Святой отец и дьявольский сын

Слухи в Тэдфилде разносились быстро. Уже к следующему дню вся деревня была в курсе, что мистер Фелл усыновил брошенного младенца, и за такой героический и благородный поступок уважение к нему повысилось вдвое. Все знали, насколько мистер Фелл любит детей, насколько добр к ним. Женщины, видя, как он дает им своё благословение, или же беседует с ними на занятиях воскресной школы, зачастую приходили к выводу, что пастору, скорее всего, тоже хочется иметь своего собственного ребёнка. И похоже, Бог услышал чьи-то молитвы. Вот только в одиночку пастор бы не справился, ведь у него ещё столько дел и обязанностей. Кроме миссис Фостерр вызвались помогать ещё несколько женщин, уже вырастивших своих детей, на что Азирафаэль ответил вежливым отказом. — «Леди, я тронут вашим желанием помочь и от всего сердца благодарю вас. Но будет гораздо лучше, если вы подскажете, где взять одежду для Кроули». Дамы сразу всё поняли. В церковь потекли пожертвования из детской одежды, хоть не новой, но чистой и выглаженной, разных игрушек для детей до двух лет, бутылочек и пластмассовых стаканчиков для питья. Множество средств детской гигиены и т.д. Азирафаэль лично видел, как кое-кто из мужчин принёс зимний комбинезон и детскую кроватку. Простую, без всяких изысков. Азирафаэль просто не знал, как и благодарить всех этих добрых людей, и уже после утренней службы, закончив проповедь, обратился к пастве. — Леди и джентльмены, — начал он, — многим из вас известно, что совсем недавно в моей жизни появилось крошечное создание, которое я нашёл на пороге своего дома. В первую очередь, я от всего сердца хочу поблагодарить каждого из вас за неоценимую помощь и поддержку. Все эти пожертвования, — Азирафаэль обвёл рукой стол неподалеку от входа к алтарю, — даже в своих самых смелых предположениях я не думал, что их будет так много. Пламя свечей находило отражение в глазах пастора. Азирафаэль хотел сказать очень много, но слова не умещались на языке и казались пустыми. Выдохнув, Азирафаэль постарался за улыбкой скрыть подступающие слёзы. — Я горжусь тем, что в моей пастве есть столь неравнодушные и отзывчивые люди. Пусть эта искра никогда не погаснет в ваших сердцах. Особенно сейчас, когда близится светлое Рождество, мы должны быть ещё более внимательными друг к другу. И совершать добрые дела. Последнюю фразу Азирафаэль произнёс с небольшими паузами, будто подбирая слова для окончания своей речи. Но паства встретила её с большим воодушевлением. Прихожанам было в радость помочь святому отцу, ведь сам Азирафаэль приходил к ним на помощь множество раз. Захворавшим Азирафаэль приносил отвар из календулы и ромашки, сидел рядом, рассказывал удивительные истории о житии святых и, иногда беря за руку, уверял, что всё будет хорошо, и болезнь обязательно отступит. Если случалась нужда, к Азирафаэлю в церковь приводили детей — присмотреть на пару часов. И они все вместе на заднем дворе придумывали уйму разных игр. В дождливую погоду дети и пастор оставались в церкви, и Азирафаэль занимал ребят тем, что придумывал и загадывал диковинные загадки, каких не сыщешь ни в одних книжках. Никогда не отказывал Азирафаэль тем, кто попал в тяжёлую жизненную ситуацию. Кто запутался и искал ответы. В человеческой психологии Азирафаэль разбирался хорошо, а главное — он знал, что человеку нужен не сам совет, а чтобы его выслушали и поговорили. Решение рано или поздно найдется, а облегчить душу, толкуя с самим собой, — задача из затруднительных. Поскольку машины у Азирафаэля не было, перетащить все пожертвованные вещи ему помогли двое мужчин, у которых средства передвижения как раз имелись. Пастор рассыпался в самых горячих благодарностях и обещал непременно передать помощникам по баночке самых вкусных сардин. Уже внутри дома его встретила бледная миссис Фостерр. Она сидела в гостиной, держа в руках кружку с уже подостывшим чаем. — Мистер Фелл? Слава богу, вы наконец здесь. — Да, миссис Фостерр? Что-то случилось, пока меня не было? С Кроули всё в порядке? — взволнованные интонации женщины передались и Азирафаэлю. Повесив на вешалку пальто, он тут же направился в гостиную и сел рядом на диван. — Мистер Фелл, скажите мне, вы же не возили мальчика к врачам? Азирафаэль почувствовал накатившее смущение. Он как-то и не подумал, что следует проверить здоровье малыша в больнице, полагая, что его собственного осмотра вполне достаточно. — Нет, но я собирался это сделать в Тэдфилде, у доктора Фаррелла. Он ещё принимает на этой неделе. — Вряд ли мистер Фаррелл когда-либо сталкивался с