Этюд в осенних тонах

      Гермиона прислушивается к стуку своих каблуков, прокатывающемуся по каменным ступеням. В этой части замка нет ни души, никому неизвестно про это тайное местечко, затерявшееся между двумя верхними этажами Северной башни. Широкий подоконник, уместившийся в стене сбоку от винтовой лестницы, тихо встречает свою гостью. Из окна видно спокойную гладь Чёрного озера и желтеющие макушки могучих деревьев Запретного леса.       Догорает закат, вот-вот начнётся торжественный пир в Большом зале, извещающий о начале нового учебного года.       Седьмой курс. Даже не верится, что время способно пролетать так быстро. Кажется, только вчера они с Гарри и Роном впервые переступили порог школы Чародейства и Волшебства, обводя окрестности глазами, широко раскрытыми от восторга и удивления.       Непростые были времена. Ученикам пришлось рано столкнуться с болью, смертью и предательством. Однако, теперь это позади, осталось похоронено на кладбище Литтл-Хэнглтона. После победы Гарри над Волан-Де-Мортом, осветившей мир три года назад, магическая Британия практически полностью возвратилась в своё размеренное русло. Угроза войны миновала, у тёмного волшебника больше не было возможности возрождения.       Гермиона поправляет красно-золотой галстук, позволяя улыбке застыть на губах. Это её любимое место в замке, обнаруженное по чистой случайности. На втором курсе заниматься в библиотеке стало весьма проблематично. Уровень тревожности, вызванной присутствием в школе василиска, зашкаливал. Беспокойные разговоры не стихали ни на минуту, разносясь даже по тихим секциям библиотеки. Тогда, отправив заклинанием вслед за собой увесистую стопку книг, Гермиона отправилась на поиски более укромного места, убеждённая в том, что даже опасное положение в Хогвартсе не должно вставать на пути у подготовки к экзаменам.       Она не сказала об этом месте ни Гарри, ни Рону, хотелось иметь что-то только для себя, хранить в сердце свою маленькую тайну. Гермиона забирается на подоконник, садится, сгибая ноги в коленях, обращает взор к окну. Закат окрашивает сентябрьские деревья (ещё скорее зелёные, чем пёстрых цветов осени) в рыжеватые оттенки. Блики кружатся на поверхности озера, подхватывая одинокие упавшие листья. Она действительно соскучилась по этому за лето. Когда до пира остаётся ещё несколько минут, можно позволить себе слиться с родными стенами, погрузиться в мечты, которые непременно станут планами, и вспомнить, почему осень – её любимое время года. Круговорот ярких воспоминаний проносится в голове у Гермионы Грейнджер.       Сентябрь. Она прокатывает это слово на языке, прислушиваясь к ощущениям. Этот месяц выглядит, как пряный тыквенный латте, любимый напиток её мамы. Джин Грейнджер заваривала его практически каждым сентябрьским утром, располагаясь на уютной маленькой кухне, залитой солнечным светом, ненавязчиво играл джаз, аромат напитка растекался по дому, проникая не только в комнаты, но и в глубины души. Гермиона хотела пронести это уютное ощущение с собою во взрослую жизнь, попытаться стать ближе к матери, находясь от неё в десятках километров.       На шестом курсе, затолкав свою гордость и принципы куда подальше, Гермиона осмелилась обратиться к домовым эльфам с просьбой приготовить для неё кофе из детства. И хоть противоречивые мысли бились в голове навязчивым набатом, упрекая за эксплуатацию труда магических существ, нужно было признать, что пряный тыквенный латте, впервые выпитый в стенах неприметной Хогвартской кухни, стал для неё открытием сезона. Сладкий вкус щекотал рецепторы, заставляя прикрывать глаза от удовольствия. Теперь было понятно, почему мама была готова вставать так рано каждое утро, лишь бы только успеть побаловать себя этим напитком.       Разумеется, ещё одной причиной безграничной любви к осени была возможность вновь прикоснуться к учебникам. Гермиона почувствовала, как безграничное счастье наполняет её, когда получила письмо о назначении её старостой Гриффиндора за две недели до начала шестого курса. Она твёрдо решила взять от этой должности всё и получила у МакГонагалл разрешение на организацию клуба студенческой инициативы, задачей которого являлось проведение собраний для повышения успеваемости учеников Хогвартса.       Появление в библиотеке после летних каникул ощущалось, как возвращение домой после долгих странствий. Гермиона прохаживалась между стеллажей, вдыхая запах старинных фолиантов и новых пергаментов. Она ещё не изучала амортенцию, но уже точно знала, какую форму примет запах зелья. Раскрыв наугад выбранную книгу, Гермиона вслушивалась в шелест ветхих жёлтых страничек. Это было её источником энергии – сидеть допоздна в библиотеке, в одиночестве. Вчитываться в учебники, освещённые тёплым светом настольной лампы. Отламывать дольки шоколада с фундуком, закрывая глаза на предостережения родителей-дантистов. Едва заметно подтягивать тёмные колготки, идеально сочетающиеся со строгими лоферами. Сменять по выходным казённую школьную форму на карамельного цвета водолазки и коричневые платья, заканчивающиеся чуть выше колена.       