if my heart's gonna break before the night will end

— Мы не можем это продолжать. Трудно звучать убедительно, особенно когда его отвлекает рука, постоянно поглаживающая его коннектор, но Рэтчет чувствует, что обязан что-то сказать. Есть миллион причин, почему это плохая идея. — Как скажешь, — уклончиво бормочет Родимус, продолжая дрочить Рэтчету. Рэтчет стонет. С этим трудно спорить, особенно когда Родимус так шлаково хорош в этом. Не говоря уже о том, что к нему десятилетиями никто не проявлял внимания. Он забыл, как приятно чувствовать, когда к нему прикасается чья-то рука. Это намного лучше, чем его собственная. Однако его руки все еще немного заняты. — Иди сюда, — вздыхает он, немного приподнимаясь, чтобы дотянуться до коннектора Родимуса. Он берется за него и проводит большим пальцем по разрезу на навершии, заставляя Родимуса дернуться в его руке и ослабляя хватку на Рэтчете. — Я не просил тебя останавливаться. — П-прости, док. Просто у тебя такая мягкая рука. Рэтчет улыбается про себя. Да, руки медика хороши для многих вещей, и это одна из них. Оранжевая рука на его коннекторе начинает неуклонно двигаться в более быстром темпе, чем раньше, и это вызывает низкий стон у Рэтчета. Ему удается продолжать поглаживать Родимуса, но поддерживать устойчивый ритм, когда его собственный заряд быстро набирает высоту, — непростая задача. — У меня идея. Он придвигается ближе к Родимусу, немного раздвигая ноги, чтобы освободить больше места, и прижимает их коннекторы друг к другу. Двигатель Родимуса глохнет. — О, шлак, да. Рэтчет ухмыляется и кладет свою руку поверх руки Родимуса. — Следуй моему ритму. Рэтчет начинает направлять их в медленном, уверенном темпе. Родимус следует его примеру, щелкая вентиляцией. — Шлак, — тихо бормочет он. — Ты должен перестать дразнить меня, Рэтч. — Тебе нужно быть более терпеливым, — парирует Рэтчет. Родимус дергает бедрами, сталкивая их друг с другом и вызывая дрожащий вздох у Рэтчета. — Я был терпелив! Пожалуйста, Рэтч… Рэтчет мысленно ругается. За пределами каюты он находит требовательный характер Родимуса раздражающим. Родимус обладает терпением спарка и постоянно дышит Рэтчету в затылок, когда ему что-то от него нужно. Но в этой обстановке это кажется менее раздражающим и более… милым. Возможно, Рэтчет все еще просто немного ошарашен мыслью о том, что кто–то другой так сильно хочет его; о том, что кто-то ценит его и удовольствие, которое он может доставить. Прошло много времени с тех пор, как он мог припомнить, чтобы испытывал что-то подобное. — Ладно, хорошо, но тебе лучше не приходить ко мне завтра в слезах, прося еще один раунд. Я серьезно. Это последний раз. Рэтчет ускоряет темп, скользя обеими руками по паре коннекторов, одновременно двигая бедрами, прижимаясь к Родимусу так, что их выступы соприкасаются друг с другом, стимулируя чувствительные датчики. — Почему? Тебе ведь нравится коннектиться со мной? Родимус опускает уголки губ, и его спойлер виснет. Шлак. Почему Рэтчету так больно видеть Родимуса грустным? — Конечно. Но есть и другие вещи, которыми мы оба должны заниматься. Другие обязанности. Это отвлекает. — Я не понимаю, почему это плохо. Ты все равно слишком много работаешь. Разве ты не должен уходить на пенсию? Рэтчет ворчит, набирая темп и крепче сжимая их коннекторы. Родимус скулит, еще быстрее толкаясь в уютное тепло их соединенных рук. — Когда от тебя зависит вся команда, особого выбора нет. Даже с помощью других медиков, у меня все еще слишком много дел. Родимус снова двигает бедрами, посылая внезапный прилив удовольствия по корпусу Рэтчета и ненадолго заставляя его забыть, зачем он вообще затеял этот разговор. — Ты заслуживаешь того, чтобы у тебя была личная жизнь. И, кроме того, в последнее время ты кажешься намного жизнерадостнее. Возможно, лучшее отношение к пациентам