матерью глаз видел чистую правду. — Тогда поклянитесь, — сказала Констанция. Вольфганг сделал это. — А теперь, если вы позволите, мы продолжим «соревноваться». Расходимся как будто ничего и не было, — Алоизия притянула к себе сестру за спину, обняла руками вдоль талии, положила ей подбородок на плечо и поцеловала губами покрасневшее ухо. — Конечно. Приятного вечера вам, — кивнул Вольфганг, ускользая. В его голове уже сочинялась новая музыка, музыка о двух сестрах, за соперничеством которых скрываются жгучие поцелуи.