Тогда, в начале шестого курса, она поняла, что привлекательный внешний вид вовсе не становится препятствием к успешной учёбе, а наоборот, позволяет ей становится частью атмосферы Хогвартса, сливаться с осенними тонами и понимать, что она индивидуальность, человек, способный сполна наслаждаться окружающей обстановкой. Быть красивой не для кого-то, а лишь для себя, черпать силу в черном ободке для волос, бежевых шёлковых рубашках и винтажных маминых серьгах. Это были перемены, необходимые для шестнадцатилетней девушки, ищущей себя, познающей мир через призму знаний и искусства.       На первой неделе шестого курса состоялось первое собрание клуба студенческих инициатив. Гермиона объявила, что будет ждать в библиотеке всех, кто изъявит желание подтянуть свои знания в нумерологии. Её немного удивило, что аудитория на первом внеклассном занятии состояла преимущественно из слизеринцев. Предводительница компании своих друзей, Пэнси Паркинсон, заявила о том, что всерьёз задумывается о карьере и хочет заметно улучшить свою успеваемость в этом году. Амбициозная слизеринка не пожелала погружаться в мир высшего образования в одиночку, а потому насильно привела с собой приятелей. Блейз Забини, Теодор Нотт и Драко Малфой выглядели довольно непривычно, сидя за одним столом в библиотеке, эмоционально доказывая Пэнси, что им не нужны внеклассные образовательные встречи.        Однако, мягкий голос Гермионы и её заметная любовь к предмету неотвратимо располагали к погружению в занятие. Ей доставляло удовольствие видеть искреннюю заинтересованность в глазах Паркинсон, которая всегда казалась Гермионе поверхностной и легкомысленной. Блейз Забини тоже внимательно слушал теорию нумерологии, не забывая разряжать обстановку безобидными шутками, а Теодор Нотт сделал комплимент Гермионе, подчеркнув, что нитка жемчуга отлично контрастирует с чёрной водолазкой. Как оказалось, он изучал историю моды и посвящал значительную часть своей жизни искусству, посещая всевозможные выставки и галереи.       Драко Малфой был самым отстранённым из них, молча наблюдал за занятием, не выказывая особой заинтересованности, но и не мешал Гермионе вести урок, за что она была ему тихо благодарна, не зная, чего можно ожидать от популярного эксцентричного слизеринца. Выслушав благодарность за полезное занятие, она была уверена, что больше не увидится с этой компанией. А потом они пришли снова. В полном составе.       В сентябре у Джинни появилось новое увлечение. Билл подарил ей магловский полароид, о котором она давно мечтала, подглядев такой аппарат в мастерской у отца. Не осталось ни одного человека в гриффиндорской башне, кто не попросил бы Уизли запечатлеть его на плёнке. Кто-то удивлялся, что фотографии не двигались, кто-то любовался портретами друзей. Гермиона положила на прикроватную тумбочку любимый снимок, на котором она сидела на диване между Гарри и Роном. Все трое улыбались, стараясь получиться на фотографии, как можно лучше. Гермиона не удержалась и брызнула на снимок из своего любимого флакона с карамельным парфюмом, надолго запечатав в обычной магловской фотографии объёмное содержание момента. Гарри и Рон решили сделать фокус на квиддич в этом году, продемонстрировав Гермионе плотное расписание тренировок. Приобщить лучших друзей к учёбе всегда было сложной задачей, поэтому ей осталось лишь поддержать ребят, честно пообещав приходить на все матчи.       В середине месяца выдалась дождливая неделя. Мерлин, как же она обожала дождь. Сидеть в гриффиндорской гостиной под одним пледом с Джинни и смотреть, как капли неровными струйками сбегают по стеклу. В эти минуты они предпочитали молчать, достигнув такого этапа в дружбе, когда комфортно находиться друг с другом в тишине. Младшая Уизли засыпала на коленях Гермионы, пока та изучала дополнительную литературу по арифмантике, иногда отвлекаясь, чтобы прислушаться к треску поленьев в камине. Мягкая текстура оранжевого пледа, подарка Молли, прилегала к коже, согревая и успокаивая, даря ощущение безусловной безопасности. Иногда к девушкам подсаживался Невилл, он быстро понял правила игры, поддерживая сближающее молчание. Аккуратно присаживался на край дивана с книгой по травологии, щедро увешивая страницы цветными закладками. Так они и проводили вечера втроём, пока комнаты башни погружались в сумерки.       Конечно, так было не всегда. Обстановка кардинально поменялась, когда был назначен первый матч Гриффиндора против Когтеврана. Разогнав игроков по комнатам, их друзья вооружились красками и бумагой. Яркие плакаты, заметные с трибун, должны были стать отличным подспорьем при поддержке команды. Каждый работал в своём стиле. Симус Финниган изобретал новые заклинания для использования магической краски, а Гермиона оставалась приверженной «старой школе», по старинке используя в творчестве лишь свои руки. Она старательно выводила буквы, лёжа на животе перед камином.       