заставило бы всех меньше бояться приходить в медотсек. Рэтчет закатывает оптику, но слова Родимуса остаются в его блоках памяти. Ты заслуживаешь того, чтобы у тебя была личная жизнь. Когда в последний раз у него была хоть какая-то связь с кем-либо? Когда в последний раз он делил с кем-то хотя бы самый краткий момент близости? Ну, они с Дрифтом были близки, но Дрифт — последний бот, о котором он сейчас хочет думать. Нет, правда в том, что ему нужна близость. Он жаждет ее до глубины души, и это пугает Рэтчета. Конечно, сейчас им с Родимусом хорошо, но медик слишком хорошо знает, как больно терять эту связь. Как это случилось с Фармой, Оптимусом, Дрифтом… Рэтчет не думает, что сможет пережить еще одну потерю. Но… Родимус довольно хорош в разрушении его стен. К этому клику он уже перестал направлять руку Родимуса, но они продолжают работать в тандеме, поглаживая друг друга и посылая импульсы возбуждения по корпусам. Родимус срывается первым. Его коннектор дергается, затем выпускает струю розовой жидкости, которая разбрызгивается по лобовому стеклу Рэтчета. Медик удивленно опускает взгляд, и вид его белого корпуса, испачканного жидкостями Родимуса, возбуждает гораздо сильнее, чем он предполагал. Через несколько секунд Рэтчет тоже перегружается, изливаясь на колени Родимуса. — Извини, док, — бормочет Родимус, и в его голосе больше радости, чем сожаления. — Все в порядке, — говорит Рэтчет, но ему хочется сказать больше. Он хочет подробно объяснить, насколько сильно его заводит видеть, как его корпус покрыт трансфлюидом капитана. Хочет прижать Родимуса к себе и целовать его до тех пор, пока у них не кончится воздух. — Итак… Значит, увидимся завтра? — спойлер Родимуса многозначительно покачивается, и Рэтчет вздыхает. — Да, малыш. Завтра в это же время. --- Рэтчет начинает неохотно признавать, что, возможно, некоторые отвлекающие факторы все-таки могут быть полезны. С тех пор как он начал встречаться с Родимусом, он стал лучше заправляться и выглядел отдохнувшим. Он уходит с работы вовремя, и все сомнения, которые у него были по поводу того, что он оставил Фёрст Эйда одного, утихли. В медотсеке Эйд поистине цветет, и Рэтчет… Что ж, впервые за многие века Рэтчет чувствует некое подобие счастья. С другой стороны, трудно не радоваться, когда он сидит на лице Родимуса. Рэтчет издает низкий стон, когда скользкая глосса проходится по его чувствительным датчикам. Родимус уже довел его до двух перегрузок, и он на пути к третьей. Мягкие губы отыскивают передний датчик Рэтчета и нежно посасывают. — Родди, — стонет он, сбрасывая еще одну струю смазки на и без того мокрый подбородок капитана. Родимус, похоже, ничуть не обеспокоен. Вместо этого его спойлер радостно покачивается, когда он засовывает свою глоссу глубоко между складками Рэтчета, чтобы впитать липкую смазку. Рэтчет пытается вспомнить, когда в последний раз кто-нибудь вылизывал его с таким энтузиазмом. Фарма всегда вел себя так, словно это была рутинная работа, и, хотя Оптимус с радостью подчинялся, всегда казалось, что его внимание сосредоточено на чем-то другом, особенно после начала войны. Он не собирался обсуждать это с Родимусом. По правде говоря, он вообще не планировал сегодня интерфейс. Сегодня была изнурительная смена из-за нескольких экстренных операций. Рэтчет был слишком измучен, чтобы жаловаться на это, когда появился у дверей Родимуса после своей смены, но капитан, казалось, почувствовал, что что-то не так. — Длинный день? — Это один из способов выразить это. — Хочешь поговорить об этом? — Мы оба знаем, что я здесь не для того, чтобы разговаривать. — Туше. Ты не обязан говорить об этом, но, по крайней мере, позволишь ли ты мне доставить тебе удовольствие? Я избавлю тебя от стресса, док. Праймус, Родимус не лгал. Трудно испытывать какой-либо стресс, когда его порт