тем, что сегодня довелось увидеть мне. Миссис Фостерр отодвинула кружку с чаем подальше и потёрла переносицу. Азирафаэль уже приготовился к худшему. Челюсть его напряглась, большая скуловая мышца то и дело норовила подняться. — Я ещё никогда не видела таких глаз, мистер Фелл. Они будто не принадлежат человеку. Возможно, будь я более впечатлительна и крайне религиозна, то подумала, что ваш Энтони самый настоящий дьявол. — «Вы даже не представляете, насколько близки к истине», — обреченно подумал Азирафаэль. Вслух же он произнес: — Уверяю, беспокоиться не о чем. Единственное, о чем действительно стоит поволноваться, это о возможных последствиях переохлаждения. Миссис Фостерр, я тоже это видел, видел эти странные глаза. Поэтому и позвал на помощь именно вас, как человека, которому всецело могу доверять. Особенно доверить такое деликатное дело, — женщина покрылась румянцем от подобной похвалы, несмотря на пережитое потрясение. — Вы предлагаете сохранить это в тайне? — По возможности. И если будут вопросы, то списать на неизвестную болезнь. Миссис Фостерр устало кивнула. — Пока вас не было, я попробовала узнать возраст Энтони. По весу и росту он выглядит как нормальный четырёхмесячный младенец, но в плане развития всё немного сложнее. — Что же не так? — Я даже не знаю, как объяснить… Поначалу он реагировал на звуки чёток, которыми я его старалась развлечь, но потом перестал обращать на них внимание. Он не улыбался и не смеялся мне в ответ, хотя мой Джонни в этом возрасте уже делал и то и другое. Азирафаэль растерялся. Слова опытной женщины заставили его испытывать по понятным причинам тревогу. Что ещё кроме странностей в развитии пойдет не так? — Но миссис Фостерр, это же не так критично, верно? — спросил он с надеждой. — Я не могу сказать точно. Все дети разные. Возможно здесь требуется только время и внимание. А возможно, Энтони я просто не нравлюсь, — пошутила она. Азирафаэль издал нервный смешок. — Кроули ведь спит? И через несколько мгновений из спальни раздался детский зов. — Уже нет, — с улыбкой подытожила миссис Фостерр.       

***

Пастор и его помощница к вечеру распределили все пожертвованные вещи по необходимым местам. В спальне Азирафаэля сделали небольшую перестановку, чтоб поместить кроватку. Миссис Фостерр посоветовала отрегулировать высоту дна, чтоб маленький Кроули не смог упасть, держа его самого всё это время на руках. Азирафаэль предложил поставить кроватку рядом со своей, чтоб в случае чего, имелся кратчайший доступ к ребёнку. — Верная идея, — похвалила его миссис Фостерр. Ей приходилось непросто за время руководства процессом. Кроули хватал её за волосы и воротник блузки, куда-то хотел, а потом оказывалось, что ему туда уже не нужно, и озорник выбрал другое место для паломничества. Азирафаэль же освобождал полки в своем комоде для детских вещей. Для игрушек решили купить отдельную корзину. По ходу выяснилось, что кроме корзины нужен ещё матрас и простыни. — Я потом сама схожу за ними, мистер Фелл, — успокоила его женщина, после наивного «О, я даже не знал, что детям требуется матрас и одноразовые пелёнки.» Миссис Фостерр также взялась как следует одеть Кроули. А то сколько можно ходить практически нагишом? Азирафаэль узнал и о её кооперации с соседкой, насчёт покупки сухих смесей для питания, за которыми пришлось поехать в город, и комплимент «миссис Фостерр, вы поистине святая женщина», уже звучал как вполне солидное определение. Сам Азирафаэль про такую немаловажную деталь позабыл, и теперь его терзали муки совести. Кое-как он договорился с этой капризной леди, что отныне будет вникать и интересоваться всем, что касается ухода и воспитания детей, и Кроули не почувствует себя ненужным сыном безответственного отца (хоть и приёмного). За матрасом отправился сосед, мистер Эванс. Ему по счастливым обстоятельствам требовалось поехать в город за подарками своей семье. Он без вопросов согласился помочь пастору и заверил, что еще до темноты матрас будет у него. Азирафаэль буквально не знал, куда деться от неловкости и переполнявшей его благодарности. Он, конечно, считал всех местных жителей людьми честными и добрыми, готовыми помочь друг другу при любом случае. Но столь бескорыстная взаимовыручка, отзывчивость и неравнодушие трогали сердце пастора до самого дна. — Господь милостливый, помилуй этих людей. Даруй же им заступничество по милости и щедрости Своей. Отведи ненастье от домов их, от тела их и душ. Услышь просьбы раба Твоего, Азирафаэля, да не оставь их безответными. — молился он перед иконой Спасителя. А через несколько