Джинни принесла магловский приёмник, ещё одну вещь, покорившую её при обследовании отцовских кладовых. Гриффиндорцы по очереди выбирали станции, демонстрируя свой музыкальный вкус. Заразительные нотки рок-н-ролла сменялись мелодичными романсами, но в конце концов было принято практически единогласное решение избрать композицию «Gimme! Gimme! Gimme!» группы АВВА лучшей песней столетия.       Отложив кисти, Джинни протянула руки к Гермионе, заставляя ту подняться с пола и присоединиться к танцующим. Симус Финниган, оказавшийся владельцем весьма недурного голоса, подпевал громче всех, задавая тон всем присутствующим. Накинув поверх майки бежевый кардиган, Гермиона поддавалась атмосфере вечера, скользя по полу в красно-золотых носках, повторяя движения за Ромильдой Вейн, устроившей что-то вроде флешмоба. Лаванда Браун запрыгнула на диван, раскачивая руками в такт музыке. Повсюду слышался смех и фальшивое пение, ученики отрывались от выполнения домашней работы, чтобы присоединиться к веселью, стать частью этого сплочённого общества. В такие моменты Гермиона особенно сильно чувствовала связь со своим факультетом, эти люди были её семьёй. Здесь не было места осуждению и предрассудкам, всем было плевать на её происхождение. Здесь ценился не статус крови, а то, насколько хорошо ты смог выучить строки песен АВВА.       Случались и непредвиденные казусы, дождь не спрашивал разрешения, чтобы почтить учеников своим присутствием. Ближе к концу сентября Гермиона сидела на траве неподалёку от Гремучей ивы, осенний ветер игрался с её кудрями, то и дело закидывая их в карие глаза.       Она сосредоточенно писала эссе, обложившись книгами и пергаментом. Ей нравилось заниматься на природе, ловить уходящие крупицы тепла. Деревья уже активно окрашивались в багряные оттенки, их высокие макушки устремлялись прямиком в серые облака. Холодный воздух пробирался сквозь тонкие колготки, заглядывал под воротник коричневой вельветовой куртки. Гермиона отвлеклась от почти законченного текста, когда почувствовала специфический запах.       Подняв голову, она заметила, как за ней наблюдала пара серых ледяных глаз. Драко Малфой, облачённый в длинное расстёгнутое пальто, держал в тонких пальцах сигарету, выпуская слабые клубы дыма. Воротник его чёрной водолазки обволакивал горло, подчёркивая идеальную белизну слегка растрепавшихся на ветру волос. Бежевый шарф свисал с плеч, нося скорее декоративную, чем практичную функцию.        Драко и Гермиона смотрели друг на друга сквозь неплотную дымовую завесу, словно пытаясь разгадать чужие тайны. Тонкие губы Малфоя изогнулись в беззлобной усмешке. Гермиона улыбнулась в ответ, решив проявить дружелюбие. Теперь они довольно часто виделись на собраниях клуба, Малфой приходил одним из первых, словно напоминая о том, что пунктуальность – черта аристократии. Гермиона подмечала его прогресс в нумерологии, втайне гордилась своим учеником, хотя они никогда не разговаривали ни о чём кроме материала на занятиях.       Одинокая капля скатилась по лбу Гермионы, затем ещё одна. Дождь неумолимо усиливался, становясь нешуточной угрозой для пергамента. Гермиона вскочила на ноги, принимаясь собирать свои разбросанные на траве вещи, когда её пальцы столкнулись с рукой Малфоя. Затушив сигарету, Драко, недолго думая, стал помогать Гермионе со сборами, бережно закрывая старые учебники и протягивая их ей в руки. Гермиона едва слышно благодарила его за помощь, удивлённая благородным порывом слизеринца. Драко лишь пошутил о том, что это было бы кощунством – позволить столь ценной литературе промокнуть под дождём, но его движения были чересчур сбивчивыми и хаотичными. На секунду он замер, вновь заглядывая в карие глаза.       По коже Гермионы пробежалась россыпь мурашек, гриффиндорка вслепую застегивала ремешки кожаной школьной сумки, не попадая в застёжки. Малфой подхватил несколько учебников, предложив донести их до здания, пока они оба окончательно не промокли. Конечно же он не удержался от колкости, упрекнув Гермиону в нерасторопности и, о Мерлин, как это было странно, накинул ей на шею свой бежевый шарф.       В нос ударил приятный запах одеколона, свежие кедровые нотки в сочетании с чем-то, что было сложно идентифицировать второпях. По дороге к замку, Гермиона решила прервать молчание, напомнив Малфою о грядущем собрании и попросив напомнить Нотту о несданном задании.       На лестнице, разводящей их в разные стороны, Драко заявил, что не является личной нянькой своих друзей и посоветовал Гермионе самой заглянуть в слизеринскую гостиную для решения подобных вопросов. Вернув ей книги, Малфой уже отошёл на несколько шагов в сторону подземелий, когда Гермиона окликнула его, напоминая об одолженном шарфе. Её руки были заняты, она не могла просто снять предмет с шеи.       