вылизывают и наслаждаются им, как каким-то изысканным лакомством. Родимус крепче сжимает бедра Рэтчета, словно умоляя его никуда не уходить. Не то, чтобы Рэтчет планировал, особенно учитывая, что Родимус глубже зарывается носом в складочки Рэтчета, задевая носом его пульсирующий датчик. — А-ах! — он прижимается ко рту Родимуса, лицо его краснеет от смущения. Рэтчет чувствует себя уязвимым, ведя себя так отчаянно, но, если Родимуса это и беспокоит, он никак этого не показывает. Вместо этого он возвращает свое внимание к узлу Рэтчета, облизывая и посасывая его с таким терпением, на которое Рэтчет даже не подозревал, что Родимус способен. Еще через несколько мгновений Рэтчет снова перегружается. Он кричит о своем удовольствии на всю комнату, слишком ошеломленный в пылу момента, чтобы смутиться. Он кладет руки на грудь Родимуса, чтобы успокоиться, когда дрожит. — Я не думаю, что во мне что-то еще осталось, малыш. Рэтчет поднимается с лица капитана и смотрит вниз. Родимус улыбается ему, оптика ярко светится вожделением и… чем-то еще. Рэтчет не может назвать это, или, может быть, просто не хочет. — Праймус, Рэтч, ты восхитителен. Я мог бы заниматься этим весь день. Рэтчет хихикает и тянется в свое подпространство за тряпкой для чистки. — Тебе не обязательно мне льстить. Я знаю, что смотреть у меня особо не на что. — "Не на что смотреть", шлак! Если бы половина ботов с Потерянного Света знали, какой у тебя милый порт, ты бы просто отбивался от поклонников! Рэтчет фыркает. На корабле есть довольно много ботов, которые точно знают, как выглядит его порт, или, по крайней мере, так он выглядел несколько столетий назад. — Я обещаю, я отплачу тебе позже, — бормочет он, передавая тряпку Родимусу. — Почему? Это было потрясающе. Мне не нужно, чтобы ты что-то делал для меня, если тебе этого не хочется. Мне нравится смотреть, как тебе приятно. Ты правда милый, когда наслаждаешься. Рэтчет моргает, не зная, что ответить. Его процессор работает с нагрузкой, пытаясь определить, на каком слове сосредоточиться. Родимус думает, что он милый? Он? Старая ворчливая машина скорой помощи? И более того, Родимус готов сделать это для него, не прося ничего взамен? Прошло слишком много времени, чтобы Рэтчет мог сказать что-либо без того, чтобы это не вызвало неловкости, поэтому вместо этого он сосредотачивается на том, чтобы привести себя в порядок. Как только его бедра относительно высыхают, он закрывает панель. — Мне действительно здесь нравится, — наконец тихо признается он. — Я рад, — говорит Родимус, усаживая Рэтчета на себя и обхватывая его руками. — Но если когда-нибудь перестанет, просто скажи, и я буду уважать твое решение. Искра Рэтчета сжимается. Последнее, чего он хочет, — это потерять ту бережную близость, которую им удалось создать, но он признает вполне реальную возможность того, что когда-нибудь все между ними подойдет к концу. Родимусу он рано или поздно надоест, и Рэтчета это вполне устраивает. Действительно, так оно и есть. Но будь он проклят, если не собирается наслаждаться встречами с Родимусом, пока у него есть такая возможность. — Они не зря называли меня "скорой помощью для вечеринки". Пока есть возможность повеселиться, я никуда не уйду, малыш. Но я ценю, что ты учитываешь мои потребности. Рэтчет ценит это больше, чем может выразить словами. --- — Перестань дергаться! Я могу уронить тебя, если ты не будешь сидеть спокойно. Родимус скулит, когда Рэтчет отрывается от его порта. Капитан прижат к стене, его ноги ненадежно балансируют на плечах Рэтчета. Может, у Рэтчета и есть сила медика, но завтра его спина будет протестовать. — Извини, док. Клянусь, я стараюсь не двигаться! Рэтчет делает глубокий вдох. Возможно, ему нужно быть более терпеливым с Родимусом. Рэтчет тоже когда-то был молодым ботом, а корпуса спидстеров, подобные таковому