дней в Тэдфилде наступил сочельник. Снега выпало более обыкновенного, и местные ребята с восторгом бегали по дорогам или среди лесных троп, играя в снежки и зимовье разбойников. Азирафаэль никого не ждал, но в течении дня к нему успела зайти добрая половина деревни. Святой отец хоть и был изумлен донельзя, но не отказывал в гостеприимстве. И женщины, и мужчины собрались в гостиной, делились последними новостями, пили чай, пели хвалебные гимны и украшали дом омелой и веточками остролиста. Повсюду витал лёгкий запах хвои и сушеных апельсинов, развешенных в гостиной на камине и под потолком. Азирафаэлю казалось, что к ним примешивается ещё и мёд, но вероятнее всего, запах источали свежеиспеченные булочки с корицей и сливочным кремом. Азирафаэль просто обожал их, оттого и глаза его буквально засветились при виде румяной коричной корочки. Довольно ощутимо царапало сожаление, что Кроули нельзя вынести ко всем остальным, хотя вопросы от гостей насчёт малыша он слышал не раз и не два. Отбрасывая всю конспирацию, Азирафаэлю казалось, что малыш не любит незнакомцев, и в принципе признаёт только его и миссис Фостерр. Не ждать же, в самом деле, от демонёнка, что тот будет ластиться, как котёнок? Вскоре стрелки старинных часов пробили десять вечера, и гости разошлись по домам. — Ну что ж, вот мы и остались с тобой вдвоём, — обратился к Кроули Азирафаэль, держа мальчика на руках. Пастор стоял перед окном в темной гостевой, поскольку темнота открывала поистине чудесный сказочный вид на улицу. Погода стояла идеальная — ни завывающего ветра, ни метели, ни густых туч в небе. Напротив, ночной небосвод хвалился своими новыми звёздами, как драгоценными алмазами, расшитыми на бархатном камзоле. Рождественская небольшая ёлка на столе светилась множеством маленьких жёлтых огоньков и вся кругом сверкала блестящими вещицами. Звёзды, стеклянные шары двадцатилетней давности, мастерски раскрашенные зайцы и ангелы с позолоченными крыльями и трубами в руках. А на самой верхушке сияла восьмиконечная вифлеемская звезда — предмет гордости Азирафаэля. Кроули тоже оценил ёлочное убранство, и тотчас его цепкие пальчики потянулись к золотой звёздочке на шнурке. Пастор нежно улыбается малышу, понимая, что это его первое Рождество. Он практически забывает, что у него на руках лежит самый настоящий демон, и пока Кроули настойчиво пробует на зуб игрушку, рассказывает ему о великом чуде, которое произошло в этот день — рождении Иисуса Христа. — Рождество, милый, это время любви, доброты и мира, — голос Азирафаэля звучит мягко и слегка таинственно. Что-что, а истории он рассказывать умел отменно. — В этот день, Господь пришел в наш мир, дабы спасти от адских мук род человеческий. Тут Азирафаэль осёкся, вспомнив, что на минуточку разговаривает с исчадием ада. Конечно, Кроули вряд ли мог понимать значение сказанных слов, но неловкий осадок всё же оставался, и Азирафаэль поспешил перевести разговор в другое русло. — Христос родился в холодную ночь, в пещере, куда пастухи загоняли скот в непогоду. И был совсем как ты, таким же крохотным. — Азирафаэль сделал над собой усилие и провел указательным пальцем по щёчке и гладкому подбородку, очерчивая заметно квадратный контур лица. Мужчина не переставал удивляться, как демонический ребёнок может быть настолько красивым? С кожей цвета слоновой кости, слегка пухлыми щёчками, большими распахнутыми глазами и светло-каштановыми волосиками, которые ещё и вились от природы. — «Ты был бы замечательным ангелом, Кроули, — мысленно вздыхал Азирафаэль, — прекрасным светлоликим ангелом, а глаза бы твои сияли, словно звёзды.» Пастор перехватил, насколько у него получилось, ребёнка повыше, чтоб тот мог увидеть вифлеемскую звезду, которая, по его словам, указывала путь волхвам к пещере. Лепет и детская болтовня вызвала у него невольную улыбку. В тот самый момент Азирафаэля на несколько мгновений охватило небывалое ощущение в груди. Неуловимое, как воспоминания об утреннем сне, оно заполнило его, заставляя сердце тесниться в рёбрах. Ощущение казалось схожим с духовной благодатью после искренней молитвы в часы служения, но несомненно, теплее. Теперь их стало двое. Азирафаэль и малыш Кроули. Священник и демон. Отец и сын. Совершенно странный, непостижимый в своем различии дуэт. Стрелки часов встретились и остановились на цифре двенадцать. Раздался негромкий бой. — С Рождеством тебя, дорогой, — проговорил пастор, поддавшись сиюминутному желанию коснуться губами детского лобика. И тут произошло нечто такое, чего Азирафаэль совсем не ожидал. Кроули улыбнулся.