Драко одарил её насмешливой полуулыбкой, сказав, что она может вернуть шарф, когда отправится вправлять мозги Теодору. Гермионе оставалось лишь оторопело кивнуть, слушая, как каблуки дорогих туфель гулким эхом стучат по каменному полу. Только вернувшись к себе в гостиную, Гермиона осознала тот необычный факт, что Малфой решил донести её книги самостоятельно вместо того, чтобы воспользоваться заклинанием левитации и поскорее сбежать от незадачливой наставницы по нумерологии.       Октябрь. Этот месяц занимал отдельное место в сердце Гермионы, ассоциируясь с любимым праздником - Хэллоуином. Призраки, танцующие вальс, пир в Большом зале, царящая в Хогвартсе атмосфера лёгкости и озорства. Под потолком летали тыквы, поражающие прохожих своими коварными мордашками.       Гермиона всегда подмечала тот факт, что ни одно «выражение лица» не повторялось, каждая тыква изображала какую-то свою эмоцию, озаряясь изнутри пламенем свечей. Уже в начале месяца можно было предвкушать появление на столах тыквенных пирогов, ореховых тартов в виде летучих мышей, яблок в карамели и множества причудливых леденцов. Особенно креативные ученики сооружали костюмы, прохаживаясь по тёмным коридорам в образе нечисти или известных личностей. Магловские традиции быстро проникали в ряды волшебников, смешивая культурные коды. Во время Хэллоуина ты мог быть кем захочешь, примерить на себя любую роль, стереть рамки, позволяя себе воплощение потаённых желаний. Есть сладости, забывая о вреде для фигуры, бегать по коридорам, наплевав, что ты наследник чистокровного рода. Канун дня всех святых сближал факультеты, не было больше слизеринцев и гриффиндорцев, а были лишь дети, способные ещё предаваться всеобщему веселью.       Холод тоже стал неизменным спутником Гермионы, учитывая, как часто она стала появляться в слизеринских подземельях. Она никогда бы не подумала, что с представителями этого факультета можно так легко общаться, беседуя на интересные для неё темы.       Рассматривать холсты Теодора Нотта и заглядывать в рукописи Дафны Гринграсс, создающей свою первую книгу, обсуждать с Пэнси Паркинсон недостатки организационной структуры Министерства магии. Гермиону тепло встречали в зеленой гостиной, предвкушая времяпрепровождение с достойной собеседницей. Она вносила нечто новое в размеренную жизнь слизеринцев, становилась огнём, согревающим в холодные вечера. Даже картины на каменных стенах относились к ней с уважением, признавая интеллект Гермионы.       Иногда собрания клуба студенческих инициатив проводились прямо в подземельях, ребята освобождали круглый стол для учебников по нумерологии, рассаживались вокруг Гермионы, готовые погружаться в работу. Пэнси Паркинсон была безусловно самой яркой представительницей факультета. Её зелёные бархатные корсеты изящно сочетались с бордовой помадой на губах и глубоким чёрным цветом волос. Она была открытой ко всему новому, задавала Гермионе вопросы о жизни маглов, убеждённая в том, что у каждой уважающей себя женщины должен быть широкий кругозор. Она пила крепкий кофе, в то время как Гермиона сидела рядом с ней, сжимая в руках чашку латте с карамелью.        Драко Малфой всё чаще присоединялся к их разговорам, объясняя это невыносимой скукой. В отличие от Гермионы, он не слишком-то жаловал осень, не понимал, почему все так её романтизируют. Однако, следовало признать, что этот человек идеально вписывался в октябрьскую атмосферу. Стройная фигура в чёрной водолазке с высоким горлом, строгие туфли и дорогие часы, запах кедра. Невозможно было оторвать взгляд, когда костяшки его пальцев напрягались, победоносно убирая с доски фигуру ферзя. Он мастерски играл в шахматы, раз за разом обходя своих друзей. Гермиона, вместе со слизеринцами, окружала стол, за которым сталкивались лучшие умы факультета.       Старая шахматная доска и фигуры из слоновой кости. Глаза Малфоя были полностью сосредоточены на игре, он сцеплял руки в замок, продумывая каждый ход, в его голове рождалась стратегия. Но после каждой произнесённой фразы «шах и мат», после каждого финального рукопожатия, он первым делом поднимал глаза на Гермиону, словно желал убедиться, что она видит его мастерство, признаёт в нём редкую смекалку. И каждый раз она молча кивала с лёгкой улыбкой на губах, поправляя чёрный ободок на голове и волосы, собранные в небрежный пучок на затылке. Передние пряди спадали на лицо непослушными каштановыми локонами, касаясь спереди лацканов коричневого пиджака, сравнивавшегося по длине с краями клетчатой юбкой, слегка приоткрывающей вид на стройные ноги в чёрных колготках. В руках Гермионы практически всегда можно было заметить книгу, становящуюся идеальным фрагментом, завершающим её гармоничные образы.       