у Родимуса, имеют естественную тенденцию держать больше заряда. Родимус всегда в движении: притопывает ногой во время командного совещания или расхаживает взад-вперед по мостику. Кажется несправедливым просить его пожертвовать какой-то частью себя только ради Рэтчета. — Все в порядке, малыш. Я просто капризничаю. Я рад, что у меня есть партнер, который может так искренне выражать свои мысли. Но я не думаю, что моя спина продержится долго. Родимус улыбается ему сверху вниз, не выглядя обиженным. — Все в порядке. Мы можем заняться чем-нибудь другим. Рэтчет поднимает взгляд и осторожно опускает Родимуса. Они уже перепробовали множество различных поз и действий, но есть одна вещь, которую они еще не пробовали. — У меня есть идея, если ты не против. Родимус заинтересованно шевелит надбровными пластинами. — Идея от "Скорой помощи для вечеринок"? Что у тебя, док? Что-то крутое и необычное? Рэтчет морщится. — Что? Нет, нет, ничего подобного. Ты когда-нибудь пробовал инфоконнект? Родимус наклоняет свой шлем вбок, выглядя слегка разочарованным. — Да, миллион раз уже. Рэтчет фыркает. Молодые боты. Все они думают, что им нужно что-то неординарное, чтобы хорошо провести время. — О, так ты знаком с этим? А ты когда-нибудь пробовал пользоваться ртом во время этого? Двигатель Родимуса глохнет, и его оптика заинтересованно светлеет. — Э-э, нет. Я не думаю, что делал это раньше. Рэтчет внимательно наблюдает за ним, и как только он убеждается, что Родимус искренне заинтересован, он мягко подталкивает его. — Не хотел бы ты попробовать это? — Д-да. Я думаю, это звучит довольно интересно. Рэтчет издает негромкий смешок и наклоняется вперед, чтобы запечатлеть легкий поцелуй на губах Родимуса. — Тогда давай переберемся на плафторму, непоседа. Родимус сияет и практически бросается к платформе, нетерпеливо подергивая спойлером и устраиваясь на коленях. Рэтчет садится рядом с Родимусом и кладет руку ему на верхнюю часть бедра, чуть ниже тазобедренного сустава. — Позволишь? — Действуй, док. Рэтчет отыскивает маленькую панель на талии Родимуса и осторожно открывает ее. Подобное оборудование каждого бота расположено в разных местах, но Рэтчет достаточно часто просматривал медицинские карты Родимуса, чтобы с легкостью найти его. Родимус отодвигает панель в сторону, открывая два порта и свернутый кабель. Рэтчет отмечает, что он апгрейдился для связи сразу с несколькими партнерами, но он не комментирует это. Вместо этого он тянется к кабелю Родимуса и разматывает его. Капитан вздрагивает от предвкушения. — Полегче, — бормочет Рэтчет, беря кончик кабеля Родимуса и перекатывая его между двумя пальцами. — Ты меня убиваешь, Рэтч! Как я должен сосредоточиться, когда ты вот так щупаешь мои провода? Рэтчет фыркает. Он едва ли счел бы то, что делает, «ощупыванием», но он рад, что уже получил такой восторженный отклик от Родимуса. — Это ерунда. Просто подожди, пока я не прикоснусь к тебе губами. Если, конечно, ты сможешь с этим справиться. Рэтчет хорошо знает, что Родимус выдержит это, но сначала он хочет заставить его немного поерзать. — Э-эй! Я Родимус Прайм. Я могу справиться с чем угодно. Оптика Рэтчета озорно поблескивает, когда он наблюдает, как Родимус перемещает свой вес взад–вперед и кусает губы — слабая попытка скрыть свое очевидное возбуждение. Рэтчет проводит большим пальцем по токопроводящему металлическому наконечнику кабеля Родимуса, что вызывает у него сдавленный стон потребности. — Я не убежден, — говорит Рэтчет, стараясь казаться гораздо более беспечным, чем он чувствует себя на самом деле. Увидев Родимуса в таком состоянии, он тоже завелся. — Праймус, Рэтч, что ты хочешь, чтобы я сделал? Умолял? Двигатель Рэтчета заурчал. — Я не откажусь от небольшой просьбы. Рэтчет многозначительно подносит кончик кабеля Родимуса поближе ко рту, но