Змей привлекает аромат утреннего кофе

      Сколько бы ни настаивал Азирафаэль, сколько бы ни прибегал к банальному перечислению плюсов сожительства и экономии, Кроули стоял на своём. Жить под крылом ангела приятно, но гордыня не позволит ему нагло пользоваться добротой любимого. Съехаться они ещё успеют — демон боялся, что до брака, а тот планировался уже не первую сотню лет в огненной голове, успеет надоесть ангелу или по глупости нарушить человеческие ритуалы этапов отношений, о коих сам пока ведал мало, откровенно говоря.       У них и признания чувств-то толком не было, считай. Оба предпочитали язык действия вместо пустых слов. Нет, конечно, демон не отказался бы от удовольствия внимать дрожащий от переизбытка чувств и нежной страсти родной голос ангела, пока тот выражает свою любовь к нему в перерывах между поцелуями... Но кого он обманывает? Азирафаэль не привык ещё к новому уровню их отношений — к чему торопить любимого, если можно наслаждаться этими шагами вместе? Отсюда и нежелание демона перескакивать сразу к совместному проживанию.       Однако кто сказал, что он обязательно должен жить на расстоянии пары миль от книжного, чтобы не нарушать свои принципы? Удачно съехавший пианист с третьего этажа любезно уступил свои апартаменты новому жильцу с парковочным местом в подарок. Места хватало с запасом для всех вещей и растений, интерьер устраивал своей сдержанностью и стилем, но что грело душу сильнее, так это небольшой балкончик с пожарной лестницей в метре от него.       Доступ в спальню ангела через окно представлялся романтичным в рыжей голове и слегка смущающим в белокурой. Спуск к любимому посреди ночи с каждым днём становился маленькой традицией, а потому и окно запиралось всё реже.       Проникновение в чужую квартиру необычным способом не единственное, что входило в привычку рыжей бестии. Всё чаще по утрам, примерно часам к шести, Азирафаэль просыпался от сдавливающего грудь чувства. Тяжесть не вызывала дискомфорт по большей части оттого, что гибкое тело змея служило неплохим таким обогревателем, кой весьма кстати пришёлся бы в зимнюю пору. Чёрная, переливающаяся в редких огнях чешуя так манила ухоженные ручки ангела пройтись вдоль естественного узора, что не поддаться искушению было невозможно.       Тревожить демона не хотелось, но соней он не являлся и дела отлагательств не терпели, какой бы уютной ни была кровать в те сладкие моменты пробуждения. Укладывая изредка шипящего во сне змея аккурат на пригретую им же постель, Азирафаэль позволял себе ещё пару минут полюбаваться всё ещё непривычной, но греющей душу картиной, прежде чем придаться утренней рутине.       Ванные процедуры для многих были в тягость — ангел не исключение. Белоснежные кудри не могли испортить ни влажность, ни отсутствие должного внимания в совсем уж ленивые дни. Они по-прежнему завивались, оставались мягкими и, как ни странно, душистыми. Он мог не использовать парфюм, но те словно запечатлели в себе аромат, не давая ему покинуть ангела ни на мгновение. Кроули не раз замечал эту особенность, однако списывал всё на небесное происхождение и прочую святую лабуду – хотя последнее и выводило порой его друга из равновесия, стоило лишь заикнуться.       Впрочем, Азирафаэль любил принимать ванны. Правда, не по утрам и не трезвым, но это тому не мешало.       Пока крем впитывался в кожу на бледных руках, Азирафаэль спускался в книжный, проверял нескончаемые корешки на наличие и, не без внутренней борьбы, менял вывеску на «открыто». Как коллекционеру, ему весьма не по себе приходилась мысль, что он собственноручно подпускает потенциальных покупателей к своим драгоценным и с таким трепетом собираемым изданиям.       Щелчок отозвался между стеллажами, и запах плесени вновь заполнил книжный — да, неприятно, зато действенно. Мало кто осмелится не то, что купить книгу, да даже задержаться здесь больше положенного. Те, кто выдерживал все притеснения и неудобства, получал не только свою покупку, но даже и долю уважения ангела, пускай и не без скрежета сердца.       Радуясь, что никто не заглянет в лавку в ближайшие пару часов, Азирафаэль забирал свежую газету и, еле слышно напевая, брёл на кухню, всего на мгновение задерживаясь у спальни. Привычный облик сладко сопящего демона на его постели манил своей беззаботностью и мнимым спокойствием, возращая из раза в раз лазурный взгляд к скомканному меж худых ног одеялу и, казалось бы, неудобной позе для сна. Видимо, демон перевоплощался обратно ровно в том же положении, в коем оставался в обличии змеи, иначе ангел не мог объяснить этой странной привычки.       Наглядевшись вдоволь, Азирафаэль принимался за любимую часть утра — приготовление завтрака. Приятнее варки кофе в турке мог быть только выбор из лично составленного списка блюда к подаче с терпким, наполняющим кухню бодрящим ароматом напитком. Чего он хотел сегодня? Этот вопрос не мог волновать светлую голову больше двух минут: выбор в девяти из десяти случаев падал на блинчики. Остальное же время размышления приходилось на определение с начинкой. Сладкая, солёная, творожная, с фруктами или французской яйчницей внутри — ангел любил каждую, потому и мучался, выбирая лишь одну.       