Она даже не заметила, как в начале октября шестого курса обучения в Хогвартсе завела новую привычку – задерживаться после внеклассных занятий в подземельях, чтобы обсудить с Драко его шахматные партии, расспрашивая о различных стратегиях. Малфой был не против делиться знаниями, его подкупал интерес к собственной персоне. Однажды он посадил Гермиону перед собой за шахматную доску, вложив в руку фигуру белой королевы. Сквозь пальцы прошло едва уловимое электричество. Необычное сочетание прохладной слоновой кости и тёплых рук Драко создавало диссонанс в голове. Приходилось напоминать себе не отвлекаться и внимательно слушать Малфоя, расставляющего фигуры на доске. Он уступил ей белый цвет.       Ещё одним открытием для Гермионы стал осенний Хогсмид. В середине октября было принято решение отправиться туда на выходных. Раньше гриффиндорка посещала магическую деревню только зимой, ближе к Рождеству, предпочитая проводить остальное время за выполнением домашнего задания вместо того, чтобы слоняться между прилавками Сладкого королевства.       Однако, очень быстро она поняла, что спорить с Пэнси Паркинсон – абсолютно бесполезное занятие. Слизеринка даже не спрашивала, скорее объявила, то Гермиона должна присоединиться к ней с друзьями во время вылазки в Хогсмид.       Теодор Нотт и Блейз Забини в зеленых с серебром шарфом и Драко в бежевом, знакомом. Длинные строгие пальто и сигареты в руках троих слизеринцев, остановившихся на углу одного из домиков Хогсмида. Пэнси поправляла свой берет, рассказывая Гермионе о том, как любила посещать эту деревню в детстве. Гермиона с удовольствием её слушала, но не спускала глаз с клубов дыма, исходящих от трёх тлеющих сигарет. Парни о чём-то переговаривались, неспешно разглядывая окружающий пейзаж. По каменной брусчатке скользили палые жёлтые лисья, в воздухе витал запах тыкв, волшебники готовились к Хэллоуину. Солнце появлялось на небе всё реже, погружая мир в красивые мрачные тона. Словно кто-то снизил экспозицию на фотоаппарате. Тут и там встречались не успевшие высохнуть лужи, листва кружилась в них, как десятки багряных кораблей, уходящих в своё последнее плавание.       На подходе к кафе, Гермиона встретила Джинни, предложив присоединиться к необычной компании. Младшая Уизли, уже наслышанная о достоинствах новых приятелях подруги, сочла эту идею заманчивой. Они вшестером заняли один из столиков у окна, чтобы можно было наблюдать за красивым листопадом. Было решено заказать самые осенние блюда, Гермиона пыталась продемонстрировать скептически настроенному Малфою всю прелесть любимого времени года.       Перед ними появлялись тарелки, наполненные фаршированными перцами, тыквой с черносливом, ирландским рагу и тушеными отбивными из ягненка. Чашки с какао, чёрным кофе, горячим шоколадом для Джинни и пряным латте для Гермионы. Уизли быстро нашла контакт с Блейзом, увлекаясь спором о том, каким должен быть на вкус идеальный горячий шоколад. Пока Забини настаивал на том, что напиток должен быть несладким и слегка острым, с добавлением щепотки красного перца, Джинни была абсолютно уверена, что смысл шоколада в сахаре и нет смысла на нём экономить. Рыжие волосы рассыпались по её плечам поверх красного вязаного свитера, в совокупности с красной помадой это придавало гриффиндорке сходство с пожаром. Она смеялась над шутками Блейза, не забывая накалывать на вилку кусочки овощей из рагу.       Перепробовав почти всё сезонное меню, Малфой так и не проникся любовью к осени. Гермиона, будучи гриффиндоркой до мозга костей, проигрывать не любила и не умела, пришлось пойти ва-банк.       На стол подали тыквенный пирог с корицей. Драко начал возражать, рассказывая, что сладкое не входит в список его гастрономических предпочтений, но Гермиона поднесла кусок пирога прямо к его носу, вынуждая вдохнуть манящий запах корицы. Уголок губ Малфоя слегка дернулся, он закатил глаза, но Гермиона не собиралась сдаваться, продолжая держать оранжевый десерт перед лицом Драко.       Издав драматический вздох, он откусил краешек пирога прямо из её рук, пока она внимательно наблюдала за его реакцией. По насмешливому покачиванию его головы Гермиона поняла, что он признаёт поражение. Она расплылась в довольной улыбке, считая свою просветительскую работу весьма эффективной.       Но главным удовольствием октября Гермиона по праву считала поцелуи. Некоторые из них были похожи на спокойную гладь Чёрного озера, мягкие и неторопливые. Другие больше походили на вихрь разноцветных листьев, кружащихся на ветру, игривые, импульсивные. Смотреть на тонкие аристократичные губы, в ледяные глаза, заметно теплеющие при столкновении с карими.       Первый поцелуй в Хогсмиде, похожий на игру, на благодарность за новые открытия. Руки Гермионы, плавно скользящие по рукавам его чёрного пальто, пальцы на её талии, туго затянутой поясом, прикосновение бежевого шарфа к щеке. И конечно же сладкий привкус тыквенного пирога, смешавшийся с запахом карамельного парфюма, осевшего на каштановых локонах.       