останавливается, едва не засунув его внутрь. Родимус наблюдает, широко распахнув оптику, жадно сглатывая, когда Рэтчет останавливается. — Ладно! Ладно, хорошо. Пожалуйста. — Пожалуйста, что? — Пожалуйста, прикоснись ко мне уже своим ртом! Я сейчас помру, Рэтчет! Рэтчет смеется, но в конце концов проявляет немного милосердия, осторожно берет кабель в рот и начинает сосать. Он чувствует, как статика скачет по его глоссе, и Рэтчет удовлетворенно хмыкает. Это совершенно иное ощущение, чем отсос коннектора или вылизывание порта, но не менее приятное. Обратная связь от кабеля Родимуса вызывает приятное покалывание во рту, и Рэтчет издает еще один удовлетворенный звук, прежде чем вытащить кабель со слышимым хлопком. — Шлааак, — стонет Родимус. — Почему это так приятно? — Каждая часть наших корпусов тем или иным образом проводит энергию. Подключение к моему порту — это всего лишь один из видов обратной связи. Прикосновение к твоему кабелю руками или глоссой — это совершенно другое ощущение. Мне тоже от этого приятно. — На что это похоже, когда ты прижимаешься ртом к моим портам? — Почему бы нам не выяснить это? Оптика Родимуса расширяется в предвкушении, когда Рэтчет наклоняется ближе — каждое движение мучительно обдуманное — и нежно проводит своей глоссой по краю одной из маленьких лунок портов Родимуса. Родимус вздрагивает, и Рэтчет позволяет вспышке удовлетворения пробежать по его полю, когда он переключается на другой порт, подвергая его аналогичной обработке. Он сильно прижимает к нему свою глоссу, наслаждаясь электрическим жаром, обжигающим его рот. Рэтчет поднимает руку к свободному порту Родимуса, и раздается короткий жужжащий звук, когда его палец трансформируется, открывая маленькую стальную щетку. Рэтчет ухмыляется и засовывает ее в порт Родимуса. Это вызывает у него стон. — П-пожалуйста, Рэтч. Я больше не могу этого выносить! У меня столько заряда! Рэтчет сжаливается над ним и более настойчиво продолжает свои движения, неразборчиво бормоча что-то в порты Родимуса, чередуя использование рта и щетки. Рэтчет почувствовал внезапный всплеск статического электричества, исходящий от корпуса Родимуса, и за ним следует громкий хлопок, когда Родимус перегружается. Рэтчет отстраняется, поддерживая Родимуса, пока его системы перезагружаются. Через несколько мгновений голубая оптика снова загорается. — Ты в порядке, малыш? Родимус смущенно улыбается. — Да, я в порядке. Это было… напряженно. И действительно хорошо. Рэтчет подавляет желание сказать "я же тебе говорил" и вместо этого улыбается ему в ответ. Внезапно вес Родимуса обрушивается на него, и Рэтчет оказывается заключенным в крепчайшие объятия. — Ты лучший, Рэтч. Просто мне кажется, что я не говорил тебе этого достаточно. Что-то внутри Рэтчета разлетается вдребезги, и еще одна из его стен рушится. Он не может заставить себя что-либо сказать, поэтому вместо этого он поддерживает Родимуса, обхватывая другого меха руками и прижимая его как можно ближе. Рэтчет понимает, что он позволяет своим чувствам взять верх, но, возможно, это не так уж плохо. --- — …а потом он сказал мне, что я молодец! Ты можешь в это поверить? Ультра Магнус сказал мне, что я молодец! Клянусь, его уголки губ даже приподнялись на одну восьмую миллиметра! Это как настоящая улыбка от Магса! Рэтчет хмыкает, лишь наполовину обращая на другого меха внимание. Он был занят какой-то бумажной работой, когда Родимус напросился к нему в кабинет и начал с ним разговаривать. — Ты кажешься напряженным, — голос Родимуса внезапно раздается прямо у него за спиной, что пугает Рэтчета, и в тот же момент он чувствует чьи-то руки на своей талии. — Я вообще-то занят, — протестует Рэтчет, но уже чувствует, как повышается температура его систем. — Но ты же хорош в многозадачности, верно? — Родимус подкрепляет свой вопрос покусыванием