Сдаваясь спустя пару минут, Азирафаэль приступал к приготовлению теста, уже в процессе продолжая внутреннюю борьбу. Нежный запах выпечки витал в воздухе с душистым кофейным ароматом — мелодия вновь напрашивалась на мягкие губы.       Пышащая жаром башенка вскоре радовала глаз в центре дубового стола, в окружении свиты из повидла и мёда — сладость одержала верх в этот раз. Чашки с блюдечками из сервиза прежнего хозяина манили приступить к завтраку без промедлений, пока же приборы с белоснежными салфетками настойчиво просили сохранить их чистоту как можно дольше. Хрустальная ваза завершала картину искусствеными подсолнухами и редкими колосьями, которые не особо жаловал демон, предпочитая бездушным пластмасскам живые цветы.       Улыбка сама напрашивалась на румяное от жара плиты личико, но чего-то всё равно не хватало... — Утречко, ангел, — потягиваясь в солнечных лучах, прозевал Кроули и зарылся в белоснежных кудрях с лёгким чмоком в самую макушку.       Вот теперь утро достойно называться идеальным — губы сильнее растянулись в блаженной улыбке, и Азирафаэль погладил взлохмаченные во сне язычки пламени.       Запах кофе искушал подняться с постели чуть меньше родного личика, с искренней радостью встречавшего демона по утрам. Ради сияющего от всех приготовлений лика ангела можно без сожаления пожертвовать парой лишних часов сна. — Кофе, как всегда, безупречен, — слизнув раздвоенным у кончика языком остатки напитка, Кроули звякнул чашкой о блюдечко, так и не притронувшись к своим блинам. — Думаю, пришло время десерта, не находишь? — Mon cheri, но ты ведь так и не попробовал свою порцию. Они сладкие, особенно с джемом, — похлопал светлыми ресницами Азирафаэль и стёр салфеткой остатки мёда с губ. — Ангел-ангел, — с лукавой улыбкой протянул демон: босая нога ненавязчиво прошлась вдоль отутюженных брюк, приподнимая штанину всего на мгновение, — меня не интересуют земные блюда, разве ты не понял этого за столько времени?       Краска проступила на бледной коже, когда ангел почувствовал, как жар принял его в свои объятия с прикосновением. Холодный носок прошёлся вдоль щиколотки, потёрся о складку светлой ткани, застыл с предупреждением у коленной чашечки, проведя большим пальцем незамысловатую линию у впадинки. Пламя внутри разгоралось с каждым движением, с каждым пройденным сантиметром вверх, заставляя Азирафаэля сглотнуть от пересохшего вмиг горла. В глазах, помещавших небо, боролись смятение и пленительное ожидание, когда в глазах напротив золотом переливалось нескрываемое желание. Внешнее спокойствие демона было напускным, в этом сомневаться не приходилось. Достаточно выдержать прямой взгляд, чтобы ощутить похоть, исходившую от змея. Он становился её воплощением в человеческом обличии.       Контраст волнения одного и внешнего хладнокровия второго вызывал ещё большую бурю чувств в груди ангела. Казалось, краснеть более уже некуда, но Кроули разбивал не первую границу разумного в светлой голове — носок скользнул по внутренней стороне бедра, вырывая сдавленный вздох с тонких губ. Ангел спешно прикрыл рот кончиками пальцев. — С-с-сдаюсь, — прошипел, прикусив нижнюю губу, Кроули и застал ангела врасплох: опираясь одной рукой о спинку чужого стула, другой он ласково провёл по мягкой коже. — Не прячься от меня.       Смугловатая кожа была чуть шероховатой на кончиках пальцев, когда вызвала лёгкую дрожь на бледной у краешек губ. От змея исходило тепло, запах вишни, пепла и терпкого кофе, кои одурманивали мысли сильнее вчерашнего вина. В крошечных небесах отражалось пылающее желанием золото с пульсирующими щёлочками, разрастающимися с каждым преодолённым миллиметром между ними. Губы пересохли от горячего дыхания. Ангел неосознанно провёл по ним кончиком языка, задев большой палец у их края — ухмылка напротив переросла в оскал в тот же миг.       Светлые ресницы едва заметно вздрогнули, когда желанные губы наконец коснулись его. Нежно сминая вновь сухую кожу, Кроули оттягивал момент до хриплого вздоха, прежде чем провести дорожку раздвоенным язычком и сменить невинный поцелуй на более откровенный. Ангелу нравилось. Он ощущал неловкие касания рук на своих ключицах и лопатках. Как ухоженные пухлые пальчики сжимали его кожу от каждого горячего вздоха в поцелуе. Светлые кудри цеплялись за растрёпанные лучики рыжей чёлки. Шероховатая ладонь очерчивала изгиб спины, плавно спускаясь к округлым бёдрами. Демону до безумия нравилось сжимать их, когда они целовались, смотрели фильм или банально сидели рядом. Но больше его привлекали губы ангела, каждый раз затягивая те в пылкий танец при любом удачном случае. Их хозяину приходилась по вкусу не меньше их близость.       Оставив прощальный горячий след на вспухших губах, Кроули плавно отпрянул от ещё не пришедшего в себя ангела. Вид красного от смущения и желания Азирафаэля теплился в груди демона, спускаясь по раскалённым венам к низу живота. Губы растянулись в ухмылке при мысли о сегодняшней ночи. — Мёд с кофе... Неплохое сочитание, — облизнувшись, блаженно прошептал демон и привычной походкой оставил ангела в омуте размышлений на кухне.