Окна между уроками, проведённые на шерстяном пледе около озера. Последние дни перед Хэллоуином оказались на редкость тёплыми. Ноги Гермионы, обутые в шнурованные ботинки, покоились на коленях Малфоя, пока они оба вслушивались в звенящую тишину. Глаза Гермионы были прикрыты, она делала ставку на осязание, ощущала, как ветер гуляет по щекам, а пальцы Драко невесомо поглаживают её шею. Слегка колючие шерстяные волокна пледа теплели под её ладонями. Чёрное озеро становилось ярче благодаря опавшим листьям: жёлтым, оранжевым, багряным… Хижина Хагрида обрастала тыквами, напоминающими о приближении долгожданного праздника.       И снова прикосновения губ, которые она ловила с закрытыми глазами, знала, что он воспользуется моментом, заполняя собой личное пространство. Она позволяла этому случаться снова и снова, ресницы трепетали, когда Драко накручивал пряди её волос на палец, заставляя придвинуться ближе. Теперь он сам поправлял её чёрный ободок.       Ноябрь. Этот месяц, последний вздох осени, Гермиона всегда хотела растянуть, раствориться в нём без остатка, замедлить приближение зимы, навечно замирая среди дождя и тумана. Главным атрибутом ноября безусловно являлся свитер. Если точнее, целая стопка тёплых узорчатых свитеров, занимающих особое место в шкафу, покорно ждущая своего часа. Заправлять темно-зеленый свитер с оранжевым узором вокруг горла и манжеток в серые шерстяные брюки. Тепло, уютно, так по-ноябрьски. Видеть Рона и Джинни в джемперах, связанных Молли. Коллекция снимков полароида активно пополнялась.       Выходить на улицу становилось всё менее приятно. Погода испортилась очень быстро, температура упала до рекордно низких показателей, однако, не было ни намека на приближение снега. Деревья избавлялись от последних листьев, становясь полупрозрачными на фоне тумана. От чтения на природе пришлось отказаться, даже Хогсмид не был способен выманить учеников из тёплых гостиных.        Горячий душ и вафли с кленовым сиропом – новая отдушина, согревающая изнутри. Многим в Хогвартсе становилось скучно слоняться без дела, даже на тренировки по квиддичу игроки ходили с гораздо меньшем энтузиазмом. Приходилось искать занятия в замке, не позволяя себе отдаваться сонливости.       Гермионе, как главе клуба студенческих инициатив, хотелось придумать что-то, способное взбодрить однокурсников, показать им скрытую красоту ноября. Она видела редкую эстетику в мрачных красках и тёмных вечерах. Объятия длились дольше. Как любил говорить Малфой, из соображений сохранения тепла. Гермиона посмеивалась, делая вид, что верит его объяснению.       Выход из сложившейся ситуации неожиданно нашла Дафна Гринграсс, погружённая в писательство, как никогда прежде. Её вдохновляла увядающая природа, готический романтизм, накрывающий Хогвартс. Слизеринка предложила Гермионе устроить вечер поэзии. Любой мог прийти в подземелья и прочитать любимое стихотворение, приветствовалось собственное сочинение.        МакГонагал была невероятно довольна этой идеей желала поспособствовать приобщению учеников к искусству. В замке появились небольшие стенды с объявлением об особом вечере, который должен состояться двадцать второго ноября в гостиной факультета Слизерин. К удивлению Гермионы, это событие вызывало у полусонных волшебников волну энтузиазма. Спустя два дня из секции маггловской литературы были разобраны все сборники со стихами. Даже Гарри загорелся этой идеей, мечтая прочитать стихотворение, которое однажды услышал от Сириуса. После снятия обвинений с Блэка, Гарри часто виделся с крёстным, обретя в нём настоящую семью.       Тщательнее всего готовились конечно же слизеринцы. Как хозяева вечера, они подошли к организации весьма серьёзно. Пэнси Паркинсон руководила процессом, расставляя с помощью магии свечи в старинных канделябрах и трансфигурируя дополнительные диваны для гостей. Теодор не упустил возможности выставить на показ парочку своих мольбертов с набросками одежды для планируемого на рождество благотворительного вечера в поместье Ноттов. Однако, центральное место занимало изображение коридора Хогвартса, исполненного графитом на пожелтевшей бумаге. Всё это навеивало атмосферу тайных собраний поэтов начала двадцатого века. Искусство витало в воздухе, было практически ощутимо на губах.       Драко подходил со спины и обнимал Гермиону за талию под свитером пока она заучивала сонеты Шекспира, её любимого английского автора, чей талант она могла бы воспевать вечно. Осенью шестого курса она перечитывала его произведения. Двенадцатая ночь, Гамлет, Макбет… По ночам ей виделись интриги шотландских королей, слышался звон стали старинных мечей.       Радиоприёмник в гостиной Гриффиндора всё чаще выдавал классическую музыку. Все рассаживались перед отбоем со сборниками Байрона и Водсворта, изучая их под тихую мелодию Чайковского, оседавшую в глубине юных душ. Это будоражило умы подростков, казалось невероятно романтичным и увлекательным.       