одного из аудиалов Рэтчета. Рэтчет чувствует знакомое возбуждение в своих нейроцепях и, наконец, соглашается, кивая. — Отлично. Только не запачкай ничего. Двигатель Родимуса рычит, когда он крепче сжимает бедра Рэтчета и наклоняет его над столом. Рэтчет опирается на локти, пытаясь удержать свои датапады от падения. — Тебе не нужно ни о чем беспокоиться, Рэтч. Откройся для меня. Рэтчет позволяет своей панели со щелчком открыться и возвращает свое внимание к работе, хотя два тонких пальца, вдавливающихся в его порт, затрудняют ситуацию. Он подсознательно отшатывается, постанывая, когда Родимус сгибает пальцы и стимулирует скопление датчиков. — Знаешь, я не хочу ничего сглазить, но, кажется, я начинаю понимать, что значит быть капитаном. Пальцы выходят, и Рэтчет сдерживает звук разочарования. Однако он недолго остается пустым. Через несколько мгновений он чувствует, как навершие коннектора трется о его передний датчик, а затем Родимус толкается внутрь. Рэтчет прикусывает губу, пытаясь заставить свою руку не дрожать, когда он подписывает одобрение заказа на поставку. Родимус входит примерно наполовину внутрь, а затем останавливается. Прежде чем он осознает, что делает, Рэтчет нетерпеливо покачивает бедрами. — Извини, док. Нужно выбрать ракурс получше. Рэтчет вскрикивает, когда твердая рука хватает его за бедро и приподнимает его, еще больше обнажая порт и чуть не выводя его из равновесия. С удовлетворенным рычанием мотора Родимус вжимается глубже в него, и Рэтчет ахает от внезапного растяжения. — Р-Родимус, — слабо протестует он, но Родимус не слушает. — Итак, я тут подумал… Через несколько дней мы остановимся. Что ты скажешь, если мы с тобой прогуляемся по ночному городу? Только вдвоем. Рэтчет едва успевает осмыслить то, что капитан говорит, прежде чем Родимус начинает толкаться, ударяя головкой своего коннектора по внутреннему датчику Рэтчета с каждым движением бедер. Стилус Рэтчета выскальзывает у него из рук и со стуком падает на пол. Он стонет, изо всех сил хватаясь за край стола. Под таким углом Родимус попадает в датчики, о существовании которых Рэтчет даже забыл. Все, что требуется, — это еще несколько толчков, и затем Рэтчет содрогается от перегрузки. Его губы приоткрываются, но вырываются только помехи. Несколько мгновений спустя Родимус следует за ним, толкаясь глубоко внутрь Рэтчета, пока их панели не соприкасаются. Тепло разливается в животе Рэтчета, когда он наполняется трансфлюидом Родимуса. Он перезагружает свой вокализатор с громким щелчком, за которым следует низкий стон. Рэтчет понимает, что сегодня он больше ничего не сделает. Что ж, все это не слишком срочно. Родимус осторожно опускает ногу Рэтчета, затем покрывает поцелуями его спину. — Ну и? Что ты думаешь? Рэтчету требуется мгновение, чтобы понять, о чем говорит Родимус. Он был настолько погружен в блаженство коннекта, что не учел всех последствий того, о чем спрашивал Родимус. Теперь реальность обрушивается на него с грохотом. Родимус пригласил его на свидание. Настоящее свидание. Рэтчет выпрямляется и закрывает свою панель, поворачиваясь лицом к Родимусу. Он встречается взглядом с самыми умоляющими щенячьими глазками, которые он когда-либо видел, и в этот момент Рэтчет понимает, что у него нет ни единого шанса. — Я думаю, это звучит неплохо, — бормочет Рэтчет, и на короткое мгновение его собственный голос кажется ему чужим. Он не должен был этого делать. Он не должен был слишком привязываться. Но как бы сильно он ни старался бороться с этим, он не может подавить чувство радости, которое вспыхивает в его искре, когда Родимус улыбается ему. — Отлично! Значит, свидание! Родимус наклоняется вперед и целует Рэтчета в щеку, и оставшиеся стены Рэтчета рассыпаются в пыль. Если он собирается сломать свою искру, то это лучший из возможных способов сделать это.