Гермиона по-прежнему проводила собрания для слизеринцев и пуффендуйцев, помогая им с нумерологией. Теперь все они были полностью готовы к сдаче первого экзамена в декабре.       Пэнси не переставала благодарить Гермиону за помощь, даже не подозревая, как много она сама дала гриффиндорке. Подарила ей десятки часов увлекательных бесед, шахматные игры поздними вечерами, новых друзей, с которыми было так легко развиваться, стремиться к большему, находить в Хогвартсе новые возможности.       Ещё она подарила ей Драко Малфоя, раскрывшегося для Гермионы с другой стороны, демонстрируя свои изящные грани. Их встреча была случайной, но последствия – неизбежными. Два человека, признававших друг в друге интеллект, вкус к прекрасному и стремление к исследованию нового.       Они давали друг другу гораздо больше, чем могли бы подумать. Драко позволял Гермионе реализовать свой потенциал, но вместе с тем и приходить к пониманию себя, укреплению личности. Она могла быть женственной, больше не переживая о том, что это обесценит её. С гордостью застегивать на шее нитку жемчуга, отправляясь в библиотеку писать эссе по защите от тёмных искусств. Она же в свою очередь дарила Драко тепло, так сильно необходимое холодными осенними вечерами. Учила тому, что показывать свои эмоции – это нормально. Нормально быть живым, настоящим, позволять себе любить. Благодаря ей он стал замечать красоту окружающих его мелочей, видеть скрытые стороны природы. Благодаря ей Драко Малфой полюбил осень.       Это был потрясающий вечер. После ужина ученики стягивались в подземелья, предвкушая долгожданное мероприятие. Младшекурсников было мало, большинство из них сочло идею скучной, а вот их старшие товарищи были готовы в полной мере насладиться искусством.       Все заняли свои места, когда Пэнси объявила вечер поэзии открытым. Гермиона сидела рядом с Драко, положив ладонь ему на колено. Теперь все знали, что они встречаются, многие были поражены появлению такой необычной пары. И только лишь их близкие друзья понимали, насколько гармоничным был этот союз. Даже Гарри, поначалу сбитый с толку данной новостью, теперь ободряюще улыбался Гермионе. Он по-прежнему считал, что Малфой тот ещё придурок с раздутым самомнением, однако, он признавал, что его подруга достаточно умна и не выбрала бы себе недостойного спутника.       Джинни Уизли держала за руку Блейза Забини, ловя на себе любопытные взгляды. Она выглядела действительно счастливой, что не могло не радовать Гермиону.       Помимо представителей факультета, больше всего на мероприятии присутствовало когтевранцев. Их отличная память способствовала заучиванию стихотворений, позволяя стать звездами этого вечера.       Хоть дресс-код и не был обозначен, все постарались одеться как можно элегантнее. Парни в строгих брюках и девушки в длинных платьях. Гермиона не стала отставать и явилась в шоколадном шёлковом платье на бретельках, открывавших изящные ключицы. Она наслаждалась окружающей её красотой и чётко осознавала, что находится на своём месте, среди людей, разделяющих её ценности, с теми, кого она любит.       Теодор Нотт прочёл первое стихотворение, вложив в него все свои эмоции, проживая каждую строчку. Он заигрывал с публикой, то и дело сталкиваясь взглядом с присутствующими, чтобы лучше донести до них суть произведения. Порывисто запрыгнул на свободный стул, размахивая руками, приближаясь к кульминации стихотворения. Когда он заканчил, гостиная наполнилась шумом аплодисментов.       Спустя несколько минут настала очередь Гермионы. Драко ободряюще пожал её руку, выпуская девушку на импровизированную сцену перед камином. Гриффиндорка выдержала небольшую паузу, подогревая интерес. Посмотрела на Гарри, предвкушающего её выступление, на Дафну Гринграсс, наслаждающуюся реализацией своей идеи и на гордую Пэнси Паркинсон, чувствующую себя полноправной хозяйкой этого вечера.       Набрав в грудь побольше воздуха, Гермиона начала читать. Энергия наполняла её, пронизывая от сердца до кончиков пальцев. Девяносто седьмой сонет Шекспира легко срывался с губ, наполняя гостиную смыслом читаемых строчек.       Когда в разлуке опадает лес,       Там птицы не поют, они в тоске...       Круг солнца вдруг исчез с лица небес,       А без него нет ясности в душе.              Поля все убраны. Осенний сад       Без жалости прощается с листвой,       И небо кинет свой прощальный взгляд       И дождь пошлёт, он льёт на мостовой.              Как мается последняя листва,       Сорвёт её вдруг ветер ледяной...       Безжалостна холодная зима,       И мы уже не встретимся с тобой.              Душа, как птица, больше не поёт --       Она полна осенних холодов.       Тридцатое ноября стало конечной точкой этого увлекательно путешествия под названием «осень тысяча девятьсот девяносто шестого года». Оно стало для Гермионы отдельным маленьким миром, где сбывались все её заветные мечты. Это время навсегда останется в её душе запахом корицы, карамели и снимков полароида. Звуком потрескивающих в камине поленьев, песен группы АВВА и шелеста листьев, опадающих на брусчатые дорожки Хогсмида. Шерстяными свитерами и колючими пледами, мягким бежевым шарфом и рисунками на пожелтевших холстах. Вкусом пряного латте и тыквенного пирога. Крепкими объятиями Драко Малфоя.       Она проводила осень, сидя в своём укромном уголке, на подоконнике между двумя верхними этажами северной башни. Гермиона думала привести сюда Драко, показать ему это живописное место, но затем решила, что оно должно принадлежать только ей. Ведь как бы ни были сильны зарождающиеся чувства, это всегда было только её историей. Она была героиней своей жизни, независящей от других людей. Умела проводить время наедине с собой, сливаясь с окружающим миром. И этот последний миг прощания казался ей чем-то интимным. Осень принадлежала Гермионе Грейнджер без остатка, принимая её в свои объятия. И это была жизнь.       Вечный круговорот природы не оборвётся. Она придёт сюда в следующем году. И будут новые открытия, встречи с близкими людьми, тёплые улыбки и нежные объятия. Это продолжится и после окончания школы, ведь Гермионы понимает, что только она сама управляет своей жизнью и будет наполнять её, чем пожелает.       А сейчас она последний раз взглянет на слабый свет осеннего солнца и спустится вниз, туда, где её будет ждать Драко. Она уткнётся носом ему в грудь, без слов рассказывая о всех тех эмоциях, что подарили ей последние три месяца. Поцелует его, растворяясь в запахе кедра, смешивая его с карамелью.       Оставит на губах отпечаток осенних дней.

***

      Стеклянный шар с шумом падает на пол, когда профессор Трелони подскакивает к побледневшей Гермионе Грейнджер. Все ученики на уроке прорицаний резко оборачиваются, разглядывая округлившиеся глаза гриффиндорки. Гермиона делает судорожный вдох, бросая оторопелый взгляд на Драко Малфоя, переводит его на Пэнси Паркинсон. Она ненавидит эти совмещённые занятия у Гриффиндора и Слизерина.       – Мисс Грейнджер, с вам всё в порядке? – протягивает обеспокоенная Трелони. – Что вы увидели в шаре?       – Это бессмыслица какая-то, - бормочет Гермиона, поправляя новенький чёрный ободок на голове. Этот аксессуар кажется ей бесполезным, она не создана для подобных девчачьих вещей, хоть что-то и подтолкнуло её купить его перед началом нового учебного года. – Я уже говорила, профессор, я не создана для прорицания.       – Что ж, все мы иногда ошибаемся, – задумчиво отвечает Трелони. – Урок окончен, можете быть свободны.       Гермиона вскакивает с места, торопливо складывая вещи в сумку, параллельно убеждая Рона, что с ней и правда всё в порядке.       Мерлин, ну какая же эта чушь! Самый первый урок на шестом курсе оборачивается каким-то сюрреализмом. Расписание второго сентября явно оставляет желать лучшего. Подумать только, она целуется с Драко Малфоем! Это просто бред!       В Гермионе смешиваются шок и раздражение. Нет ни единой возможности, чтобы это пророчество могло сбыться. Они даже ни разу толком не поговорили за все годы обучения в Хогвартсе. Единственное, что Гермиона получала от Малфоя – это пренебрежительные взгляды, он явно считал себя лучше неё.       Из круговорота хаотичных мыслей её вырывает неожиданно подошедшая Пэнси Паркинсон.       – Грейнджер, есть минутка? – спрашивает слизеринка, слегка задрав подбородок.       Гермиона недоверчиво смотрит на неё. С чего бы вдруг Паркинсон решила заговорить с ней?       – Что такое? – спокойно произносит Гермиона, заставляя взять себя в руки. Она же староста в конце-то концов.       – Я слышала, ты стала главой нового клуба по дополнительной подготовке к нумерологии. Как туда попасть?       – Зачем тебе дополнительная подготовка? На сколько мне известно, ты неплохо справляешься. – Гермиона скептически выгибает бровь.       – Родители сообщили, что желают выдать меня замуж в следующем году. Если откажусь, они лишат меня финансовой поддержки. Я не собираюсь ни от кого зависеть, хочу сама зарабатывать себе на жизнь. Задумалась о карьере в Министерстве магии. Чтобы туда попасть, нужен идеальный табель успеваемости. Мои знания нумерологии не дотягивают до необходимого уровня, – серьёзно говорит Пэнси, выдерживая идеальную осанку.       Мерлин, как же Гермионе хочется ей отказать. Репутация слизеринцев опережает их, разнося дурную славу. С этой девушкой не оберёшься проблем, она высокомерная стерва. Однако, Гермиону цепляют её слова о независимости, ей бы тоже не понравилось, если бы родители определяли её судьбу. Она профессионал своего дела. Кто если не Гермиона способен помочь, когда дело касается учёбы?       – Хорошо, – торопливо говорит она, прежде чем успеет передумать. – Я собираю группу в библиотеке. Завтра в шесть вечера. Не опаздывай.       Пэнси насмешливо улыбается, наблюдая за строгим выражением лица гриффиндорки.       – Договорились, Грейнджер. Надеюсь, ты не против, если я приведу с собой друзей?